неутомленный, может в большей мере противодействовать подражательности,
индуктивности и внушаемости. Бодрящая реакция мимико-соматического
характера всегда содействует развитию подражательности, индуктивности и
внушаемости в направлении, соответствующем характеру данной эмоции.
Известно, что в толпе подражательность, индуктивность и внушаемость
встречают особенно благоприятную почву, и это потому, что в толпе резко
поднимается эмотивное состояние при условии пассивности и утомления.
С другой стороны, люди, мало развитые, и дети, как известно, отличаются
большей индуктивностью, подражательностью и внушаемостью.
Но независимо от всего прочего и источник, от которого исходит воз-
действие, не представляется безразличным в смысле осуществимости воз-
действия в той или другой форме.
Так, совершенно неодинаковое влияние на школьника окажут жест или
слова своего сотоварища и жест или слово своего учителя: точно так же на
необразованного человека окажут неодинаковое воздействие жесты и слова
другого такого же неуча, как он сам, и жесты и слова образованного человека
и т. д. Наконец, природные качества, в какой мере они сказываются на
индивидуальных особенностях и характере того или другого лица, не без-
различны в отношении силы воздействия.
Опыт, во всяком случае, дает основание к тому, чтобы признать, что
одни лица по своей природе более склонны к подражанию, индукции и
внушению, нежели другие лица.
Наконец, следует указать и на необходимые физические и ненормальные
состояния, которые повышают склонность к подражательности, индуктив-
ности и внушаемости.
Сюда относятся такие состояния, как сомнамбулические, и в том числе
так называемые гипноз, или искусственный сон, и некоторые из общих
неврозов, как, например, истерия, психостения, эмерячение и некоторые
другие.
Под противовнушением^* понимают то состояние, когда объект
реципиент противодействует влиянию на него стороннего внушения, что
объясняется привычкой к сбереганию себя от сторонних влияний. Это
противодействие проявляется иногда и в отношении влияния доводами,
когда человек на все то, в чем он мог бы без труда убедиться, заявляет
безмотивное несогласие. Ему говорят, например, что ему было бы полезно
пройтись, и он без достаточных причин ответит: <Нет, я в этом не нуждаюсь>,
и так же в других случаях. Эта привычка к негативизму в ответах и действиях
составляет результат, главным образом, воспитания, отчасти же известного
настроения.
Следует однако иметь в виду, что как противовнушение, так и логическое
несогласование, в конце концов, не составляют неодолимых преград для
внушения и убеждения, но все-таки, в той или иной мере, они могут
ограничивать силу воздействия и того и другого.
Что же касается подражательности и индуктивности, то здесь склонность
к противодействию, по-видимому, не имеет места или, по крайней мере,
не проявляется более или менее очевидным образом. Надо впрочем иметь
в виду, что это замечание имеет силу, главным образом, по отношению к
подражанию в том узком значении, когда дело идет о копировании действий
или слов, но не в том расширении этого понятия, которое допустил в своих
социологических трактатах Тард, разумеющий под ними все вообще процессы
симпатии, внушения и подражания всякого рода.
В нормальных условиях не всегда легко провести резкую грань между
внушением и убеждением, ибо и тот, и другой процесс воздействия часто
осуществляется в одном и том же случае одновременно. Можно лишь сказать,
что в одном случае дело идет о непосредственном прививании другому лицу
и, следовательно, вызывании у него определенных состояний, действий или
заявлений путем слова или жеста стороннего человека, тогда как в другом
случае дело идет о вызывании в другом лице действий или заявлений
посредством доводов или так называемых логических посылок, говорящих
в пользу необходимости или полезности при данных обстоятельствах
действий или заявлений, причем осуществление их достигается лишь в том
случае, если и сам воздействуемый после соответствующей критики <за>
или <против> усвоит соответствующие доводы, т. е. признает необходимость
и полезность действий при данных обстоятельствах и сделает их руково-
дящими линиями в отношении своего поведения.
Ввиду этого ясно, что логическое воздействие или убеждение доводами
требует времени, ибо оно сопровождается критикой, тогда как внушение
прививается непосредственно, а следовательно, быстро, но зато первое всегда
или почти всегда соответствует интересам данного лица, осуществляющего
производимое на него внушение, во втором же случае вопрос о полезности
или интересах реципиента совершенно исключается.
Подражание есть основа общественности, что было выдвинуто еще в
работе Тарда. Уже при изучении речи, этого первого и основного орудия
общественности, подражание играет столь важную роль, что без подражания
развитие речи вообще оказалось бы немыслимым. Равным образом и
воспитание основано в значительной мере на подражании. Путем того же
подражания человек перенимает в значительной мере и все общественные
условности и обычаи. Лишь благодаря подражанию человек становится обще-
ственным существом в настоящем смысле слова.
С другой стороны, кроме непосредственного подражания в этом случае
должно иметь в виду и внушаемость, т. е. склонность непосредственно
подчиняться словесному влиянию. Дело идет здесь о взаимном влиянии
путем слова одних лиц на других и о той форме внушения, которую можно
бы назвать общественным внушением. Уже в школе во время обучения мы
встречаемся с внушением на каждом шагу. С другой стороны, когда человек
вступает в ту или иную группу лиц, в тот или другой кружок, он получает
тотчас же со всех сторон внушение, касающееся внешних условий общежития,
обычаев, традиций, и невольно им подчиняется.
Процесс убеждения, приводящий к усвоению, также действует в массах
людей, как и у отдельных лиц. Когда вождь толпы разъясняет последней то
или другое событие, это не значит, что он действует исключительно путем
нарушения. Известную долю в этом случае почти всегда занимает и убеж-
дение, которое таким образом, является также не несущественным фактором
объединения нервно-психической деятельности массы лиц. В смысле зна-
чения убеждения как объединяющего фактора имеет особую важность тот
факт, что в школах все учатся одному и тому же и усваивают одни и те
же вещи, что естественно, приводит к известной нивелировке различных
соучастников данного общества.
Собственно, везде и всюду в общественных группах объединение членов
достигается с помощью упомянутых факторов, основанных на индукции,
подражательности, внушаемости и усвоении, основанных на убеждении. Но
внешними импульсами к объединению служат более всего классовые и
профессиональные условия, втягивающие личность в свой круг жизненных
привычек и обычаев. Эти условия, как мы уже говорили, собственно, и
являются определителями многих высших особенностей той или другой
личности, обусловленных принадлежностью ее к определенной группе лиц
или к известному классу общества.
В каждой общественной группе имеются свои условности и обычаи и
свои традиции, которые обыкновенно каждым новым членом и перенимаются
более или менее быстро благодаря вышеуказанным факторам, действующим
часто совершенно незаметно для отдельных лиц; однако достаточно человеку
по каким-либо обстоятельствам выйти из одной группы и перейти в другую,
чтобы он сейчас почувствовал, в какой мере в нем укоренились условности
и обычаи прежней группы, и что нужно опять известное время, чтобы
приспособиться к новым условиям той группы, в которую он вступает.
Таким образом, и в этом случае мы имеем действие закона подобия,
ибо при объединении людей соотносительная деятельность отдельных лиц
приучается проявлять себя в соответствии со всеми остальными и, следо-
вательно, находясь в новых условиях, она должна вновь достигать подобия
другим сочленам нового сообщества.
Но всеми вышеуказанными условиями не исчерпывается закон подобия,
ибо мы знаем случаи, когда не имеется никаких данных, указывающих на
возможность общения между народами, и, следовательно, об условиях под-
ражания или заимствования не могло быть и речи, и тем не менее мы
имеем сходство тех или других социальных явлений. Уже выше приводились
этому примеры. Сюда относятся одни и те же формы богопочитания в
Старом и Новом свете, выяснившиеся еще при открытии американского
материка; сходство мифологии самых различных народов, не имевших ника-
кой исторической связи друг с другом, и т. п.
Очевидно, что в этих случаях дело сводится к тому, что одинаковые
причины приводят и к одинаковым следствиям, удовлетворяя основному
принципу закона подобия.
VII. ЗАКОН ПЕРИОДИЧНОСТИ ИЛИ РИТМА
Из данных физики общеизвестна распространенность колебательного
движения. В сущности ни один вид энергии не обходится без колебательного
движения. Движение небесных светил, как и движения атомов и молекул,
имеют свои циклы; органическая природа также проявляет функции роста
и размножения с циклическим характером. Система кровообращения, ды-
хания и обмена, сон и бодрствование имеют свои фазы и свои циклы.
Периодичности же подвержены и все процессы соотносительной деятель-
ности, то оживляющейся, то угнетаемой. Смена настроения, возбуждение и
угнетение вследствие усталости и другие аналогичные явления характеризуют
эту периодичность в проявлениях соотносительной деятельности отдельных
лиц. Даже проявление таланта выдающихся деятелей имеет свои периоды
развития, расцвета и упадка, следовательно, имеет свой цикл как выражение
ритмической формы движения. Да и в самой деятельности талантливых лиц
можно отметить известную периодичность, на что указывает подробный
анализ их жизни.
Подобно этому и политическая или социальная среда проявляет
цикличность в своем развитии и движениях. Прежде всего любой коллектив
имеет свое зарождение, развитие, период расцвета и затем период последу-
ющего упадка. Даже такой коллектив, как народный организм, скрепляемый
государственным устройством, имеет свои фазы развития, когда он возвы-
шается в своем могуществе, достигает затем своего апогея в отношении
силы могущества и процветания, после чего постепенно переходит в период
упадка и разложения. Так, наживается веками форма государственного уст-
ройства, после чего народ может начать жить как бы новой государственной
жизнью, которая будет проходить опять те же циклы с периодом своего
зарождения, возвышения, расцвета и последующего упадка.
В сущности всякое государство, подвергаясь закону ритма, проходит
период первоначального развития, следующий за ним период расцвета, после
чего следует период упадка, а затем в обновленной форме государство может
вновь проявить свою энергию и мощь, достичь нового расцвета, за которым
опять неизбежно последует его упадок, и т. д. В этом случае и военное
могущество государств подвержено тому же закону развития, достижения
своего могущества и последовательного ослабления.
Даже политический режим во внутреннем управлении стран подвергается
периодическим колебаниям, ибо правительственная реакция обыкновенно
сменяется либеральными реформами, за которыми следует вновь правитель-
ственная реакция, которая впоследствии сменяется правительственным либе-
рализмом. Можно сказать даже, что всякая политическая мера, доводимая
до крайности, тем самым подготавливает и собственное падение, возбуждая
в обществе оппозиционную реакцию.
Но не только государственный организм, но и всякая цивилизация имеет
свой период развития, процветания и упадка. <На заре этих цивилизаций
мы видим горсть людей разнообразного происхождения, соединяющихся
вместе благодаря случайностям эмиграций, нашествий и побед. Общую связь
между всеми этими людьми, отличавшимися друг от друга своим языком
и религией и в жилах которых текла разная кровь, составляла полупризна-
ваемая власть одного вождя>. <Затем время совершает свое дело. Тождест-
венность среды, повторение скрещиваний, потребности общей жизни мед-
ленно действуют, и скопище разнородных единиц начинает сливаться и
образует расу, т. е. агрегат, обладающий общими чертами и чувствами,
которые все более и более фиксируются наследственностью. Толпа становится
народом, и этот народ уже может выйти из состояния варварства "*. Обычно
он выйдет из него лишь тогда, когда после долгих усилий, постоянной
борьбы и бесчисленных начинаний, он приобретает идеал. Природа этого
идеала имеет мало значения; он может представлять культ Рима, Афин или
поклонение Аллаху, все равно, но этого идеала будет достаточно, чтобы
соединить единство чувств и мыслей у всех индивидов расы^*, находящейся
на пути своего образования. Тогда-то и может народиться новая цивилизация
со всеми своими учреждениями, верованиями и искусствами. Увлекаемая
своей мечтой раса последовательно приобретает все, что дает блеск, силу и
величие... Совершив свое созидательное дело, время неизбежно переходит к
делу разрушения, которого не избегают ни боги, ни люди. Достигнув изве-
стной степени могущества и сложности, цивилизация перестает расти и
осуждается за упадок. Скоро должен пробить для нее час старости. Наступ-
ление его неизбежно отмечается ослаблением идеала, поддерживающего душу
расы. По мере того как бледнеет идеал, начинают колебаться здания
политических, социальных и религиозных учреждений, опирающихся на
этот идеал...
С окончательной потерей идеала раса окончательно теряет свою душу,
она превращается в горсть изолированных индивидов и становится тем, чем
была в самом начале, толпой... Цивилизация теряет свою прочность и
оказывается во власти всех случайностей. Властвует чернь и выступают
варвары. Цивилизация еще может казаться блестящей, потому что сохранился
еще внешний фасад ее здания, созданный долгим прошлым, но в действитель-
ности здание уже подточено, его ничто не поддерживает и оно рушится с
первой же грозой. Переходить от варварства к цивилизации, преследуя мечту,
и затем постепенно слабеть и умирать, как только мечта эта будет потеряна -
вот в чем заключается цикл жизни каждого народа> ^°. (Вернее было бы
сказать, цикл каждой цивилизации.-В. М. Бехтерев.) После же нее с новыми
условиями политического характера начинается новая цивилизация, несущая
новые идеалы и часто зарождающаяся в другом пункте земного шара,
подчиняющая себе и народы старой цивилизации.
Цивилизацию, имевшую свой начальный период и период расцвета, но
уже упадающую в одной части материка, принимают другие народы, и снова
выступает под влиянием нового импульса оживление цивилизации, но уже
с другим характером и на другой основе. Из сказанного ясно, что, как и в
других случаях, могут быть как содействующие или оживляющие влияния
для коллективных проявлений, так и тормозящие влияния, задерживающие
ход и развитие этих проявлений, причем преобладание тех и других сменяется
чередующимся образом, что и обусловливает характер периодичности
социальных явлений.
Даже энергия отдельных народов подчиняется тому же закону ритма.
Проявляющаяся в одном направлении, она затем ослабевает, пробиваясь
через некоторое время в другом направлении.
Ясно, что как во всем физическом мире дело идет о волнообразных и
колебательных движениях в форме ритма, так же и в мире коллективных
образований эволюция осуществляется путем волнообразного же
движения. В самом деле всякое общество переходит от застоя к деятель-
ности и, наоборот, от деятельности к застою, от приниженного состояния
к возвышению и, наоборот, от возвышения к падению. Посмотрите
историю всех народов и вы убедитесь, Что это так"*. Во всяком вообще
коллективе происходит смена консервативного направления более либе-
ральным и, наоборот, либерального направления консервативным, увле-
чение новшеством сменяется возвратом к старине, к обычаю, да и всякое
новшество при долговременном его существовании переходит в обычай, в
старину.
*° Лебон Г. Психология народов и масс. Б. м" Б. г. С. 327-329.
16 В. М. Бехтерев
В этом процессе перехода от прогресса к регрессу и наоборот известную
роль играет явление торможения. Проявившееся однажды направление со
временем приводит к утрате интереса со стороны общества к данному
направлению, что и доводит процесс дальнейшего развития общества к
внутреннему торможению данного направления, а это вынуждает общество
к движению в противоположном направлении. С другой стороны, взятое
однажды определенное направление в движении общества доводится по закону
инерции до таких крайностей, которые возбуждают оппозицию и протест в
значительных слоях населения, и, в конце концов, производя перелом в
общественном мнении, возбуждают к переходу общественного движения в
противоположном направлении.
Как известно, социолог Тард подробно выяснил роль подражания, этого
важного рефлексологического элемента в жизни обществ. Но подражание
имеет своим объектом творческие акты, которые приписывают обыкновенно
отдельным индивидам, хотя нельзя упускать из виду и существование твор-
чества коллективного, народного. Таким образом жизнь общества
регулируется, с одной стороны, творчеством или открытиями и изобре-
тениями, и, с другой - подражанием; причем движение всей жизни обществ
сопровождается каждый раз особым подъемом в период открытий и изоб-
ретений и относительным застоем в периоды, следующие за открытиями,
когда развивается преимущественно подражательная общественная работа и
когда собираются факты, требующие известного освещения ^*. С накоп-
лением последних является какой-либо гигантский ум, который сделает
соответствующие обобщения, и вновь возникает открытие, вызывающее обще-
ственный подъем. Таким волнообразным путем движется научная и обще-
ственная мысль и так же дело идет во всех областях творческой деятельности
человека.
Всякое более или менее значительное общественное движение развивается
по восходящей линии, достигает затем своего апогея и, в конце концов,
ослабевает, сходя на нет, после чего возникает новое общественное движение,
чаще всего порождаемое старым, но приобретающим теперь новую форму,
которая, в свою очередь, развивается по восходящей линии, достигает в
известное время своего апогея и затем, ослабевая, сходит на нет, чем и
характеризуется периодичность общественных движений. Итак, более чем
очевидно, что общественные движения никогда не идут по прямой линии,
а всегда волнообразно, сменяясь одно другим, ему противоположным. Подъем
энергии в начале какого-либо общественного движения сменяется ее после-
довательным падением, после чего может вновь оживиться то же движение.
Подъем общественного настроения обычно сменяется его угнетением. Уст-
ремления общества в одном направлении, встречаясь с нежелательными
явлениями, вызывают общественный перелом, за которым следуют устрем-
ления его в другом направлении.
Так, революция в России достигла крайнего своего уклона в сторону
большевизма в период восстания в Петрограде в начале июля 1917 г., вызвав
перелом в общественном движении, и подготовила контрреволюцию, не
достигнув цели; но контрреволюция, в свою очередь, привела к уклону
общественного движения в сторону большевизма.
При этом надо иметь в виду, что в периоды революционных движений
волны общественных настроений протекают гораздо более бурным образом,
нежели в обыкновенных условиях жизни народа. Обыкновенно взрыв рево-
люции происходит в те периоды народной жизни, когда гнет народа достигает
своего апогея, но тем более бурно происходит реакция в сторону сбрасывания
этого гнета в период революции в целях освобождения народа от цепей
рабства. Даже все то, что в той или иной мере стоит в связи с прежним
порядком вещей, подвергается разрушению и даже поруганию.
Возьмем, например, отношение к церкви и религии. Являясь
прислужницей и оплотом монархического строя, религия в периоды рево-
люционных переворотов подвергается тем большему поруганию и унижению,
чем более углубляется революционное движение, и опять в силу того же
закона ритма в следовании за высокими гребнями обратных волн. Чтобы
осветить хотя бы частицу той ненависти, с которой народ в период великой
французской революции относился к предметам католического культа,
заимствуем здесь некоторые из характерных событий в период 1789 г.,
проявлявшихся в форме так называемого иконоборства. Мы не будем говорить
о чисто варварском разрушении колоколен, монументальных оград храмов,
гробниц, священных сосудов и совершенно бесцельном сожжении церковных
тканей и кружев. Но остановимся на картинах еще более ярких в этом
отношении: <С августа 1789 г. по всей Франции вспыхнули костры среди
пляски и диких воплей опьяневшей черни, на которых сжигались тысячи
предметов неоцененной стоимости: мраморные столы, камины, зеркала,
витрины, цветные стекла, статуи, резные церковные кресла и пр.
"Осветители" замков не щадили даже вековые деревья, которые срубались
и сжигались тут же.
Иконоборцы набрасывались не только на все изображения "бывших"
ангелов, "бывших" христов, "бывших" святых, но также и на балдахины,
хоругви, подсвечники, светильники, чаши, сосуды, блюда и все украшения
обихода, так называемого "бывшего" католического культа. Местные рабочие
привлекались насильно к "делу"; их заставляли бросать свою работу, чтобы
идти на разгром церковных и городских владений> ^.
Таким образом и здесь дело шло о настоящем надругательстве озлоб-
ленного народа над тем, что являлось продуктом человеческого труда и
таланта, создаваемом веками.
Аналогичные явления в революционные периоды наблюдаются и в отно-
шении искусства. Должно сказать, что одним из тяжелых явлений народных
переворотов является тот вандализм, который проявляется по отношению к
искусству, когда ценнейшие произведения искусства разрушаются без всякой
в сущности надобности, и таким образом в революционном пожаре погибало
то, что является драгоценным достоянием всего человечества. При этом
нельзя признать, чтобы народные вожаки и деятели ополчались на искусство.
Нет, совсем нет. Известно, например, какие Конвент делал усилия возродить
искусство и вообще дать народу все то, что до сих пор являлось привилегией
богачей, устраивая для этого даже грандиозные публичные торжества, и
однако народ в это именно время проявлял необычайный вандализм к
предметам искусства. В период русской революции большевики стремились
дать пролетариату все то, что до сих пор было исключительной привилегией
богатого класса, устанавливая фактическое и юридическое господство про-
летарских классов и беднейших крестьян. Некоторые из их вожаков читали
лекции о значении искусства, образовывали новые музеи искусства из двор-
цов, но разве не в их период дворцовые сокровища подвергались наибольшему
расхищению и разрушению. Можно объяснить этот поразительный вандализм
неразвитостью народа, отсутствием воспитания и образованности. Без сом-
нения, это обстоятельство остается не без значения, но все же им нельзя
объяснить прямого отношения к предметам искусства, когда оно разрушалось
без всякой надобности там, где оно могло быть пощажено без всякого ущерба
для дела революции. Очевидно, что причина здесь кроется еще и кое в чем
другом. Здесь сказывается уже безразличное отношение и даже ненависть
^ Возможно речь может идти о следующих книгах: Тэн И. Происхождение общественного
строя современной Франции: Пер. с фр. СПб., 1880; Лиссагарэ П. О. История коммуны
1871. М., 1905; Карлейль Т. Французская революция: История. СПб., 1907.
16> 243
ко всему тому, что напоминает аристократизм, что является принадлежностью
богачей. Когда народ держат в цепях рабства и затем эти цепи разрываются
на части, то народ, предоставленный самому себе, дает полную волю своим
инстинктам, и здесь, в народной ненависти ко всему тому, что напоминает
прошлый уклад и прошлый быт с господством аристократии, гибнет все-
и хорошее, и дурное; чем тяжелее были цепи рабства, тем сильнее проявляется
народный вандализм в период переворота *.
К этому присоединяется и другое обстоятельство.
Во все периоды своей истории народ стремится олицетворить свои
политические и религиозно-моральные верования в определенные символы,
которые отражаются в искусстве. Но вместе с тем как эти верования начинают
ослабевать или даже исчезают, народ обращается против тех символов,
которые он почитал ранее, с тем большей яростью, чем более противоположны
его новые политические воззрения по отношению к старым. Вот почему в
слепой ненависти народа гибнет все, что своим содержанием напоминает
прошлый уклад жизни и что олицетворяет в символических образах прошлые
варварские народы. И вот французская революция в период Конвента озна-
меновывает себя декретом об уничтожении всех оставшихся королевских
памятников, гробниц и усыпальниц, а в русской революции 1918 г., в период
большевизма, спустя два месяца издается декрет о публичном снятии
памятников, которые возмущают народное чувство. Последние общественны
и о них нет надобности здесь распространяться. О них говорит сама история
этих периодов общественных потрясений.
Словом, и в последовательности событий мы встречаемся с законом
ритма в том смысле, что одно общественное движение сменяется другим,
ему противоположным. При этом до известной степени существует и соот-
ношение между силой того или другого общественного движения и следу-
ющего за ним уклона в другом направлении. При этом чем сильнее бывает
общественный подъем в одном направлении, тем сильнее следует за ним
падение. Соответствие проявляется даже и в отношении большей или меньшей
остроты общественного движения. Иначе говоря, чем бурнее развивается
подъем, тем быстрее и резче проявляется и следующее за ним падение и,
наоборот, чем медленнее происходит подъем, тем медленнее протекает и
следующее за ним падение.
В политических движениях закон ритма проявляется тем, что чем сильнее
политическое движение одного направления, тем сильнее затем следует
реакция. Чрезмерный гнет царского режима в России последнего времени
привел в конце концов к большевизму, который стал обозначаться уже в
самом начале революции, ибо еще 20 и 21 февраля на улицах Петрограда
раздавались в некоторых частях крики: <Долой Милюкова> и <Долой Вре-
менное правительство>.
Между прочим периоды возрождения, повторяющиеся время от времени
в истории народа, являются классическими проявлениями периодичности
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |