— Так тебя тоже бросили? — недоверчиво посмотрела на него Эл.
— А то, — отозвался он.
И в миг, когда они обменялись понимающими взглядами, сдобренными мрачными усмешками, Блейз понял, что этот вечер вовсе не такой ужасный, как он представлял.
* * *
Казалось, он целую вечность барабанил в бунгало Грейнджер. И наверняка продолжил бы это делать, если бы не испуганный домовой эльф, который, увидев его состояние, осторожно сообщил, что «сеньориты» нет дома, а затем быстро исчез. Это было правильным решением: услышав эти слова, Драко впал в состояние неконтролируемой ярости, отчего с особым остервенением ударил кулаком в упрямую дверь. Он потратил уже добрый час, чтобы найти Грейнджер, но пока поиски были безуспешны. Драко прочесал почти все окрестности «Магнолии», старательно избегая лишь места проведения бала-маскарада, пару раз навестил бунгало Гермионы в надежде, что она наконец-то откроет долбаную дверь, и даже набрался наглости спросить у идиота Уизли, уединившегося на лавочке со своей девицей, не видел ли тот Грейнджер. Конечно, Вислый сильно удивился такому вопросу и уже явно собирался изрыгнуть всё, что об этом думает, если бы не глупая брюнетка, которая притянула «Ронни» за руку, и, прошептав тому что-то на ухо, заткнула его поцелуем. В другой ситуации Драко не преминул бы сострить на эту тему, но не когда ему катастрофически необходимо было её найти. И если он посчитал, что Уизли поможет в этом - очевидно, он в дерьме даже больше, чем мог себе представить.
Драко медленно развернулся и, прислонившись спиной к стене, обессилено сполз по ней на пол. Чёрт, как же он устал! Этот вечер так прекрасно начался, кто бы мог подумать, что он закончится так отвратительно. Конечно, этого стоило ожидать — приезда Эл. Но, мать его, не так, не в такой миг, когда он был по-настоящему счастлив, хотя это и было не главным. Главным было, что тогда была счастлива Грейнджер, счастлива с ним.
«Я догадывалась, что ты любишь её».
Отлично, блин.
«Ты никогда ни на кого не смотрел так, как сегодня на неё».
Превосходно.
Вновь в его голове слова, которые он никак не мог забыть. Слова, вспоминая которые, Драко чувствовал, как что-то внутри переворачивалось, а затем разрасталось тревожным клубком и норовило окончательно довести его до ручки. Он обязан был в этом разобраться, но точно не собирался этого делать, пока не увидит Грейнджер.
Последняя мысль заставила его подняться на ноги. Нужно было решить, куда идти дальше, ведь он побывал уже практически везде, разве что, как и обещал, не вернулся на бал. А что если Гермиона там? Обдумала всё своей умной головой и, послав к чёртовой матери, поспешила продолжить веселье? Просто вычеркнула его из своей жизни и нашла утешение в объятиях какого-нибудь смазливого придурка наподобие Матео или тех, кто глазел на неё весь вечер?
Кулаки Драко сжались, и он уверенно зашагал в сторону главного пляжа.
Ну уж нет. Он заставит её выслушать, заставит понять, что на самом деле, чёрт возьми, происходит. Он вывернет душу наизнанку, препарирует своё сердце, позволит ей увидеть, насколько она ошибается. Нужно только её найти, и раз он не сможет сам зайти в зал - непременно отыщет способ узнать, там Грейнджер или нет.
Уже показались яркие огни и люди в карнавальных масках, когда Драко замедлил ход, почувствовав вину за своё эгоистичное поведение. Он обещал Эл, что она больше не встретит его на курорте. Та хотела забыться — так ли невелика вероятность, что она сейчас, скажем, прогуливается по магнолиевому саду или разговаривает с кем-нибудь неподалёку? И если она увидит его - это непременно причинит ей ещё больше боли, а Драко не мог себе позволить заставить её страдать сильнее. Элиса не заслуживает такого отношения, однозначно, да и сам он привык исполнять свои обещания.
Но как быть с Грейнджер?
Чертыхнувшись, Драко стал напряжённо всматриваться в лица волшебников, находящихся у входа, и в тот миг искренне надеялся, что увидит Гермиону. Но с такого расстояния было достаточно сложно что-то рассмотреть, поэтому он сделал осторожный шаг вперёд, выходя из тени. И, когда он вновь в сомнении замер, совсем рядом послышался глубокий низкий голос:
— Можешь не стараться, мой мальчик: её там нет.
Драко удивлённо повернулся и увидел того, кого совсем не ожидал сейчас встретить.
— Лоренцо? — спросил он, безуспешно пытаясь скрыть изумление.
Тот слегка приподнял уголки губ и сделал шаг к нему, протянув руку.
— Не могу сказать, что рад видеть тебя, Драко, однако я ждал нашей встречи.
Несколько секунд Малфой находился в каком-то странном оцепенении, бестолково уставившись на его ладонь, а затем медленно её пожал и посмотрел в чёрные глаза Лоренцо. Вмиг перед ним пронеслись воспоминания об их первой встрече, а затем вспомнились слова Элисы, которые заставили Драко нахмуриться.
— Позвольте поинтересоваться, почему вы ждали встречи? — мрачно изрёк он, не разрывая рукопожатия и зрительного контакта.
— Полагаю, у тебя возникли вопросы, не так ли? — вскинув бровь, с лёгкой усмешкой поинтересовался тот, и Драко, почувствовав острое раздражение, выдернул руку.
— Вы сказали, её там нет. Кого вы имели в виду? — спросил он, чтобы окончательно определиться, как много тот знает.
Лоренцо пристально на него посмотрел, всё так же слегка ухмыляясь, и произнёс:
— Ты знаешь кого.
Драко ощущал, как постепенно негодование перерастает в самую настоящую злость.
— Прошу меня простить, но я сегодня не настроен играть в шарады, — холодно выдавил он.
— В таком случае ты согласишься, что вряд ли ищешь мою племянницу, — улыбка на лице Лоренцо потухла, и Драко шагнул к нему, ошеломлённый внезапной догадкой.
— Вы... Вы всё знали, с самого начала, — опасно начал он, сощурив глаза.
— Что ты подразумеваешь под словом «всё», Драко? Знал ли я, что вы с Эли не предназначены друг другу или что ты увлечён другой девушкой? В любом случае ответ — да.
Глаза Драко слегка расширились от изумления. В голове было столько вопросов, и он едва смог взять себя в руки, чтобы задать хотя бы один.
— Если вы знали, почему не сказали этого раньше? Почему позволили всему этому, — он неопределённо повёл рукой, — произойти?
Лоренцо какое-то время молчал, задумчиво смотря на него, а затем ответил:
— Скажем так: есть вещи, в которые я не смею вмешиваться.
— Не смеете вмешиваться?! Забавно это слышать, особенно если учесть, что за время поездки вы успели многим поделиться со своей племянницей. Даже не знаю, что звучит бредовее: что я любил лишь однажды или, что Эл недостаточно хороша для меня.
— То есть ты думаешь иначе? — скрестив руки за спиной, Лоренцо иронично вскинул бровь.
— Конечно иначе! Не знаю, что вы там себе напридумывали...
— К слову, я не говорил Элисе, что она недостаточно хороша для тебя, Драко, — вкрадчиво вставил тот.
—... но вам не нужно было вмешиваться. Мы бы сами во всём разобрались!
— Просто ей нужен другой мужчина. Ты был её первой любовью, и ей не с чем сравнить, но, поверь, я знаю: она ещё полюбит по-настоящему, и, к счастью, эти чувства наконец будут взаимными.
Драко недоверчиво смотрел в лицо Лоренцо, пытаясь унять злость. Он просто никак не мог принять, что этот самодовольный итальянец всё знал, в то время как они с Эл бились в агонии сомнений.
— Пойми, Драко, я всего лишь хотел её подготовить.
— Подготовить? Ох, только не говорите, что...
— Да, я знал, что ты разобьёшь ей сердце, ведь твоё собственное уже давно принадлежит другой.
Брови Драко взметнулись, а в голове воскресло воспоминание об их первой встрече. Ему захотелось рассмеяться.
— Вы хотя бы послушайте себя со стороны. Несколько недель назад вы соглашались, что я люблю Элису, а сейчас признаёте: моё сердце давно принадлежит кому-то другому. По-моему, ваш источник сообщает вам неверную информацию, иными словами, путается в показаниях.
Лоренцо грустно улыбнулся, но когда начал говорить, от улыбки не осталось и следа.
— Боюсь, Драко, ты ошибаешься. Я никогда не соглашался, что ты любишь Элису, но соглашался, что ты любишь. Понимаешь разницу?
Разумеется, он понимал разницу, но абсолютно не понимал, какого чёрта всё это значит.
Видимо, заметив замешательство на его лице, Лоренцо произнёс:
— Не пытайся сейчас понять смысл моих слов, мальчик. Придёт время, и ты всё узнаешь, хотя, видит Мерлин, я бы не хотел, чтобы это произошло.
Их диалог длился считанные минуты, а мозг Драко, казалось, уже начал закипать. Чем дольше он разговаривал с Лоренцо, тем меньше понимал. Конечно, можно было предположить, что тот несёт чушь, но что-то внутри него нашёптывал: услышанное — правда.
— Если вы так много знаете, то наверняка можете назвать имя той, которую я, по вашему мнению, давно люблю, — пренебрежительным тоном наконец выпалил Драко, хотя внутри всё похолодело.
Лоренцо покачал головой.
— Могу, но не вижу в этом необходимости. Ты сам знаешь её имя, — он посмотрел в глаза Драко долгим взглядом, и тот замер.
В голове сразу нарисовался образ: длинные каштановые локоны, вздёрнутый носик с редкими веснушками и тёплые шоколадные глаза, с нежностью смотрящие на него.
Грейнджер.
Нет.
Да.
Грейнджер.
Драко медленно замотал головой и сделал шаг назад.
— Не может быть, вы лжёте.
— Ты так не думаешь, — почти сочувственно взглянул на него Лоренцо.
— Ещё как думаю! Это бессмыслица — то, о чём вы говорите. При любом раскладе я не мог её полюбить раньше, чем... — он осёкся, вмиг пожалев о вырвавшихся словах.
Чёрт.
— Любовь — самое удивительное на свете чувство. Порой так легко понять, в какой момент ты разлюбил человека, но так сложно определить, когда полюбил, — задумчиво перевёл взгляд куда-то вверх Лоренцо.
— Докажите, — зло процедил Драко, буравя глазами стоящего перед ним волшебника.
— Что, мой мальчик? — вновь устало посмотрел на него тот.
— Докажите, что это правда. Что я действительно...
У него просто не повернулся язык договорить начатую фразу. Это было чем-то настолько пугающим, огромным, вопиющим, что он никак не мог набраться смелости даже как следует поразмыслить над этим, не то что говорить.
— Драко, ты же видел пегасов, верно? — после недолгого молчания сказал Лоренцо, пристально посмотрев глядя ему в глаза.
— Какое отношения это имеет к моему...
— Так видел или нет? Ответь, — требовательно перебил Лоренцо, и что-то, заставившее Драко повиноваться, мелькнуло в его взгляде.
— Да.
— А вот я их не видел ни разу. Знаешь почему?
— Понятия не имею, и не то чтобы меня это волновало, — фыркнул Драко, ожидая, что Лоренцо продолжит говорить, но тот лишь молча изучал его таким пытливым взглядом, что это уже начинало раздражать.
— Хорошо, Драко, я скажу, — вздохнул тот, и в его глазах мелькнуло сочувствие. — Пегасов могут видеть далеко не все люди, хотя многие бы хотели встретить этих животных...
И внезапно Драко вспомнил, вспомнил ту старую книгу о волшебных существах с яркими картинками, которую они вместе с матерью рассматривали давними вечерами. Он читал про пегасов так много лет назад, что даже забыл об этом.
Понимание бесцеремонно ворвалось в его сознание и вихрем снесло остатки и так сомнительного спокойствия. Ведь если он всё правильно понял, то...
И прежде чем он успел предупредить, чтобы Лоренцо замолчал, тот произнёс последние слова, которые поразили Драко до глубины души.
—... потому что эти существа являются только тем, кто хотя бы раз в жизни по-настоящему любил.
Нет.
Не может быть.
Неужели он в самом деле...
Драко в ужасе отшатнулся от Лоренцо, который сочувственно наблюдал за его сумасшествием.
— Тебя это пугает — понимаю. Но, поверь, совсем скоро всё встанет на свои места.
— Идите к чёрту, — медленно отступая, отозвался Драко, словно тот виноват во всём, что с ним случилось.
Словно Лоренцо виноват в этом.
— Прощай, Драко. Вряд ли мы увидимся вновь: пришло время мне покинуть этот курорт навсегда. Но помни, всё, что с тобой здесь произошло, приведёт в конечном счёте к лучшему, — проигнорировав его слова, продолжил Лоренцо и слабо улыбнулся. — А теперь иди к ней и перестань сомневаться. Ты знаешь, где её искать.
Драко не нужно было повторять дважды: он давно мечтал убраться отсюда, а потому быстро развернулся и, ошеломлённый, пошёл прочь. Сказанное Лоренцо, осознание правдивости сказанного — всё это повергло его в самый настоящий шок, но с каждым шагом, с каждой секундой в нём разрасталось тягучее, поразительное удовлетворение, что, наконец, он разобрался во всём происходящем между ним и Грейнджер. Он смог смело посмотреть неуютной, ужасающей, но такой необходимой правде в глаза и неожиданно понял: это придало ему ещё больше сил, ещё больше уверенности, что он должен найти Гермиону. Неважно, что скажет он, что скажет она, просто нужно её увидеть, нужно сделать так, чтобы она тоже узнала.
Им двоим уже нечего терять. Последнее, за что ещё можно было держаться, безвозвратно уничтожено. Карты раскрыты, маски сброшены, души вывернуты. Всё. Хватит жить в вечном притворстве, в мнимом неведении.
Они давно осознали, что всё это значит.
Вдвоём падали в бездну, боясь открыть глаза, но теперь... Вот он, прямо здесь, момент прозрения и режущей взгляд истины.
Драко не мог позволить ей оставаться слепой. Она должна это увидеть, должна узнать, даже если в это будет трудно поверить, даже если это всё на грани абсурда, за пределами любого понимания, вопреки всему и несмотря ни на что.
Поодиночке им не справиться, и даже вместе не убежать от правды, зато можно выстоять и отдаться этому безумному мигу принятия. Разве не об этом они оба втайне мечтали?
И внезапно он понял, что знает, где её найти.
* * *
Дрожь в теле не утихала, и причиной тому вряд ли был прохладный ночной воздух, извещавший о приближении дождя. Если даже и так, Гермиона всё равно бы этого не почувствовала. Откровенно говоря, она не смогла бы почувствовать хоть что-то, даже если бы внезапно начался ураган, выпал снег, а температура опустилась градусов на тридцать. Единственное, что она испытывала в этот миг, когда сидела в своём красивом платье на песке возле самого берега моря — боль. Подобно бушующим волнам, она яростно вбивалась в тело, накатывала с каждой секундой сильнее, вымывая то светлое, что хранилось в её душе, разрушая самое главное — надежду на счастье, пусть неумело вылепленное, пусть не совсем дозволенное, но всё-таки счастье, которого так быстро не стало.
Неприятный ком вновь подкатил к горлу, а слёзы, которые она так старательно сдерживала, уже норовили выступить из глаз, но Гермиона до боли сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу, закусила губу, наверняка до крови — сделала всё, чтобы не позволить себе заплакать, и у неё в очередной раз получилось.
Ты сильная.
Появление Элисы, мысли о которой она старательно гнала прочь, было подобно внезапно вспыхнувшему пожару, уничтожившему порочное, шаткое, непрочное, зато нужное, просто необходимое, желанное что-то, название чему Гермиона до сих пор не могла подобрать. Это чувство — как долго оно её мучило, терзало своей очевидностью и неправильностью и поначалу казалось чем-то грязным, абсурдным, аморальным. Но с каждым днём, с каждой дурацкой минутой, проведённой вместе с Малфоем, Гермиона прозревала: оно становится другим. Словно омытое временем, пониманием, доверием, это неожиданно перестало пугать, и в какой-то момент она осознала, что ощущает себя абсолютно счастливой.
Она всерьёз думала, что Драко чувствует то же самое. Даже смешно, как много она об этом думала! Идиотка.
Слёзы почти выступили из глаз, а где-то рядом раздался раскат грома. Гермиона со злостью стиснула челюсти и сильно обхватила колени руками, уткнувшись в них подбородком. Ей бы сдержаться, проглотить боль, и тогда, может быть, удастся успокоиться и забыть.
Ты сильная.
Она всерьёз думала, что он изменился. Полагала, он расстался со своей девушкой, переступил через себя и наконец смело принял их странные отношения.
Дура.
Всерьёз думала, что для него это не просто желание самоутвердиться, развлечься в отсутствие Элисы, а нечто большее.
Дура.
Думала, знает всё о его чувствах, ведь она видела их отражение в его глазах. Хотя, наверное, она видела просто, что хотела, а сегодня в конце концов столкнулась с правдой: Малфой встречается с Элисой, и та совершенно точно не в курсе его «отношений» с другой.
С той, которая является лишней в этой игре.
С той, которую, словно пешку, убрали с шахматной доски.
С той, которая пыталась в эти секунды крушения выстоять, приняв удар, но всё равно упала, спасаясь бегством.
Дура.
А разве дуры бывают сильными?
Только сейчас она поняла, что плачет.
Море бушевало, птицы истошно кричали, а ветер безжалостно трепал кроны пальм, будто отражая, обнажая её собственные эмоции и заглушая рвущиеся наружу рыдания. Этот пляж, который раньше был тихой гаванью для них двоих, теперь стал только её островом безнадёжности, и в этот миг Гермиона искренне желала, чтобы капли дождя обрушились на землю, смывая с лица следы слабости.
Внезапно, настолько неожиданно, что она поначалу не поверила, раздалось:
— Грейнджер!
Гермиона на какую-то секунду поражённо замерла.
Какого чёрта?
Она гневно смахнула слёзы и, резко поднявшись на ноги, опасливо повернулась.
— Что ты здесь делаешь? — дрожащим голосом спросила она, глядя на Драко. Тот тяжело дышал, словно после бега, и, нахмурившись, прожигал её твёрдым, а если быть точнее, чересчур уверенным взглядом, что не понравилось Гермионе. Он что — решил её окончательно добить, выложив всю правду? Решил признаться, что эти странные и по большей части надуманные «отношения» были ошибкой?
Что-то внутри вновь болезненно сжалось.
— Я искал тебя. Какого чёрта ты наложила на пляж заклятия, сбивающие с пути? —двинулся Драко навстречу, на что она отреагировала двумя шагами назад.
— Мне не хотелось никого видеть, Малфой, и тебя в том числе.
Она заметила, как он, уловив её движения, помрачнел ещё больше, а в его взгляде скользнуло что-то, заставившее её подавить очередной всхлип. Мерлин, как же это было невыносимо: смотреть на него — такого прекрасного, дьявольски красивого в этой своей чёрной парадной мантии, но уже совершенно чужого. Хотя, он всегда был чужим, просто ты об этом предпочитала не вспоминать, да, идиотка?
— Нам нужно поговорить, — его голос смягчился, и он уже явно намеревался сделать ещё один шаг в её сторону, но замер, как только она снова отшатнулась.
— Нет, Малфой, даже не смей.
Он стиснул зубы и на пару секунд молча воззрился на неё. А потом вместе с раскатом грома решительно произнёс:
— Гермиона, ты выслушаешь меня сейчас же, и мне плевать, что ты думаешь по этому поводу! Ты должна выслушать.
От внезапно вспыхнувшей злости она двинулась к нему.
— Я тебе ничего не должна, Малфой! Хватит! Всё, что я должна была, я уже узнала и так. Прошу, уйди! Прекрати делать из меня идиотку.
— Если ты думаешь, что я уйду — ты точно идиотка, Гермиона, — рыкнул Драко и сократил между ними расстояние.
— Нет! — вскрикнула она, ощутив его ладонь, плотно сомкнувшуюся на запястье. — Отпусти сейчас же! И перестань называть меня по имени, ты, ублюдок!
Она видела: боль отразилась в его взгляде, но он лишь сильнее сдавил её руку.
— Я буду звать тебя так, как захочу, Гермиона.
Она почувствовала, что отчаяние охватило всё её существо.
— Что тебе от меня нужно? Хочешь увидеть, насколько ты мне делаешь больно, просто находясь здесь? Хочешь насладиться тем, как удачно ты мною воспользовался, затеяв всю эту игру в отсутствие своей девушки? Что ж, радуйся! Смотри, как я теряю последнюю надежду быть хоть каплю не униженной, хотя бы немного не раздавленной! Смотри, Малфой!
Последнюю фразу она почти прокричала ему в лицо, уже не пытаясь скрыть слёзы, утаить боль, которая сквозила в каждом её слове.
Волны яростно обрушились на берег, на миг поглотив его ещё сильнее.
— Так ты думаешь, для меня всё это было лишь игрой? Думаешь, я хотел тебя унизить?! Значит, ты ни черта обо мне не знаешь, Грейнджер! — выплюнул Драко, слегка склонившись к ней.
— Я знаю самое главное, Малфой! Тебя ждёт Элиса, и, если ты насладился дурацким представлением в виде моего окончательного унижения, лучше бы тебе вернуться к ней!
В его лице что-то переменилось, и Гермионе это не понравилось.
— Мы расстались, — уже гораздо спокойнее произнёс он, и хватка его руки ослабла.
— Спасибо, что известил, Малфой: я поняла, что нашим жутким недоотношениям пришёл конец, — едко бросила Гермиона, пытаясь выдернуть своё запястье, но Драко тут же вновь крепко сжал его.
— Ты точно дура, Гермиона, — он сказал это как-то слишком мягко.
И прежде чем она смогла ответить хоть что-нибудь, чтобы его остановить, услышала:
— Я расстался с Элисой.
— Что? — изумлённо спросила Гермиона.
Драко немного опустил голову, не прерывая зрительного контакта.
— Я с ней расстался.
Первой реакцией было искреннее удивление, быстро сменившееся недоверием. Гермиона заторможенно покачала головой.
— Нет, ты врёшь, — тихо вымолвила она дрожащим голосом.
Драко молчал и смотрел на неё взглядом, полным... Сожаления? Мольбы? Злости? Сложно было выбрать какое-то одно чувство среди тех, что Гермиона прочитала в его глазах.
И она догадалась. Просто поняла, сопоставив факты.
По его молчанию, по взору, по нежеланию её отпускать.
Он говорил правду.
— Зачем? Зачем всё это? — в конце концов вымученно отозвалась Гермиона, ощущая, как слёзы текут по щекам.
Мерлин, дай мне сил.
С новым раскатом грома начался мелкий дождь, только в нём уже не было необходимости: она плакала в открытую, не стараясь больше скрыть своё болезненное отчаяние.
— Разве ты ещё не поняла? — Драко сделал маленький шаг в её сторону — на этот раз она не отшатнулась.
Потому что предполагала, что он имеет в виду, но от этого лишь чувствовала, как горло сковывают рыдания. Она совершенно запуталась, погрязла в паутине переживаний, слов, эмоций, а самое главное — вновь начала ему верить. После всего, что было, она снова ему верила.
И это так сильно пугало!
— Я лишь хочу... — медленно начал Драко.
— Нет, не надо! — на полуслове попыталась оборвать его Гермиона и вырвала руку из его пальцев.
—... чтобы ты была уверена. Это не было игрой. Наши отношения не были простым развлечением.
— Что же это тогда было, Малфой?
Её голос звенел от безнадёжности, а он молчал. Пристально смотрел ей в глаза — почему он так смотрит? — и молчал.
Где-то рядом пронзительно закричала птица, а затем беспокойно взметнулась ввысь.
— Что, Драко? Ответь мне! — уже громче спросила Гермиона, стерев ладонью слёзы с лица.
И он наконец начал говорить.
— Мы видели пегасов, Гермиона.
Она подумала, что ослышалась. Какого чёрта он несёт? Снова издевается?!
— Пегасов? — нахмурившись, переспросила она.
— Ты и я. Мы видели пегасов, — странно взглянул на неё Драко.
Гермиона слегка повернула голову.
— Какое это отношение имеет к нашему разговору? Это сейчас ни черта не значит! —со злостью воскликнула она, и в глазах Малфоя вспыхнула искорка гнева.
— Сейчас это значит всё, Грейнджер! Ведь, если мы их видели... — он начал говорить, но неожиданно замолк, всматриваясь в её лицо, очевидно, пытаясь найти хоть каплю того, что могло бы означать: она поняла.
И внезапно болезненной стрелой её пронзило понимание. Наверняка это отразилось во взгляде, и выражение Драко смягчилось.
Нет.
— Да, — тихо произнёс он, словно прочитав её мысли, и она стала не спеша отступать.
Перед глазами мелькали воспоминания, огромные куски о том, как она зачитывалась древними волшебными мифами в библиотеке Хогвартса, как проглатывала книгу за книгой, изучая все виды магических существ.
Поразительно, как она могла не вспомнить этого раньше, ведь вспомнила же, что пегасы любят творчество, редко являются людям, но абсолютно забыла о причинах их появления.
— Нет, — уже вслух сказала она.
Драко молча не сводил с неё пытливого взгляда, и в этот миг Гермиона ощутила, как сердце с каждой секундой начинает биться быстрее, как учащается дыхание, как все чувства обостряются, а шок наполняет всё её существо.
— Гермиона, стой, — предупреждающе начал Малфой, осторожно шагая в её сторону.
— Нет, Драко, нет... — тихо откликнулась она, пытаясь найти в его лице хоть что-нибудь, что могло бы опровергнуть душащее её осознание.
— Это правда. Мы действительно друг друга...
Но, прежде чем он смог договорить свою фразу, она бросилась прочь. Гермиона бежала что есть сил, не обращая внимания, как ветер яростно овивает всё её тело, как от её босых стоп разлетаются брызги, как под ногами путается платье, подол которого уже безнадёжно намок. Просто она в последний раз пыталась скрыться от неизбежного, мучительного понимания, словно это могло чем-то помочь. И в момент, когда её талию обхватили сильные руки, её озарило: всё — это конец.
Вместе они рухнули в воду, почти у самой её кромки. Драко крепко её держал, пока она исступлённо пыталась вырваться, ругая, проклиная всё на свете, и, прежде чем Гермионе удалось подняться на ноги, он перевернул её на спину и прижал запястья к песку возле головы.
Они оба тяжело дышали, мокрые, злые, обессиленные, и смотрели друг на друга так, будто корили один другого в том, что от них двоих уже давно не зависело.
Наверняка Малфой почувствовал: она больше не собирается сопротивляться, а затем увидел в её взгляде, что она окончательно сдалась, когда он медленно отпустил её и аккуратно обхватил руками её лицо, пылающее от смеси стыда, отчаяния и постепенно разрастающегося желания.
— Что будет с нами дальше, Драко? Скажи мне, что? — дрогнувшим голосом произнесла Гермиона, с мольбой посмотрев на него.
Вода мягко омыла их ноги, ещё сильнее промочив одежду.
— Я... Я не знаю, — устало ответил он, и на этот раз Гермиона была уверена, что он говорит правду.
Волна вновь настигла их, укрыв тела почти полностью, когда Драко резко притянул Гермиону к себе и отчаянно обрушился на её губы в поцелуе. Она ответила, сдалась сразу же, раскрываясь ему навстречу, позволяя его языку завладеть ртом. Руки смело вцепились в мокрую рубашку, в то время как его ладони так восхитительно требовательно, властно заскользили по телу.
Похоже, в этот миг они оба сошли с ума, прекратили своё бесполезное сопротивление, осознали, что теперь этой одержимости точно нет конца. Ведь она таила в себе нечто глубокое, нечто, не ограничивающееся примитивной похотью, простым желанием обладать. И они прекрасно знали, что это было.
— Ты...моя... теперь...только...моя...
Гермиона слышала его слова и выдыхала, стонала своё «да», пока Драко поцелуями спускался ниже, ловко развязывая ленты корсета её платья. Она выгнула спину, чтобы помочь ему справиться с этой задачей, и тогда ему удалось сдвинуть ткань вниз, обнажив грудь, которую он тут же встретил ртом.
С губ сорвался громкий стон, и Гермиона ощутила, как Драко, не отрываясь от неё, скользнул руками под юбку, сминая мокрый шёлк по направлению к бедру. Она неосознанно качнулась вперёд, встречая его, и почувствовала твёрдость, готовность наконец перешагнуть черту, перестать ходить по краю, слушая свои и чужие запреты и мысли по этому поводу.
Теперь у них было оправдание. Теперь им двоим уже просто нечего терять.
Осталось лишь одно — одержимость друг другом.
Настоящая одержимость.
Гермиона дрожала и на этот раз была уверена, что причина явно не в том, что её платье промокло насквозь, что холодный ветер порывами настигал её, что волны беспощадно накрывали их с Драко с каждым разом всё сильнее.
Нет.
Она дрожала от нетерпения, от возбуждения, от желания ощущать его, чувствовать его, быть с ним. О, как бесстыдно она сейчас себе в этом признавалась!
В ответ на её движение Драко тихо зарычал и, оторвавшись от её груди, на мгновение посмотрел на неё тёмным, полным безумия взглядом, в котором отражались её собственные чувства. А в следующую секунду его пальцы оказались там, где она больше всего на свете хотела их почувствовать, где хотела ощутить его самого. Тело выгнулось навстречу, когда Драко мягко скользнул внутрь. Она судорожно ловила ртом воздух, пыталась схватиться хоть за что-то, чтобы удержаться, окончательно не обезуметь от этой пытки, когда его пальцы так восхитительно медленно двигались внутри, растягивали её, даря потрясающее чувство наполненности.
— Только... Моя...
Его движения стали настойчивей, и Гермиона почувствовала, что больше не может сдерживаться. Кое-как совладав с собой, она, судорожно всхлипнув, потянулась к брюкам Драко и дрожащими руками расстегнула их. Но в миг, когда она собиралась обхватить его твёрдую плоть, тело её предало, абсолютно отказавшись слушаться, когда большой палец Драко накрыл клитор. Все ощущения обострились в сотни, нет, в тысячи раз, и она уже не понимала, стонет ли она, извивается ли под лаской его рук, а может, делает что-то ещё, но с каждой секундой она всё сильнее чувствовала бешеное, уже почти невыносимое возбуждение, которое почти, вот-вот, так скоро должно было выплеснуться в нечто по-настоящему потрясающее.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |