Он шел по черно-белой, словно снятой в старом фильме, улице, выискивая глазами огоньки такси, и тщетно пытался поднять в памяти образ отца. На ночной улице не было не только такси, но и вообще признаков жизни, а память отказывала в такой незначительной и простой услуге – хоть на секунду показать любимого и близкого человека живым, улыбающимся.
Дома хранилось множество фотографий, но это были лишь плоские неподвижные отпечатки. Из них давно ушло живое тепло, и ощутить его не удавалось, как Наруто ни пытался его восстановить.
Как-то даже неделю подряд прятал фото под подушку, смутно надеясь на провидческий, все разъясняющий сон. Его надежды объяснить себе что-то за счет мертвого не принесли никаких результатов. Чтобы понять, каким был отец, чтобы его вспомнить, нужно было пройти его путем. Путем, который Цунадэ часто называла «скоропостижной жизнью» и от которого его так старательно оберегала мать…
Наруто уже дошел до поворота на шоссе, когда позади наконец раздался шум мотора. Он повернулся и вскинул руку.
… - Где ты шляешься? – Шепот матери, вопреки смыслу ее слов, звучит нежно.
В темноте прихожей Наруто стянул куртку, и она тут же выхватила ее из его рук.
- Не мог сразу сказать?
Ее глаза светятся рядом ласковым тихим светом.
- Если ты так переживал из-за нее, мог бы поделиться… Я, по-твоему, чудовище, да? Думаешь, не помогла бы девочке?
- Кому? – не понял Наруто.
- Думаешь, я не поняла бы? Что же ты так меня… - ее голос прервался, она крепко стиснула запястья Наруто. – Хочешь, живите здесь, только не нервничай больше, пожалуйста, ты же себя убиваешь…
Наруто в замешательстве покачал головой.
- Ладно, - заволновалась мать. – Три часа ночи, завтра поговорим…
Наруто осторожно расцепил ее руки:
- Ты как вообще? – Он помахал ладонью перед ее лицом. – Сон приснился?
- Иди, - тихо и счастливо рассмеялась мать и подтолкнула его в сторону комнаты.
Наруто, обескураженный ее поведением, открыл дверь и замер.
Сакура подняла голову, отложила книгу и потянулась.
- Привет, - виновато сказала она. – Я ничего не смогла поделать… Мне кажется, твоей маме очень хотелось так думать…
- Это моя футболка, - только и смог выговорить Наруто.
Сакура оглядела себя.
- Понимаешь, я не стала забирать вещи… Не ложиться же в свитере.
- Вы с ума посходили, что ли? – взвыл Наруто. – У меня теперь три бабы в доме?
- Тише, - укоризненно сказала Сакура. – Твоя мама думает, что ты меня любишь, а ты тут такое орешь…
Наруто защелкнул дверь на замок, присел на край кресла напротив уютно устроившейся на диванчике Сакуры.
- Как ты меня вообще нашла?
- Саске сказал, что ты поможешь, - бесхитростно ответила Сакура. – Он сказал, ты знаешь, что это такое…
Наруто хотел было возмутиться, но вовремя остановился. Да… есть такой момент, Саске опять попал в точку… Человек, который когда-то стоял над черной рекой, кормил уток и не знал, где сегодня будет ночевать, не сможет отказать в такого рода помощи.
- Я просто хотела с тобой увидеться, - пояснила Сакура, садясь и натягивая футболку на колени. – Понимаешь, у меня есть деньги, но найти квартиру сразу будет сложно… Я хотела спросить, может, ты что-нибудь знаешь. А тут Цунадэ и твоя мама. Она меня затормошила совсем, почему ты такой, где ты ночами бываешь, кто тебя достает и прочее… Не могла же я сказать, что ты с Саске связался? Мне кажется, она тебя убьет, если узнает.
Наруто поднял голову, посмотрел вопросительно.
Сакура смутилась, сделала неопределенный жест:
- Как бы тебе объяснить… Уж не знаю, о чем вы там думаете, но… Это все мерзко. Отвратительно.
Она подумала немного, добавила:
- Особенно когда дело касается близких людей.
- Как же ты жила с ним, если считала его выбор отвратительным? – спросил Наруто, снимая свитер.
Он кинул свитер на спинку кресла, выключил верхний свет и щелкнул кнопкой на настольной лампе. Лампа моментально очертила рассыпчатый успокаивающий круг теплого света, а темнота разошлась по комнате, превратившись в черные бархатные портьеры.
Сакура тихонько вздохнула, покусала обнаженную руку:
- Мне нравится мыть посуду, - сказала она. – Стирать пыль. Мне очень нравится видеть вещи чистыми, и я испытываю маленькую гордость за то, что я делаю их такими. Так и с людьми. Саске хотел отмыться от наркотиков и того образа жизни, который вел, а я хотела ощутить настоящую гордость за сделанное. Я очень хотела, чтобы он стал другим. Я хотела стать спасительницей, такой героической…
Наруто покачал головой – в его памяти моментально всплыли сказанные когда-то Какаси слова.
- Мне хотелось доказать ему, что он во всем неправ, я хотела, чтобы он со мной согласился и понял, что теперь он счастлив… и все благодаря мне. Я думала, после этого он будет меня ценить.
- Не оценил?
- Не изменился.
Сакура долго молчала, глядя на сидящего напротив Наруто – в его глазах, под задумчивой синевой, она разглядела что-то, обидное женскому сердцу и моментально вспыхнула:
- Считаешь, что я идиотка, а ты справишься? Я ему была парой хотя бы по полу! А ты… так, фантазия извращенца. Будешь трахаться с ним по подворотням и клубам и считать это отношениями? Если даже меня тошнит от вас, то твоя мама тебя просто к стенке поставит за это! И не надейся, что кто-то поймет – никто не поймет! И Саске прекрасно это знает, поэтому он не подпустит тебя близко.
Наруто, заметив, что она умолкла, жестом показал, что рассчитывает на продолжение.
- А еще ты болеешь, - твердо сказала Сакура. – Тебе нужна нормальная спокойная жизнь и нормальная семья, готовая поддержать, а не Саске, который не может дня прожить, чтобы кого-нибудь не довести.
- Хочешь меня спасти? – задумчиво спросил Наруто.
Он поднялся с кресла, сунул руки в карманы штанов.
- Знаешь, что мне не нравится в этой ситуации? Что пантеон моих хранительниц, видимо, расширяется. Я уверен, что ни один парень не стал бы мне тыкать моими же проблемами ради моего спасения, а вам - тебе, матери, порой тетке – так хочется проявить свою заботу и любовь, что ради этого вы готовы унизить, жизнь сломать, лишь бы под крыло, лишь бы здоровым сдох! Думаешь, я не слышал такого раньше? Да я сто раз это слышал!
Он резко развернулся, заговорил быстро, приглушенным голосом:
- «Бедная Шизунэ, трагедия за трагедией! Погиб муж, смертельно больной ребенок! Какая сильная героическая женщина!» Сколько восторгов, паломничества подруг, совместное нытье на кухне. Идет время, ребенок не помирает, героизма поубавилось. Что нужно сделать? Доказать ему и окружающим, что все равно все плохо, что мальчика надо беречь и держать в вате, и что только неустанная забота до сих пор держит его на этом свете. Все снова восторгаются. Хороша кормушка, да, Сакура?
Он посмотрел на нее через плечо:
- Хочешь пристроиться? Будете вместе на кухне обсуждать мою несчастную участь, будете на пару ходить в героинях.
- Ты жестокий, Наруто, - сдавленно ответила Сакура.
- Я жить хочу, - просто ответил Наруто. – Скоропостижно.
Он обернулся, удивленный ее тоном и увидел, что она спрятала лицо на скрещенных руках, а ее плечи под рукавами светлой футболки судорожно вздрагивают.
Слез Наруто не выносил, и моментально терялся, не зная, что делать. Так произошло и в этот раз. Его запал сразу утих, и чувство вины заставило его забраться на диван и обнять девушку за хрупкие плечи.
- Блин… - пробормотал он. – Ну, Сакура… Я терпеть не могу, когда вы принимаетесь реветь…
- Что плохого? – всхлипывая, выговорила Сакура. – Что плохого в заботе?.. Почему за нее ненавидят?
- Да откуда я знаю… – Наруто, обескураженный постановкой вопроса, не нашелся, что ответить. – Я имел в виду, что не нуждаюсь в такой заботе.
- А ненавидеть зачем? – выдохнула Сакура, поднимая мокрое от слез лицо.
- Подожди. – Наруто сел за ее спиной, положил руки на теплые вздрагивающие бока. – Не ной ты! Мне самому плохо из-за этого…
Сакура с облегчением прислонилась спиной к его груди, запрокинула голову и прикрыла глаза. На влажных ресницах круглились мелкие капельки слез, припухшие губы раскрылись.
- Ладно, я неправ, - сказал Наруто. – Я неблагодарная сволочь. Не умею ценить важное и поэтому бешусь. У нас разная правда… Но если хочешь считать меня виноватым, то я виноват.
Сакура вздохнула, вытерла слезы и вдруг лукаво улыбнулась:
- Мне стало жестко лежать.
Наруто опустил голову на ее плечо, провел ладонями ниже, по шелковистой коже ее бедер.
- Против природы не попрешь, - сказал он. – Ты просто красивая. Очень. Поэтому я сплю на кресле.
Он поднялся, выключил свет, сразу же с облегчением расстегнул кнопку на поясе ставших тесными джинсов, услышал тихое «спасибо» и улыбнулся.
Ночью ему снилось обвиняющее, опухшее от слез лицо матери. Она что-то кричала, Наруто не мог расслышать слов, но все равно зажимал уши руками, понимая, что не может с этим справиться, и боясь услышать самое для него страшное…
***
Утром Наруто пришел в гараж извиниться перед джипом. Его почему-то больше всего мучила мысль, что придется оставить машину здесь, под низкими потолками. Он не был уверен, что сможет вернуться на ней назад.
Наруто включил в гараже свет – здесь стало ощутимо просторнее после продажи близнецов-«фордов», но их отсутствие Наруто не волновало. Его волновал огромный неподвижный «Сузуки», в котором он с первого взгляда оценил скрытую силу и тягу к свободе.
- Я бы тебя взял, - сказал Наруто, прислонившись к капоту джипа и положив руку на его полированную поверхность. – Но если что-то случится, тебе придется остаться в том переулке… Поэтому подожди немного.
Наруто чувствовал себя глупо, но ничего не мог с собой поделать. Еще раньше ему пришлось вытащить завязшую в пачках модных журналов Сакуру из трясины обсуждений каких-то сумок и платков, вывести ее в коридор, и, пока Шизунэ терпеливо ждала свою собеседницу на кухне, сказать быстро:
- Будешь ее успокаивать, если что.
Сакура непонимающе распахнула глаза, но Наруто развернул ее за плечи и подтолкнул обратно.
Настроение испортила появившаяся чуть позже Цунадэ, устроившая расспросы по поводу того, был ли Наруто у Какаси и если да, то каким образом он туда попал, если забыл адрес дома. Положение спасла Сакура, застенчиво объяснившая, что Наруто весь прошедший день искал ее по городу, и точно никуда больше не ходил.
Наруто вздохнул с облегчением, а Сакура, с восхищением наблюдавшая за Цунадэ, словно сразу же забыла об этом эпизоде.
Теперь Наруто оставалось только объяснить джипу, почему он не берет его с собой.
Чувствуя себя полным придурком, он долго стоял возле него, успокаивая себя тем, что, по словам Цунадэ, его отец тоже относился к машинам, как к живым существам.
Его оцепенение прервал завибрировавший в кармане джинсов телефон.
Не отрывая глаз от джипа, Наруто поднял трубку.
- Слушай, борец за справедливость, - едко сказал Шикамару. – Ты, конечно, все очень здорово провернул, но, может, займешь еще раз волшебную палочку у своего прекрасного фея и вернешь нам еще и Учиху? Иначе останется только сжечь этот чертов склад, потому что в его документации никто больше не разберется. Или сам на работу выходи.
- Верну, - сказал Наруто. – Только если кто-нибудь ляпнет ему, каким образом все встало на свои места, я пригоню эту Карин обратно.
- В твоей компетенции? – поинтересовался Шикамару.
- Не сомневайтесь.
Шикамару хмыкнул:
- Договорились, господин директор мира.
- Да пошел ты… - миролюбиво сказал Наруто. – Я по-хорошему прошу… Сам понимаешь, если Саске узнает, он меня под колеса фуры загонит и скажет, что так и было.
- Охотно верю, - сказал Шикамару и положил трубку.
Наруто сунул телефон обратно в карман. А ведь правда, как далеко Саске может зайти?
- Мне просто нужно продержаться на ногах девять минут, - проговорил он вслух.
***
- Мне же просто нужно продержаться на ногах девять минут, - сказал он Пейну. – Зачем все эти подготовки?
Ему только что вернули паспорт, с которого сняли ксерокопию. Тот самый человек с бесцветным лицом, охранник, никакого ответа на вопрос «зачем?», не дал. Оставалось спрашивать у Пейна, который снова сидел в том же кресле. Да и вообще, с прошлого раза так ничего и не изменилось, только вместо высокого кальяна на столе теперь были рассыпаны широкие дорожки белоснежного порошка, лежали тонкие серебряные пластинки, смысла которых Наруто не уразумел, и тщательно свернутые купюры.
Наруто стоял к Пейну спиной, облокотившись на перила, и рассматривал зал. Сейчас он был пуст, и Наруто отчетливо видел затертые бурые пятна на цементном полу. По периметру всего помещения по стенам тянулись трубы, из чего можно было заключить, что помещение подвальное, и, судя по площади, принадлежащее зданию бывшего театра… или кинозала.
- Так зачем?
- Ты начинаешь испытывать страх? – спросил Пейн, лениво проводя серебряной пластинкой по рассыпчатым горкам порошка. Порошок послушно укладывался в тонкие полоски-«треки». – Допинг не запрещен.
Наруто отошел от перил, посмотрел на порошок.
- И что мне это даст?
- Как минимум – обезболивание.
- Нет, спасибо.
Наруто искоса глянул на узкую медленную руку Пейна.
- Если я продержусь эти девять минут… я хотел бы, чтобы Саске ушел отсюда навсегда.
- Ставишь условия?
- Нет, - Наруто помотал головой. – Это не условие. Это… - он задумался, потом улыбнулся, посмотрел в затуманенные, с неживым странным зрачком, глаза Пейна. – Я знаю, что тебе это будет интересно. Смертельный удар милосердия – по твоей части.
Пусть Саске думает, что это конец.
Пейн чуть улыбнулся в ответ:
- Ты считаешь, что имеешь право ломать его жизнь?
- Нет, - окончательно отчаявшись объяснить свою мысль, сказал Наруто. – Просто в худшем случае я потеряю очень многое… Пусть и он в случае проигрыша потеряет что-то важное. Это ведь будет справедливо?
- Ты очень интересно мыслишь, - коротко сказал Пейн, - но врешь.
Наруто прикусил губу, опустил голову под тяжелым непроницаемым взглядом.
- Я не буду разочаровывать тебя и говорить, чем это закончится, - Пейн поднялся с кресла. – Встань.
Наруто послушно встал – оказалось, что ростом он Пейну как раз по плечо.
Холодные пальцы сомкнулись на его запястьях, потянули его руки вверх.
- Глубокая защита, - сказал Пейн, заставляя его согнуть локти и закрыть лицо.
- Или будешь держать ее крепко или сам сломаешь себе нос, - меланхолично продолжил Пейн.
Его ладонь прошлась по бедрам Наруто.
- Мобильная и устойчивая поза – ноги расставлены на полторы длины твоей ступни. Одна позади другой.
Наруто ощущал странный, гнетущий холод, но словно зачарованный, следил за движениями человека, который был похож на призрак некогда великого воина, призрак, возрожденный силой дурмана и дождей.
- Защита почек. – Пейн развел запястья Наруто, почти прижал его согнутые руки к бокам. – Эта защита на официальном ринге запрещена – противник разбивает себе костяшки о твои локти, но другой я тебе не дам.
Он легонько коснулся пальцами левой стороны груди Наруто.
- Береги это место. Рано или поздно Саске поймает ритм твоего дыхания и использует его, чтобы остановить сердце. В лучшем случае – три секунды клинической смерти.
- В худшем? – севшим голосом спросил Наруто.
Пейн пожал плечами.
- У тебя хорошо развиты мышцы груди. Тебе повезет.
Наруто опустил руки.
- Он спас меня от смерти… он не сможет меня убить.
- Если ты надеялся только на это, - задумчиво сказал Пейн, - то ты проиграешь.
Наруто поднял глаза, ощутив, как тяжелое большое тело прижалось к нему полностью.
- Клинч, - так же равнодушно пояснил Пейн. – Держись за него – так ты сможешь отдохнуть и потянуть время. Короткое расстояние – его стихия, поэтому придется терпеть, но хоть что-то.
Подернутые пепельной дымкой веки опустились, одурманенные зрачки расширились.
- Ты красивый мальчик, Наруто. Мне будет интересно продолжить знакомство с тобой.
- Я надеюсь, что мы видимся в последний раз, - встревожено ответил Наруто, отстраняясь.
Пейн вернулся на свое кресло, взял в руки свернутую в трубочку купюру, постучал ее кончиком по гладкой поверхности столика:
- Ты сюда еще вернешься… - сказал он. – Даже если сегодня ты продержишься, то позже… когда Саске перешагнет через тебя, как перешагнул когда-то через себя, ты снова придешь, потому что у тебя суть бойца. Та, которой ты хочешь лишить Саске.
***
У ринга четыре угла. Четыре острые, страшные эмоции, словно в замедленной съемке, скользнувшие в глубине зрачков Саске.
Узнавание.
Опасный этап.
Раздражение.
Безжалостный этап.
Злоба.
Болезненный этап.
Равнодушие.
Профессиональный этап.
- Ради чего? – спокойно, медленно отводя ногу назад, принимая нападающую стойку, спросил Саске.
- Иначе тебе ничего не докажешь, - тихо ответил Наруто, придавленный взглядами странной, дышащей безликой массы за толстыми канатами ринга. – Если я продержусь, ты будешь обязан мне поверить.
Саске наклонил голову, быстрым взглядом окинул фигуру Наруто, отметив про себя поднятые в правильной глубокой защите руки:
- Ты проиграешь.
Склад. Глава 17
Причина, по которой Пейн еженедельно проводил в своем клубе бои, крылась не в желании заработать. У Пейна был маленький секрет. Секрет заключался в том, что розоватый порошок оказался отличным проводником чужой боли и эмоций. Попадая в кровь, соединяя запредельный мир с миром ринга, он наполнял тело и душу чужими страданиями и азартом, а мозг – обрывками чужих мыслей и фраз. Это было чудесное ощущение, равных которому не существовало.
Порошок убил в нем бойца, ослабил сердце и дыхание, но подарил возможность переживать бои снова и снова.
Он тянул страх и ненависть по тонким невидимым проводам, вливая их в кровь в очищенном виде, заставляя сознание мутиться, а губы – леденеть.
Сегодняшний бой обещал великолепный коктейль, и, вдохнув через свернутую купюру привычную дозу «проводника», Пейн подошел к перилам, облокотился на них и глянул вниз.
Серый квадрат ринга. По венам потекло успокоительное тепло. Несколько коротких фраз – их Пейн не только услышал, но и понял и скривил губы в улыбке. Саске, дурачок, неужели тебе так важно знать, ради чего он вышел на ринг? Разве ты хочешь это слышать? Хочешь услышать, что он любит, что он не знает, как к тебе подступиться, какими словами выразить свою любовь?
Ты хочешь, чтобы он умер здесь, у тебя под ногами, на цементном полу и этим доказал, что готов защищать, понимать, верить?
Ты не видел его глаз, Саске? Ты, чертов ублюдок, выбравший путь мертвых?
Наруто. Кому ты пытаешься доказать? Саске по сути своей – капризная девка, которой не нужны объяснения, которую нужно зажать в угол, поставить раком и отыметь, и тогда она будет счастлива. Это ты, Наруто, видишь в нем силу, а на самом деле его сила в страхе. Он боится ошибиться, довериться, боится обмана и поэтому становится день ото дня все злее и злее… Да просто поставь его раком, Наруто – он будет благодарен.
Иначе он убьет тебя. Из страха убьет.
Пейн провел ладонями по прохладному металлическому поручню. Стало совсем хорошо,
стало замечательно, тьма сгустилась и отсекла все лишнее, а ринг словно поднялся и увеличился в несколько раз. Теперь отчетливо видно и Саске – его глаза спокойно-отрешенные, он привычно сосредоточен, и Наруто – тот ушел в глубокую защиту, но неотрывно следит за Саске. Правильная тактика… Или он просто хочет рассмотреть в нем что-то для себя важное?
Первый ход – Саске. Он нападающий. Он не хочет затягивать бой, но начинает с коротких джэбов, словно пробуя защиту Наруто на вкус – оправдано. Проверяет необходимую силу удара, которым смог бы пробить ее моментально.
Пейн чуть слышно вздохнул, втягивая в себя напряжение тела Наруто. Это дрожащее напряжение, опустошающее, нервное. Его тело словно окаменело, он не знает силы Саске, поэтому тратит слишком много энергии впустую, не понимая, что его просто прощупывают, проверяют…
Для него бой уже начался, его сердце бьется так, что у Пейна заломило в груди.
- Расслабься пока, - шепотом сказал он. – Расслабься, дай мне хорошо тебя почувствовать, по кускам, понемногу…
Невидимые нити, протянутые между Пейном и рингом, завибрировали первой, сладостной, чудесной болью.
Саске понял степень защиты и пробил ее первым же прямым ударом. Пейн облизнулся, чувствуя на губах вкус теплой крови, а невидимые провода уже несли новые эмоции – страх, ошеломление. Наруто не знаком с кровью, ее теплые капельки, скользящие по коже, пугают его, он боится, он не понимает степень своего повреждения, не может оценить урон. Но его неопытность спасла его – не удержав позицию, он подался назад и второй удар пришелся вскользь.
Ринг вдруг качнулся и превратился в двухмерную картинку – над головами бойцов зажглись тонкие разноцветные полоски, а потом все снова перевернулось, перекинувшись в реальность, и Пейн услышал бешеный стук сердца и еле различимый шепот: «ради чего?».
Саске. Никак не может понять, принять и успокоиться, в нем нагнетается страшная злоба, ужасная сила, желающая уничтожить опасное для него чувство, уничтожить, пока оно не коснулось его нервов.
Саске, а ведь ты уже любил когда-то… Ты так боишься снова почувствовать признаки зарождающейся любви, что готов на убийство – лишь бы не повторилось, лишь бы не было, лишь бы иллюзия!
Но зачем же тогда спрашивать? Неужели ты…
Пейн вцепился в перила, дыша тяжело, через силу.
Наруто. Не обращай внимания на кровь, не опускай защиту…
Наруто не удержался, провел ладонью по разбитым губам и тут же за это поплатился. Апперкот. Удар, которого остерегается каждый боец - и остерегается не зря.
Идеальный апперкот – на Саске приятно смотреть, его техника идеальна, идеально сработало тело, вся его масса, все его мышцы сработали на этот сокрушительный удар.
Ватная гудящая зелень медленно поползла по невидимым нитям, ворочаясь, устроилась в мозжечке, и у Пейна бессильно опустились руки. Обездвижен. Наруто видит сейчас шумящую листву и колкие солнечные лучи, его сейчас нет, он идет по лесной тропинке, которой нет ни начала ни конца. Но он идет… Саске снова просчитался. Он никак не может взять в толк, что его противник неопытен и не умеет держаться на позиции – Наруто откинуло на канаты.
По спине Пейна пробежались обжигающие волны. Просмоленные канаты пыточным хлыстом вспороли кожу Наруто, въелись в его спину… но не дали ему упасть.
А теперь Наруто услышал среди шума листвы знакомый шепот «ради чего?» и обернулся, ища источник звука. Обернулся и уверенно пошел назад. Он открыл глаза.
Пейн видит эти глаза – в них плавает муть, туманы… Не в силах сложить картинку, не зная еще, что его мозг поврежден, Наруто вновь поднимает руки в глубокой защите и старается выткать из окружающего гула и движений то единственное, что принесет ему новую боль и тот единственный голос, который задает ему один и тот же вопрос.
Снова Саске. Он пытается взять себя в руки, стать хладнокровным, добить противника одним ударом, но что-то идет не так, он не справляется с собой и вместо прямого удара берет целью торс Наруто. Привычка профессионала – набрать очки, показать себя? Или?..
Теперь он тоже дрожит, его дрожь передается Пейну, холодная, яростная, неунимаемая дрожь. Как же ему страшно… Чего он боится – не успеть получить свой ответ или наоборот, получить его?
- Давай, мальчик, - хрипло говорит Пейн. – Давай, разбей этой капризной девке руки. Покажи ему. Я знаю – ты запомнил.
Наруто запомнил. Его рука меняет положение, и беззащитный бок прикрывается локтем.
Провода снова дрогнули, напитавшись болью – теперь болью Саске. Запрещенная защита, против которой у тебя нет козырей, гениальный ты ублюдок. Тебя этому не учили, ты не избежишь этой боли.
Саске отдергивает поврежденную руку. Ясность. Морозная, обдуманная ясность на миг выводит Пейна из эйфории. Саске начал думать. Начал мыслить, как боец, отбросив эмоции. Он не настолько глуп, чтобы посчитать эту защиту случайностью, и вряд ли пойдет на такой риск еще раз. Он меняет стойку, намереваясь поберечь разбитый кулак, а
Наруто вдруг шагает вперед и практически падает на него, поймав тот момент, когда атаки не предвидится.
И тут провода завыли, забушевали над рингом, впились в сердце, горячо кромсая его беззащитную плоть. Пейн со стоном сполз вниз, бессильно цепляясь за перила.
Саске. Саске на долю секунды сдался и положил руки на спину Наруто – бережным, поддерживающим движением, а Наруто уткнулся лицом в его грудь.
Как же им хорошо вместе… Жаль, что ненадолго. Это ведь просто клинч, последняя надежда Наруто потянуть время.
- Ради чего?
Теперь Саске говорит это вслух. Его голос срывается. Под его руками – влажная вздрагивающая спина Наруто, и он все же хочет узнать – ради чего?
- Я же говорил…
Провода визжат от переизбытка эмоций, Пейн с трудом поднимается и находит глазами качающийся ринг.
- Я же говорил. – Голос Наруто крепнет. – Я сказал – я тебя люблю!
Пейн улыбается уголком рта. Жаль тебя, Саске…
Саске. Его сила уходит, и он стоит, опустошенный, выеденный страхом до дна.
Наруто. Он первый разрывает опутавшие их сети. Он разворачивается и бьет – прицельно, выложившись в этот удар полностью.
А Саске не может поднять руки. Идущие от него невидимые нити сейчас молчат, и Пейн перебирает их пальцами, лаская мертвую шелковистую плоть. Боль. Кровь. Саске, опомнившись, касается ладонью лица и удивленно смотрит на расплывающиеся по коже алые пятна.
Три минуты.
Пейн вернулся к своему столику, повалился на кресло. Его глаза широко раскрылись, пальцы подрагивали. Этот бой стоит сотни боев, этот бой – месть самому себе за прошлое, за покинутый ринг, за подмену настоящих ощущений чужими, за этот порошок, уничтоживший легенду… Это месть Саске, щенку, который перехватил эстафету, и открыл первые страницы книги, куда вписывают имена лучших… Ему приятно было мстить и раньше – видеть, как его талант работает вхолостую, впустую, видеть его ошибки, радоваться тому, что он сошел с дистанции, проиграл себе и тоже не сможет стать легендой, и просто сдохнет здесь, в подвале, как последнее быдло.
Его приятно ненавидеть и считать его года – когда ему было тринадцать, его имя уже звучало везде, где только ни находились знатоки. Когда ему исполнилось четырнадцать, клубы начали рвать его на части, но он почему-то упорно держался за свой, и его терпение было вознаграждено – на него обратила внимание Цунадэ.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |