Уступчивость в сторону революционного авантюризма и неуступчивость
в сторону имущих классов одинаково питали почву контрреволюции и со
времени печальной памяти июльских дней мы неотвратимо шли к
реакционному перевороту.
К счастью для России он принял форму плохо выполненной корниловской
авантюры. Но было бы величайшей ошибкой думать, что ликвидация плохо
выполненной реакционной авантюры есть вместе с тем и ликвидация самой
контрреволюции> ^.
Нужно иметь в виду, что для развития недовольства против руководителей
главенствующей партии достаточно ухудшения общих жизненных условий,
хотя бы оно и не зависело собственно от руководящей партии.
Достаточно, чтобы развилось общее недовольство отчего бы то ни было,
а затем оно так или иначе выливается в протест прежде всего против
ответственных лиц или против тех, которые признаются ответственными в
бедствиях народа. Так бывает, например, при всех голодных бунтах.
Вот почему в годину тяжелых народных испытаний развивается как бы
инстинктивное стремление создать власть не партийную, а всенародную,
чтобы в ней получили отражение по-возможности все элементы страны для
противодействия кризису.
Поэтому, во время великой мировой войны в таких парламентарных
странах, как Франция и Англия, явилась уже в самом начале войны необ-
ходимость коалиционных министерств.
В России это вылилось в форму требований первоначально министерства
доверия, а затем ответственного министерства.
Правда, это не было осуществлено, но зато царская власть и поплатилась
революцией. В течение первого периода последней опять-таки голоса
большинства людей своим лозунгом выставляют требование коалиционного
министерства, состоящего из представителей социализма и буржуазии, ибо
однопартийное правительство в столь ответственные моменты истории ответ-
ственным быть не может.
Наконец, закон инерции виден и в том, что, когда сплочение коллектива
состоялось, оно удерживается путем одной внутренней дисциплины как
своего рода дрессировки, но оно удерживается лишь до тех пор, пока не
произойдет какого-либо толчка, который может разом вывести коллектив
из неустойчивого равновесия и тем привести его или к распаду, или к
дезорганизации.
В зависимости от закона инерции стоит и то обстоятельство, что раз
начавшееся движение никогда не прекращается сразу. Будучи подавлено
силой, оно все же ликвидируется не вдруг и притом подвергается чаще всего
лишь временному торможению, ибо с течением времени оно может осу-
ществиться вновь с прежней или еще с большей силой, если не будет
отвлечено в каком-либо ином направлении. Так, первая русская революция
1905 г., задавленная тяжелой пятой реакции, возгорелась еще с большей
силой в 1917 г. и смела в одну минуту власть, которая ее распинала в
течение первой революции 1905 г.
Но и в ином направлении проявляется закон инерции в общественной
жизни. <Ряд актов общения, повторяясь много раз в силу тех или иных
причин, в результате приобретает силу привычки, влекущей нас к продол-
жению взаимодействия в силу инерции, без всяких других причин и условий...
Коллективное единство, однажды возникшее и существующее определенное
время, по истечении известного числа повторений взаимодействия, далее
может существовать инертно, вплоть до того момента, когда какая-либо сила
не заставит к привычке присоединить новое условие для поддержания раз-
^ День. 1917. 31 авг.
рывающейся связи взаимодействующих единиц... Инертная сила повторения
ряда актов известна. Достаточно сказать, что многочисленная и однообразная
реакция человека на тот или иной раздражитель механически, спонтанно
будет вызывать эту реакцию как только будет дан соответственный разд-
ражитель. Иными словами, повторение создает привычку, привычка создает
шаблоны действия, спонтанно заставляющее нас поступать согласно этим
шаблонам. В этом смысле привычку можно не в переносном, а в буквальном
значении этого слова назвать биологической инерцией> *".
<Имеется бесчисленное количество примеров в социальной жизни, где
привычка - инерция играет главную роль. Продолжение брачных союзов,
когда они утратили уже реальную основу, продолжение торговых связей с
определенными лицами, когда существуют тысячи торговых соотношений
с другими лицами, продолжающееся участие в том или другом кружке,
партии, обществе и других организациях после того, как духовное согласие
прекратилось, представляют явление общественной инерции. К явлениям
общественной инерции следует отнести и привычку к смертным казням, к
расстрелам и к чему угодно, ибо, если первоначально всякая необычная кара
вызывает резкую общественную реакцию, то со временем к ней уже относятся
с полным равнодушием, как ко всякому заурядному явлению.
Согласно закону инерции и авторитет отдельных личностей, начал воз-
величиваться в глазах толпы, прогрессивно растет нередко даже не в
зависимости от обстоятельств и продолжает иногда долгое время еще
удерживаться, когда заслуги давно уже миновались, а новых не существует
и не предвидится.
Это нетрудно проследить на любом примере, но особенно бросается в
глаза - это безудержное возвышение авторитета по инерции в войсковых
частях, где тот или другой успех быстро возвышает в глазах толпы его
виновника, который продолжает вырастать в глазах толпы все более и более,
достигая на известном уровне апогея своего величия: <Caesara, caesara, morituri
te salutant, - вот возглас, олицетворяющий безграничный авторитет воена-
чальника перед толпой.
Закон инерции немало содействовал сплочению обществ и их одно-
родности. Так, некоторые из небольших ассоциаций благодаря особенно-
стям своего жизненного уклада, передаваемых согласно обычая из рода в
род и из поколения в поколение, удержались от сторонних влияний, сох-
ранив свою коллективную физиономию в течение ряда веков. Таким
образом и социальная наследственность является одним из проявлений
закона инерции.
Во Франции, например, давно разрешены браки и похороны без
участия церкви, и рабочие вообще нередко подсмеиваются над всем, что
относится к религии, а между тем, по свидетельству Г. Лебона, <...браки
и похороны без участия представителя церкви очень редки среди
парижских рабочих. Брачный договор, заключенный лишь в мэрии, ка-
жется рабочему чем-то недоконченным> **, несмотря на все усилия подор-
вать веру в религию. То же самое мы имеем и в России в период второй
революции.
Несмотря на декрет об отделении церкви от государства и декрет о
разрешении браков в комиссариате, оказалось очень мало желающих вос-
пользоваться столь упрощенным способом бракосочетания.
Благодаря тому же закону инерции, формы правления, например, старые
монархии, переживают самих себя и почти при первом натиске рево-
люционных движений сметаются в один миг как карточные дома.
" Сорокин П. А. Система социологии. Т. 1. С. 301-302.
^ Лебон Г. Психология социализма. С. 40.
В политической жизни стран можно указать на Англию, как на пример,
где по инерции удержалась внешняя форма монархического образа правления,
тогда как по самой сущности дело идет о республиканской форме правления.
Другим примером может служить пережиток царской власти в России
за последний период власти дома Романовых. В конце концов, она явилась
олицетворением не власти царя, а кучки проходимцев, которые пользовались
органом царской власти в собственных выгодах, ибо истинной царской
власти в России уже не было во все время царствования Николая II.
В конце концов инерция является той консервативной силой, которая
является хранителем национальных и классовых особенностей и исторических
черт в характере населения.
Тард подводит некоторые из явлений, объясняемых законом инерции,
под понятие контрподражания, но это контрподражание в конце концов есть
продукт его увлечения мнимой всеобщностью закона подражания в кол-
лективной жизни общества, ибо в конце концов его контрподражание и
доказывает, что коллективная жизнь не подчиняется одному только закону
подражания, ибо есть в ней и нечто такое, что противоречит закону подра-
жания, что не может быть под него подведено ни под каким видом и что
как противоположность закону подражания было совершенно ненаучным
образом обозначено именем контрподражания.
Вообще говоря коллектив гораздо более консервативен, чем отдельный
индивид. Первому труднее усвоить любое новшество, труднее заставить его
отказаться от старого уклада жизни. Все обычаи, общественные традиции,
пережитки старины и даже просто остатки прошлого быта должны быть
отнесены на счет закона социальной инерции*.
Посмотрите как переживает современное общество самые тягчайшие
испытания в период войн. Казалось бы, в связи с событиями последнего
времени вся жизнь его в известные периоды должна перевернуться вверх
дном, а между тем продолжается прежнее посещение публикой театров,
кафе-шантанов, кабаре и прочих увеселительных учреждений как будто ни-
что не изменилось, как будто все остается по-старому. Со стороны это
производит отвратительное впечатление пира во время чумы. Когда иност-
ранцы выражали возмущение, наблюдая, как во время несчастной для нас
Цусимы Петербург наполнял театры и кафе-шантаны, они были правы, ибо
они были временные гости Петербурга и не вошли в его жизнь, а потому
и не поддались закону инерции, но обыкновенному обывателю какое дело
до Цусимы. Он привык днем выезжать по гостям, вечером быть непременно
в театре или кафе-шантане, и он от этого не откажется, ибо в его действиях
сильна сила традиции.
Еще в более тяжких условиях Россия переживала 1917 г., когда затя-
нувшаяся война привела к полному расстройству внутреннюю жизнь страны
и к сокращению продовольствия до голодного пайка, сведенного до минимума.
Но что из этого. Казалось бы, можно было ожидать народного восстания.
Ничуть не бывало: в праздничные дни Рождества несмотря на голодный
хлебный паек и всю тяжесть переживаемого времени предпраздничная су-
толока идет своим обычным порядком, ни в чем не отступая от обычной
картины.
Вот, например, как характерно описывают эту предпраздничную сутолоку
в Москве, где хлебный паек ко времени рождественских праздников был
сведен до 1/4 фунта на человека с предупреждением, что может быть и эта
1/4 фунта хлеба будет в дальнейшем убавлена. Московский корреспондент
по этому поводу пишет: <Могу констатировать: Москва оправдала возложен-
ные на нее, на ее испытанные качества ожидания; она приняла в этот
ущербленный хлебный паек и предупреждение о возможном его обращении
в сладкую мечту с похвальным спокойствием и даже как будто равнодушием.
<Что такое паек, когда нужно хлопотать о гусе>. Не так давно могли с
пафосом восклицать: быт не умер, нет быт жив. Быт живуч и цепок, он
держится крепко. В Москве, пожалуй, даже крепче, чем где-нибудь еще в
пределах республики советов. И этот быт сумел вдвинуть в трагические
рамки переживаемого все грандиозное содержание праздников, все их искон-
ные детали и аксессуары>.
Со стороны, например русскому военнопленному, за границей кажется,
что в России начался <всемирный потоп>, и он не знает, где ковчег, на
котором может спастись Россия. Но <удивлению его, во всяком случае, не
было бы предела, потому что на фоне потопа он увидел бы почти обычные
праздничные и предпраздничные узоры. Потому, что в "потоп" как-то
вместились и суетящиеся в обычных покупках улицы, и битком набитые
гастрономические и кондитерские лавки, изливающие потоки людей с куль-
ками, коробками, пакетами, ласково мигающие огоньками елки и веселые
вечеринки с простынями-афишами несчетных товаров, театриков, кабаре,
кафе-шантанов, кинематографов с репертуарами дневных и вечерних спек-
таклей...>^°.
То что происходило в Москве, то приблизительно происходило и в Пет-
рограде, да в последнем и вне праздников, в самые тяжелые моменты
политических событий мелькают афиши с заглавием <веселый бал>, где
поясняется, чтобы <дамы не забывали пригласить своих кавалеров, а кавалеры
своих дам>, где происходят <беспрерывные танцы> с участием артистов в
публике, где будут происходить конфеты, серпантин, почта, игра в снежки
и тому подобные благоглупости, причем даме, получившей наибольшее
количество открыток, предоставляется приз в виде серебряного сюрприза.
И это в то время, когда старая Россия государственно и экономически гибла,
когда отделялась Финляндия, отторгались целые области на западе в пользу
Германии, когда шли кругом грабежи, когда по улицам нельзя было ходить
безопасно, ибо вы рисковали тем, что с вас снимут пальто, шубу и разденут
до рубашки.
Далее, хотя в периоде борьбы с установившимся режимом не бывает
недостатка во всевозможных обвинениях предержащих властей, но, когда
оппозиция берет верх и является победительницей, она обыкновенно про-
являет на первое время большую суровость по отношению к побежденным.
Лишь мало-помалу это отношение сглаживается по мере того, как наступает
общее успокоение, но если вслед затем наступает новый переворот, он опять
сопровождается более суровыми репрессиями в первое время, нежели то
было раньше.
Точно также и в битвах народов. Первоначально наступающий терпит
значительные потери от сопротивления врага, но когда это сопротивление
сломлено, то победитель всегда вознаграждает себя жестокой расправой с
побежденным. Очевидно, здесь играет роль в первое время род мести,
обусловленной необходимостью подавить сопротивление, и чем сильнее пос-
леднее, тем больше озлобление, которое и проявляется крайне бурно в этот
период, когда победитель вступает в свои права после одержанной им победы.
Здесь очевидно действует опять-таки закон инерции и действует в том
отношении, что развивавшееся в период борьбы озлобление продолжает
нарастать и в дальнейшем с обозначившейся победой, когда, казалось бы,
уже не должно быть места озлоблению и даже нет более подходящих для
него условий.
Почему войны, не приносящие решительных побед, кончаются в
большинстве случаев посредничеством. Это потому, что народный энтузиазм
*" Карссв Н. If Наш век. 1917. 31 дек.
"° Там же.
одной стороны не знает меры и не может остановить свои устремления и
вожделения на известной границе. Но то же происходит и с другой стороной,
ибо так велика сила инерции, что ограничить себя, остановить свое движение
на определенном пункте народные массы не в состоянии.
С другой стороны, разве скоро утихает взбаломученное море народных
движений: революционная война, однажды развившись, разве не докатится
до своих пределов, если только она не встретит специально нарочитого
проти водействия.
Такое великое событие, как война, не прекращается без того, чтобы
кинетическая энергия народа не вылилась в другую форму. В России после
великой войны она и вылилась первоначально в революцию, а затем в
гражданскую войну. Конечно, умелым управлением народным организмом
можно достичь более целесообразного направления кинетической энергии
народных масс. Но во всяком случае здесь дело идет ни о чем другом, как
о подавлении кинетической энергии одного направления, для того чтобы
направить ее по другому руслу.
С другой стороны, и революционные движения при своем развитии не
знают никаких границ и никаких пределов, разрушая на своем пути все,
что им противится и что против них саботирует, и, переворачивая без
достаточного основания все, что, казалось бы, могло оставаться нетронутым
и пощаженным. Когда развивается то или другое движение в области худо-
жественного творчества, оно опять переходит за грань допустимого. Примером
может служить всем известный футуризм в живописи и поэзии, кубизм и
другие ответвления модернизма.
Новые религиозные учения также принимают такие формы, которые
выходят за пределы допустимого. Каждая мода, постепенно развиваясь, бы-
стро достигает такой степени, что становится для всех уродливой и только
тогда сменяется новой модой, которая, в свою очередь, достигает своих
нелепых форм, после чего снова сменяется другой модой. Даже наука, точная
наука, где, казалось бы, не должно быть места увлечениям, и та по закону
инерции доводит то или другое новое учение до крайних пределов допустимо-
го. Этим объясняются всевозможные крайности в научно-практических обла-
стях знания, например, в медицине, педагогике и др. Так, всем известно,
до каких крайностей доходили в свое время гуморалисты, затем представители
целлюлярной патологии, всевозможные увлечения туберкулином при лечении
чахотки, препаратом Erlich'a при лечении прогрессивного паралича и т. д.
Очевидно, что формулы и положения, которые властвуют над умами
людей, вырабатываясь и развиваясь медленно и постепенно путем долгой
эволюции, вместе с тем также медленно и постепенно теряют и свое зна-
чение. И в то время, как для образованных людей они уже перестают
быть истинами, среди необразованных масс они еще долгое время про-
должают играть роль руководящих положений в жизни как непреложных
истин.
Влияние греческого и римского мира в науках и искусстве, как известно,
длилось много веков еще после того, когда оба языка уже умерли и отошли
в область преданий, и в сущности до сих пор еще мир Европы находится
под влиянием греческого искусства, а различные учреждения под влиянием
созданий римского ума.
Когда овладевает умами новая идея, нужно много времени и усилий,
чтобы ее вытеснить полностью другой. <Прежде, чем окончательно умереть,
она будет долгое время составлять часть старых наследственных идей, которые
называют предрассудками, но которые мы, однако, уважаем. Старая идея
даже тогда, когда она не более, как слово, звук, мираж, обладает магической
властью, способной еще подчинять нас своему влиянию. Так держится это
старое наследие отживших идей, мнений, условностей, которые мы благо-
говейно принимаем, хотя они не выдержали бы малейшего прикосновения
критики, если бы нам подумалось исследовать их> ^.
Вообще, старые обветшавшие идеи еще долго влияют на умы, принимая
форму предрассудка.
<Преклонимся перед силой идей, когда она уже достигла известного
периода "своего развития", то нет уже ни рассуждений, ни доказательств,
которые могли бы ее победить. Чтобы народы могли освободиться из-под
какой-нибудь идеи, нужны века или насильственные революции, а иногда
и то, и другое. Человечеству остается только считать химеры, которые оно
себе вымышляло и жертвой которых последовательно становилось> ".
Законом инерции объсняется также вера в авторитеты и все, что относится
к общественным условностям, привычке, заветам и влияниям предков, столь
могущественно проявляющимся везде и всюду. Наконец, роль преданий и
их главенство в жизни относится к этому же порядку явлений. <Обаяние
преданий, завещанных предками, повсюду преобладает над стремлением к
новизне. Не составляет исключения в этом отношении даже наше современное
общество, столь обильное всевозможными заимствованиями в сфере языка,
идей, учреждений, литературы. Сравним, например, новые слова, заимство-
ванные в последнее время французской речью из языков английского, не-
мецкого, русского, с одной стороны, и с другой - весь старый французский
словарь, или новейшие идеи эволюционнизма и пессимизма со всем строем
давно усвоенных традиционных воззрений; или новейшие законодательные
реформы со всем французским кодексом, в основе своем современном
римскому праву и т. д. Таким образом, подражание новой моде составляет
лишь незначительный ручеек подле великой реки преданий и обычаев, и
это вполне естественно>. Вообще говоря, элемент традиции в коллективах
всегда имеет преобладающую роль.
Обаяние древности переходит в нравы и даже в язык. Так, по словам
Достоевского (<Записки из мертвого дома>), в Сибири из угождения к
человеку говорят, что он имеет престарелый вид, собеседника же называют
старшим братом, а обращаясь к двадцатилетнему юноше, говорят: <Мое
почтение дедушке такому-то>. Эти обычаи по-видимому занесены из Китая.
Но и в древнем Египте, и в Риме, да и всюду старина почиталась высоко,
как она почитается и ныне.
На этом основании национальная ориентировка (так называемое
национальное сознание субъективной психологии) является результатом
признания ценности истории своего народа, причем она обусловливает стрем-
ление увеличивать и множить эти ценности. Сохранение традиций поколений
дает возможность удерживать известную определенность и преемственную
последовательность взглядов в этом отношении, которые, репродуцируя
прошлое, как бы соблюдают ответственность перед умершими, оказывая им
необходимый почет, и подготовляет почву будущим поколениям, которые
придут на смену живущим. Этой живой преемственностью поколений сох-
раняются культурные ценности нации, которая сама себе довлеет; культурные
же ценности нации обусловливаются, собственно, синтезом творчества
личности с коллективным процессом, сплачивающим людей в одно целое ^*.
Вполне естественно поэтому, что в каждом общественном организме
консервативные партии являются хранительницами заветов старины и обы-
чаев народа. Эти партии, подразделяющиеся на более мелкие коллективы
как выразители общественной инерции в то же время образуют тормозы,
препятствующие всякому общественному прогрессу, ибо в то время, как
^ Лебон Г. Психология народов и масс. С. 117.
" Там же. С. 122.
" Тард Ж. Законы подражания. С. 241-242.
17 В. М. Бехтерев 257
прогрессивные партии стремятся к достижению новых прав и всякого рода
новшеств, заимствуемых от иностранцев, консервативные партии отвергают
и новые права, и всякого рода новшества, признавая унаследованные от
предков обычаи и законы наиболее гарантирующими блага жизни.
Наконец, и в экономической жизни господство закона инерции более
чем очевидно.
Согласно этому закону, установившаяся цена на те или иные продукты
отличается устойчивостью, независимо даже от условий спроса и предло-
жения. Нужны в самом деле более или менее резкие влияния, чтобы цены
сдвинулись с той высоты, на которую они однажды поднялись. При этом
однако же цены легко вздуваются, но не легко опускаются, и это понятно,
потому что в первом случае они получают толчок в виде выгод продавца,
определяющего цены, сообразуясь с данными условиями, тогда как во втором
случае при отсутствии такого толчка мы имеем чистые проявления закона
инерции: с одной стороны, привычку населения к повышенной плате и, с
другой - привычку продавца получать большую плату. С другой стороны,
мы знаем, что народившиеся потребности не скоро исчезают в силу того
же закона инерции. Можно доказать это положение убедительными приме-
рами. Оказывается, например, что в Европе хлеб не мог быть вытеснен
привозным рисом, как в Азии рис не был вытеснен привозным хлебом,
именно благодаря сложившейся привычке: в первом случае благодаря привы-
чке населения есть хлеб, во втором случае благодаря привычке есть рис.
Под закон инерции надлежит подвести и все то, что относится к социаль-
ной наследственности. Правда, Тард подводит социальную наследственность
к законам подражания, но от того или другого названия дело не изменяется.
Во всяком случае наследственность представляет собой консервативную силу,
которая удерживает раз сложившуюся общественную форму на более долгое
время, чем это вызывается необходимостью.
<Всякий коллектив есть живой организм, существующий благодаря вос-
произведению и сам осуществляющий воспроизведение самого себя в той
же форме, в какой его создает история каждый данный момент. Культ
предков и почтение к ним, сохраняющееся из века в век, обусловливает
передачу из поколения в поколение общественных традиций и обычаев и
даже суеверий, что и обеспечивает преемственность передачи в потомство
приобретений и форм, достигнутых предшествующими поколениями.
Припомним только, как упорно держались в течение долгих веков
религиозные суеверия, противоречащие даже самой простой логике. В течение
более чем двух тысяч лет самые блестящие гении склонялись перед их
властью и лишь в современные эпохи явилась возможность оспаривать их
достоверность> ^.
По словам Тарда, <человек освобождается (и никогда вполне) из-под ига
обычая лишь для того, чтобы снова подпасть под него, другими словами,
чтобы укротить и утвердить завоевания, совершенные в эпоху временного
освобождения. Если в нем сохраняется достаточно жизненности и талант,
то он снова затем сбрасывает это иго и делает новые завоевания, но затем
снова отдыхает и т. д. Таковы исторические судьбы великих цивилизованных
народов ".
То же необходимо сказать и по отношению к обрядам. Известно, что
язычники, приняв христианство, еще долго придерживаются своих языческих
обрядов. Когда наступила эпоха Возрождения, то приверженцы новых взглядов
еще долго продолжали удерживать привычки феодальной жизни. Вообще
известно, что формы сохраняются долго после того, как изменились самые
^ Лебон Г. Психология народов и масс. С. 245.
^ Тард Ж. Законы подражания. С. 245.
основы правового порядка. Далее известно, что, когда материнство было
уничтожено, обычай фиктивного материнства по отношению к отцу в виде
кувады еще долго сохранился. Пылающие костры в Иванов день до сих пор
еще напоминают нам о поклонении языческим богам. Умыкание женщин
давно уже вывелось из употребления, но еще память о нем сохранилась в
брачных церемониях. Позднейшие религии, являющиеся на смену прежней,
удерживают в той или иной мере церемонии последней. Наконец, и в языке
мы встречаемся с сохранением прежних корней в том случае, когда слову
придается уже другое значение в языке. Вообще не трудно найти выражения,
как бы освободившиеся от своего содержания и передающиеся из поколения
в поколение, будучи лишенными своего основного смысла. Далее мы видим
те или иные особенности права, передающиеся из рода в род, несмотря на
то, что они возникли при других условиях, в другое время и являются
анахронизмом для данного периода времени. В искусстве и литературе не
трудно указать много особенностей, которые представляют простые пережитки
старины и составляют предмет рутины. Наконец, все так называемые цере-
мониалы - эти <великие музеи истории>, по выражению Поля Виоле, пред-
ставляют собой проявление закона общественной инерции, выливающейся
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |