ляторы совершают подмену понятий, утверждая: «разделя-
ют и поддерживают базовые демократические ценности,
привнесенные в нашу жизнь перестройкой». По тексту, люди
поддерживают не саму «перестройку», а «ценности», ею в
нашу жизнь «привнесенные». Безусловно, «базовые демо-
кратические ценности» — вещь в теории хорошая. Но «пе-
рестройка» «привнесла в нашу жизнь» не только и не столь-
ко их, сколько катастрофический развал государства и все
негативные последствия, с ним связанные. Увязывая одоб-
рение людьми «базовых демократических ценностей» с раз-
рушительными процессами «перестройки» как таковыми,
манипуляторы протаскивают информационную установку,
декларирующую «одобрение» обществом сути перестроеч-
ных процессов.
Фраза «остается высоким и уровень одобрения многих
внешнеполитических акций перестроечного периода» явля-
ется примером «фургона с оркестром», проводимым через
прямую ложь. Кому сегодня придет в голову поддерживать
сдачу Советским Союзом, а позднее Россией своих позиций
в мире? Кто увидит плюсы в том, что натовские танки сто-
ят в нескольких часах хода от Ленинграда, в Крыму разме-
щаются американские военные, а Грузия накачивается аме-
риканским оружием. Вряд ли это делается против Новой
Гвинеи или Соломоновых островов? Обороноспособности
нашей страны именно при Горбачеве был нанесен чудовищ-
ный урон: уничтожены танки, самолеты, корабли, базы сле-
жения и пр. И это в условиях, когда более чем вероятный
противник усиливает свои вооруженные силы самыми со-
временными вооружениями! Кто, находясь в здравом уме и
трезвой памяти, станет «одобрять» такие самоубийствен-
ные акции?
Таким образом, используя компиляцию сразу несколь-
ких видов манипуляции сознанием, манипуляторы стремят-
ся убедить аудиторию в том, что очень много россиян под-
держивают то, что делал Горбачев. А если вы сами это не
поддерживаете — то поступаете не так, как большинство ум-
ных людей.
Раздел 25
СОЗДАНИЕ ЗАДАННОЙ
ИНФОРМАЦИОННОЙ АТМОСФЕРЫ
Краткое описание
Целью данного приема является подготовить эмоцио-
нальное состояние реципиента и информационное про-
странство вокруг него таким образом, чтобы действия ма-
нипулятора не встречали неприятия со его стороны. В зави-
симости от целей манипуляции, ее жертва целенаправленно
вводится в состояние испуга, радости, аффекта, в ее соз-
нании создаются устойчивые стереотипы восприятия окру-
жающей действительности (фактов, событий, физических и
юридических лиц, процессов и пр.), на которые потом будет
эффективно накладываться следующая манипулятивная ин-
формация и благодаря которым она будет восприниматься
реципиентом не как враждебная, опасная или неоднознач-
ная, а как истинная и полностью соответствующая его ви-
дению мира.
В качестве предельно упрощенного примера создания
заданной информационной атмосферы можно привести
следующее. Многие часто замечали, как вечером рабоче-
го дня безобидная, не слишком смешная в иных условиях
шутка вызывает у аудитории безудержный, едва ли не нерв-
ный смех. Расскажи ее утром или в выходной день — люди в
лучшем случае улыбнутся (хорошо, если не из вежливости).
А вечером после работы она имеет такой же успех, как ост-
рота самого популярного комика.
Психологическое объяснение данному феномену про-
стое. Организм, накопив за целый день работы усталость
(в данном случае — информационную; это характерно в
первую очередь для людей умственного труда), стремится
«сбросить» ее, как сбрасывает балласт перегруженный воз-
душный шар. Стремление освободиться от этого вредного
груза понятно — зачем тащить отрицательные эмоции? По-
этому, как только появляется подходящая возможность —
неожиданная шутка, нечто, вызывающее смех, одну из силь-
нейших эмоций — организм немедленно использует ее для
«разрядки».
Успех шутки в таком случае не случаен — он подготов-
лен тяжестью и напряжением рабочего дня. Это нервное на-
пряжение в итоге создало ту заданную атмосферу, что делает
исключительно успешной не слишком смешную в обычных
условиях шутку. Создание специальной атмосферы изме-
нило характер воздействия и эффективность принимаемой
реципиентом информации. То, что в этом случае заданная
атмосфера является, скорее, «эмоциональной», нежели ин-
формационной, несущественно. Ведь эмоциональное пере-
напряжение создано переизбытком информации, получен-
ной реципиентом за день.
Поскольку механизм создания заданной атмосферы ис-
ключительно эффективен, хоть и требует определенных за-
трат времени, он применяется достаточно часто.
Сегодня любой центральный телеканал является сред-
ством создания заданной информационной атмосферы,
проецируемой на всю зрительскую аудиторию. Чтобы ра-
зобраться в этом, достаточно взглянуть на «общий тренд»
телепередач современного российского телевидения. Подав-
ляющая часть телепередач — яркие, крикливо-пестрые, от-
влекающие внимание и нагоняющие на зрителя ощущение
«вечного праздника, который всегда с тобой». Телешоу, се-
риалы, переполненные глупостью передачи (реалити-шоу
типа «Дом», «Фактор страха», «Большие гонки» и пр.), «кон-
церты» вопиюще-бездарных «Фабрик звезд» — все это отуп-
ляет зрителя, прививая ему «непритязательный вкус» и при-
учая «жрать то, что дают, и быть довольным». Одновремен-
но зритель привыкает к устойчивому ощущению, что «у всех
вокруг все нормально, страна отдыхает и веселится». Кро-
ме того, что в данном случае срабатывает прием «приведен-
ный вывод», зритель погружается в атмосферу безмятежно-
го спокойствия — что бы ни происходило в стране на самом
деле. «Объективная информация» — репортажи о чудовищ-
ных терактах и голодающих людях, данные о разрушенной
промышленности, армии, космосе и науке — все это «сгла-
живается» наводимой «заданной информационной атмосфе-
рой»: есть отдельные недостатки, но в основном у нас все
хорошо! Создание такой атмосферы призвано усыпить гра-
жданское чувство или просто инстинкт самосохранения на-
селения: пусть не догадываются, что происходит вокруг них
на самом деле, пусть спят у телевизора, убаюканные телеви-
зионной птицей Феникс...
Ранее создание заданной информационной атмосферы
использовалось для разрушения политико-идеологических
устоев советской системы. Например, нормальному челове-
ку, только что посмотревшему фильм «Иди и смотри», прак-
тически невозможно вложить в сознание мысль о том, что
«СССР бездарно выиграл войну», и «если бы воевали поху-
же — пили бы сейчас баварское пиво»... Он просто не при-
мет эти информационные установки; после просмотра та-
кого фильма они вызовут у него омерзение.
Однако если до этого долго и кропотливо лить грязь
на образ подвига советского человека в Великой Отечест-
венной войне, вымазывать грязью имена Зои Космодемь-
янской, Александра Матросова, снимать фильмы о том, что
воевали солдаты исключительно благодаря заградотрядам,
а блокаду Ленинграда инициировал Сталин, чтобы уничто-
жить побольше ленинградцев (чем-то они его сильно дос-
тали), — постепенно эта отрицательная информация скап-
ливается в сознании реципиента. В какой-то момент ее ко-
личество может перейти в качество, и человек перестает
воспринимать историю Великой Отечественной так, как он
делал это раньше. В этом случае вбрасываемые информаци-
онные установки («зря воевали с немцами — нужно было
сдаться и не защищать нецивилизованную страну и пре-
ступный тоталитарный режим; тогда жили бы сейчас, как
в Германии») падают на благодатную почву. И еще одним
бастионом, защищающим страну от развала и деградации,
становится меньше...
Вот более детальный пример создания заданной ин-
формационной атмосферы. Период во время и после раз-
рушения Советского Союза и создания на его обломках ма-
родерской по сути своей новой политико-экономической
системы требовал от организаторов данной акции введе-
ния населения России в состояние устойчивой депрессии и
«социального ступора». В таком состоянии люди в принци-
пе не способны отстаивать какие-либо коллективные, груп-
повые интересы, кроме исключительно узких, личных. На-
ходясь в таком состоянии, люди не могли активно сопро-
тивляться разрушению среды их обитания, даже невзирая
на то что это разрушение несло угрозу жизни им лично и
их близким.
Оптимальным средством введения общества в такое
социально-депрессивное состояние являлось создание мас-
совой информационной, а зачастую даже неуловимой для
каждого конкретного человека атмосферы подавленности,
безысходности, апатии и отсутствия «жажды к жизни». Над
созданием подобной информационной атмосферы в стра-
не работала «волна» телесериалов и кинофильмов о пре-
ступном мире и бандитизме, захлестнувшая отечествен-
ные экраны с середины 90-х годов. Вал фильмов, начинав-
шихся «Ворами в законе», а продолжавшихся шедеврами
вроде «Бандитского Петербурга», «Бригады» и «Бумера» и
других, призван был достичь сразу нескольких, необходи-
мых манипуляторам целей. Кроме фильмов, для этого же
использовалась массовая криминальная хроника в различ-
ных СМИ, демонстрация передач «про жизнь бандитов» (в
каких домах они живут, на каких машинах ездят, что едят,
где учатся их дети и йр.). Неизменно подчеркивалось: эти
люди, так роскошно устроившиеся в жизни, — бандиты, и,
хотя все про это знают, никто их тронуть не посмеет. По-
тому что «законы такие теперь». «Правовое государство»:
пока вина не доказана в суде, человек невиновен и не мо-
жет быть осужден.
Одна из главных задач создания такой информаци-
онной атмосферы — «мы теперь живем в обществе, где
больше всего бандитов и они сильнее официальной вла-
сти» — состояла в том, чтобы приучить общество к тому,
что «преступность — это, конечно, плохо. Но она естест-
венна, неизбежна, и жить с ней теперь придется всегда».
Общество должно было с покорностью принять неизбеж-
ность массовой, наглой, сильной, сросшейся с властью пре-
ступности как реалии «новой России» и согласится на ее
«легитимизацию».
Для этого был выбран очень интересный механизм.
Преступников в СМИ показывали как нормальных, обыч-
ных людей, с присущими таким нормальным людям стран-
ностями и слабостями. Пусть зачастую с отрицательными
чертами характера, но именно в быту, «изнутри», в условиях
семьи, школы, армии (когда они еще не были преступника-
ми) — то есть именно как нормальных людей. В различных
игровых фильмах акцент делался на личностные пережива-
ния преступников, на их отношения с женщинами (любовь)
и законопослушными друзьями детства (дружба). С началом
пропагандистской кампании даже убийц и рэкетиров стали
показывать в кругу семьи как любящих отцов и заботливых
мужей. Все это приучало аудиторию к тому, что преступ-
ность — это нормально; она естественна, и с ней, как ни бо-
рись, окончательно не справиться.
До этого периода, по советской еще инерции, даже в на-
чале «демократизации общества», сохранялся советский еще
принцип демонстрации образа преступников: преступник
в принципе не может быть показан с положительной точ-
ки зрения. Он всегда отрицателен, вроде как не совсем даж
и человек. А уж если он показан с нейтральной или пол"
жительной стороны, то только тогда, когда в итоге он рвет
с системой нарушения закона и принимает правила игры
обычного, законопослушного общества. Безусловно, это от-
нюдь не всегда соответствовало действительности — но это
задавало в обществе совершенно определенное отношение к
преступности (она ВНЕ Закона, Закон с ней борется, и, по-
скольку он a priori сильнее — победа всегда будет на его сто-
роне). Таким образом общество получало от власти знак: с
преступностью мы боремся даже на уровне борьбы видов
(ведь преступник — вроде бы даже и не человек в обычном
понимании слова).
Но при демократии преступность как бы «легитимизи-
ровалась» в сознании общества, исчезал императив «неук-
лонной борьбы с ней до полного ее искоренения».
Главная задача такой кампании, кроме облегчения су-
ществования преступной среде (ВСЕ общество, в том числе
и представители правоохранительных органов приучались
СОСУЩЕСТВОВАТЬ с преступностью; во что выливалось
такое «сосуществование» для сотрудников соответствую-
щих служб — догадаться не сложно), заключалась еще и в
создании в обществе неявной, но отчетливой и нарастающей
депрессии. Дело в том, что для любого общества, для любой
общности людей преступность — зло, однозначно подлежа-
щее искоренению. Для советского общества, воспитанного
на традиционных ценностях, во многом ориентированного
на неписаные нормы и правила («пусть в суде и не удалось
доказать, что бандит — бандит, но он должен сидеть в тюрь-
ме!»), сосуществование рядом с сильной и мощной, вызы-
вающе заметной и агрессивной преступной средой являлось
знаком, образно говоря, «конца света». Если вокруг все ру-
шится (привычная стран, привычный уклад жизни) — а бан-
диты жируют, если они грабят, убивают, насилуют, а потом
становятся «уважаемыми бизнесменами» и «законопослуш-
ными членами общества» — это общество обречено. Если
бандитизм сильнее Закона — такое общество существовать
не может. Интуитивное осознание этой истины огромным
числом людей было неявным, но совершенно отчетливым
и неизменным.
Однако сознательное «выделение» бандитизма, пози-
ционирование и «распознавание» обществом могло привес-
ти к тому, что значительные силы в стране могли бы воспро-
тивиться самоубийственной политике «реформ», ставшей
причиной невиданного разгула преступности. Общность
людей могла бы отказаться покорно идти на заклание (са-
моразрушение) и соглашаться с уничтожением страны и го-
сударственности. А ведь именно это и являлось конечной
целью «реформ» и было запрограммировано их иностран-
ными заказчиками. Животное, ведомое к месту забоя, мо-
жет начать активно сопротивляться своей неизбежной уча-
сти, если почувствует приближение смерти (в деревнях осо-
бенно ценятся те забойщики, которые, убивая животное, до
последнего момента не дают ему повода подозревать о близ-
кой гибели). В этом случае придется потратить немало сил,
чтобы справиться с «жаждой к жизни».
Безусловно, существование преступности и осознание
неприемлемости неизбежного сосуществования с нею, не
были единственными причинами депрессии социума. Наря-
ду с другими, это был мощнейший символ, знак, который не
возможно было не заметить и не «принять к сведению». И об-
щество отреагировало так, как требовалось манипуляторам.
Подавляющее число людей уверилось, что «в этих условиях с
преступностью не справится», «мы всегда будет жить рядом с
ней и под ней» и «бандиты всем заправляют в стране».
Показывая бандитов нормальными людьми, как уже от-
мечалось, манипуляторы заставляли аудиторию подсознатель-
но принимать преступников как людей нормальных, равных
себе. Они же тоже любят и страдают! — думали люди, прини-
мая в подсознании установку: преступников (и породившую
их преступность) нельзя извести, как нельзя извести НОР-
МАЛЬНЫХ людей. Ведь они — нормальные, имеют семьи, со-
всем как мы, переживают, дружат, любят и ссорятся...
Эффективность такой установки была многократно
усилена мощью информационной кампании и высочайшим
уровнем ее исполнения. Действительно — как люди могли
воспринимать преступность как нечто, подлежавшее унич-
тожению, если с экрана на них глядели такие близкие и по-
нятные, хоть и жестокие порой парни? Ну, работа у них та-
кая, жаль, конечно. Но вот они (судя по фильму) и учились
в таких же школах, как мы, и ели раньше в таких же сто-
ловых, и в армии так же служили. Их ведь такими ЖИЗНЬ
СДЕЛАЛА. «Не мы такие — жизнь такая» говорил один из
персонажей фильма «Бумер». К тому же музыкальные роли-
ки, сопровождавшие эти кадры, становились неизменно по-
пулярнейшими шлягерами — например, мелодии из «Буме-
ра», «Бригады», «Бандитского Петербурга», «Братьев». Все
это создавало устойчивое «приятие» преступности как не-
избежной черты «новой России», с которой и под которой
придется жить дальше.
Однако цивилизационные установки людей никуда не
делись; они, сохраняясь в подсознании, продолжали инфор-
мировать каждого человека: наше общество с ТАКИМ раз-
гулом преступности, с ее безнаказанностью, обречено и не-
жизнеспособно. Результатом, в том числе и этого «конфлик-
та установок», стала чудовищной силы социальная апатия и
депрессия, которые не замедлили (наряду с другими факто-
рами) сказаться на катастрофическом вымирании населения
страны, снижении качества «человеческого потенциала» и
прогрессирующей деградации России как Державы.
Вообще, в создании необходимой манипуляторам ин-
формационной атмосфере СМИ и, прежде всего телевиде-
ние, играют ключевую роль. Они могут донести до колос-
сального количества реципиентов необходимые информа-
ционные установки, создающие такую атмосферу.
Пример — показанный на телеканале РТР документаль-
ный фильм «Красный император. Жизнь и смерть Николае
Чаушеску», посвященная лидеру СРР. В этом фильме все,
связанное с жизнью и деятельностью главного героя, по-
казано в черно-белых, мрачных тонах. Вся прижизненная
хроника специально обработана с помощью компьютер-
ных технологий так, чтобы выглядеть подавляюще и удру-
чающе. Черно-белыми, «мрачно-анахроничными» показаны
даже те кадры прижизненной хроники семьи Чаушеску, ко-
торые в других передачах показывались «в цвете». Если же
показываются кадры цветные — они смыто-нечеткие, как
будто «некачественные», «со сбитой фокусировкой». При-
том что в других передачах эти же самые кадры отличаются
неплохим качеством изображения. Эта «некачественность»
вызывает неуловимое раздражение у зрителя, так как глазу
трудно «улавливать» детали видеоряда, умело «заретуши-
рованные» на компьютере. Именно так, например, демон-
стрируется встреча «двух диктаторов» — Чаушеску и Ким
Ир Сена в Пхеньяне.
В то же время все современные записи высказываний
критиков Чаушеску показаны цветными, превосходного ка-
чества. Нет ни малейшего намека на некачественность изо-
бражения; оно воспринимается исключительно легко, как
любая современная съемка. Так же хорошо, в цвете, ярко
и насыщенно, показаны кадры «народного недовольства»
в Тимишоаре. Правда, авторами «документального» филь-
ма использованы съемки послереволюционных, 1994—1996
годов походов шахтеров на Бухарест, доведенных до голода
и отчаяния хозяйничанием румынских «рыночных рефор-
маторов» (там тогда уже сидело правительство «демократа»
Илиеску — ложь прямая, 18.1, специальные эффекты, 23.2).
Путем такой подачи видеоряда создается впечатление
злобности и мрачности всего, что связано с личностью и
деятельностью Чаушеску. И наоборот — привлекательности
и «красоты» всего, что связано с «народным восстанием»
1989 года (проведенной западными спецслужбами при по-
мощи горбачевской группировки операцией).
Особенно стараются авторы документального фильма
показать «ошибочность» решения Чаушеску выплатить долг
международным структурам. Детально описывается, какие
«лишения» терпел румынский народ ради политики освобо-
ждения страны от финансово-долговой зависимости. Кад-
ры, когда диктор говорит о том, что «электричество в Ру-
мынии включалось всего на два часа в день», показаны чер-
но-белыми. В других передачах именно эти кадры показаны
цветными и очень неплохого, несмотря на почти тридцати-
летнюю давность, качества. Именно выполнение Чаушеску
своей программы освободить Румынию от долговой петли
создало страшный — для «цивилизованных» неоколониза-
торов — прецедент. Из-за него и был инспирирован воен-
ный переворот, а чета Чаушеску была расстреляна без суда
путчистами (легитимность которых немедленно призна-
ли на Западе и в разваливающемся СССР). В фильме рас-
сказ об успехе политики Чаушеску по освобождению стра-
ны от внешнего долга вынесен в конец фильма, вся кри-
тика румынского лидера показано ярко и привлекательно,
вся прижизненная хроника — мрачно и «тоталитарно». Это
создает необходимую атмосферу, благодаря которой даже
здравое решение (освободиться от финансовой кабалы над-
национальных элит) у неподготовленного зрителя вызовет
подсознательное отторжение — как и все, что так или ина-
че связано с «тоталитарным диктатором». Таким образом,
создав необходимую информационную атмосферу и отклю-
чив критическое восприятие, авторы добиваются «подсозна-
тельной легитимизации» варварского военного вмешатель-
ства Запада в жизнь суверенной державы.
Свидетелями начала раскручивания новой, массирован-
ной информационной кампании по созданию заданной ат-
мосферы мы стали не так давно, в период смерти Папы Рим-
ского Иоанна Павла II (Войтылы) и избрания его преемни-
ком Бенедикта XVI (Ратцингера).
Процесс «умирания» предыдущего «папы» освещался
настолько широко, настолько детально («умер! Нет, не умер!
Нет, все-таки умер, горе-то какое для всех нас! Нет, может
еще выкарабкается?»), что за этой шумихой мало кому при-
шло в голову подумать: а с какой стати в России, православ-
ной стране, столь подробно и с таким надрывом освещает-
ся смерть руководителя недружественной церкви? Ведь не
Православие занимается прозелитизмом на канонической
территории Ватикана, а наоборот. И не Православная цер-
ковь открыто объявляет, что только она — Церковь Хри-
стова, а все остальные носят это звание незаслуженно. Это
как раз делают функционеры католичества. Почему же то-
гда наши СМИ уделяют столь большое внимание смене ли-
деров этой церкви?
Объяснение простое. Определенные круги в руково-
дстве РПЦ давно взяли курс на объединение Православия
с Ватиканом по «образцу объединения» ГДР и ФРГ. То есть,
фактически, на сдачу Православия официальной церкви За-
пада. Не стоит думать, что среди церковных иерархов не мо-
жет быть личностей, вроде Горбачева и Яковлева. И сейчас
это прозападное лобби начинает раскручивать информаци-
онную кампанию, призванную вначале убедить российское
общество в том, что нам всем совершенно необходимо знать
все детали происходящего в Ватикане. А так же — искрен-
не сопереживать всему происходящему там так, будто это
происходит у нас...
Развитием этого процесса станет «активизация двусто-
ронних контактов РПЦ и Ватикана (на дело мира/прогресса/
улучшения взаимопонимания между народами/соблюдения
прав человека/борьбы с международным терроризмом —
формулировка не имеет значения). Все это будет широко и
подробно освещаться в СМИ. Общество станут убеждать в
том, что это принесло «очень большую пользу обществу и
всем нам»... Наши люди будут постепенно приучаться к мыс-
ли, что Ватикан — это нечто нам близкое и родное («троян-
ский конь», постепенное внедрение необходимой манипу-
лятору информации — 12). Позднее последует объяснение
обществу необходимости создания «межцерковных коорди-
нирующих органов», которые на самом деле будут подкон-
трольны более сильной церкви и ориентированы на свора-
чивание самой идеологии и сущности (не говоря уже о са-
мостоятельности) Православия. Методика проста: главное,
чтобы общество не воспринимало Ватиканскую церковь как
нечто чужеродное и враждебное. Наоборот, она должна ка-
заться «близкой и родной». А все происходящее там долж-
но представляться исключительно важным для нас (приве-
денный вывод — имеющим возможности оказывать влия-
ние на наше общество, то есть обладающим возможностью
управления им в той или иной степени, 9).
Блокирование такого трагического развития событий
будет зависеть от наличия в среде православных иерархов
и священничества патриотически настроенных людей, гото-
вых бороться за сохранение гуманистичной сущности Пра-
вославия. А также от того, сможет ли общество понять гро-
зящую опасность и активизироваться в сопротивлении ей.
Раздел 26
НАВЯЗЫВАНИЕ СОБСТВЕННОГО ВИДЕНИЯ
ВОПРОСА ИЛИ СВОЕГО ВЫВОДА
Краткое описание
Навязывая реципиенту собственное видение вопроса,
манипулятор, не убеждая первого в своей точке зрения от-
крыто, «просто рассуждает вслух». Ни к кому, вроде бы, осо-
бенно не обращаясь, он высказывает свои аргументы в та-
кой форме, максимально поддерживающей манипулятивную
установку и разрушающей альтернативную, не угодную ма-
нипулятору, точку зрения. Для этого используются соот-
ветствующие аргументы, искажение информации, ложные
трактовки и умалчивание о тех фактах, которые не выгод-
ны манипулятору.
Используя навязывание аудитории своего видения об-
суждаемого вопроса или своего вывода из имеющейся ин-
формации — простой по сути, но достаточно сложный в ис-
полнении прием манипуляции сознанием. Фактически это
версия приема «навязывание необъективной/недостовер-
ной информации», 14.7, только выполненная более тонко
и с большим профессионализмом. Манипулятору не име-
ет смысла «в лоб» убеждать жертву в своем мнении, навя-
зывать ей свою манипулятивную установку, заявляя: как я
считаю, так и ты тоже считать должен! Без достаточно серь-
езных средств убеждения жертва просто не поверит мани-
пулятору, «закроется» от его воздействия и цель им достиг-
нута не будет. Следовательно, требуется каким-то образом
убедить жертву (аудиторию) в том, что ситуация обстоит
именно так, как она видится манипулятору (и как он пыта-
ется убедить в этом окружающих).
Чаще всего в качестве таких средств убеждения ис-
пользуются «логические выкладки», изощренно-искажен-
ные факты или их трактовка. Делается это с помощью, как
правило, «изящной» софистики, потоков болтовни, когда
логика подменяется манипулятором потоками слов, эле-
гантно-красивых речевых оборотов, наводящих вопросов
и т. п. Все это призвано сбить с толку жертву, отвлечь ее от
реальных фактов, убедить, что никто ее не обманывает —
просто вот умный человек высказывает свое мнение, пыта-
ется его аргументировать, ничего не утаивая, а зачастую и
спорит с собой, «познавая истину». Раз он такой умный —
он и высказывает свое мнение умно, элегантно «жонгли-
руя» словами и фразами, показывая собственную высо-
чайшую интеллектуальность... Здесь для убеждения жерт-
вы используется целый арсенал манипулятивных приемов:
мозаичность информации (2), оглупление темы разговора
(5) в различных комбинациях, использование допущений
как аргументов (10), разные формы тенденциозного обра-
щения с информацией (14), «птичий язык» (15) и зачастую
многое другое.
Вот пример достаточно умелого использования этого
приема. Статья «Антиизраиль», опубликованная в «Россий-
ской газете». Автор — Л. Радзиховский — весьма умелый
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |