Видимо, этот же вопрос посетил и Грейнджер. Казалось, она пребывала в абсолютном потрясении от услышанного. Широко распахнутые глаза, трепещущее тело, чуть приоткрытый рот, который находился в такой опасной близости от его собственного, что Драко внезапно почувствовал: несмотря ни на что, сейчас он просто не может бороться с вязким искушением прикоснуться к этим губам, таким зовущим, сочным, абсолютно готовым для него. Сейчас он не только не мог, но и не хотел бороться — он чересчур долго это делал. И в момент, когда он так неосмотрительно зашёл слишком далеко, когда позволил тем словам сорваться с языка, позволил Грейнджер узнать, о чём он всё-таки думает, сопротивляться больше не было смысла.
Очень медленно, так, чтобы не спугнуть, он наклонился к ней и замер, словно ожидая, что она оттолкнёт его, ударит, сделает хоть что-то, но нет: она лишь слегка вздрогнула и судорожно вздохнула, но в следующую секунду едва заметно подалась навстречу. И, когда между их лицами оставался какой-то жалкий сантиметр, внезапно раздался шквал аплодисментов. Драко громко выругался и почувствовал, как оттолкнула его Грейнджер.
— Малфой, это же наш выход! — её голос чуть дрожал, когда она, тяжело дыша, произнесла это.
Драко прекрасно знал, что она права, но с досадой подумал, что в данный момент предпочёл бы гораздо более интересное, на его взгляд, занятие, чем танцы.
—... а теперь встречайте — неподражаемый Драко Малфой и восхитительная Гермиона Грейнджер со страстным танцем танго! — донеслось со сцены.
Зал вновь наполнился приветственными аплодисментами, но, когда раздались первые аккорды знакомой мелодии, голоса внезапно стихли, а в помещении стало темно.
— Помни, что я тебе сказал, — кинув последний тяжёлый взгляд на Грейнджер, произнёс Драко и посмотрел прямо перед собой, стараясь выкинуть из головы их несостоявшийся поцелуй. — Я говорил правду.
Сейчас лишь одна сцена была освещена ярким холодным светом прожекторов, весь паркет был укрыт невысоким густым облаком дыма, и Малфой внезапно подумал, что всё это напоминает ему вход в преисподнюю.
В следующую секунду он уже сделал первый шаг.
Ему не привыкать к подобным местам.
* * *
Гермиона вышла на сцену, и её сразу же ослепил яркий свет, из-за которого она не могла разглядеть ни одного лица в зале. Было такое ощущение, что сейчас, здесь, в этом бешеном круговороте ритма танго, на этом небольшом пятаке сцены, остались лишь они двое — она и Драко. Она сделала поворот ему навстречу и сразу же почувствовала, как сильные руки прижали её к его крепкому телу. На долю секунды, когда она посмотрела ему в глаза, показалось, что нет никакого выступления вовсе. Только этот взгляд, полный огня, только эти обжигающие прикосновения, из-за которых дыхание окончательно сбилось, только это желание, которое так внезапно сковало её и сделало абсолютно беспомощной. В который раз.
Гермиона вспомнила, что ей нужно танцевать только тогда, когда Драко взял её правую руку в свою и дал импульс к началу следующего движения.
* * *
Они только начали танцевать, но Джинни уже было страшно. Страшно за Гарри, который ошеломлённо смотрел на сцену, не зная, как ему реагировать на увиденное, страшно за Рона, который, судя по его напряжённой позе и сжатым кулакам, готов был в любой момент вскочить с места и помчаться на сцену, чтобы прекратить то, что ему, очевидно, не нравилось видеть, страшно за себя, потому что смотреть на это танго было нестерпимо больно. Но больше всего ей было страшно за тех двоих, которые сейчас так самозабвенно отдавались музыке, словно никого вокруг не существовало. Они смотрели друг на друга так, что у Джинни невольно сжалось сердце, они прикасались друг к другу так, что её тело неконтролируемо покрылось мурашками, и, наконец, они танцевали так, словно были рождены только ради того, чтобы показать эту удивительную гармонию, воцарившуюся между двумя противоположностями на краткий миг танца. Сейчас она была почти в отчаянии, ведь стало совершенно ясно — она уже ничего не сможет изменить. И самое плохое — она знала, к чему это обязательно приведёт.
Тревога мерзким комком поднялась откуда-то со дна желудка, подкатила к горлу, и Джинни стало по-настоящему плохо. Ей было буквально тошно от пришедшего понимания, от обрушившейся безнадёжности, от осознания, что порой чувства всё же сильней любых запретов, любых обстоятельств, любых вмешательств.
И сейчас ей было просто необходимо поделиться этим с кем-то, ей нужно было ощутить, что кто-то её понимает, нужно было знать, что кто-то испытывает нечто хоть немного похожее на то, что разрывало её изнутри.
И, конечно, она знала только одного человека, который мог помочь ей в этом.
Джинни нашла взглядом Блейза.
* * *
Драко не мог ни о чём думать в этот момент. Он всегда считал себя сдержанным человеком, но сейчас эмоции просто захлестнули его. Каждый удар, каждый аккорд мелодии, под которую они танцевали, показался ему до боли родным, до боли близким. Он отталкивал и вновь притягивал к себе Грейнджер, бесстыдно проводил руками по её телу и ощущал её дрожь, смотрел ей в глаза и видел полное отражение своих безумных чувств.
Это был уже не танец. Это было что-то на грани сумасшествия, на грани отчаяния, что-то, сквозившее через каждое их движение и всё сильнее утягивающее в воронку неизбежности.
Когда темп музыки немного сменился, с большой неохотой Драко отошёл от Грейнджер в противоположный конец сцены и остановился, прожигая её взглядом. Она танцевала свой небольшой сольный кусок, и он едва поборол желание накинуться на неё прямо здесь, на глазах у всех этих людей, которые наверняка пристально наблюдали за ними по ту сторону сцены.
Грейнджер медленно приближалась к нему, крутя бедрами и не сводя с него глаз. В них не было и капли сомнения, стеснения, да хоть одной эмоции, что овладевали ею всего несколько минут назад. Сейчас она была как никогда настоящей, обнажая ту часть своего «я», которая обычно была скрыта ото всех. И Драко с наслаждением смотрел на неё такую: порочную, страстную, сводящую с ума одним только взглядом.
И ему хотелось большего.
Ему было не достаточно просто смотреть. Слишком давно не достаточно.
* * *
Блейз поймал её взгляд. Ему тоже всё это не нравилось, не нравилось гораздо больше сейчас, когда он ясно увидел всё собственными глазами.
Сначала, когда он только приехал в «Магнолию», он не воспринял это всерьёз: его мысли занимала одна лишь Джинни Уизли, внезапная встреча с которой полностью выбила почву у него из-под ног. Поэтому, когда она попыталась завести разговор на эту опасную тему, он отделался лишь общими фразами, надеясь выяснить другое — что угодно, только бы связанное с ней и с её жизнью.
И он, правда, не видел угрозы в том, о чём она ему рассказала, он, правда, не думал, что всё может так обернуться.
Он просто совершенно недооценил магию курорта, способную творить чудеса. Хотя какое это уже имеет значение?
Блейз хотел бы успокоить Джинни, ободряюще ей улыбнуться, но был способен лишь выдержать её взгляд, в котором прочитал так много.
Она была напугана. И они оба знали, что на это есть весомые причины.
* * *
Гермиона усилием воли заставила себя не думать сейчас о том, что между ними почти произошло перед самым выходом на сцену. Удивительно, она танцевала хорошо знакомое танго, но было ощущение, что она говорит своим телом, окончательно сдаёт саму себя и свои чувства, обнажает то, что так хотела заглушить, утаить, прекратить. Но, конечно, то было бесполезно. Она просто не могла себя контролировать, когда её тело так предательски льнуло к Драко, её взгляд был словно магнитом прикован к его лицу, а она сама нехотя вкладывала в свои движения гораздо больше смысла, чем того требовала Мария.
Но в данный момент ей было необходимо настроиться, выкинуть все прочие мысли из головы, чтобы грамотно войти в верхнюю поддержку.
Гермиона на миг остановилась, сосредоточенно посмотрела на Малфоя, а в следующее мгновение побежала ему навстречу. Адреналин в крови зашкаливал, на секунду стало нестерпимо страшно, но всё прекратилось, когда она почувствовала, что Драко с готовностью подхватил её и легко поднял вверх. И когда он закружил Гермиону, сохраняя идеальный баланс, зал внезапно взорвался восторженными аплодисментами, и она почувствовала эйфорию, захватившую её полностью.
Гермиона была по-настоящему счастлива в этот миг невесомости.
* * *
Блейз заворожённо смотрел на сцену. Казалось, все мысли моментально улетучились, когда он увидел, что вытворяют Малфой с Грейнджер. Он и понятия не имел, что эти двое могут так бесподобно танцевать. И та поддержка, которую они только что показали, она абсолютно его обездвижила. Поразительно, он ведь даже и подумать не мог, что можно научиться таким вещам за столь короткий срок.
Способность нормально мыслить вернулась к нему лишь в момент, когда он увидел следующий отрывок танца. Малфой крепко прижал к себе Гермиону за талию, и на секунду они оба замерли. Блейз неконтролируемо задержал дыхание, когда заметил, что лица танцующих так близки, словно следующим логичным действием должен стать поцелуй.
Какого чёрта там с ними происходит? Они что оба окончательно сошли с ума?!
Блейз всерьёз хотел ударить по Малфою конфундусом, отчаянно хотел прокричать им, чтобы они немедленно прекратили, но он понимал, что оба варианта никуда не годны. Паника вмиг завладела им, и он кинул быстрый взгляд на Джинни. Он видел, что её тело напряжено до предела, а лицо выражает невероятную сосредоточенность. Сейчас она была похожа на львицу, готовую к прыжку, и Блейз очень хорошо понимал её эмоции в этот момент.
Словно почувствовав его взгляд, Джинни обернулась, и, когда они встретились глазами, Блейз понял, что она почти готова заплакать. И он не мог ей ничем помочь.
Казалось, он вновь научился дышать лишь в тот момент, когда Грейнджер прогнулась в спине назад, отстранившись от Драко. Но уже в следующую секунду он вновь резко притянул её к себе, и на этот раз Блейз мог поклясться, что их губы едва заметно соприкоснулись.
Внезапно он услышал звук разбитого стекла и негромкий возглас где-то слева от себя.
Когда он обернулся, то почувствовал, как всё внутри застыло.
Перешагивая через осколки, с исказившимся от ужаса и боли лицом назад пятилась Элиса.
* * *
Драко знал, что до конца мелодии осталось совсем немного. Он в который раз притянул Грейнджер к себе и закружил её в вихре танца, ни на секунду не отрываясь от её лица. Музыка подгоняла их, нарастающим темпом заставляла двигаться быстрее, и внезапно, ощущая под своими руками тело Грейнджер, Драко очень живо себе представил, как прижимает её к стене, с безумием накидывается на её рот в поцелуе, исследует руками её тело, освобождая его от одежды. В следующую секунду картинка в его голове поменялась, и он уже увидел её, распростертую, абсолютно обнаженную, на столе, почти ощущая, как проникает в её тело, чувствует боль из-за царапин, которые она оставляет на спине. И вот, другая фантазия: Грейнджер на нём сверху, запрокинув голову, методично раскачивается бёдрами, с готовностью встречая его толчки, и Драко чувствует, что он близко, так невыносимо близко к медленно нарастающему наслаждению, что затем они оба падают...
Раздались последние аккорды мелодии, и Драко лишь сейчас очнулся от наваждения, вызванного такими живыми, сочными картинами близости с Грейнджер, которые всё ещё были в его голове.
Его тело больше не хотело танцевать, оно хотело совершенно другого. И от этого желания было дико больно, ужасно неудобно, но Драко просто не мог успокоить то возбуждение, которое почти свело его с ума в совсем неподходящий момент.
В последний раз он, за талию оторвав Грейнджер от пола, поднял её над собой, а в следующую секунду она опустилась и закинула ногу на его бедро. Под заключительный аккорд Драко сделал выпад в сторону, и Гермиона растянулась в шпагате, резко прогнувшись в спине.
Музыка замерла, и весь мир тоже словно замер. Казалось, бесконечно долгий миг Драко слышал только их тяжёлое, неровное дыхание, но вскоре к этим звукам добавились робкие хлопки в зале. Постепенно всё больше людей начали хлопать, пока совершенно неожиданно всё пространство вокруг не затопили бешеные овации, перемешанные с восторженными возгласами и улюлюканьем. Свет прожекторов чуть ослаб, и Драко увидел, что все, кто присутствовал в зале в этот миг, аплодируют стоя. Он окинул толпу ошеломлённым взглядом, не в силах поверить, что реакция всех этих людей обусловлена их с Грейнджер танцем, и поэтому повернулся к Гермионе. Именно в этот момент она медленно поднялась, аккуратно спустила ногу с его бедра и посмотрела прямо на него. Драко ожидал, что она обернётся к толпе, посмотрит, как та приветствует их, но она не сделала этого.
Её глаза были полны решимости, они блестели от чего-то такого, из-за чего в голове Драко словно что-то переключилось. Он понял, что этим своим взглядом она не оставила им двоим ни единого шанса.
Внезапно свет в зале погас, окунув их в абсолютную темноту. Малфой помнил, что, кажется, в этот момент, по напутствию Стефано, он должен был уйти со сцены с Грейнджер, но не мог сдвинуться с места. Им завладели такие эмоции, которые он никогда не считал себя способным испытать.
Маниакальная необходимость, сумасшедшая потребность, абсолютная одержимость.
Это было в нём, это затопило его существо полностью.
А в следующую секунду Драко уже не мог понять, кто из них двоих сломался первым, потому как они, казалось, одновременно упали в объятья друг друга, и он наконец жадно накрыл её рот своими губами. Его язык резко ворвался внутрь, и он услышал стон Гермионы, который заставил его прокусить ей губу. Чёрт, он сейчас слишком возбуждён, чтобы контролировать себя!
Что ты творишь, Грейнджер?
Он чувствовал металлический привкус крови во рту, но не смог бы оторваться от неё, даже если бы она захотела. Ведь в этот миг, когда он понимал, что они стоят на грёбаной сцене перед сотнями волшебников, от величайшего скандала их спасает только тьма, что в любой момент могут включить свет и тогда их уже ничто не спасёт, Драко просто не мог прекратить это безумство, заглушить ту одержимость, которую дарили её губы, отвечающие на поцелуй, её руки, запутавшиеся в его волосах и царапающие шею, её тело, прижатое к нему так сильно, что дышать было едва возможно.
Внезапно он почувствовал, как она отстранилась от него и еле слышно сказала дрожащим низким голосом:
— Малфой, не здесь...
На этот короткий миг Драко едва не взвыл от отчаяния, после чего вновь притянул Грейнджер к себе и, приподняв её за бёдра, заставил обхватить его талию ногами. Она с готовностью повиновалась, и, когда он почувствовал, что его возбуждённая плоть так тесно прижата, так чертовски болезненно близка к ней, он с разъярённым рыком резко развернулся и за впечатляющий срок сократил расстояние до гримёрки, а затем внёс Грейнджер в пустую комнату.
Наверняка она больно стукнулась головой о бетонную стену, в которую он грубо вдавил её, и это на какую-то долю секунды заставило Драко с беспокойством отстраниться от неё. Но в следующее мгновение он почувствовал, как она пальцами обхватила его лицо и притянула к себе.
— Чёртов Малфой, только попробуй снова остановиться, — прорычала она, и у Драко, казалось, совершенно снесло крышу.
Одной рукой придерживая её за поясницу, другой он жадно провёл по груди, на миг грубо сдавив, и тут же скользнул ниже. Он попытался задрать платье, но оно никак не поддавалось, и Драко со злостью рванул подол юбки, ткань которой с характерным треском разорвалась. И когда он просунул ладонь между их телами, ощутил жар Грейнджер, провёл пальцами поверх её трусиков, то увидел, что она сильно выгнула спину и, издав горловой стон, качнулась навстречу его руке. В этот момент Драко хотел разорвать к чёртовой матери всю одежду, что мешала ему сейчас войти в неё, но со злостью осознал, что в такой позе не имеет полного доступа к её телу.
Руками он обхватил бёдра Грейнджер и, оторвав её от стены, в следующую секунду грубо кинул на стол. Он услышал, как на пол полетели многочисленные банки, заколки, расчёски, склянки с косметикой — всё, с помощью чего танцовщицы прихорашивались перед выступлением, но ему было на это абсолютно плевать. Теперь, когда Грейнджер лежала под ним, с мольбой смотрела на него, судорожно дыша, казалось, ничто не могло ему помешать, пусть даже сам Воландеморт возродился бы в этой комнате.
Драко вновь склонился к лицу Гермионы и, проведя языком по её губам, слегка всосал нижнюю. В ответ на это Грейнджер громко всхлипнула и, закрыв глаза, почти отчаянно произнесла:
— Малфой, пожалуйста...
Твою мать. Как это звучало... Грязно и восхитительно одновременно.
Драко мысленно поразился, что демонстрирует в данный момент просто нечеловеческую силу воли, чтобы не трахнуть Грейнджер сию секунду, безо всяких прелюдий. Но всё же это было не в его правилах.
Он любил растягивать удовольствие. И она была, несомненно, самым большим удовольствием, что ему удалось попробовать.
— Прости, что, Грейнджер? — слегка усмехнувшись, Драко медленно начал двигаться ниже, прикусывая её кожу в самых чувствительных местах. Он легко поддел лямки её платья и не спеша стянул их вниз, обнажив груди. И, когда он накрыл их ладонями, пропустив сквозь пальцы набухшие соски, она вновь застонала и резко придвинулась бёдрами к нему.
Этим своим простым, но просто катастрофически сексуальным действием она почти лишила его возможности нормально мыслить.
Драко понял, что надолго его вряд ли хватит, если на каждое его действие она будет так, блядь, реагировать.
Захватив ртом вершину её груди, он требовательно провёл ладонью вниз по её телу и, когда наконец нащупал трусики, то резко рванул их в сторону. Его пальцы легко проникли внутрь Грейнджер, и он услышал, как из его горла вырвался то ли рык, то ли стон от осознания того, какая она сейчас тугая, мокрая, готовая для него. И в миг, когда его пальцы стали двигаться внутри неё, он увидел, что Гермиона начала извиваться под ним, судорожно ловя ртом воздух, а в следующий момент почувствовал, как её рука обхватила его плоть сквозь брюки.
— Малфой... — вновь простонала она, и Драко едва сдержался, чтобы не кончить прямо сейчас.
— Блядь, Грейнджер, что ты творишь со мной... — сквозь зубы пробормотал он, когда она принялась расстёгивать его брюки дрожащими руками. Внезапно она скользнула ладонью за резинку его трусов, и он почувствовал смелое прикосновение, отозвавшееся в теле такой мощной волной возбуждения, что, казалось, его плоть сейчас разорвётся от перенапряжения.
Драко понял, что, если это не прекратить сию секунду, если не остановить её ловкие пальцы, он изольётся прежде, чем успеет в неё войти.
И, уж конечно, он не мог позволить себе кончить первым. Поэтому он убрал её горячие руки со своего тела и прижал их к столу.
Грейнджер издала разочарованный всхлип.
— Чёрт, Малфой, я прошу тебя, не останавливайся... — умоляюще произнесла она, взглянув на него своими затуманенными глазами.
Но Драко и не думал останавливаться. У него были другие планы на её счет.
Не сводя с неё взгляда, он медленно развёл ноги Грейнджер в стороны, не давая ей их сомкнуть, и начал покрывать поцелуями внутреннюю сторону её бедра, двигаясь выше. Он видел, как с каждым его прикосновением, с каждым его поцелуем лицо Гермионы всё больше преображалось от медленно приходящего понимания того, что он сейчас собирается сделать. Заметив испуг в её глазах, Драко усмехнулся, а в следующую секунду почувствовал, как она попыталась оттолкнуть его.
— Малфой, нет... — в панике воскликнула она, но сразу же с её губ сорвался громкий горловой стон: Драко наконец коснулся языком там, где наверняка никто её никогда не трогал подобным образом.
Ему было это необходимо: сводить её с ума, чувствовать её запах, пробовать её на вкус. И она больше не сопротивлялась, наоборот, только сильнее подавалась навстречу его рту, извивалась, выгибала спину, стонала, откликаясь на каждое движение его языка.
И это было потрясающе: ощущать её тело, чувствовать её возбуждение, доводить её до экстаза. Ещё ни одна женщина в мире не возбуждала его так, как это делала Грейнджер.
Ни одна.
Никогда.
Только она.
Гермиона была восхитительной на вкус, изумительной на ощупь, а её запах действовал на Малфоя сильнее любого афродизиака. И это было в равной степени удивительно и страшно.
Внезапно её тело напряглось, и Драко усилил натиск своего языка, помогая ей достичь наивысшей точки наслаждения. В этот миг она резко выгнула спину, с силой впилась ногтями ему в плечи и в последний раз громко вскрикнула, прежде чем он почувствовал её пульсацию ртом. Совершенно неожиданно Грейнджер оттолкнулась ладонями от стола и притянула Драко к себе, вжавшись лицом в его грудь. Он с готовностью обхватил её руками, чувствуя, как содрогается в конвульсиях её тело, и, казалось, он испытывал почти то же самое, что и она: эйфорию, сумасшедшее головокружение от осознания того, что только что произошло.
Эта мысль отдалась резкой, ноющей болью в паху, но Драко, как мог, сдерживался, дожидаясь, когда утихнет оргазм Грейнджер. Словно прочитав его мысли, она медленно слегка отстранилась от него и, несмело взглянув ему в глаза, осторожно прикоснулась своими губами к его. Драко отреагировал сразу же — он не мог отреагировать иначе, когда одной рукой обнял её за талию, а другой прижал голову Гермионы ещё крепче к себе и углубил поцелуй, позволив ей почувствовать её собственный вкус, который сводил его с ума.
Драко услышал какой-то странный звук, но не смог оторваться от Грейнджер, а в следующую секунду громкий голос где-то совсем близко прокричал:
— Гермиона!
Они оба резко обернулись и замерли.
В дверях с исказившимся от невероятного ужаса лицом стоял Поттер.
* Incredibile abito (итал.) — невероятное платье
Глава 16
Soundtrack — Nouvelle Vague «In A Manner Of Speaking»
Гермиона ощутила, как ужас, граничащий с безумием, сковал липкими пальцами горло, разлился по венам вязкой жидкостью безнадёжности, словно бездушный дементор, высосал из неё все чувства, целиком заполнив её существо. Она не могла выдавить и звука, она разучилась дышать, наблюдая за тем, как её самый страшный кошмар воплощается в жизнь. И, пожалуй, предложи ей кто-нибудь в этот момент умереть — она бы умерла.
Лишь бы не видеть взгляд Гарри, в котором можно было прочитать абсолютно всё, что он испытывал в тот момент. Лишь бы не слышать этот издевательский, доносившийся со сцены звук — музыку, словно молотом бившую по нервам. Лишь бы не чувствовать боль, которая медленно сжирала её изнутри по мере того, как она находила всё новые оттенки эмоций в глазах лучшего друга.
Лишь бы не...
Внезапно она почувствовала, как руки Драко быстрым движением натянули лямки платья на её плечи, и только сейчас осознала, что всё это время сидела полуобнажённой. Конечно, ей повезло, что в общем-то Гарри увидел лишь её голую спину, но всё же это мало что меняло.
Сам факт, что он застал её в объятиях Малфоя, застал полуголую и явно готовую к чему-то большему, чем просто поцелуи, уже говорил о многом. Вернее, о многом говорили глаза её лучшего друга, который не был дураком и запросто сложил два и два, получив до очевидности точный ответ в виде неприличного и не употребляемого Гермионой в обычных обстоятельствах слова «пиздец».
— Поттер, тебя разве не учили хорошим манерам? Например стучаться, прежде чем войти?
Голос Драко словно острым ножом разрезал тугую тишину комнаты. Гермиона кинула быстрый взгляд на Малфоя, не в силах поверить, что он мог сказать такое сейчас. Сейчас, когда Гарри, казалось, выбирает наилучший способ выразить все те чувства, которые тёмным огнём безумия горели в его глазах.
— Убери от неё свои грязные руки, сволочь, — наконец тихо, но настойчиво процедил Гарри, сделав медленный, предупреждающий шаг в их сторону.
Гермиона не смогла сдержать испуганного вздоха, когда он резко достал свою палочку из-за пояса и направил прямо на Драко, выглядевшего напряжённым.
— Гарри! — в панике воскликнула она и слезла со стола, одёрнув подол платья. — Я прошу тебя, успокойся, всё...
— Заткнись! — прокричал Поттер, обратив к ней безумный взгляд, после чего горько добавил, чуть прищурив глаза: — Ради бога, заткнись, Гермиона.
Услышав такие резкие слова, она на миг оторопела: Гарри никогда так с ней не разговаривал. Обида на мгновение заглушила все прочие эмоции, слёзы подкатили к глазам, но уже в следующий момент её внимание привлёк звук резко открывшейся и стукнувшейся о стену двери. Гермиона быстро повернула голову и наткнулась взглядом на замерших в проёме Джинни и Блейза. Им потребовалась всего одна секунда, чтобы оценить ситуацию, а уже в следующую она услышала отчаянный голос подруги:
— Пожалуйста, Гарри! Я всё тебе объясню...
Очень медленно он обернулся, поражённо уставившись на Джинни. Он молчал бесконечно долгие несколько секунд, всматриваясь в её лицо, словно пытался найти что-то...
— Так ты знала? — наконец тихо произнёс Гарри с исказившимся от боли лицом.
Джинни, переминаясь с ноги на ногу, быстро взглянула на Гермиону, которой казалось, что она сейчас просто сойдёт с ума. Теперь она понимала, как это бывает: когда кто-то тянет за конец нитки, надеясь тут же вытащить её, а вместо этого распутывает целый мерзкий клубок.
— Что я «знала», Гарри? — дрожащим голосом спросила Джинни, сделав медленный шаг ему навстречу.
Поттер выглядел натянутым как струна, напряжённым до предела, и Гермиона понимала, что это лишь вопрос времени, когда вся его едва сдерживаемая ярость выплеснется наружу.
— Знала про... — он неопределённо махнул куда-то позади себя, — это?
Он сказал эти слова так пренебрежительно и вместе с тем горько, что Гермионе вновь захотелось заплакать. Инстинктивно она схватилась за руку Драко, как за спасательный круг, но в ту же секунду отпрянула от него. От этого движения Малфой резко дёрнулся и двинулся вперёд.
— Послушай, Поттер, ты принимаешь всё близко к сердцу. Прекрати вести себя как истеричная мамаша. В конце концов, не произошло ничего такого, чтобы можно было впадать в истерику, — очень спокойно произнёс он, сделав пару шагов к нему.
Гермиона в ужасе поднесла руки ко рту.
Что? Малфой, какого чёрта?! Неужели он не понимает, что сейчас лучшее, что он может сделать, это просто молчать?!
— Не принимать близко к сердцу, Малфой? — медленно повернулся в его сторону Гарри, в то время как его глаза окончательно потемнели. — «Не принимай близко к сердцу» — это то, что ты мне хочешь сказать после того, как чуть не трахнул мою лучшую подругу на этом столе, словно дешёвую шлюху?! Ты домогался её, ублюдок, и, поверь мне, сейчас точно что-то произойдёт! И, я надеюсь, это хоть немного вправит тебе мозги!
С этими словами он резко вскинул палочку в сторону Драко и что-то громко проорал, но его слова не были слышны из-за вмиг поднявшегося в комнате шума. Гермиона видела, как жёлтый луч летит прямо в грудь Малфою, но Драко среагировал так быстро, произнеся контрзаклинание, что она застала лишь тот момент, когда он и Гарри отлетели друг от друга в стороны, стукнувшись о стены.
Она услышала свой отчаянный, полный ужаса крик словно со стороны, когда Поттер резко поднялся на ноги и, стремительно сократив расстояние до Малфоя, со всей силы заехал тому кулаком по лицу. Голова Драко мотнулась в сторону, и он едва удержался на ногах, ощутив силу удара, а уже в следующую секунду развернулся и что есть мочи ударил в живот обидчику. Гермиона, охваченная настоящей паникой, наблюдала, как подогнулись колени Гарри и он рухнул на пол, держась за живот. Она собиралась уже кинуться к нему, когда её взгляд наткнулся на Драко, прислонившегося к стене с закрытыми глазами. Из его носа текла кровь, губа была рассечена, а сам он тяжело дышал.
И в миг, когда Гермиона внезапно замерла в немом сомнении, они оба посмотрели на неё, посмотрели с одинаковым вызовом. Воздуха стало мучительно не хватать, когда она поняла, что значат их взгляды.
Ей необходимо сделать выбор. Ей необходимо решить, на чьей она стороне.
Но она не успела задуматься об этом дольше, чем на несколько секунд, потому что уже в следующую Гарри словно потерял к ней всякий интерес и обратил на Малфоя взгляд, полный такой всепоглощающей, опаляющей ненависти, что, казалось, всё вокруг вот-вот вспыхнет адским пламенем. Поттер неуклюже поднялся на ноги — его очки от этого движения съехали на кончик носа — и уже собирался вновь броситься на Драко, когда дорогу ему преградила Джинни, раскинувшая руки:
— Гарри, милый, я прошу тебя, успокойся! Пожалуйста, давай выйдем, поговорим... — умоляюще залепетала она, взяв его лицо в свои ладони, но он тут же скинул её руки и взглянул так, что она сразу же замолчала.
— Ты всё знала, — выплюнул он, смотря ей в глаза, после чего окинул взглядом, полным отвращения, всех присутствующих и проорал: — Вы все знали! А знаете что? Катитесь вы к чёрту! Все катитесь к чёрту! С меня хватит этих ваших грёбаных тайн.
Пошатнувшись, он решительно развернулся и зашагал к выходу. Когда до двери оставалась всего пара метров, Гарри замедлил ход, резко обернулся, угловато дёрнувшись,и посмотрел на Гермиону.
— Только ответь мне на один вопрос, — в его глазах мелькнула надежда, на миг затмив все тёмные чувства, бушевавшие в них, — ты хотела этого?
От этих слов её сердце пропустило удар. Она, отчаянно хватая ртом воздух, хотела ответить, хотела соврать, должна была соврать, но не смогла. Гермиона видела, как меняется лицо Гарри, как этой своей безмолвной, но такой очевидной правдой она вытаптывает последнее светлое, что оставалось у него в душе. И этим самым уничтожает весь свет в душе у себя.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |