Она поняла, что сама двигается навстречу его пальцам, лишь, когда Драко выругался. На секунду ей удалось зафиксировать взгляд на его глазах, которые горели желанием, и в этот момент вместе с настойчивыми, умелыми, такими правильными его движениями её тело сотряслось от оглушительного оргазма. Гермиона коротко вскрикнула и вцепилась ногтями в руки Малфоя, ощущая, как сокращаются мышцы её живота, как рассудок стремительно покидает её, а всё существо переполняет невероятное наслаждение.
Сквозь туман, застилавший сознание, она почувствовала, как пальцы выскользнули из неё, а затем сильные руки Малфоя подняли её и мягко опустили на что-то. Рассеянно нащупав рукой приятную ткань, Гермиона поняла, что это парадная мантия Драко. И только сейчас осознала, что теперь волны не омывают их, хотя от этого вряд ли что-то изменилось бы: одежда была насквозь мокрой, да и какое это имело значение в такой миг?
Они оба были окутаны пониманием, спасены или окончательно подавлены им — неважно. Важно было другое: они приняли оглушающую, кричащую, в это мгновение кажущуюся чем-то по-настоящему верным правду.
Они друг другом одержимы.
Они друг без друга не могут.
Они друг друга...
Начиная немного приходить в себя, Гермиона потянулась к Драко и за шею привлекла его к себе. Поразительно, прошла какая-то минута без ощущения его губ, а ей уже так мучительно их не хватало. И, когда она сама нашла их в поцелуе, Драко выдохнул её имя. Это придало ей уверенности, прояснило ум, и она торопливо начала расстёгивать его рубашку. Её руки дрожали, тело ещё до конца не отошло от потрясающего наслаждения, так умело подаренного им, но уже просило большего. В конце концов она нетерпеливо стянула с Драко бесполезную ткань и медленно провела ладонями по его накачанной груди, спускаясь ниже по мышцам рельефного пресса.
Его тело — как часто втайне она мечтала ощутить его, прикоснуться к нему, почувствовать обнажённую кожу Малфоя под своими пальцами. И сейчас, когда желанное осуществлялось, ей просто необходимо было смотреть на него, чтобы поверить — это правда.
Лицо Драко было напряжённым, словно он в любой момент ждал, что она оттолкнёт его, и когда она оттянула резинку трусов, намереваясь обхватить его плоть, его рука резко перехватила её запястье.
— Ты... уверена? — вымученно спросил он, очевидно, пытаясь не потерять остатки самообладания.
Вместо ответа она не спеша убрала руки и немного отстранилась. Гермиона видела в его взгляде разочарование и покорность и почти усмехнулась этому, когда в следующую секунду поднялась на ноги. Драко, слегка нахмурившись, непонимающе следил за ней, в то время как она на секунду замерла, пытаясь найти в своей душе хотя бы каплю, хотя бы частицу сомнений.
Но их больше не было.
Правда уничтожила их, но подарила взамен необходимую уверенность. Так что — да: Гермиона была уверена, что всё происходящее — самая правильная вещь на свете.
И, когда она плавно расстегнула молнию на платье, когда полностью освободилась от корсета и позволила ткани свободно упасть к ногам, она поняла, что ещё никогда не была такой смелой и не чувствовала себя такой желанной, как сейчас, стоя обнажённой на линии берега маленького пляжа перед мужчиной, которого, похоже, искренне...
Драко, до этого с восхищением наблюдавший за ней, оттолкнулся и резко притянул её к себе за талию, вновь впившись в губы поцелуем. Они опустились на землю, не размыкая объятий, и его руки, они ещё никогда не были так трепетны, так нежны с ней, как сейчас, когда он медленно изучал ими каждый изгиб её нагого тела. Это было по-настоящему восхитительно и удивительно одновременно: на любое его прикосновение всё её существо откликалось новой волной возбуждения, с губ срывались бессвязные фразы и стоны, ведь она просила, нет, пыталась его просить не останавливаться. Было ощущение, что Драко знал каждую её чувствительную точку, каждую сводящую с ума ласку, как будто они уже давно были любовниками. Мерлин, она никогда в жизни никого так не желала, как его в эту секунду.
Её дрожащая рука наконец смело освободила его плоть и обхватила её. В ответ на это движение Драко издал стон и на мгновение дёрнулся, чтобы её остановить, но Гермиона уверенно посмотрела на него, а следом провела пальцами по всей длине. Она наслаждалась тем, какую власть имела над ним: её ласки, похоже, окончательно сводили его с ума, почти так же, как это делал с ней он.
Как давно он уже делал это с ней!
— Хватит, — рыкнул Драко и прижал её руку к земле, навалившись на Гермиону.
Она всхлипнула, ощутив потрясающий вес его тела, почувствовав, как её обнажённая кожа встретилась с его.
— Пожалуйста... Я хочу... — попыталась сказать она, а затем увидела, что, если и оставалась ещё в Драко частичка самообладания, эти слова бесповоротно уничтожили её. Не сводя взгляда с её лица, он не торопясь освободился от брюк и белья, и Гермиона рассеянно подумала, что совершенно не заметила, когда он стянул с неё трусики. А самое главное, в ту секунду в ней не было и капли стыда, сожаления, да хоть какого-то чувства, заставляющего усомниться в правильности происходящего.
Прогремел новый раскат грома, дождь крупными каплями начал падать на их обнажённую, разгорячённую кожу, и когда Драко вновь накрыл Гермиону своим телом, разводя её ноги в стороны, когда упёрся в неё своей плотью, они оба замерли, посмотрев друг другу в глаза. Вот он — миг, которого они так страстно желали, так отчаянно ждали, которому так самозабвенно противились слишком долго. Им столько раз мешали, что уже не верилось: это в самом деле вот-вот произойдёт. Осталось только качнуться навстречу, толкнуться внутрь и...
— Гермиона...
Её имя, сорвавшееся с его губ, имя-утверждение, нет, имя-вопрос, удерживающее их двоих от того, чтобы окончательно раствориться в близости, стать чем-то единым, неразделимым, необратимым.
— Я хочу тебя, Драко, я лю...
И, прежде чем она смогла договорить, он двинул бёдрами и мягко вошёл в неё, убив последнюю возможность ясно мыслить и изъясняться словами. Остались только стоны, всхлипы и смешанные с дождём слёзы от того, насколько это было прекрасно: чувствовать его внутри себя, чувствовать потрясающую наполненность пока он постепенно продвигался ещё глубже. И в момент, когда Драко вошёл полностью, Гермиона осознала, что её тело сотрясает крупная дрожь, а слёзы никак не могут остановиться.
— Гермиона, я сделал тебе больно? Мне прекратить? — услышала она его обеспокоенный, звенящий от напряжения голос, в то время как его тело замерло.
О Мерлин, как он не понимает? Неужели не может понять, что она плачет не от боли, а от того, насколько ей сейчас хорошо?
— Нет, прошу... Драко, пожалуйста... Продолжай... — только и смогла вымолвить она, выгнув спину и нетерпеливо придвинувшись к нему. Взгляды встретились, и она увидела, что он в конце концов понял.
Малфой с тихим рыком подался назад и, когда она почувствовала, что он почти вышел из неё, вновь качнулся бёдрами, одним мощным движением заполняя её до конца. Громко ахнув, Гермиона вцепилась ногтями ему в спину, ощущая, как медленно он двигается внутри, растягивая её, даря невозможное, ненасытное, желанное чувство удовлетворения. Боже, как часто она мечтала об этом, думала, как бы это могло быть, если бы они вдвоём, вот так, с ним, вместе... Ох...
— Гермиона, пожалуйста...
Он что-то говорит? Ему хватает сил что-то сказать?
В любом случае она не могла задуматься об этом дольше, чем на секунду, когда его толчки участились, а её тело в ответ на это лишь подалось навстречу, помогая, встречая его. Она и не думала, что можно получать такое удовольствие, не сравнимое ни с чем.
— Пожалуйста...
Он вновь просил её, и Гермиона, совладав с очередным стоном, готовым сорваться с губ, еле слышно проговорила:
— Что?
— Смотри на меня.
И она, заставив себя открыть глаза, встретилась с его помутневшим от настоящей страсти взглядом. И в эту секунду поняла: они бесповоротно утонули друг в друге, окончательно захлебнулись и ушли на дно своего желания, своей похоти и своей...
Драко перестал сдерживаться, наверное, просто больше не смог. Движения участились, толчки стали настойчивей и сильнее, и теперь он уже входил в неё так глубоко, как хотела она сама. И Гермиона абсолютно потерялась в своих томных, сводящих с ума ощущениях, когда он нашёл правильный угол, правильный ритм, и она падала, падала, падала и не могла остановиться.
— Драко!
Голос слился с ветром, с шумом прибоя, с его стонами, с её дыханием, а тело трепетало, неосознанно металось из стороны в сторону от ощущения пульсирующего наслаждения. И в этот миг она не знала, где находится, но знала с кем, и это лишь ещё больше вводило в состояние исступлённого экстаза, смешанного с пониманием, что она больше никогда не сможет никому принадлежать.
Она всегда будет только его.
— Что ты сказала?
Гермиона сфокусировала взгляд на Драко. Неужели она произнесла это вслух?
Он слегка замедлил темп и, опёршись на локти, обхватил её лицо руками. В его глазах было столько потрясения, желания, теплоты — она просто не смогла ему отказать, она не хотела отказывать в том, чтобы повторить:
— Я всегда буду только твоей.
— Ещё. Скажи ещё раз, — постепенно увеличивая темп, попросил он, сильнее склонившись к её лицу.
— Только твоей. Всегда.
И она не знала, кто в следующую секунду подался навстречу, чтобы встретиться в поцелуе. Наверное, они сделали это одновременно, обнимая, притягивая друг друга ближе, сливаясь всё сильнее, настойчивей. Драко, не отрываясь от её губ, одной рукой резко схватил её волосы и намотал их на кулак, удерживая, словно боялся, что она сейчас исчезнет. Неужто он всё ещё сомневается?
И, когда его вторая рука, протиснувшись между ними, нашла заветную точку, дотронулась там, где она снова, нет — всегда желала ощущать его прикосновения, Гермиона вместе с полувсхлипом—полустоном надрывно сказала:
— Твоя... Навсегда...
Слишком быстро вокруг неё всё начало рушиться, вновь терялась реальность происходящего, и, казалось, где-то вдали она слышала слова Драко, так много слов: нужных, выстраданных, необходимых, с самого дна души, которые лишь ещё сильнее опускали её в глубины наслаждения, вожделения, желания.
Всё смешалось! Его толчки, его ласки, его голос. Её стоны, её метания, её ощущения. И, только когда она выгнулась, встречая его сильные бёдра в последний раз, чувствуя финальное движение его руки, только когда почувствовала: вот он — миг, к которому они так долго, слишком долго, бесполезно долго шли, вдруг поняла, что больше не может сдерживаться.
Они оба больше не могут сдерживаться.
А потом услышала своё имя, ощутила, как сильно он притянул её к себе, она же в ответ вжалась в его тело так, словно хотела в нём раствориться. И с последним толчком они одновременно, окончательно, бесповоротно отдались безумному, болезненному, до слёз прекрасному мигу наслаждения. Тьма поглотила их, но они так крепко держались друг за друга, что никакая сила в мире не смогла бы их сейчас разделить.
Просто они теперь знали наверняка: если им падать, блуждать во тьме — только вместе.
Вместе навсегда.
Глава 19
Soundtrack #1 — Eva Cassidy «Autumn leaves»
#2 — Lara Fabian «Caruso»
Она никак не могла совладать с дыханием, которое волнение рвало в клочья, и иногда казалось, она вот-вот задохнётся. С силой вдавив дрожащие пальцы в холодные камни стены, она пыталась сохранить ясность ума, пыталась не упасть и не захлебнуться ощущением, которое возникало всегда, когда он касался кожи.
Его горячие губы нетерпеливо, властно обжигали шею, продвигались ниже, к ключицам, и, когда он резко развернул её спиной, заставив прижаться к себе всем телом, она в который раз чуть ли не с отчаяньем произнесла:
— Нет, мы не можем опять...
Но, конечно, он не дал ей и малейшей возможности продолжить, потому что его руки уже бесцеремонно расстёгивали блузку, а затем, не закончив начатое, небрежно стянули ткань лифчика и накрыли груди, пропустив сквозь пальцы соски.
И снова, вместо того чтобы возразить, она только подалась навстречу его паху и тихо, бесстыдно застонала, ощущая, как сильно он хочет её.
— Прекрати это повторять каждый раз, Грейнджер. Мы оба знаем: это закончится, но не так скоро, — почти зло прошипел он ей на ухо, вжавшись в неё ещё сильнее.
— Я просто хочу быть уверена, что ты не забыл, — цепляясь за остатки самообладания, прошелестела она сухими губами, которые тут же облизала.
Она скорее почувствовала его мрачную усмешку, чем услышала в его интонации:
— Мне это нужно не меньше, чем тебе. Уговор есть уговор, помнишь? А теперь заткнись и не мешай мне продолжить то, что я с таким удовольствием начал...
И когда его пальцы опалили внутреннюю сторону бедра, она поняла, что готова молчать, лишь бы он не останавливался.
Гермиона резко открыла глаза и тут же зажмурилась от слепящего солнечного света. Опёршись на землю, она медленно села и постаралась справиться с дыханием, которое никак не хотело успокаиваться. Ей потребовалось не меньше минуты, чтобы отойти от ярчайшего видения, поражавшего своей реальностью и правдоподобностью. Неужели вновь один из этих непонятных снов, не изменяющих своей оглушительной откровенности и изощрённой странности? Похоже, что так. И, естественно, незнакомец, лица которого она опять не увидела. Интересно, ей когда-нибудь удастся его разглядеть?
Очень осторожно, приставив ладонь ребром к векам, Гермиона прищурилась и осмотрелась, пытаясь осознать, где находится и что здесь делает.
Высокие пальмы с богатыми зелёными кронами мягко колыхались на тёплом, но настойчивом ветру, на белоснежный песчаный берег лениво накатывали волны, а вода казалась невероятно чистой и прозрачной.
Она что, спала на пляже?
Только сейчас Гермиона обратила внимание, что одета в чёрную мужскую рубашку, на манжетах которой серебряной нитью были вышиты знакомые инициалы.
От внезапно пришедшего понимания она громко охнула и зажала руками рот.
Да, это было шокирующим: этой ночью она спала на пляже. Но сейчас, при свете дня гораздо больше её шокировало другое: она спала с Драко Малфоем.
А потом целым вихрем, настоящим ураганом пред ней ещё раз пронеслись события вчерашнего вечера. Слова, слёзы, признания, прикосновения, поцелуи и секс... Так много секса.
Гермиона почувствовала, как наливается краской лицо, а на губах расцветает подобие улыбки. Боже, что они вчера творили? Что она творила?
Эта ночь определённо была самой сумасшедшей и самой удивительной в её жизни. И если бы с утра ей не нужно было собирать вещи, она точно не отказалась бы продолжить то, что они, в общем-то, и не собирались заканчивать, пока окончательно не истощили свои силы.
Последняя мысль отозвалась ноющей болью в мышцах живота, когда Гермиона плавно поднялась на ноги. Она нервно пропустила волосы сквозь пальцы и на мгновение зажмурилась, пытаясь прийти в себя от осознания, что послужило причиной этим дискомфортным ощущениям. Просто такое количество удовольствия, удовлетворения, подаренного ей близостью с Малфоем, она никогда не получала даже за месяцы регулярной интимной жизни с Роном. Она и не думала, что это возможно: так много раз улетать, или падать, одним словом, всецело терять ощущение реальности происходящего снова и снова, отдаваясь мужчине, предлагая ему всю себя и наслаждаясь этим.
Наверное, «Магнолия» окончательно сделала её безумной в последний вечер.
И вдруг, словно отвесив пощёчину, Гермиону ударило понимание: возможно, друзья уже сходят с ума, пытаясь её найти, ведь им нужно было покинуть курорт в одиннадцать утра, а сейчас на часах... Сколько?
Гермиона, стараясь совладать с быстро настигающей паникой, начала оглядываться по сторонам в поисках того, что могло бы помочь найти ответ на вопрос. Недалеко от берега виднелась шёлковая ткань её несчастного, абсолютно мокрого платья, рядом лежала парадная мантия, а вещи Малфоя... Их попросту не было. И это стало очередным поводом для волнения.
Драко не мог просто так уйти. Но тогда где же он?
И в этот миг Гермиона неожиданно осознала, что прямо сейчас не готова встретиться с ним лицом к лицу при свете дня. Насколько всё казалось простым и правильным вчера под воздействием стольких оглушающих факторов, настолько же в момент всё усложнилось в тысячи раз. И она не знала, как быть, что делать дальше. Ей нужно было обо всём подумать, привести чувства и мысли в порядок, а ещё как-то объяснить друзьям, куда она исчезла прошлой ночью.
Гермиона схватила свою палочку и побежала к платью, лихорадочно вспоминая заклятия, благодаря которым сможет привести его в приличный вид. Быстро высушив ткань, она дрожащими руками расстегнула пуговицы рубашки и лишь на секунду ошеломлённо замерла, проведя пальцами по инициалам, принадлежавшим человеку, которого она...
Тряхнув головой, Гермиона отогнала от себя навязчивые, кричащие мысли и быстро переоделась. Конечно, сейчас она выглядела как минимум странно, но у неё совершенно не было выбора, поэтому оставалось лишь надеяться, что она не встретит кого-либо по пути.
Уже заходя в пальмовую рощу, Гермиона обернулась и кинула прощальный взгляд на пляж, который так много теперь для неё значил. Она заставила себя отвернуться и зашагать прочь, сморгнув слёзы. Просто это было больно: видеть на белоснежном мягком песке, служившем ложем для них двоих, брошенную мантию и рубашку, две вышитые буквы на которой для неё сейчас были целым миром — «Д.М.».
Миром, от которого она бесстыдно бежала.
* * *
Драко предчувствовал: что-то произойдёт. Он проснулся от неясного ощущения тревоги, но быстро успокоился, увидев Гермиону. Сначала он не поверил: вот она — действительно рядом, одетая в его рубашку, в которой выглядела такой хрупкой и женственной, спит, уютно устроившись на его плече. Ему достаточно было просто взглянуть на её нежное, слегка нахмуренное лицо, чтобы опять услышать, как внутри что-то сжимается. Прошедшая ночь определённо была самой счастливой в его жизни, и он бы многое отдал, только, чтобы её повторить.
Очень нежно, чтобы не разбудить Гермиону, он провёл пальцами по её щеке и убрал с лица непослушную прядь. Видимо, уловив его прикосновение, Грейнджер едва заметно улыбнулась, и в какой-то момент Драко показалось, что она вот-вот откроет глаза, чего не произошло. Вместо этого она лишь немного поменяла позу, и её дыхание вновь стало ровным.
И он не мог отвести от неё глаз. Не мог, к чёрту, даже пошевелиться, боясь спугнуть момент, опасаясь, что даже от незначительного движения она исчезнет, и он в который раз потеряет её. И, хотя Драко очень хотел верить, что теперь всё будет хорошо, что наконец они во всём разобрались, всё же оставалось в душе то, что мучило его, не давало расслабиться. Это чувство с каждой секундой росло, душило его и на каком-то этапе стало совсем невыносимым. Чертыхнувшись, Драко медленно поднялся на ноги и огляделся. Судя по всему, было раннее утро, и солнце только недавно озарило небосвод. Совершенно внезапно он ощутил острую потребность пройтись, сделать хоть что-то — только бы не сидеть на месте, ведь бездействие порождало в нём ещё большее беспричинное волнение. Покидать пляж не хотелось, да он и не смог бы этого сделать, пока она находилась здесь. Если бы не это дурацкое, не дающее даже нормально дышать, смятение, он бы всерьёз был готов просидеть рядом с Гермионой хоть сутки напролёт, оберегая её беспокойный сон.
Как же это было ненормально: ощущать такую зависимость, потребность в ней, какую он и не думал когда-либо испытать по отношению к девушке. Да что там к девушке! Он не думал, что сможет чувствовать что-то, кроме неприязни, именно к ней — к Грейнджер. И кто бы мог подумать, что всего за какие-то недели он сможет её по-настоящему...
Внезапно что-то тёмное мелькнуло в море. Драко предположил, что ему привиделось, а потом осознал: нет. Помрачнев, он подошёл поближе, и тут его осенило. Очень быстро он осмотрелся по сторонам, надеясь, что его догадки не верны, но вскоре понял: да, его вещи действительно украл хренов прибой. Не задумываясь, Драко нырнул в воду и что есть силы поплыл к своим брюкам и туфлям, которые уносило с каждой секундой всё дальше. Ему совершенно не хотелось разгуливать по «Магнолии» в одних трусах, а дурацкие волны, казалось, делали всё, чтобы это нежелание осуществилось. Он уже крепко ругался, проклиная самого себя за то, что оставил свои вещи так близко к морю, а немного позже разозлился ещё сильнее, когда увидел, что они стремительно уплывают от него. А ведь он — идиот! — мог просто воспользоваться палочкой, но абсолютно забыл об этом в нужный момент.
Впереди показались скалы, и Драко отметил, что забрался уже настолько далеко, что Гермиона вряд ли смогла бы его заметить, если бы проснулась. Эта мысль придала ему сил, и он начал грести с ещё большим усердием. А волны, словно играя, так и норовили отбросить его назад, при этом утаскивая вещи в другую сторону.
Свирепый, выбившийся из сил Драко схватил свои туфли, когда они обогнули скалу и прибились к обратной стороне. Там же лениво покачивались на волнах брюки, и первой его мыслью было разорвать их к чёртовой матери. Море весело блеснуло, будто бы подмигивая, и Драко в ярости ударил кулаком по водной глади, потому что неожиданно к гневу прибавилось то самое странное беспокойство, которое накрыло его с ещё большей силой. Оно причинило почти физическую боль, когда в сознании всплыло знакомое лицо.
Грейнджер.
Он вспомнил о ней, и моментально забыл о своей усталости.
Грейнджер.
Её имя стучало в висках, когда Драко двигался обратно гораздо быстрее, чем минутами ранее.
Грейнджер.
Сердце бешено колотилось, когда он выбежал на берег, отчаянно пытаясь найти её взглядом.
Грейнджер.
Сердце ухнуло вниз, когда он осознал: она ушла.
* * *
С каждым шагом в Гермионе росла уверенность в двух вещах: что во сне она видела Драко и что она просто непроходимая идиотка, раз сейчас сломя голову неслась от него прочь. Конечно, ей нужно было спешить к друзьям, но она могла хотя бы его дождаться, смело взглянуть в глаза и попрощаться, но что вместо этого? Вместо этого вновь струсила, испугалась, совсем не по-гриффиндорски сбежала, стараясь скрыться от неминуемых сложностей.
Но что если бы он не вернулся, а она так и продолжала сидеть на пляже, полуголая и абсолютно беспомощная? Что если он ушёл, точно так же струсив?
Ответы пришли моментально: нет и нет. Тот Малфой, которого она знала в Хогвартсе, до войны, безусловно, мог бы так поступить, но не этот, её Драко. Так что, как ни крути, она опять поступила как последняя дура: спряталась за потребность увидеться с друзьями и, возможно, уничтожила действительно необходимые отношения с мужчиной, без которого уже не могла себя представить.
Взлетев по подножкам бунгало, Гермиона ворвалась внутрь и на секунду замерла, найдя взглядом часы — пять минут одиннадцатого. Судорожно сглотнув, она осмотрела комнату: открытый, частично заполненный чемодан лежал среди несобранной груды вещей, а книги, разбросанные по софе, лишь дополняли эту унылую картину. Но если поспешить — она ещё успеет вернуться, сможет всё ему объяснить, а вещи быстро покидает по приходу домой. Да и кому нужны эти дурацкие тряпки, когда на кону её личное счастье?
Гермиона даже не стала переодеваться — просто торопливо умылась и наспех расчесалась, стараясь привести себя хоть немного в порядок. Она резко открыла дверь и, силясь не запутаться в платье, уже больше походившем на робу домового эльфа, сбежала по ступенькам, отчего едва не врезалась в кого-то.
­— Гермиона! Ты уже... ­ — начал было Гарри, но тут же замолк, окинув её потрясённым взглядом.
Она застыла, в ужасе смотря на Гарри и Джинни, которые, очевидно, уже закончили сборы и намерены были уезжать.
­— Доброе утро, — еле выдавила из себя Гермиона, проклиная тот миг, когда решила не переодеваться.
Но друзья молчали. Казалось, они не могли найти слов, ведь понимание, которое так ясно отразилось на их лицах, теперь полностью завладело ими, и от этого щёки Гермионы всё больше приобретали пунцовый оттенок.
Внезапно она увидела позади Джинни знакомую рыжую макушку.
— О, вот и Рон! Рон! ­— позвала его Гермиона, стараясь переключить внимание друзей, но тут же сникла, когда увидела, как тот на неё глянул.
— Привет! Гермиона, почему ты... — подошёл он и остановился рядом с Гарри, непонимающе рассматривая её вечернее платье.
Чёрт.
Чёрт.Чёрт.Чёрт.
— О, я как раз собиралась... — чуть повысила голос она, пытаясь остановить Рона, но тут же осознала, какой это было глупой идеей — заговорить. Поздравляем, сегодня определённо был День безмозглости Гермионы Грейнджер!
Повисла неловкость, и в это мгновение Гермиона отчаянно мечтала о маховике времени, которым пользовалась столько лет назад. Насколько бы всё стало проще, будь он у неё в руках!
— Почему ты до сих пор в платье? — наконец тихо спросил Рон, начиная хмуриться.
— Брось, Рон, я ещё успею переодеться во что-то более удобное, — пытаясь выглядеть беспечно, отмахнулась Гермиона, но он продолжал сверлить её взглядом.
— Ты не поняла, Гермиона. Почему ты до сих пор в том платье?
Она набрала побольше воздуха, словно это могло помочь придумать достойный ответ, когда Джинни неожиданно сделала шаг вперёд и сказала:
­— Вместо того чтобы мучить своими дурацкими вопросами Гермиону, лучше бы сначала сам попробовал объяснить, почему ты всё ещё в карнавальном костюме, Рон!
От её слов тот стушевался, и Гермиона не без облегчения отметила: теперь настал его черёд смущаться и быть в центре внимания.
— К тому же, — продолжила Джинни, наступая на него, — я прекрасно знаю, что твои вещи не собраны, более того, ты даже не потрудился хотя бы открыть чемодан, чтобы их туда закинуть!
— С чего ты взяла? — вмиг насупился Рон.
— Потому что он всё ещё у нас в бунгало, идиот! И у тебя не больше тридцати минут, чтобы собрать его! — начала закипать Джинни.
— Это я идиот?! Вообще-то, это ты меня попросила принести чемодан к тебе в бунгало!
— Я лишь хотела сделать его больше!
— Да, потому что ваш чемодан уже не вмещает в себя огромное количество вульгарных платьев, что ты накупила у этих полоумных итальянцев!
— Спешу напомнить: твоя дражайшая «Сэмми» тоже на четверть итальянка! Хотя тут ты не ошибся в определении...
— Хватит! — рявкнул Гарри, и Джинни с Роном моментально замолчали, кинув друг на друга уничтожающие взгляды. — У нас осталось мало времени, поэтому давайте сделаем так: я помогу Рону собрать вещи, а вы с Гермионой тоже... приведите дела в порядок.
От неё не укрылось, как многозначительно посмотрел на неё Гарри, очевидно намекая на внешний вид, и она покраснела.
— Да, Гарри, думаю, ты прав. Я просто как раз собиралась вернуть платье в костюмерную, но...
Её остановил красноречивый взгляд Джинни, велящий заткнуться. Пробормотав что-то невразумительное, Гермиона неловко развернулась и зашагала обратно к бунгало.
Она почти бегом преодолела расстояние до двери и, открыв её, молниеносно влетела внутрь.
За ней тут же последовала Джинни.
— Святой Мерлин, ты спала с ним, — едва зайдя в комнату, ошеломлённо произнесла та.
Гермиона на секунду замерла, зажмурив глаза, а потом обречённо повернулась. Врать не было смысла.
— Да.
Джинни громко вздохнула, зажав рот рукой, но через секунду медленно выдохнула, пытаясь успокоиться.
— Ладно, сейчас не время это обсуждать. Нам нужно как можно скорее собрать твои вещи. Вернее, я соберу твои вещи, а ты сними это платье... — она замолкла лишь на секунду, словно пытаясь совладать с собой, но вскоре знакомое изумлённое выражение лица вернулось к ней. — Боже, Гермиона, что с ним? Вы всю ночь дрались с русалками, а потом решили заняться сексом?
Чуть поколебавшись, Гермиона ответила, рассеянно пытаясь найти среди груды вещей, во что можно переодеться:
— Мы были на пляже. Но ты сама сказала, что сейчас не время...
— Что? Вы трахались на пляже?!
— Джинни! — Гермиона бросила на неё возмущённый взгляд.
— Прости, но просто непохоже, что вы «занимались любовью», — всплеснула руками та, палочкой отправляя в чемодан книги.
— Моё платье намокло и целую ночь пролежало на берегу, — сконфуженно начала Гермиона, быстро стаскивая с себя уже ненавистный наряд, а затем добавила, предупредив следующий вопрос: — А порвала я его ещё вчера вечером, когда бежала на этих жутких каблуках и несколько раз зацепилась подолом за что-то.
Джинни уже набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы снова начать говорить, но Гермиона сурово на неё посмотрела, натянув шорты:
— И, пожалуйста, не задавай мне сейчас вопросы.
И та действительно не задавала, пока молча помогала собирать вещи, хотя было видно, что ей не терпится узнать подробности прошедшей ночи. Гермиона была благодарна Джинни, ведь сейчас она не могла думать ни о ком, кроме Драко. Её стремительный побег теперь казался самой чудовищной глупостью на свете, и она решила, что если выдастся хоть одна свободная минута — она непременно попытается его найти. К тому же Гермиона надеялась, что ей удастся увидеть его в главном здании «Магнолии», ведь, насколько ей было известно, все волшебники должны покинуть это место примерно в одно время.
Когда они встретились с Гарри и Роном, те, к счастью, не стали возвращаться к неудобной теме. Рон выглядел виноватым, но всё же изредка кидал на Джинни сердитые взгляды, а на Гермиону смотрел с подозрением. Однако, стоило им подойти к стойке администратора, рядом возникла Саманта и увела того в сторону, чтобы попрощаться привычным для них двоих способом.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 39 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |