- Не хочу.
- Лжешь.
- Какая разница, отпусти! Ты ничего не понимаешь, не соображаешь, что делаешь!
- Зои…
- У тебя хватило смелости поговорить со мной только сейчас? Где же ты был, когда меня схватил Дима? Где ты был, когда он сдирал с меня платье? Где? Где! – я не могу нормально дышать. Глаза наливаются злостью, слезами, дикой обидой, и таким отчаянием, что от него мне хочется замертво свалится на пол. Я порывисто толкаю парня в грудь и кричу, - не прикасайся ко мне. Ты трус, ты чертов…
Он порывисто притягивает меня к себе и закрывает рот поцелуем. Его губы накрывают мои грубо, жестко, будто он пытается меня поглотить, обезвредить, и я шокировано отпихиваю его назад, ощущая сердце где-то в районе горла.
О, Боже. Тело колотит. Он меня поцеловал. Поцеловал! Смотрю на Теслера, испытываю дикую, пьянящую ярость. Я ненавижу его, ненавижу! Всеми клетками своей души! Каждым нервом, каждой мыслью! Ненавижу! А затем резко подаюсь вперед и впиваюсь в его губы крепким, пылким поцелуем.
Андрей подхватывает меня, будто в танце, и мы пошатываемся назад, ударившись о дряхлую, еле висящую дверь. Она скрипит под нашими телами. Воздух заполняется стонами, тяжелым, прерывистым дыханием. Теслер тянет меня за волосы, я откидываю назад голову и чувствую его губы на своей шее. О, Боже. Запускаю пальцы в его волосы, закрываю глаза и кусаю губы так сильно, что боль сливается с еще более горьким удовольствием.
- Андрей, - шепчу я, спускаясь пальцами по его плечам, спине, затем наклоняюсь и вновь касаюсь губами его горячих, влажных губ.
Он постанывает, а у меня голова идет кругом. Я теряю равновесие, полностью повисаю в его руках и оказываюсь в воздухе, прижатой к крепкому торсу. Ноги стискиваю его бедра.
Теслер подбрасывает меня выше, я вскрикиваю, а он едва заметно улыбается, затем вновь яростно покрывает поцелуями мою шею, ключицы, скулы и шепчет:
- Зои.
Я теряю голову. Тянусь к нему все ближе и ближе, и целую так, будто обожаю каждый уголок его лица, каждый сантиметр его кожи. У меня в груди пылает костер из эмоций, диких, противоречивых чувств, и я осознанно откидываю в сторону все сомнения. Я хочу быть здесь. Я хочу его. Это правильно. И это необходимо. Как воздух.
Андрей грубо кидает меня на кровать. Я тяжело дышу, вижу, как он сбрасывает с себя кофту, футболку и оказываюсь прижатой к его горячему, твердому торсу. Жадно и пылко он целуем мои губы, исследует их, наслаждается ими, а я перебираю кончиками пальцев его гладкий пресс и впиваюсь ногтями в его широкие плечи. Не могу без него. Он мне нужен полностью, прямо сейчас.
Неожиданно в дверь стучат. Я испуганно цепенею, а Теслер молниеносно срывается с места. Не понимаю, когда в его руке появляется Браунинг. Он решительно направляет его в сторону двери и сводит брови.
- Не надо.
- Будь здесь.
Андрей уверенно подходит к двери, смотрит в глазок и на выдохе опускает руки. Затем восклицает: не интересует, и беспомощно опирается ладонями о стену. Голову опускает вниз. Я ничего не понимаю. Медленно поднимаюсь с постели и спрашиваю:
- Ты…
- Я что тебе сказал? – парень резко переводит на меня ледяной, черный взгляд, и едва не откидывает им в окно. Растеряно замираю. Что с ним? Почему он так себя ведет. – Зои…
- Все? – в горле першит. Я крепко сжимаю пальцы и как-то слабо шепчу, - приступ окончен? Можно одеваться? Как будешь расплачиваться? Наличными?
Меня колотит. Я срываюсь с места, несусь к сумке и хватаю ее дрожащими пальцами. Боже, я дура. Дура! Что я сделала? Он псих, ему никто не нужен. Никто! Внутри так больно. Я все пытаюсь держать себя в руках, но в результате лишь сильнее завожусь. Собираюсь кинуться к выходу, когда натыкаюсь на Теслера, и замираю. Он преграждает мне путь.
- Что ты делаешь? – впервые в его глазах я вижу недоумение и… страх. – Куда ты?
- Подальше от тебя.
- Не надо.
- Пропусти меня, Андрей!
- Нет! Я чокнутый кретин, я не знаю, чего хочу, и я не имею никакого права просить тебя о чем-либо, но Зои, останься. Останься со мной. – Его глаза огромные. Синие. Испуганные и пронзающие меня насквозь. – Пожалуйста.
Ничто не действует на меня так, как это человек. Невозможно устоять перед ним, перед его голосом, и перед своим же желанием стать ближе. Он подходит ко мне, забирает из рук сумку, кладет ее на кресло и вздыхает. Затем медленно, осторожно прикасается пальцами к моей щеке, поглаживает ее и шепчет:
- Прости.
Удивленно изучаю синие глаза Теслера. Прости?
- Ты пугаешь меня, - едва слышно признаюсь я, - почему ты пытаешься меня оттолкнуть?
- Так надо.
- Почему? – настаиваю я.
- Потому что я не люблю. Я не чувствую. Я могу быть одержим, но я не привязываюсь. Не теряю голову.
- Тогда зачем мне оставаться? – в груди жутко колит. Страх потерять то, чего у меня никогда и не было, сдавливает легкие с неистовой силой. – Зачем мне быть рядом?
- Не знаю. Просто, - он запинается. Отводит взгляд в сторону и продолжает, - просто не уходи. Это все, что я могу сказать.
Мне надо сбежать. Прямо сейчас. Срочно. Я должна ринуться вон из номера, позвонить Саше, уехать домой и забыть обо всем, что здесь произошло.
Но я не двигаюсь в сторону. Поднимаю руки, касаюсь ими лица Андрея и говорю:
- Я никуда не уйду.
Парень порывисто смыкает ладони у меня на талии и закрывает глаза.
- Зря.
ГЛАВА 17.
Я просыпаюсь от холода. Сонно осматриваюсь, вижу чью-то мутную фигуру, протираю глаза и настороженно замираю. Это Андрей. Он надевает кофту, прячет за спину Браунинг, движется резко и нервно, будто собирается совершить нечто неправильное.
Не хочу начинать разговор, но слова сами срываются с языка:
- Что-то случилось?
Теслер переводит на меня ледяной взгляд. Я пугаюсь его отчужденности, но вовремя беру себя в руки. Придется смириться с тем, что этот человек разрывается между желанием убить меня или сжать в своих объятиях.
- Я заказал еду. Поешь.
- Куда ты уходишь?
- По делам.
- По делам, - эхом повторяю я, поправляя волосы. И, конечно, его уход никак не связан с тем, что у нас обоих до сих пор саднит губы. – Я не хочу есть. Давай, съезжу с тобой.
- Я туда и обратно. – Андрей не смотрит на меня. Одевается и проверяет карманы куртки так, будто меня и вовсе нет в номере. Я уж думаю, что он ничего мне и не скажет, однако вдруг слышу, - поешь и спускайся вниз.
Он решительно вырывается из комнаты и хлопает дверью так сильно, что я непроизвольно вздрагиваю. Поджимаю губы. Все пытаюсь оставить его поведение без внимания, но то и дело вспыхиваю от злости. Какого черта, он творит? То прогоняет меня, то просит остаться. Теперь вообще избегает взгляда, будто ему четырнадцать лет, а я – его мамаша, которая застукала его за курением травки. Ох, что за черт! Я недовольно подрываюсь с кровати. Осматриваю диким взглядом комнату и медленно, протяжно выдыхаю. Так. Все в порядке. Надо просто поговорить с ним. Ночью Теслер едва ли соображал. Возможно, сегодня он попросту обо всем жалеет.
От подобных мыслей сводит все тело. Обиженно зажмуриваюсь и обхватываю себя руками за талию.
- Успокойся, - шепчу себе под нос, - это не так.
Решаю больше не испытывать судьбу. Ем, когда приносят еду в номер, мою голову и послушно спускаюсь вниз. Ключи отдаю старухе на рецепшене. Она все также прожигает меня взглядом, будто я – то зло, что растлевает юных дев.
Не знаю, чем именно заслужила ее осуждающий взгляд, но если меня и отправят в ад, то явно по ее личной просьбе.
Андрей стоит около выхода. Держит в руке телефон и недовольно рычит:
- Нет, только за двойную ставку.
Я хочу подойти ближе, чтобы понять, о чем идет речь, однако он замечает меня прежде, чем мне удается сделать хотя бы шаг в его сторону. Теслер выдыхает, а я буквально вижу, как сдувается его грудная клетка.
- Поговорим потом, - отрезает он и сбрасывает вызов. Затем, наконец, смотрит на меня, но не со злостью или не с недоверием. Скорее с банальным, ледяным равнодушием, разрывающим на куски похлеще любых других эмоций. – Готова?
Меня так и тянет сказать, что мы никуда не поедем, пока он не прекратит строить из себя ненормально идиота. Зачем притворяться? Он ведь сам попросил меня остаться. Сам!
- Поехали.
Бывают моменты, когда понять человека невозможно. Это выше твоих сил, выше твоей воли. Поэтому если Андрей предпочитает забыть о вчерашнем вечере, пусть так и будет.
В конце концов, мы не можем заставлять людей идти нам навстречу. Это глупо. Когда человек дорог, ты сам к нему тянешься, сам не в состоянии выкинуть его из головы. Ну, а в противном случае пусть он катится к черту.
Я устраиваюсь в машину, невольно прокручивая в мыслях все сцены вчерашнего вечера: как Теслер на вздохе прижал меня к себе, как я его оттолкнула, а затем сама же и притянула обратно. Андрей садится рядом, пристегивается, делает все решительно, точно, с небывалой четкостью, а я искоса смотрю на него и не могу оторваться, пусть внутри и сгораю от дикой обиды. Вспоминаю его синие глаза, его голос, мои стоны, его руки на моих бедрах, талии, в волосах. И тот момент, когда он попросил меня остаться.
Черт, неужели я, действительно, сумасшедшая малолетка, которая вообразила пожар при одной лишь зажженной спичке? Мне тяжело дышать, а Теслер даже не ведет бровью. Я готова заорать во все горло, а ему абсолютно плевать.
Нервно достаю телефон и решаю пялиться на экран весь запланированный путь. Так легче сдерживаться и не смотреть на Теслера. На его губы, глаза и все остальное, что парализовывает меня и мой затуманенный мозг. Однако неожиданно замечаю новое сообщение от неизвестного номера. Хмыкаю, открываю письмо и застываю в странном, ледяном смятении.
«С нетерпением жду нашей встречи, Лгунья».
К сожалению, оно не нуждается в подписи. Я и так прекрасно понимаю, что возвращение домой не пройдет бесследно. Что ж на этот раз спланировал Дима? По-моему, хуже уже некуда.
Дорога проходит в тумане. Теслер не говорит, изредка смотрит в мою сторону, однако тут же отворачивается, будто позволил себе вдохнуть спиртного, совсем недавно закодировавшись от алкоголя. Иногда мне кажется, что я и вовсе выдумала то, как он сжимал мои запястья и рычал, что никогда их не отпустит. Если так – у меня большие проблемы.
Километров за триста до Питера, мы останавливаемся на очередной заправке. Я не хочу выходить, но Андрей командным голосом приказывает пройтись.
- Надо поесть, - добавляет он, открывая дверь. – Ты, наверняка, проголодалась.
Парень уходит, а меня пробирает до костей дикая, безумная злость. С какого черта он ведет себя так, будто ничего не было? Почему умудряется одновременно отталкивать меня и кидать фразочки о благополучии?
Вдохнув в легкие как можно больше воздуха, я выкатываюсь из салона и резко хлопаю дверью. Ну, все. С меня хватит.
- Что происходит? – едва слышно спрашиваю я, пусть и хочу, чтобы мой голос звучал увереннее. – Почему ты так себя ведешь?
- Как? – Теслер кидает в мою сторону недоуменный взгляд.
- Так, словно ничего не было.
- А что было?
- Ты серьезно? – Вот оно. Именно то, чего я боялась. Понимаю, что выгляжу глупо, но все равно продолжаю настаивать. – Ты поцеловал меня.
- Ну и?
- Так, значит, ты помнишь.
- А почему я должен забыть?
- Потому что наркота ….
- Так и есть. Она, действительно, вчера отшибла мой мозг.
- Но Андрей, это не…
- Послушай, - перебивает меня Теслер и в один прыжок оказывается рядом. – Это ничего не значит. Ясно? Я вчера хорошенько обдолбался и наговорил тебе лишнего. И мне жаль, что именно ты подвернулась под руку, но так бывает.
- Так бывает, - словно эхо повторяю я. Смотрю на парня и понятия не имею, что говорить. Закричать? Обидеться? Начать молотить по его торсу кулаками и пристукнуть ногой? В голове все вертится его: прости, все крутится его: останься. И я невольно вспоминаю, как его руки обнимали меня во сне, как его приятное, теплое дыхание щекотало мне шею и не могу поверить в то, что сейчас реальность забирает у меня последние куски светлого, пусть и связанного с темным человеком.
- Что тебе купить?
Поднимаю на него глаза. Вижу, как тот равнодушно пожимает плечами, мол, что я застыла, и отвечаю:
- Ничего. Спасибо.
Возвращаюсь в машину и растеряно впяливаю взгляд вперед. Сжимаю на коленях руки, стискиваю зубы. Все пытаюсь убедить себя в том, что слова Андрея ничего не значат. Что мне плевать. Что мне все равно. Однако это не так. Я откидываю назад голову, смотрю в потолок и думаю о том, как страшно и беспомощно ощущать себя ненужным.
Люди предают друг друга так просто. Они сжимают твою руку изо всех сил и кажутся близкими, надежными. А затем их пальцы попросту разжимаются – в одно мгновение – и ты летишь в черную бездну из отчаяния и одиночества. Ты больше не можешь дышать, а их жизнь никак не меняется. И сколько бы раз ты не думал над этим, сколько бы раз не пытался понять их мотивы, цели и мысли, ты всегда остаешься с вопросами.
Однако во всем есть справедливость, потому предавая других, они не избавляют себя от похожей участи. И вскоре, сгорая от безмерной обиды, валяясь на дне этой чертовой пропасти, ты неожиданно приобретаешь сокамерников, руку которых отпустили также просто, как и они в свое время твою.
Изучая через окно лицо Теслера, я вдруг понимаю, его главная проблема отнюдь не в работе, не в окружении и даже не в ситуации, в которую он попал. Проблема Андрея – в самом Андрее. В его страхе перед новыми чувствами, в его слабости перед тем, что он не способен контролировать. В его уверенности в том, что он не заслуживает большего и не умеет любить.
Он вновь садится в машину, нажимает на газ, а я закрываю глаза, представляя себе жизнь без барьеров. Снести бы все, выстроенные стены, избавиться бы от предубеждений и страхов.
Мы приезжаем поздно ночью. Улица темная, в домах погашен свет. Лишь тусклые фонари и фары от Камри рассеивают ночную дымку. Собираюсь выйти, как вдруг останавливаюсь.
За весь путь мы не перемолвились и словом, однако сейчас я испытываю ярое желание поставить твердую точку; чувствую, что должна сказать то, о чем еще вчера пыталась ему сообщить. Приходится вдохнуть как можно больше воздуха, чтобы собраться с мыслями и накликать храбрости.
- Знаешь, - тихо говорю я и поворачиваю лицо в сторону Теслера. Тот неохотно переводит на меня взгляд, - пакетик Ярого с наркотой на самом деле был наполнен какой-то хренью, что он подсыпал мне на уроке физики. Учительница увидела, что я под кайфом, решила обыскать карманы и, естественно, конфисковала ложную улику. Так что, я так и не успела забрать свой порошок обратно. – Лицо Андрея вытягивается. Он стискивает зубы, хмурит ровные, густые брови, а я шепотом продолжаю. – Вчера ты не обдолбался. Вчера ты отлично понимал, на что идешь. И я верю, ты не просто так пытаешься меня оттолкнуть, у тебя есть причины. Однако я никогда о них не узнаю, если ты сам мне не расскажешь.
Больше не могу на него смотреть. Киваю и вырываюсь из машины навстречу проблемам, последствиям, неприятностям. Я рвусь к ним с такой свирепостью, будто, действительно, горю желанием поскорее от них избавиться. Однако на самом же деле мне просто хочется оказаться как можно дальше от Теслера и от его пронизывающего взгляда.
Правда, отделаться от подобных мыслей оказывается непосильной задачей. Мало того, что я не могу сомкнуть глаз, борясь с диким желанием вновь увидеться с тем, кто разрушает мою жизнь и все мои представления об этой жизни, так еще и Камри стоит под окном. Стоит всю оставшуюся ночь. Вплоть до того момента, когда на небе не появляются первые солнечные лучи.
Когда я спускаюсь позавтракать, вся семья уже в сборе. Елена стоит около холодильника, Саша громко болтает с нерусской экономкой, а Константин восседает на высоком барном стуле около нетронутой тарелки с каким-то ярким, капустным салатом и не двигается, скорее всего, продумывая речь, посвященную его ненормальной и дикой дочурке. То есть мне.
- Доброе утро, - неуверенно отрезаю я, и три пары глаз одновременно поворачиваются в мою сторону. Экономка исчезает, испарившись в воздухе – наверно, это часть ее работы – Саша широко лыбится, а брови Елены и Константина синхронно превращаются в угловатые, грубые полоски. – Прежде чем вы начнете ругаться, я хочу сказать, что должна была уехать. У меня не было выбора.
- У нее не было выбора, - повернувшись к жене, повторяет Константин. – Ну, теперь-то нам все понятно. Правда? – теперь он смотрит на меня. – Боже, Зои, о чем ты только думала?
- Саша, пойдем, - Елена хватает сына за плечи и протяжно выдыхает. Бросает на меня усталый взгляд. – Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, что необязательно напрашиваться на большие неприятности. Они и так повсюду. Но если тебе скучно жить – а, по-видимому, так оно и есть – постарайся хотя бы не втягивать в свои приключения других людей.
Уходя, брат подмигивает мне, а я натянуто улыбаюсь. Если честно, я ждала криков, ждала ссор. Но я не думала, что меня встретят холодной злостью, способной разжигать вину сильнее свирепого костра. Вновь поднимаю глаза на Константина и растерянно прикусываю губы.
- Прости, я…
- Недавно пропала Софья. Перед ней исчезла Елизавета Демидова. Когда после школы ты не вернулась домой, я, правда, решил, что с тобой случилось нечто ужасное. Почему ты до сих пор не поняла, в каком мире кружишься? Я ведь ничего бы не смог сделать, подтвердись все мои опасения.
- Но я просто уехала в Нея.
- Тогда почему не сказала мне?
- Потому что ты не отпустил бы меня.
- С какой стати? Зои, я – не твой отец. Я не имею права запрещать тебе делать то, что ты считаешь нужным. Однако я должен отвечать за твою безопасность.
- Но со мной ничего не случилось, - я пожимаю плечами и виновато вздыхаю. – Прости, я прекрасно понимаю все твои претензии. Но у меня, действительно, не было выбора. Расскажи Саша, куда я направляюсь, и ты непременно бы отправил за мной целую эскадрилью.
- И что с того?
- Я хотела побыть одна.
- Побыть одна с тем, кто привез тебя ночью домой?
Рассекречено поджимаю губы и вдруг вижу, как на лице Константина появляется новое, неизвестное мне еще выражение. Возможно, он тоже не подозревал о нем раньше.
- Это друг, - невинно хриплю я. – Он помог добраться до Нея и только.
- Ты заставляешь меня волноваться.
- Я в порядке!
- Ты сейчас в порядке. Но, - папа потирает руками заросший подбородок и впяливает в меня недовольный, уставший взгляд, - в общем, ты наказана. Все. Разговор окончен.
- Как скажешь…
Константин уже собирается уходить, как вдруг горько усмехается и протягивает:
- Могла бы хотя бы сделать вид, что тебе не по душе сидеть под замком. Что же это за наказание такое, если ты не против?
- Я заслужила.
- Не можешь быть такой послушной постоянно?
- Я должна была уехать, - в сотый раз повторяю я. – Здесь я задыхаюсь. И люди здесь совсем другие. Мне надо было сбежать, пусть и туда, где воспоминания ошпаривают горло.
- Ты не обязана безумствовать, чтобы почувствовать себя живой! – эмоционально отрезает Константин и дергает плечами. – Это неправильно. Тебе было плохо? Тогда поговори с тем, кто тебя выслушает, но не несись сломя голову за тысячу километров.
- Я не просто так поехала в Нея. Мне позвонили из социальной опеки. Поверь, я и не рвалась туда, откуда совсем недавно убегала!
- Поверить тебе? Зои, - отец расстроенно покачивает головой, - верить тебе невозможно, как и доверять. – Он убирает тарелку с едой в мойку, поправляет темно-бордовый, прямой галстук. – Нормально? Никогда не умел их завязывать.
- Я уж и подавно, - дергаю уголками губ. Складываю перед собой руки и чувствую себя самой настоящей предательницей. Кто бы мог подумать, что ему не все равно. Наблюдаю за тем, как Константин застегивает пиджак, прячет сотовый, и невольно делаю шаг вперед, словно хочу стать к нему немного ближе. – Я не хотела расстраивать тебя, правда. Прости, наверно, это в моей крови, - я усмехаюсь, а сама готова расплакаться от внезапного приступа совести.
- Нет у тебя ничего подобного в крови, Зои. Просто дай себе шанс. Попробуй стать лучше.
- Не получится.
- Почему?
- Обстоятельства не позволяют, - я неуверенно прикусываю губы. Если бы Константин только знал, что на самом деле происходит в моей жизни. Тогда он бы не разглагольствовал о прощении и спасительном втором шансе.
- Тебе нужна помощь? – словно почувствовав, как сжались от отвращения все мои органы, спрашивает он. Делает широкий шаг вперед и неуверенно кладет на мое плечо свою огромную, теплую ладонь. – Ты ничем не хочешь со мной поделиться? Зои. Что стряслось?
Стоит ли рассказывать городскому судье о том, что сын одного из самых влиятельных людей Питера переступил через черту и свел всю мою жизнь к одному неизбежному концу? Стоит ли рассказывать ему о том, что я никогда еще не ощущала себя такой потерянной, будто моя жизнь отныне мне не принадлежит. Будто я обязана быть кем-то другим, лишь бы суметь в этом мире держаться на плаву.
Вымученно улыбаюсь и киваю:
- Я справлюсь.
- Значит, мне все-таки есть о чем беспокоиться?
- Всегда есть то, что не дает нам спать по ночам, однако, – извилисто парирую я, – ты можешь не волноваться. Я и раньше сталкивалась с неприятностями.
- Но не надо сражаться против них в одиночку!
- Я и не одна.
Растягиваю губы в улыбке и неожиданно отчетливо осознаю: это правда. Я не одна. Рядом со мной отец, моя мать – пусть лишь в мыслях, Елена, Андрей и Саша, который, едва я выхожу из дома, тут же кидается мне навстречу и расставляет руки в стороны. Он улыбается, обнимает меня, прижимает крепко к себе, а мне как никогда раньше спокойно. Словно я, наконец, нашла людей, способных подарить мне те новые воспоминания, о которых говорила мама.
- Возвращение блудной дочери, - восклицает мне прямо на ухо Саша и усмехается, - не планируешь больше сбегать?
- Пока нет.
Он отстраняется, как-то настороженно щурится и спрашивает:
- Точно?
- Точно.
Я приобнимаю его за плечи, и мы, покачиваясь, шествуем к машине. Погода отличная. Солнце такое яркое, что глаза жутко щиплет. И я улыбаюсь, подставляя ему лицо, ощущая себя совсем другой. Счастливой. Брат аккуратно обхватывает пальцами мою талию, приподнимает над землей и кружит, кружит, кружит. А я хохочу, сжимая его плечи, наслаждаясь тем, что как мне кажется, не продлится долго. Странный страх зарождается в груди. Что если вскоре у меня отнимут все это? Что если я больше никогда не испытаю подобного умиротворения?
- Саш, - тихо отрезаю я. Парень останавливается, чешет веснушчатый нос и ждет, когда же я выпалю то, что накопилось в груди. – Ты ведь не бросишь меня? Мы будем вместе.
- Зои, что за глупые вопросы?
- Скажи.
- Конечно. – Он поглаживает мою шею и уверенно кивает. – Никуда ты от меня больше не денешься.
Робко улыбаюсь. Обнимаю его и вдруг понимаю, что все хорошее когда-то заканчивается. Что за странные мысли? Пусть они уйдут, пусть они оставят меня в покое!
И я испуганно смотрю на свои руки, сжимающие плечи брата, и внезапно осознаю: я сойду с ума, если вновь останусь одна. Больше не получится восстановиться. Эта жизнь – мой последний шанс обрести себя и найти свой путь.
Когда мы отъезжаем от дома, Саша достает из внутреннего кармана пиджака свернутый вдвое лист. Он протягивает его мне и как-то растерянно дергает губами.
- Я нашел его в своем рюкзаке. Вчера после уроков.
- От кого оно? – с интересом спрашиваю я. Забираю письмо и недоуменно хмурю брови. Что за восемнадцатый век. – А принес, наверняка, голубь…
- Зои. Оно от Софьи.
- Что?
- Прочитай. Я…, я не знаю… - Брат нервно колошматит волосы и смотрит на водителя. Тот тут же вновь переключает свое внимание на дорогу. – Это бред какой-то. Она пишет так, словно…, словно понимала…
Я с любопытством прикусываю губы. Раскрываю лист и замираю. Написано от руки. Как романтично. В духе начитанной блондинки, разрывающейся между тем, что она должна была сделать, и тем, чего она, действительно, хотела.
«Саша,
Ты больше не смотришь на меня. Я знаю потому, что ищу в толпе твой взгляд, но не нахожу его».
Не могу читать дальше. Смотрю на брата и расстроенно горблю спину.
- Саш…
- Да, - шепчет он. – Читай. Пожалуйста.
Киваю и перевожу взгляд обратно. Просто не верится, что девушка, которая засела в сердце у моего брата, пропала. А теперь еще и оставила тайную записку. Записку о чувствах.
«Я хочу, чтобы ты понял: у сломленных нет выбора. Особенно, когда их ломают свои же чувства. Дима сказал, ты стоишь у него на пути. А я оказалась к месту.
Встать на его сторону не было желанием. Это было необходимостью. И когда он понял, что разрушил нас, он оставил тебя в покое. Однако притворяться сложно. И я больше не хочу.
Раз ты читаешь сейчас это, значит, произошло нечто плохое. Но на самом деле, я даже рада, что все разрешилось подобным образом. Во всяком случае, теперь ты знаешь: мне не все равно.
Прости, что обманывала. Но в постоянном вранье есть свои плюсы: со временем ты сам начинаешь в него верить.
Твоя С.»
Я поднимаю растерянный взгляд на брата и не знаю, что сказать. Он выглядит разбитым. Таким беспомощным. Пожимает плечами, мнет руки, кисти и, морщась, отрезает:
- Я не понимаю.
- Саш…
- Она ушла потому, что хотела сделать лучше. Но это бессмыслица. Зои, мы ведь не кино снимаем. Почему нельзя было сказать? Почему нельзя было объяснить? Кто такой Дима, что он вообще может? Я бы убил его, я бы…
- Перестань, - теряясь, шепчу я и подсаживаюсь ближе. – Софья поступила правильно.
- Нет.
- Да. У нее не было выбора. Ты бы сделал то же самое.
- Я ощущал себя полным кретином целый год! Я думал, она бросила меня, попросту не выдержала. Ушла. Как уходят многие. Но нет. Тут какой-то божий промысел, великая цель! И в итоге все страдали лишь от того, что хотели, черт подери, сделать лучше! Я пытался с ней поговорить, я приходил, я спрашивал…
- И усложнял все, - виновато объясняю я. – Представляешь, как же трудно ей было уйти?
- А как трудно было ее отпустить?
- Саша.
- Я был уверен, - ошеломленно шепчет брат и смотрит на свои руки так, будто впервые их видит, - уверен, что она просто сдалась. А теперь… Я найду ее.
- Найдешь? – растерянно вскидываю брови. – Но как? Полиция ведь…
- Им заплатили. Ты же знаешь, как это бывает. А она не просто так исчезла. Я уверен. Она не пропала бесследно! Здесь что-то не так.
Боюсь за брата. Чувствую, что он ввязывается в нечто опасное, однако не нахожу в себе сил на сопротивление, я знаю: он прав. Софья не испарилась бы в воздухе. Она предугадала развитие событий, она прекрасно понимала, что вскоре исчезнет, и именно поэтому оставила после себя письмо. Соня была чертовски умной. И ей удалось не просто всколыхнуть старые воспоминания, но еще и заставить Сашу действовать.
- В последний раз ее видели на благотворительном вечере.
- Точно?
- Да. Я слышал, деньги отдал дружок Ильи. Но кто именно…
- Илья?
- Второй кретин после Димы. Они не общаются. У каждого свой круг шестерок.
- И что ты планируешь делать?
- Илья ошивается в клубе на набережной. Не помню, как название.… Сейчас. Что-то идиотское. А, точно! Сатурн.
- Сатурн? – у меня выбивают из легких весь воздух. Если раньше я и верила в загадочные случайности, то сейчас – как-то не особо. – Ты серьезно?
- Да, хочу туда съездить.
Кажется, именно там меня пытались напоить, именно там Теслер мистическим образом оказался рядом, и именно там я впервые обдолбалась – к сожалению, против своей воли.
Машина паркуется около входа. Мы с Сашей одновременно выкатываемся из салона и вздыхаем. Морщась, осматриваем школу. Наверно, на этот раз нужно постараться не вылететь.
- Когда едем? – спрашиваю я и игриво вскидываю брови. – Ты ведь не думал, что отправишься на поиски в полном одиночестве? Каждому хорошему детективу нужен хороший напарник. Сечешь?
Саша смеется. Смотрит на меня и кивает.
- Сочту за честь, мисс-искательница-неприятностей-на-свой-зад.
- К слову, меня наказали..., и я вроде как под замком.
- Ха, - прыскает парень. - Разберемся.
Мы прощаемся перед кабинетом алгебры. Я неуверенно захожу в светлый класс и тут же натыкаюсь на ряд любопытных, удивленных взглядов. Наверняка, многие ребята решили, что я больше никогда не вернусь. Что ж, простите. Вам придется потерпеть меня еще немного.
После сложного, огромного теста, в котором я на удивление делаю мало ошибок, голова гудит, будто колокол. Я выбираюсь из кабинета, на ватных ногах бреду по коридору и вдруг замечаю Женю. Он сильно избит. Лицо пунцовое, опухшее и похоже на огромный, помятый футбольный мяч. Но что с ним могло случиться?
Я, что скрывать, не против. Мое наказание в виде склеенной одежды и рядом с таким не стоит. Однако выглядит жутковато.
- Нравится? – шепчет голос прямо над моим ухом, и я испуганно вздрагиваю. Смотрю себе за спину и с силой стискиваю пальцы. – Доброе утро, Зои.
- Сразу предъявишь счет или как? – злюсь я. Глубоко втягиваю воздух и нервно пожимаю плечами. Испепеляю блондина свирепым, ледяным взглядом и изо всех сил стараюсь скрыть безумное смущение, ведь когда мы в последний раз с ним виделись, я накинулась на него и облизала его губу. Черт. – Ты такой благородный.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |