Я вспомнил Реттисси, которых столкнул вниз. Значит, в их клане все списали на глупую забаву. В другое время я бы порадовался, но сейчас мне было все равно.
Где-то около восьми мы вернулись туда, откуда в полночь уходили наверх. Все вокруг оказалось забрызгано кровью. Я на мгновение зажмурился, представив, как мы понесем останки, но тут Айван дрожащими руками снял с пояса мешок для клетчатки, опустился на колени, поднял что-то, похожее на смятый тряпичный мяч...
Я понял, что это голова Тора, еле успел отшатнуться, и меня вывернуло наизнанку в приступе рвоты. Рядом такими же спазмами давился Якоб. В стороне всхлипывал Йозеф.
Не знаю, как держался Айван. Он ползал на коленях по дну шахты, собирая то, что осталось от Тора. Руки у него были в крови, и комбинезон, и даже лицо. Я хотел ему помочь, но не мог заставить себя прикоснуться даже к непромокаемому мешку, не то что к кускам плоти.
Этот кошмар продолжался невыносимо долго, а потом Айван встал, распрямился и пошатнулся. Я подхватил его, тоже пачкаясь в крови, уже остывшей, подсыхающей бурыми потеками.
- Кажется, все, - выдохнул Айван. – Надо идти.
И мы пошли.
Где-то на полдороге к каютам я вдруг осознал, что в мешке из-под клетчатки сейчас могли бы нести меня. Потому что я всегда лезу по шахте первым. И именно я помогаю рейдерам подняться в воздухозаборники. Значит, там, под ударами лазеров, сегодня погиб бы я – если бы Тор не напросился в первые.
На какое-то мгновение ноги стали ватными, сердце кувыркнулось в груди, а на коже выступил холодный пот. Это было как первый прыжок в атриум – ледяной комок в животе и секундный ужас.
По-моему, Якоб почувствовал мое состояние. Или заметил, как я споткнулся на ровном месте. Обхватил за плечи, поддержал.
- Ты не виноват. Это судьба.
Я и не считал себя ни в чем виноватым – все мы рискуем, в каждом рейде, а я вдвойне, потому что охрана охраной, а вот такие ловушки в самых неожиданных местах мне распознать не под силу. Но если в следующем рейде погибну я, то риск для остальных возрастет многократно.
Я подумал о следующем рейде, и это позволило мне отвлечься.
Если путь наверх в нашей шахте закрыт, остается шахта, расположенная на территории Реттисси. И никакой гарантии, что и она не перекрыта. Там никто из нас не поднимался – в отличие от лифтовой шахты общего пользования, служившей нам коридором в Фатланд, шахта клана Реттисси когда-то предназначалась для загрузки топливных стержней в питающий реактор. Узкий металлический колодец, практически изолированный, но снаружи опутанный сеткой всевозможных кабелей. Лезть по нему можно только там, вслепую нащупывая скрытую под пластиком арматуру. С одной стороны, это безопаснее – переплетение кабелей исключало риск сорваться. С другой – отсутствие жестких креплений в разы утяжеляло подъем. А еще там негде останавливаться отдыхать, разве что висеть или стоять в более-менее плотной оплетке.
Но если подняться налегке там было еще хоть как-то возможно, то как спускаться с мешками за плечами, я себе не представлял. Как не представлял, где именно можно выйти наверх, в тайные и безопасные проходы. Изучая схему Корабля, я больше обращал внимание на технические коридоры с нашей стороны.
Я не обольщался по поводу лазеров, установленных в нашей шахте. Сеть была частой, многоуровневой – верхние постарались. Единственным шансом могло бы стать отключение датчиков движения или питающих лазеры накопителей, но вряд ли те, кто их устанавливал, не позаботились о безопасности своих приборов.
Я подумал о малышах, дочиста вылизывающих миски с крохотной – еле-еле выжить – порцией белка. О женщинах, молча подкладывающих свою еду детям и мужчинам. О мерзком сосущем ощущении под ребрами, которое заставляет думать о пище и днем, и ночью… И во мне поднялась мутная и злобная волна на людей сверху, так легко и без раздумий обрекающих нас на голодную смерть. У них наверху так много всего, а у нас так мало, но даже эту малость отбирают. Ради чего? И почему? Ведь мы же никому не угрожаем, не идем с нашими жалкими шокерами отнимать у верхних еду, воду и женщин. Неужели эти несколько десятков мешков с клетчаткой – причина уморить нас голодом, без жалости и снисхождения?
Айван остановился, и я, занятый своими мыслями, чуть не налетел на него.
Мы находились перед каютой Базиля, главы Совета кланов. Должность была сменная. Главы кланов занимали ее по очереди сроком на полгода. Еще месяц назад главой Совета был Грендель, Базиль сменил его на посту за неделю до того, как начала гибнуть клетчатка… За неделю до того, как я встретил наверху Нора…
Я устало подумал о том, что останься мелкий там, у себя, сейчас, вполне вероятно, радовался бы хитроумно устроенной ловушке. Может быть, даже помогал ее устанавливать. Обсуждал с приятелями технические аспекты лазерной сетки.
А сейчас он начнет недоедать наравне с нами. Балованный мальчик сверху, не подозревающий, что такое настоящий голод. Чуть меньше двух недель назад брезгливо ковырявшийся в каше с синтетическим мясом. И даже сухариков скоро не будет – не из чего станет печь сахарный хлеб.
Я вспомнил Лео, Маришку, Михася. Лику, счастливо гладившую себя по животу. Хильду, решившуюся родить Полу малыша. Раду, только-только узнавшую, что ждет ребенка. Всех детишек нашего клана. И тех, кто живет в соседних кланах. Вспомнил, сжал зубы и подумал, что я найду безопасную дорогу наверх. Ради них, ради Нора, ради всех тех, кто должен жить и будет жить, даже если я в конце концов свихнусь от стимуляторов или получу кровоизлияние в мозг.
Я всегда знал, что главы кланов – сильные и сдержанные люди. Увидев нас, перемазанных грязью и кровью, Базиль только дернул углом рта и кивнул на скамью вдоль стены. Приоткрыл мешок, заглянул, обвел нас взглядом.
- Тор, - глухо сказал Айван, отвечая на невысказанный вопрос. – И теперь наверх дороги нет.
- Вас кто-то видел? – Базиль достал из стенного шкафа бутыль и несколько стаканов, налил в каждый немного браги. Не такой, разумеется, как гнали Реттисси – чище, без мерзкого запаха. – Кто-то уже знает?
- Никто, - Айван в один глоток выпил предложенное. – Мы никого не встретили, к счастью.
Прочитать Базиля я не мог, да и не пытался. Он был один из немногих людей – обычных людей, – умеющих ставить защиту даже против телепатов уровня Гренделя. Пытаться эту защиту пробить было себе дороже. Впрочем, у меня еле хватало сил закрываться от эмоций остальных рейдеров, иначе бы я с ума сошел от того, что они чувствовали.
- Хорошо, - Базиль снова бросил взгляд на жуткий мешок, который Айван положил на пол. – Я собираю Совет глав кланов. Все им расскажете – что произошло, почему пути наверх больше нет. Остальных пока волновать незачем. Так что я прошу вас из моей каюты не уходить и ни с кем, по возможности, не общаться. Завтрак…
При мысли о еде меня передернуло. Остальных, по-моему, тоже. Базиль вздохнул.
- Ясно. Тогда я сейчас попрошу Блича принести вам укрепляющее. Или хотя бы тоник.
- Воды побольше, - пробормотал Якоб, Йозеф согласно кивнул. – В горле как после лучевого удара печет.
- Хорошо, - согласился Базиль. – И воду он принесет тоже. Подождите немного.
Наверное, глава Совета понимал, каково нам смотреть на мешок. Поэтому осторожно поднял его и унес в соседнее помещение. Потом я услышал, как он разговаривает там по рации с Гренделем, с Бартоломью, еще с кем-то… Я откинул голову на переборку и закрыл глаза. И сразу же увидел, как Тор сгибается пополам, как свешиваются вперед его светлые волосы, как медленно, все также скорчившись, он падает… Словно в замедленной съемке.
Вздрогнув, я открыл глаза и выпрямился. Похоже, я еще долго буду спать со снотворным. Есть у Блича такое – выключает из реальности раньше, чем успеваешь положить голову на подушку.
Остальные, наверное, чувствовали то же самое. Якоб закрыл лицо ладонями, Айван как-то судорожно вздыхал. Даже Йозеф, мало контачивший с нами, скорчился на скамье, обхватив колени руками. Он был немногим старше Тора, я плохо его знал, честно говоря. Йозеф чаще ходил с группой Пола, когда требовалась замена.
Барти пришел первым, за ним – Трент, глава Реттисси. Потом я, наверное, на несколько минут отключился, потому что когда снова открыл глаза, за столом уже сидели все, включая Гренделя. А передо мной стоял Блич и трясущимися руками капал в стакан какое-то лекарство.
- Пей, - он сунул мне стаканчик в пальцы. – Ох, Вен…
Я понял, что Блич уже видел мешок – не зря у него лицо было такое серое, а белки глаз покраснели. Я взял стаканчик, зачем-то понюхал, затем выпил. Блич сел рядом со мной, приобнял за плечи, на мгновение прижал к себе.
- Раде-то как скажем? Она вчера приходила – такая счастливая.
- Не знаю, - ответил я и вдруг подумал, что Нору теперь ничто не мешает уйти к Раде. Во всяком случае, он сможет ее утешить и хоть немного заменить собой Тора. – Главное, чтобы беременность не сорвалась.
- Я постараюсь этого не допустить, - серьезно сказал брат, и я позволил себе повернуть голову и уткнуться носом ему в плечо.
35.
Толком я так и не уснул. Чуть-чуть задремал, а тут уже и вставать оказалось пора.
Пока собирался, думал, что же мне теперь делать. И со своей влюбленностью тоже. Потом решил, что делать ничего не надо. Пусть все идет как идет. Главное, я понял, в чем моя проблема и откуда ждать неприятностей – теперь смогу лучше себя контролировать. А Вен… ну что Вен? Флиртовать я никогда не умел, да и смешно бы это выглядело, откровенно говоря. Так, пожалуй, не привлечешь, а, наоборот, оттолкнешь предмет своих мечтаний… Ну и потом – может, все-таки пройдет? Сколько раз парни и девушки в моем возрасте влюблялись в абсолютно неподходящих им людей, те, конечно, не отвечали взаимностью – и ведь переживали как-то. И я переживу. Обязательно.
Умывшись, одевшись и захватив починенный фонарик, я отправился в столовую.
В коридорах царила привычная утренняя суета, разве что чуть-чуть приправленная невнятным беспокойством. Оно как-то кружило в воздухе, и в особенности – вокруг меня. Все-таки за последние дни люди успели ко мне попривыкнуть, не пялились так сильно, как в начале, а теперь спешащие мимо кидали непонятные взгляды. Вроде, не враждебные, но уже и не равнодушные.
Я зашел в почти пустую столовую. В углу завтракали парень и девушка, и у двери сидели трое мужчин. Странно. Неужели все предпочли сегодня забрать еду во флаты?
Пока Лика накладывала мне кашу, я заметил, что она необычно печальна. И глаза слегка опухшие – плакала, что ли?..
- Э-э, - протянул я, ощущая, с одной стороны, необъяснимую ответственность за нее, а с другой – испытывая неловкость, поскольку лезу не в свое дело, - что-то произошло?
- Все нормально, - сухо ответила Лика.
- Ладно, - я пожал плечами, делая вид, будто поверил. – Я тут фонарик Маришкин починил, передай, пожалуйста. Я обещал Лео отдать его вчера, но не смог, - я залез в карман, вытащил фонарик и положил его перед ней на стойку.
- В рейде случилось какое-то несчастье, - неожиданно сказала она, не притрагиваясь к фонарику, но не сводя с него глаз, как будто он мог помочь, - никто еще толком не знает, какое, но мне страшно.
- В рейде? – меня подкинуло со стула. – Когда? Откуда сведения?
- Созвали глав кланов по поводу рейдеров. Пит как раз пришел убираться в общий зал – слышал, как в каюте Гренделя заработала рация, и он разговаривал с Базилем, главой Совета кланов.
Черт возьми! Нет, сожри меня со всеми потрохами! Да, мне тоже стало страшно – аж до печенок пробрало.
Я встал, забыв про полную тарелку перед собой, и торопливо направился к каюте Гренделя. У меня же с ним занятия, правда? Значит, он придет. Обязательно. Должен прийти. Хотя бы сказать, что урока не будет. И тогда-то я его не отпущу, пока не вытрясу – что, собственно, случилось…
Флат Гренделя оказался закрыт. Я прислонился к стене и стал ждать. Пробили третьи склянки. Время от времени мимо меня проскакивали люди. Сходя с ума от беспокойства, я почти не замечал их косые взгляды, но теперь хотя бы понимал причину. Если в рейде произошло что-то неприятное – разумеется, виноваты были верхние. А я для окружающих все еще входил в их число.
Но если кого-то ранили – почему не позвали меня? Лекари с их препаратами, конечно, хорошо, но я ведь могу намного быстрее и эффективнее снять боль, к примеру, или заживить открытую рану… Впрочем, Грендель, кажется, недостаточно верит в мои возможности, если только помощь не требуется Невену… На этой мысли мне чуть-чуть полегчало.
- Эй! Ты, что ли, верх… Гренделя ждешь? – спросили рядом, и я поднял голову.
Передо мной, засунув руки в карманы брюк, стоял незнакомый парнишка лет пятнадцати. Русые волосы заплетены в принятую здесь косу, глаза смотрят исподлобья.
- Жду.
- Он просил передать: занятия у вас не будет, - паренек развернулся и собирался уйти, но я, вопреки своим привычкам, схватил его за рукав.
- Почему?
- Совет у них. Наш глава всех собрал. Там рейдеры вернулись.
- Вернулись? – сердце подскочило в груди. – Так все в порядке?
- Нет. Убили наверху одного, говорят. Который первым шел. И еще я лекаря видел, как он в нашу сторону бежал – может, еще с кем-то несчастье…
Ноги разом перестали меня держать, и невидяще глядя в спину уходящему парнишке, я сполз по стене на пол.
36.
Мне пришлось все же снять защиту, когда Грендель категорично заявил, что ему нужна полная картина произошедшего. До этого мы рассказывали членам Совета, как погиб Тор и почему нужно искать другую дорогу. Но деду показалось недостаточно. Он выжимал информацию изо всех по очереди, и теперь дошел до меня.
Эмоции окружающих хлынули в мои мозги мощным потоком. Разве что Базиль, как обычно, остался непроницаем. Зато остальные… Отчаяние, смятение, гнев, боль, жалость…
За дверью каюты тоже толпились люди, и оттуда тянуло такой тоской и страхом, что я согнулся и закрыл ладонями уши, словно это могло от чего-то меня избавить.
- Вспоминай, - требовательно сказал Грендель. – Все вспоминай, с самого начала.
Я понятия не имел, где оно – начало. Для меня началом стала встреча с Нором, но вряд ли это интересовало Совет.
- Айван остановился, когда остановился ты, - подсказал дед. – Почему ты остановился?
- Заметил проблеск наверху. Там не должно было быть никаких огней, а они вдруг появились.
- У тебя имелась возможность предупредить Тора? – вмешался Базиль.
- Не знаю, - я с недоумением посмотрел на главу Совета. – Нет, наверное. Все произошло слишком быстро.
- “Нет” или “Не знаю”? – Трент даже привстал, и тогда я понял.
Они искали виноватого. Им надо было что-то сказать в своих кланах, как-то объяснить случившееся. И чем оно нам грозило. Верхние поставили в шахте непроходимую ловушку. Сотни лет не ставили, а сейчас вдруг поставили. Я ее заметил, а Тор – нет. Если бы я шел первым, я бы – вероятно – успел среагировать. И тогда все бы остались живы.
Но было еще что-то, о чем они думали, однако пока не спешили говорить. Что-то, волновавшее Совет сильнее, чем гибель Тора. Я еще не успел сообразить, в чем заключалось это “что-то”, а Трент уже вставал, поднимая руку и требуя слова.
- Мне кажется, мы должны смотреть глубже. Давайте вспомним два предыдущих рейда. Нет, я предлагаю вспомнить даже не два рейда, а два с половиной – включая ту разведку, в которую Невен так неудачно сходил наверх. Он привел тогда того мальчика. И по странной случайности в тот же день погибли четверо юношей моего клана.
Как минимум двое из присутствующих знали, как и почему погибли Реттисси, но Грендель молчал, и я тоже не спешил открывать рот.
- Следующий рейд оказался неудачным. Наш уважаемый Грендель, - Трент поклонился деду с легкой издевкой. – Наш уважаемый Грендель настоял на том, чтобы верхний мальчик пошел в рейд. В результате рейдеры напоролись на засаду, в которой Бенедикт едва не погиб.
- Он не погиб, потому что его спас Нор, - вмешался Айван. – И уйти мы смогли только потому, что Нор показал, как обесточить диафрагму тамбура.
- Оставь, Айван, - Трент пренебрежительно махнул рукой.- Откуда тебе знать, что и как задумали верхние? Во время следующего рейда тамбур уже был перекрыт, и группе Пола пришлось снимать бронелит. Им удалось справиться, но это – так уж получается – оказался последний рейд наверх. Сегодня верхние окончательно перекрыли лифтовую шахту.
Я удивлялся тому, что Грендель молчит. И уже хотел подняться и сообщить, что “мальчики” Реттисси были в сговоре с верхними и собирались убить Нора, но…
Ментальная оплеуха от деда была несильной, однако отрезвляющей. Я прикусил язык и уставился в пол. Грендель, как всегда, вовремя меня одернул. Заикнись я о том, что Реттисси планировали убийство Нора, мне неминуемо задали бы вопрос, каким образом Нор все же оказался в моей каюте, а Реттисси - на дне шахты.
- Так вот, - Трент выбрался из-за стола и прошелся по каюте, заложив руки за спину. – Возможно, я дую на воду. Может быть, я преувеличиваю опасность. Но лучше преувеличить, чем недооценить. Этот верхний… Нор… он может быть кем угодно. Жертвой обстоятельств – да. Но и шпионом – с той же долей вероятности. Поэтому я предлагаю его уничтожить. Мутант он или не мутант, это все мелочи. Пока мы не можем быть уверены…
- Ну почему же, - Грендель облокотился на стол и улыбнулся так, как умел улыбаться только он. – Можем быть уверены, вполне. Я работаю с мальчиком и могу твердо сказать, что он не разведчик верхних и не диверсант. Больше того, его талант – когда Нор научится им управлять - будет чрезвычайно полезен нашему сообществу. Не так много у нас лекарей, чтобы столь бездумно ими разбрасываться. Мне кажется, что Трент не там ищет виноватого. Я – со своей стороны – хотел бы посоветовать совету, - тут Грендель опять ухмыльнулся, – вспомнить историю Корабля. И только после этого задумываться о причинах, толкнувших верхних на столь радикальные меры.
- Лифтовая шахта – не единственная дорога в Фатланд, - негромко сказал Бартоломью. – Есть еще колодец сброса топливных стержней. На территории твоего клана, Трент.
- Там невозможно подняться, - огрызнулся тот. – Из него нет выходов наверх.
- Не может такого быть, - Базиль нахмурился. – Где-то выход есть. Возможно, выше Фатланда, в районе Дансити, но он есть. Иначе как в него грузили стержни?
- Я найду, - тихо сказал я, все также глядя в пол. – Я найду выход в Фатланд из колодца сброса. Даже если мне придется проползти над всем Дансити.
- Он найдет, - подтвердил Грендель. – Не думаю, что кто-то в кланах знает техническую схему Корабля лучше Невена.
- Тебе придется сделать это быстро, - оскалился Трент, став похожим на большую злую крысу. – Иначе мы тут все передохнем.
- Не забывай, Трент,- сказал я и, наконец, встал. – Не забывай, что я тоже живу внизу. И моя семья будет голодать, как и все остальные.
- Хватит, - Базиль побарабанил пальцами по столу. – Невен, когда ты готов пойти в разведку?
- Через сутки, - ответил я, но Грендель отрицательно покачал головой.
- Через двое суток, Базиль. Невен – единственный дееспособный на сегодня эмпат. Если он свалится, рейдеры не смогут ничего сделать. Их перебьют наверху.
- Хорошо, - глава Совета встал, за ним поднялись остальные. – Надо выйти и поговорить с людьми. Объяснить им, что произошло. Утешить, успокоить.
Я опять подумал про Раду и Фиалку. Наверняка они были там, в коридоре за дверью. И ждали. Не знаю, как в кланах узнали о несчастье, но за переборкой толпилось не меньше сотни человек. И наверняка там были и родные рейдеров, гадающие, кто не вернулся на этот раз.
Первыми вышли члены Совета. Я слышал голос Базиля, объяснявшего, что дорога через лифтовую шахту перекрыта и что Совет ищет выход из ситуации. Слышал – и не мог заставить себя перешагнуть порог каюты.
- Пойдем, - Блич подтолкнул меня в плечо, несильно, но властно. – Они должны видеть, кто вернулся. Остальные уже там.
Я кивнул и обреченно шагнул за дверь, обвел взглядом толпу, замершую в узких проходах вправо и влево. Кивнул матери, прижимавшей пальцы к губам. Затем отцу, стоявшему неестественно прямо.
А через мгновение мне на грудь упал кто-то растрепанный и отчаянно кричащий. Я обхватил Раду за плечи, прижал к себе, понимая, что ничем и никогда не смогу оправдаться…
- Почему?! – это было мало похоже на ее звонкий веселый голос, скорее, на вопль раненого человека, уже не контролирующего себя. – Почему Тор?
Она на мгновение отстранилась, взглянула на меня безумными глазами, замахнулась сжатыми кулаками, метя в лицо, в грудь, куда придется.
- Почему не ты?!
Мне нечего было ей ответить. Я взглянул поверх головы своей сестры – туда, где стояла Фи. Она не кричала, только смотрела на нас. Потом молча повернулась и пошла прочь. Толпа расступалась перед ней – тоже молча. Кто-то заплакал в конце коридора, громко, навзрыд, а Рада вдруг осела в моих руках, и я еле успел ее подхватить.
- В лазарет, - рявкнул над моим ухом Блич. – Быстро, Невен, бегом!
Я нес Раду по коридору, а в моей голове все также стонал и плакал ее голос: “Почему не ты, почему не ты, почему?..”
После лекарства, которое вколол Блич, Рада уснула – сразу же.
- Успокоительное, - не оборачиваясь, сказал мне брат. – Не волнуйся, для ребенка не опасно.
Я накрыл сестренку одеялом, присел на кровать, вгляделся в ее лицо, даже во сне искаженное мучительной гримасой. Из палаты выполз Бен, кутаясь в простыню.
- Что случилось? – хрипло спросил он, и я сообразил, что Бен ничего не знает. А значит, мне сейчас предстоит еще и ему рассказывать о гибели Тора и о том, что случилось в шахте. – Почему ты в таком виде, Вен?
Я даже застонал – мысленно, разумеется, – но тут Блич положил руку мне на плечо.
- Иди к себе. Я сам все объясню Бенедикту. Дать тебе снотворное?
- Угу, - я поднялся, стараясь не смотреть на встревоженного Бена. – Что-нибудь посильнее.
- Еще чего, посильнее, - Блич протянул мне серебристую полоску с зеленоватыми капсулами. - И этого хватит.
37.
Абсолютно не представляю, как добрался до флата. И почему вообще куда-то пошел. Смутно остался в памяти человек, наклонившийся ко мне и о чем-то спрашивающий. Так что, может быть, кто-то из мимопроходящих поинтересовался, не нужна ли мне помощь, а я вместо ответа поднялся и поплелся домой. Или мне все только привиделось.
Очнулся уже в каюте, сидя на кровати и безучастно пялясь в пол. Из-под койки высовывался рукав рубашки Вена – той самой, которую он три дня назад вместо того, чтобы выбросить, запихнул туда. Я нагнулся, уцепил ее и вытащил. Из карманов мне на колени вывалились грязные подтаявшие леденцы на палочке и знакомая баночка с остатками подозрительной мази Блича.
«Не подозрительной, - поправил я сам себя, - обыкновенной. Дело было не в мази, дело было во мне. Всегда, с самого начала – во мне…»
Я вспомнил, как Вен аккуратно мазал мои лопатки, как остро я ощущал каждое прикосновение его мозолистых ладоней, как пальцы бережно скользили по коже. И как я плыл в стыдном ощущении оживления в трусах и желания продлить процесс лечения как можно дольше… А потом мы отправились наверх. И там все изменилось.
Похоже, Скайпол – проклятие моей жизни. Там все начинается, но там же и заканчивается. Он отбирает у меня все, что сам же и дал.
Сначала дал жизнь, судьбу, а потом вышвырнул прочь, руша будущее. Подставил плечо Вена, не дал сгинуть внизу сразу, позволил почувствовать себя нужным в рейде – и врезал по морде, заставив всех считать меня трусом. Подарил первую любовь – пусть неправильную, нелогичную, но с теплым взглядом и надежными руками, а теперь ее убил…
От последней мысли кольнуло сжавшееся в тугой комок сердце, ударило барабанной дробью по мозгам, и до меня наконец-то дошло – в полной мере, с осознанием всей необратимости произошедшего: Вена больше нет.
Я повалился на его подушку, готовый выть от боли, вжался в нее, вдыхая запах – пока он еще оставался здесь, пока не выветрился за предстоящие дни и ночи, в которые Вен на нее больше не ляжет. Стискивал дурацкую одноразовую рубашку и корчился от наваливающихся тоски, ужаса и безнадежности.
Я не представлял, как жить дальше. И зачем это надо делать.
Почему погиб Вен? Тот, кто был нужен всем – рейдерам, отцу, матери, сестре, брату, Тамиру и его детям, еще куче разных людей, которых я не знаю. Почему нельзя было убить меня? Человека, который принес горе матери, разочаровал отца, был изгнан из родного дома, а в чужом прославился как трус, пустышка, шалопай и бездельник. Я был никому не нужен – напротив, всем и везде мешался: Гренделю под ногами, Лейну в каюте, Вену по жизни, - но меня зачем-то оставили, а его…
Взгляд упал на лимонные леденцы, оказавшиеся в постели вместе со мной. Ощущая резь в глазах, я смотрел на прилипшие к ним крошки, и вспоминал, как ждал их, лежа в лазарете – радость маленького мальчика, сладость на палочке, которую Вен мне не донес. И никогда уже не донесет.
Чтобы ничего не видеть, я закрыл руками лицо. Но так оказалось еще хуже, потому что в голову полезло все, что я наговорил Вену за последнее время. На чем мы с ним расстались? На «сумасшедшем», «животном» и «идиоте». Замечательные последние слова. Проводил любимого в путь, называется…
Я никогда не плакал. И думал, что не умею этого делать. Поэтому когда из глаз потекли слезы, я не сразу понял, что происходит. Но когда хлюпнул носом – сомнений уже не оставалось. Просто больше никак не получалось облегчить боль, поселившуюся в груди.
Мне никогда не удавалось быстро включаться в происходящее, и если эмоций оказывалось слишком много или они были чересчур сильны – меня просто переводило на какое-то время в режим «все понимаю, но ничего не чувствую», и возвращало обратно, когда проходило время, и я уже мог с собой справиться. Наверное, так работала ментальная защита – в том числе, и от убийственной стороны моего дара. Но сейчас она не справилась, и меня затапливало черной водой отчаяния, захлестывало с головой, затягивало в бездонную глубину, а я погружался в нее, не сопротивляясь. Ни к чему. Да и не для кого…
Когда щелкнул замок, я даже не оглянулся на дверь. Мелькнула равнодушная мысль, что это явился Лейн – в конце концов, ему тоже плохо. Пришел, наверное, пострадать, а место занято… Пусть ляжет рядом, если хочет – мне все равно. Меня тут уже почти нет…
- Посреди дня в ботинках на кровати, - констатировал до жути знакомый голос, - а со мной из-за полотенца скандалил.
Я замер.
Я не поверил себе.
Я тихо-тихо развернулся – в дверях стоял Невен.
Он был грязный, комбинезон, лицо и руки перемазаны в засохшей крови, белобрысые патлы всклокочены, но это, безусловно, был Вен! Самый-самый настоящий. Живой!!!
По спине побежали мурашки. Я приподнялся, не сводя глаз с его мрачного лица и чувствуя, как внутри медленно растет огромный теплый шар, сияющий, как звезда.
- Чего уставился?
Надо было вскочить, подбежать, обнять и никогда не отпускать, но тело буквально закоченело и не двигалось. Я не мог выдавить ни звука, просто глазел на него, не в силах оторваться. Живой!
- Или успел обрадоваться, что каюта теперь твоя? - Невен с яростью принялся расстегивать пуговицы, всхлипнули раздираемые липучки комбинезона. - Тоже думаешь, почему не я? - он шагнул к душевой, истерически взвизгнули ролики отъехавшей двери. – Потому что мне повезло! – выкрикнул он напоследок, и я остался в комнате один.
С ощущением бесповоротной, окончательной потери. Кажется, Скайпол все-таки отобрал у меня Вена, пусть и не физически.
Я встал с кровати, постоял, пытаясь осознать все сразу, но в голове и в душе образовалась такая мешанина, что разобраться в ней было практически нереально. Единственное, что всплыло на поверхность - горькое в своей очевидности понимание: я ему не нужен. Я только помеха на его пути – и так тяжелом и не слишком радостном. Все-таки сегодня кто-то из рейдеров погиб, а они были для Вена второй семьей. Неудивительно, что он вернулся такой взвинченный, а тут еще я…
Мысли были правильные, я это откуда-то понимал. И они побуждали действовать. Как во сне, я полез под кровать, вытянул оттуда спальник, потом рюкзак, тщательно упаковал в него скатанный мешок, поднялся, держа рюкзак за лямки, бросил взгляд вокруг… нет, больше собирать было нечего. Больше мне тут ничего не принадлежало. Кроме воспоминаний, первой любви и боли, от которой готово в клочки разорваться сердце.
Главное, что он живой. Остальное – мелочи. И я – мелочь. Недаром же он все время говорил «мелкий». «Не твое дело, мелкий». Не мое, да. И то, что хочется уже не выть даже – скулить без остановки, ничего не меняет.
Пошатываясь, я добрался до двери и потянулся к замку.
- Куда собрался? – рявкнул за спиной Вен.
Я потряс головой, не имея сил отвечать, и нажал на сенсор. Уйти пока не поздно, уйти, и как можно быстрее.
Дверь едва успела приоткрыться и только жалобно крякнула, когда оказавшийся рядом Невен ее захлопнул.
- Никуда не пойдешь, понял?! Здесь останешься, у меня! Со мной!
Я не могу. Я не вынесу. Как ты не понимаешь? Я просто сдохну здесь – рядом с тобой, но без тебя. Я ведь на самом деле не очень сильный, только стараюсь никому не показывать…
А Вен совершенно неожиданно сгреб меня в охапку, прижал к себе так, что стало трудно дышать, и прошептал в ухо:
- Не отпущу, никуда не отпущу, все. Мой будешь, и наплевать…
Он вдруг слегка отстранился, повернул к себе мое лицо:
- Весь мой будешь, слышишь? Никому не отдам, - наклонился и прижался к моим губам.
38.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |