— К слову, ты так и не ответила на мой вопрос.
Он давно уже ушёл, а Гермиона до сих пор стоит в совятне и думает, что именно имел в виду Малфой, спрашивая, понравилось ей или нет.
* * *
Эту новость обсуждает вся школа: Люциус Малфой приговорён к пожизненному заключению в Азкабан.
Уже конец октября, и Гермиона знает, что слушанья по делам Пожирателей Смерти в самом разгаре: Гарри писал, что ему почти ежедневно приходится посещать Визенгамот для дачи показаний.
Утром Гермиону вызывает профессор МакГонагалл и говорит, что освободила Малфоя с Забини от занятий, а ещё просит Гермиону быть особенно внимательной.
Днём, а затем и вечером наблюдать за Драко несложно: если верить карте, тот находится в гостиной в обществе Блейза.
Но ночью она видит, как крошечная точка с фамилией Малфой покидает гостиную и движется в ту самую безлюдную часть замка, где Гермиона его недавно застала.
И на этот раз она уверена: вряд ли ей предстоит увидеть Драко, развлекающимся с кем-то.
Поэтому Гермиона снова бежит и, когда оказывается в нужном месте, натыкается взглядом на Малфоя.
Он стоит к ней спиной возле окна, вцепившись в края подоконника так, что, кажется, камень под его пальцами вот-вот треснет. Его голова опущена, плечи напряжены, а рукава рубашки небрежно закатаны.
Гермиона замирает на какое-то время, глядя на неподвижную фигуру, и не знает, как поступить. У неё такое ощущение, будто — скажи она хоть слово — что-то взорвётся, разобьётся в один миг, и жуткие последствия настигнут её.
— Прекрати меня преследовать, Грейнджер, — слышит она звенящий от напряжения голос Драко.
И прежде чем она успевает хоть что-либо сделать, он резко разворачивается и впивается в неё взглядом, полным такой ненависти, что ей становится страшно.
— Ты меня услышала? Если нет, я повторю: завязывай со своими наблюдениями, грязнокровка. Меня уже тошнит от твоей вездесущности, — делает ей навстречу несколько шагов Малфой.
Гермиона замечает в его глазах безумие, а ещё чувствует лёгкий запах алкоголя.
— На часах два ночи, ты должен быть в своей гостиной, Драко, — холодно отзывается она и со страхом наблюдает, как тот подходит ещё ближе.
— Мне насрать, где я должен быть, Грейнджер. Но если уж ты подняла эту тему, хочу заметить: даже привилегия быть главной старостой не даёт тебе права шататься по ночам. Или у вас в Гриффиндоре сейчас массовые гуляния из-за того, что твой шрамированный дружок засадил отца в Азкабан? — с перекошенным от отвращения лицом говорит он, и по спине Гермионы пробегает холодок.
— У меня есть разрешение директора, Малфой, — стараясь выглядеть спокойно, отвечает она. — И Гарри не виноват в том, что твоего отца посадили.
Драко недолго смотрит на неё с презрением, а затем вновь отходит к окну.
— Ты ни черта не понимаешь, Грейнджер. Лучше убирайся отсюда, — угрюмо глядя в окно, настаивает Драко.
— Нет, я не уйду, — делает пару шагов к нему Гермиона, в то время как Малфой медленно к ней оборачивается. — Не уйду, пока ты сам не пойдёшь в гостиную.
Какое-то время они молчат, напряжённо уставившись друг на друга, потом что-то в лице Драко меняется.
— Я сказал, проваливай, Грейнджер! Поверь, сейчас не лучшее время, чтобы быть послушной собачонкой и выполнять всё, что тебе скажет директор.
Видимо, он улавливает изумление в глазах Гермионы, а потому гадко усмехается и опять не спеша идёт к ней.
— Думала, я не знаю, что МакГонагалл попросила тебя следить за мной? Я не тупой, Грейнджер. Что она тебе сказала? Что я больной, невменяемый, психически неуравновешенный?
— Ты не... — отступает назад Гермиона, в панике смотря, как Малфой приближается.
В данный момент он действительно похож на сумасшедшего.
— И, знаешь, ведь она права. Я могу сделать что угодно, Грейнджер. Теперь мне уже точно плевать, — понизив голос, говорит Драко, и Гермиона чувствует, что натыкается спиной на стену — отступать больше некуда.
— Я тебя не боюсь, Малфой, — дрогнувшим голосом отзывается она, хотя внутри всё корчится, ревёт от ужаса и ощущения опасности.
— Я могу сделать что угодно, — повторяет Малфой, остановившись почти вплотную к ней. В его глазах плещется безумие. — Я могу заставить тебя страдать, могу использовать любое из непростительных заклятий. Любое. Понимаешь?
— Я всё равно не уйду, Малфой. Я не боюсь тебя! — собрав остатки храбрости, твёрдо произносит Гермиона, и Малфой с глухим рыком отталкивается от стены и делает шаг назад.
— Убирайся! — кричит он с исказившимся от злобы лицом.
— Нет! — смело бросает Гермиона, догадываясь, что, если сейчас уйдёт, Драко действительно способен сделать что угодно.
Но только с собой.
И Малфой, громко ругнувшись, стремительно подходит, ударяет кулаком о стену совсем рядом с головой Гермионы, а в следующую секунду грубо притягивает к себе и обрушивается на её рот в поцелуе.
В первые несколько мгновений она настолько ошеломлена, что не делает ничего, чувствуя, как его пальцы впиваются в скулы, а язык проникает в рот. Но затем Гермиона начинает вырываться: бьёт его кулаками в грудь, сжимает зубы и почти плачет, но Малфой толкает её вперёд и прижимает к стене так, что она не в силах сопротивляться.
И в этот миг перед глазами встаёт предательское воспоминание о той ночи, когда она увидела Драко с Мишель, а потом происходит что-то странное и жуткое: Гермиона начинает отвечать на поцелуй. Она ощущает жар тела Малфоя, улавливает привкус алкоголя, чувствует, как его зубы впиваются ей в губу, а она в ответ лишь легонько стонет и поддаётся. Видимо, ощутив, что она больше не сопротивляется, Драко одной рукой притягивает её за талию ещё ближе к себе, а другой сжимает волосы и впечатывается в её рот ещё сильнее.
Это даже не похоже на поцелуй. Это больше похоже на попытку что-то доказать, убедить в своей правоте, подавить, уничтожить, а затем самоутвердиться. Но Гермиона не может не думать, что ни один поцелуй — настоящий, нежный поцелуй — с Роном никогда не поднимал в ней столько запретных, тёмных, желанных эмоций, которые она испытывает сейчас.
И эта мысль, прозвучавшая в голове, бьёт так сильно, что Гермиона приходит в себя.
Со всхлипом она отталкивает Малфоя и, спотыкаясь, бежит прочь. Слёзы жгут глаза, обида и стыд разъедают её бешено колотящееся сердце, и про себя Гермиона кричит: «Никогда! Никогда, никогда, никогда!»
— Больше никогда! — срывается с её губ и она, привалившись к стене недалеко от своей гостиной, оседает на пол под тяжестью осознания, что она падает на дно.
Уже довольно давно она падает, не в силах удержаться.
И причиной тому — Малфой.
* * *
— Ты меня слушаешь?
— Да, прости... Отвлеклась, — рассеянно откликается Гермиона.
— Я сказала: Рон спрашивал у меня, что тебе подарить на Рождество. Похоже, он готовит сюрприз, — повторяет Джинни, подмигивая.
Гермиона натянуто улыбается.
— Странно, ведь только начало ноября...
Джинни пожимает плечами, а потом переводит взгляд куда-то ей за спину.
— Чего тебе, Забини?
— Если ты забыла, Уизли, нам до Рождества нужно сдать эссе, так что, со всей очевидностью, придётся договориться о совместных внеурочных занятиях, — высокомерно говорит Блейз.
Гермиона медленно оборачивается и натыкается взглядом на Малфоя, который смотрит на неё исподлобья, но, как только сталкивается с ней взглядом, отводит глаза.
Внутри всё переворачивается.
Гермиона успешно избегала его несколько дней: старалась приходить на завтрак и обед раньше, чем он, не ужинала вовсе, а ещё позволила себе пропустить совместную трансфигурацию, сославшись на плохое самочувствие.
Она почти не врала: ей до сих пор становилось до омерзения гадко, когда она вспоминала о той ночи, в которую позволила... Когда сама поддалась и позволила Малфою себя поцеловать. При мысли об этом она чувствовала, как откуда-то со дна желудка поднимается тошнота, смешиваясь с волной острого отвращения к себе, и в такие минуты ей даже не хотелось жить.
Она не может понять, как так случилось, что, несмотря ни на что, её тело до сих покрывается мурашками, стоит лишь вспомнить, что с ней сотворил тот поцелуй Малфоя. С её телом происходит что-то совершенно невообразимое, стоит ей только впустить в сознание мысль: а что было бы, если бы они зашли дальше?
— И, так как у меня нет абсолютно никакого желания проводить с тобой вечера наедине, — вырывает Гермиону из её мыслей голос Блейза, — я предлагаю заниматься вчетвером.
— Кстати, — после недолгого неприязненного молчания, начинает Джинни и поворачивается к Гермионе, — а ведь Забини дело говорит. Что скажешь, Гермиона? Что если мы в самом деле будем заниматься вместе? Не думаю, что тебе хочется оставаться с Малфоем наедине.
Джинни иронично усмехается и не замечает, как Гермиону бросает в холодный пот, а Драко резко переводит на неё пронзительный взгляд.
— Конечно, нет, — поспешно вставляяет Гермиона, и её голос звучит чуть выше обычного. — Когда начнём?
— Предлагаю через три дня, в среду. Как раз пройдёт ещё одна пара Трансфигурации, а вечером можем встретиться, — небрежно бросает Блейз и, засунув руки в карманы, разворачивается вполоборота. — К слову, Уизли, надеюсь, к тому времени тебя кто-нибудь трахнет и ты не будешь такой истеричной, злой сукой.
Брови Гермионы взлетают.
— Заткни свой поганый рот, Забини! Иначе...
Дальше Джинни, используя весьма крепкие выражения, высказывает свои мысли по поводу того, что она готова сделать, лишь бы стереть эту высокомерную усмешку с лица Блейза, а Гермиона думает, как всё же непросто им будет вместе заниматься.
Она думает об этом до самого вечера и, чтобы отвлечься, решает написать ещё одно письмо Рону. Когда Гермиона заходит в совятню, то поспешно останавливается, видя Малфоя, стоящего к ней спиной. И, когда она решает сделать несколько шагов назад, тот внезапно говорит:
— Не утруждай себя, Грейнджер. Я уже закончил.
Она замирает, наблюдая, как Драко выпускает филина наружу и поворачивается к ней. Какое-то время они не прерываясь смотрят друг на друга, и Гермионе кажется, что в этот миг оба окунаются в воспоминания о том неправильном, жутком, абсурдном...
Встряхнув головой, Гермиона решительно отводит взгляд и идёт к школьной сипухе, держа в руке письмо. Она молится, чтобы Малфой убрался из совятни поскорее, но он, словно издеваясь, намеренно не двигается с места и следит за ней взглядом. Пристально, из-под прищуренных глаз так, будто знает, о чём она думает.
И это вновь заставляет краснеть.
— Я думаю, нам нужно кое-что обсудить Грейнджер, — наконец слышит она его низкий голос.
— Я думаю, нам нечего обсуждать, Малфой, — хмурится Гермиона, изо всех сил стараясь оставаться невозмутимой.
— А я считаю, что есть, — делает он к ней несколько широких шагов, и в этот момент она не выдерживает и резко разворачивается.
— Послушай, Малфой...
— Нет, это ты меня послушай, Грейнджер, — повышает голос Драко, и в его взгляде появляется что-то такое, что заставляет Гермиону замолчать. — Я хочу, чтобы ты знала: то, что произошло...
— Не надо, — тихо, почти жалобно выдавливает она, в то время как Малфой делает ещё один шаг и оказывается непозволительно близко.
—... этого не должно было случиться. Никогда, — продолжает Драко, а следующую секунду едва ощутимо дотрагивается до её щеки. — Но раз уж произошло...
Он молчит, не двигаясь, и давит тяжёлым взглядом, а Гермиона дрожит и не может заставить себя убрать его руку со своей щеки.
«Падаешь, ты падаешь, Гермиона», — проносится в её голове шальная мысль, и ей почти хочется слегка повернуть голову, чтобы прижаться ещё сильнее к его пальцам.
Сумасшедшая.
— Давай уясним, Грейнджер, — хрипло говорит Драко, не сводя глаз. — Я был пьян, был не в себе, и, что бы ты там ни думала, мне этого не хотелось. Никогда не хотелось, и не хочется сейчас.
Но он не убирает руку, и Гермиона не делает ничего, чтобы прекратить это безумие, которое снова накрывает их.
Она ненавидит: себя за это, а Малфоя за то, что, похоже, его слова противоречат действиям.
— Я не мог этого хотеть, — убеждает её, а может, и себя Драко, а затем еле слышно добавляет, склонившись к лицу, — но ты провоцируешь, Грейнджер. Если бы ты знала, как сильно я тебя ненавижу за то, что ты заставляешь меня...
Гермиона сглатывает, чувствуя его горячее дыхание на своей коже, и понимает, что, если Малфой сейчас прикоснётся к её губам, она не сможет ему отказать.
Потому что опять ощущает это тёмное, густое, рискованное нечто, что заполняет всё её существо, заставляя едва заметно сжать бёдра.
И в миг, когда она уже даже почти прикрывает веки, Малфой шепчет.
— Держись от меня подальше.
А потом быстро разворачивается и уходит, в очередной раз оставляя её наедине с чувством отвращения к себе.
А ещё... с чувством вожделения к нему.
* * *
Гермиона ощущает себя отвратительно. Ей до ужаса не хочется идти на трансфигурацию, но было бы странно снова пропускать пару, а потому она садится рядом с Драко и, как прежде, старается не обращать на него внимания. К счастью, он тоже делает вид, что её не замечает, и поначалу всё идёт хорошо. Но потом... Потом Гермиона вздрагивает, когда он невольно прижимается к ней, потянувшись к учебнику, лежащему на углу стола.
И дальше начинается безумие.
Гермиона не знает, делает Малфой это специально или нет, но в течение урока он то и дело к ней прикасается: Гермиона чувствует его пальцы, дотронувшиеся до её ладони, ощущает их в момент, когда он, протянув руку за упавшим пером, невзначай проводит подушечками по коже от колена вверх, чуть задирая юбку, и тут Гермиона даже слегка подскакивает, опрокидывая чернильницу.
Она намеренно игнорирует взгляд Драко, но знает, что он опять смотрит на неё так, будто вот-вот готов ухмыльнуться, в то время как ей самой не до смеха.
Уже очень давно.
Вечером этого же дня они встречаются в старом классе, где раньше проводили уроки, но теперь — нечто вроде кладовой. Гермиона с Джинни оказываются пунктуальнее, а потому десять минут Гермиона слушает, какой же придурок «этот чёртов Забини».
И когда Забини появляется в классе на пару с Малфоем, проходит не более десяти минут, прежде чем Джинни начинает пререкаться с Блейзом. Гермиона, коротко договорившись с Драко о плане работы, молча терпит их перепалку, исподтишка наблюдая за Малфоем. Тот с невозмутимым выражением лица что-то быстро пишет на пергаменте, хотя то, как он сильно нажимает на перо, выдаёт его внутреннее напряжение. Гермиона переводит взгляд на его руки, и непрошеные воспоминания вновь накрывают её, принося уже привычную беспомощность вместе с желанием, которое охватывает её тело.
Чтобы хоть немного отвлечься, Гермиона старается вслушаться в слова Джинни и Блейза.
—...поэтому, я уверяю тебя, нужно сначала отразить шестой закон в работе, а не начинать с первого! — жарко спорит Забини, склонившись к той через парту. Гермиона никогда не видела его столь взбудораженным.
— О, Мерлин, дай мне терпения! — закатывает глаза Джинни, а потом смотрит на Блейза пронзительным взглядом. — Знаешь, Забини, если тебя угораздило родиться красавчиком, это ещё не означает, что высшие силы наградили тебя мозгами!
— То есть ты хочешь сказать, что при твоей смазливой мордашке ты не обделена умом, Уизли? — окидывает её насмешливым взглядом Забини. — Очень сомневаюсь, особенно если учесть, что на прошлом занятии мы из-за твоего истеричного крика схлопотали отработку!
— Стой, ты сказал, что у меня смазливая мордашка? — хмурится Джинни и едва заметно улыбается.
— Мне не страшно было это сказать, после того как ты признала во мне красавчика, — усмехается Забини, а потом они какое-то время пристально глядят друг на друга и в один миг начинают смеяться.
Гермиона в недоумении. Она не может понять, в какой момент что-то неуловимое изменилось в отношениях Джинни и Блейза, и сейчас, когда она слышит их смех и пытается найти ответ на свой мысленный вопрос, она невольно поднимает глаза на Драко и сталкивается с его взглядом.
А потом случается нечто странное: Гермиона робко ему улыбается и видит, как уголки губ Малфоя слегка приподнимаются, а в глазах мелькает веселье.
И это словно выбивает почву из-под ног, потому что Гермиона понимает: происходит что-то жутко неправильное.
А она не может этому воспротивиться.
* * *
Проходит неделя, но ничего не меняется. Малфой по-прежнему изводит её своими «случайными» прикосновениями и долгими взглядами, которые Гермиона ловит на себе. Ей кажется, он играет с нею, забавляется её реакцией, а она лишь беспомощно злится, не зная, как поступить. Порой Гермиона замечает отвращение в его взгляде, иногда ненависть, но почти всегда что-то такое, от чего у неё едва ли не подкашиваются колени. Гермионе стыдно, что в последнее время она думает о Драко чаще, чем о Роне, и поэтому она мысленно оправдывает себя тем, что ей по-прежнему нужно следить за Малфоем, хотя где-то в глубине души знает, что причина совершенно в другом.
Гермиона надеется, что это... чувство? Безумие? Наваждение? Что оно пройдёт, как проходит насморк или нежданная простуда. Ведь уже после Рождества ей не придётся проводить так много времени в обществе Драко, а если они быстро закончат работу, то тогда, возможно, она избавится от этой обузы даже раньше.
И поэтому в один из дней Гермиона сама предлагает Джинни организовать ещё одно совместное занятие, хотя знает, что теперь остаться с Блейзом наедине для той не проблема: похоже, они с Забини заключили что-то вроде мирного соглашения.
— Прости, Гермиона, но не выйдет: завтра у нас общая отработка, а следующие два дня Блейз будет занят по вечерам, — разводит руками Джинни, почему-то пряча взгляд.
— И чем же он будет занят, Джинни? — скептически выгибает бровь и скрещивает руки на груди Гермиона, думая, что едва ли у Забини есть какие-то другие дела, кроме их обязанностей старост, которые они уже давно разделили и выполняли в течение учебного дня.
— Понятия не имею! Я просто говорю тебе то, что мне сказал он сам, — вскидывает голову Джинни, а затем улыбается. — Да ладно, Гермиона, это не так страшно — остаться с Малфоем наедине! Вы с ним даже не ругаетесь, так что не переживай — вы сможете сработаться.
Гермиона хмуро разглядывает Джинни, думая, как много та не знает, а в следующую секунду обречённо вздыхает и нехотя разворачивается к Драко, делая к нему пару шагов. Он как раз разговаривает с Мишель, и, когда Гермиона их видит вместе, ей хочется исчезнуть из класса: воспоминания ещё слишком ярки.
Но, к сожалению, Малфой перехватывает её взгляд и выжидающе смотрит.
— Я хотела... — подойдя ближе и прокашлявшись, начинает Гермиона, ощущая себя полной кретинкой из-за своей бестолковой способности краснеть при любой хоть немного смущающей ситуации.
— Да? — участливо обращается к ней Драко, и Мишель противно хихикает.
Гермиона зло сжимает кулаки.
— Нам необходимо доделать работу, Малфой. Как можно скорее, — сквозь зубы выдавливает она, борясь с желанием стукнуть чем-нибудь по белокурой голове Мишель. — И предлагаю это попытаться сделать уже сегодня.
Драко какое-то время смотрит на неё странным взглядом, а потом бросает:
— Я могу в девять.
— Но это же поздно... — возражает Гермиона.
— У меня намечены кое-какие дела, Грейнджер, и я смогу освободиться только в девять, — намеренно мягко произносит он и переводит взгляд на Мишель, которая кокетливо ему подмигивает.
Гермиона, ощущая острое раздражение, закатывает глаза.
— Хорошо. Тогда в девять...
—... в том же классе, — заканчивает за неё Драко и, кажется, теряет к ней всякий интерес, наблюдая, как Мишель облизывает свои пухлые губы.
Гермиону едва не тошнит от увиденного, а потому она резко отворачивается и предпочитает не думать о том, каким бы заклятием она приложила эту развратную девицу, с которой в последнее время так часто развлекался Малфой, если судить по карте.
Вечером Гермиона нервничает гораздо больше, чем должна бы. Она ходит по комнате, решая, собрать ей волосы в хвост или распустить, и поэтому себя ненавидит: потому что какого Мерлина её вообще должна волновать причёска, раз она идёт на встречу к Малфою? И, подумав об этом, Гермиона яростно срывает резинку с волос, а потом, схватив сумку, выходит из гостиной.
Она знает, что придёт минута в минуту, и надеется, что Малфой уже там. Но в миг, когда она открывает дверь, она жалеет, что её мысль материализовалась.
Она видит: Мишель сидит на парте, а Драко стоит между её ног и прижимает её за талию к себе, жадно целуя. Гермиона замечает, что одна рука Малфоя находится под блузкой и сжимает грудь когтевранки, а ладонь Мишель просунута между их телами и массирует пах Драко. Эта сцены столь интимна, что Гермиона сначала замирает, абсолютно потрясённая увиденным, но, когда Малфой укладывает Мишель на парту и поцелуями спускается к её шее, а та начинает стонать чересчур громко, Гермиона чувствует, как злость заполняет всё её существо. Она делает несколько уверенных шагов в класс и громко захлопывает за собой дверь.
Услышав резкий звук, Мишель резко подскакивает и отталкивает от себя Драко, а ещё пытается спешно привести одежду в порядок.
— Какого чёрта? — возмущённо восклицает когтевранка, и Гермиона едва сдерживается, чтобы не закричать на неё.
Она давно не была так раздражена.
— Прошу прощения, что помешала вашей прелюдии, — звенящим от раздражения голосом начинает Гермиона, глядя той в глаза, — но у нас здесь в девять занятие, о котором мы с тобой сегодня договаривались днём, да, Малфой?
Она почти выплёвывает эти слова и переводит взгляд на Драко, который хмуро уставился, но после услышанного на его лице вдруг расцветает усмешка.
— Успокойся, Грейнджер! Я помню про занятие, да и Мишель тоже, правда, детка? — подмигивает он той. — Просто мы несколько... Увлеклись.
Гермиона ощущает острую потребность стереть эту гадкую усмешку с его лица, но не может придумать ничего лучше, чем вновь взглянуть на Мишель.
— Если вы закончили, то не могла бы ты...
Видимо, в её глазах читается такая ярость, что Мишель теряется и спрыгивает с парты. Она секунду смотрит на Драко и бросает:
— Ещё увидимся.
И после этого быстро уходит.
Когда за ней захлопывается дверь, Гермиона всё ещё дико зла. Она уставилась на Малфоя, а на языке так много слов, что ей сложно выбрать какое-то одно.
Она борется с желанием высказать ему всё, что сейчас думает, и, стараясь на него не смотреть, идёт к дальней парте, стоящей возле стены. Гермиона достаёт учебники и, пожалуй, с излишним рвением кладёт их на стол. Она настолько поглощена этим занятием и гневом, что не замечает, как Драко оказывается рядом и говорит:
— Почему ты так злишься, Грейнджер?
Гермиона нервно разворачивается и едва не врезается в него. Она смотрит ему в глаза и не видит в них и тени былой усмешки. Она видит в его взгляде тьму, опасность и снова что-то такое, от чего её тело начинает трепетать.
— Я не злюсь, Малфой, просто мне неприятно становиться свидетелем твоих любовных утех, — цепляясь за остатки раздражения отвечает Гермиона, хотя под кожу уже просачивается страх и ещё одно чувство, о котором она даже не хочет задумываться.
— Странно, а я думал, тебе нравится наблюдать, — ухмыляется Малфой и делает ещё один шаг к ней.
Гермиона забывает, как дышать. Она смотрит на него широко раскрытыми глазами и понимает, что на этот раз ей точно придётся ответить за своё любопытство.
— О чём ты? — дрогнувшим голосом спрашивает она.
— О том разе, когда ты с таким упоением наблюдала, как я трахаюсь, — почти зло поясняет Драко, и на его лице появляется невесёлая усмешка, а глаза, кажется, ещё больше наполняются тьмой. — Тебе же понравилось, Грейнджер? Ты мне так и не ответила на вопрос.
Гермиона старается что-то сказать, но лишь беспомощно глотает воздух, а Драко делает ещё шаг, заставляя её отступать.
— Понравилось или нет? Смотреть на то, что я делал с этой когтевранской сучкой? — почти шепчет он, и его слова обволакивают Гермиону, вынуждая чувствовать, как опять внизу живота разливается предательское возбуждение.
— Нет, — качает головой Гермиона.
— Врёшь! — рявкает Драко и толкает её к парте, опираясь на столешницу руками по обе стороны от Гермионы. — Я видел твой взгляд: ты хотела, Грейнджер, признай...
— Нет, Малфой, пожалуйста... — заикается Гермиона, не в силах воспротивиться ощущениям, которые её так пугали, но которых она втайне жаждала.
— Ты хотела быть на её месте. Ты хотела, чтобы я так же прикасался к тебе, чтобы я...
— Нет, — жалобно выдавливает Гермиона,
—... трогал тебя, заставляя умолять о продолжении.
— Замолчи. Заткнись сейчас же! — чувствуя, как слёзы застилают глаза, кричит Гермиона.
— И я знаю, что даже сейчас ты хочешь этого, Грейнджер, — продолжает Драко. — Невзирая на свою внешнюю чопорность, ты хочешь, чтобы я тебя трахнул.
Эти слова скручивают низ живота, и Гермиона, в попытке удержаться, почти кричит:
— Я никогда тебя не хотела, ублюдок! Никогда...
— Нет, Грейнджер, хотела, — кивает Малфой, глядя на неё полубезумным взглядом, а потом добавляет, склонившись к её лицу: — И хочешь сейчас.
— Ложь! — пытается оттолкнуть его Гермиона, но Малфой перехватывает её руки.
Он раздражён. Возможно, даже сильнее, чем Гермиона.
— Ложь — это твои слова, Грейнджер, твоё поведение! Не отрицай, иначе...
— Иначе что? — с вызовом бросает Гермиона. — Что ты мне сделаешь, ублюдок? Разберёшься со мной? Искалечишь, как делал это с другими невинными людьми совсем недавно?
Она понимает, что перешла черту в миг, когда что-то в лице Драко меняется, и он снова грубо толкает Гермиону на парту так, что на этот раз она едва удерживается, чтобы не упасть.
— Что ж, ты сама напросилась, грязнокровная сука, — рычит Малфой, а затем подтягивает её за талию к себе и грубо сминает её губы. На этот раз он целует её ещё неистовее, чем в прошлый, его язык исследует её рот, зубы терзают губы, а Гермиона... плачет, даже пытается вырваться, но отвечает на поцелуй. Все ощущения, которые тугим узлом пульсировали в ней, где-то внизу живота все эти дни, моментально словно вырвались наружу, сделав её совершенно умалишённой. Гермиона чувствует, как крепко прижимается к ней Драко возбуждённой плотью, как его рука смело сжимает её грудь, а следом движется вниз и опускается на колено.
— Нет! — увернувшись, выдыхает Гермиона, но Драко затыкает её рот поцелуем, и она, всхлипывая, в очередной раз позволяет ему всё.
А тем временем его ладонь уже движется по внутренней стороне бедра, и от этого прикосновения кожа почти заходится огнём. И в момент, когда его пальцы наконец касаются белья, Гермиона уже не может скрыть громкий стон. Она с силой прикусывает Драко губу, когда он, резко отодвинув трусики, погружает в неё один палец.
— Вот видишь, Грейнджер, ты уже вся мокрая. Ты хочешь меня, — рычит он ей в губы, в то время как она судорожно выдыхает.
— Нет...
— Да, — толкается он ещё раз внутрь, а потом Гермиона ощущает, как его большой палец накрывает клитор, и всё вокруг в одно мгновение будто перестаёт существовать.
Гермиона судорожно глотает ртом воздух, цепляется за стол, за рубашку Малфоя и, стараясь не потерять остатки самообладания, выкрикивает:
— Нет, я не хочу!
Но они оба знают, что она хочет. Движения Малфоя такие умелые, что она просто не может не извиваться под его пальцами, не может не стонать. Она настолько погружена в эти ощущения, которые испытывает впервые в жизни, что не замечает, как жарко Малфой дышит ей в шею, а потом, проведя языком вверх, шепчет на ухо:
— Хочешь. Ты хочешь этого, Грейнджер, и я... Чёрт бы тебя побрал, грязнокровка.
А она чувствует, как он добавляет ещё один палец, и сейчас, в миг, когда он надавливает, ласкает ещё настойчивее, когда погружается немного быстрее и глубже, Гермиона понимает, что ещё немного и...
Но в один момент всё заканчивается. Она приходит в себя, слышит, как внизу живота ноет из-за несостоявшейся разрядки, и не может сдержать стон разочарования. Гермиона открывает глаза и непонимающе фокусирует взгляд на Малфое, который стоит возле противоположной парты и смотрит так, словно готов на неё наброситься в любую секунду.
— Я доказал тебе, Грейнджер, — выдавливает он, тяжело дыша, а она моргает, не понимая, что происходит. Смысл слов будто ускользает, оставляя лишь недоумение.
— Я смог доказать, что ты хочешь, — встаёт Драко, и, когда он разворачивается, намереваясь уйти, Гермиона резко осознаёт всё. От обиды слёзы сами текут по её лицу, внизу живота пульсирует неостывшее возбуждение, требующее разрядки, а в душе поднимается такая злоба, что она вскакивает с парты и хватает его за руку.
— И ты вот так просто собираешься уйти?! — спрашивает она, не узнавая свой голос. — Ты же хочешь этого не меньше, Малфой, признай!
Он быстро разворачивается к ней и смотрит так, что Гермиона уверена: он сейчас притянет её к себе и опять закроет её рот поцелуем. Но вместо этого он, словно борясь с собой, дёргается и отступает:
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 43 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |