Язык не есть первичное выражение мысли, чувства или воли, но он открывает то пространство, внутри которого человек способен соответствовать (entsprechen) бытию и его требованиям, его призыву (Аnspruch). Это изначальное соответствие и есть мысль. Обнаруживать (zeigen) — значит, по X., показывать, приводить к видимости. Но это обнаружение-показывание производно от старогерманского слова Sagan, что означает «говорить» (sagen). Образами изначального мышления являются «Dichtung» (поэзия, но не в смысле только поэзии, а творчества вообще) и «Denken» (мышление). Каждое слово, дающее нам ч.-л. существенное, есть проявление творчества, оно может осуществляться в поэзии, культе, мифе, законодательстве. Dichtung можно назвать первопоэзией, первоязыком исторических народов. Подлинное мышление всегда поднимается к творчеству как к первопоэзии. Размышлять — значит поэтизировать, и, кроме того, это не простой вид поэтизирования в смысле стихов или песни. Истинная речь есть первопоэзия (Sagen), из которой исходит вся поэзия и все искусства. Но поэзия ближе к изначальной речи, чем любой другой способ выражения. Только поэт схватывает самую суть отношений слова к вещи, в своих мечтах возносясь к небу и оставаясь при этом на земле. Это «между» является первичной меркой нашего существования.
Наша главная необходимость, по X., состоит в том, чтобы мы ощутили существо бытия как вызов нашей мысли, чтобы мы, прежде всего думая о нем, испытали, в какой мере мы призваны проторить хотя бы тропку для опыта бытия, и прокладывали бы ее через бывшее бездорожье. Надо готовить среди сущего те места для существа бытия, в которых бы оно заявляло о себе и о своем пребывании. Язык мостит здесь первые пути и подступы. Язык не есть просто выражение мысли, чувства и желания. Язык — то исходное измерение, внутри которого человеческое существо вообще впервые только и оказывается в состоянии отозваться на бытие и его зов и через эту отзывчивость принадлежать бытию. Эта исходная отзывчивость, в истинном смысле достигнутая, и есть мысль.
Только мыслящие и поэтизирующие являются хранителями языка, в котором звучит бытие. Поэтому человек должен жить поэтически на этой земле. Смертные, говорит X., живут, сохраняя в своей сущности четырехугольность (Geviert, в отличие от формально-технического существования, выражаемого установкой Gestell) — землю, небо, божественное и смертное. Живущие, т.о., развертывают себя четырехкратно — в спасении земли, в восприятии неба, в ожидании божественного и в провожании смертного. Поэтически жить — значит жить в простоте этого четырехугольника.
Основное состояние современного человека, заброшенного в этот мир, покоренный техникой, превращенный в склад полезных ископаемых и хранилище энергии, мир, в котором господствует язык публичности (язык рекламы, пропаганды и научно-популярной информации), — это состояние бездомности, которое весьма приблизительно Г.В.Ф. Гегель и К. Маркс пытались выразить через категорию отчуждения. А преодолеть бездомность можно, по X., только найдя свою родину — не в патриотическом, а в бытийно-историческом смысле. Близость к бытию — это и есть Родина человека. «В этой близости к нему выпадает, если вообще выпадает, решение о том, откажут ли и как откажут в своем присутствии Бог и боги и сгустится ли ночь; займется ли, и как именно, день священного; сможет ли с восхождением священного вновь начаться явление Бога и богов и как именно сможет... Только так, от бытия, начнется преодоление бездомности, в которой блуждают не только люди, но и само существо человека».
Влияние X. на современную философскую мысль, на литературу и поэзию, на культуру зап. мира в целом огромно, и осознание и анализ этого многообразного наследия далеки от завершения.
Разговор на проселочной дороге. М., 1991; Бытие и время. М., 1997; Пролегомены к истории понятия времени. М., 1998; Время и бытие. М., 1999; Gesamtausgabe. Bd 1—79. Frankfurt am Main, 1985-1994.
Бимель В. Мартин Хайдеггер, сам свидетельствующий о себе и о своей жизни. Урал LTD, 1998; Михайлов И.А. Ранний Хайдеггер. М., 1999.
В.Д. Губин
ХАЙЕК (Hayek) Фридрих Август фон (1899—1992) — австро-англ. экономист, автор многочисленных работ по политической философии, истории идей, эпистемологии и методологии экономического знания. Лауреат Нобелевской премии по экономике (1974). Род. в Вене, изучал юриспруденцию и экономику в Венском ун-те. Учителями X. были ведущие экономисты австрийской школы. Большое внимание на формирование его мировоззрения оказал Л. фон Мизес. В 1927 совместно с ним X. основал Австрийский ин-т исследований экономического цикла. В 1931 эмигрировал в Англию, преподавал в Лондонской школе экономики, в 1947 основал известное либеральное общество «Монт Пелерин», с 1950 — проф. Чикагского ун-та, в 1962 вернулся в Европу, преподавал в ун-тах Фрайбурга (ФРГ) и Зальцбурга (Австрия).
X. был ведущей фигурой неоавстрийской экономической школы. В области экономических исследований его главные интересы относились к проблемам экономического цикла, теории капитала и денег. В 30-е гг. он вел полемику по этим проблемам с господствовавшей в то время теорией Дж.М. Кейнса. В отличие от последнего, X. всегда был последовательным противником государственного регулирования экономики и считал рыночную конкуренцию наиболее действенным механизмом координации хозяйственной деятельности.
В годы Первой мировой войны X. опубликовал «Дорогу к рабству» (1944), один из самых знаменитых манифестов 20 в. в защиту свободного общества. Книга многократно переиздавалась и была переведена на многие языки. В ней X. показывает, как следование коллективистским, социалистическим идеям, стремление планировать экономическую и социальную жизнь приводит к тоталитаризму. Альтернативой коллективистским и тоталитаристским тенденциям он считает восстановление и развитие программы либерализма, восходящего к идеям классического либерализма британского типа. Вовлеченный в дискуссии после выхода книги, X. в послевоенные годы стал уделять политической философии и философии экономики не меньше внимания, чем собственно экономическим исследованиям. Систематической разработке различных аспектов философии либерализма посвящены его труды «Индивидуализм и экономический порядок» (1948), «Конституция свободы» (1960) и трехтомная работа «Право, законодательство и свобода» (1973— 1979).
Из работ X. по истории идей наиболее важна «Контрреволюция в науке» (1948). Этим названием он обозначает комплекс социально-конструктивистских и холистских идей, имевших пагубные последствия для понимания проблемы свободы человека и природы общества. Их истоки X. возводит к Сен-Симону и его ученикам. С 1950-х гг. X. развивает комплексную концепцию, в которой соединяются социально-политическая философия либерализма, своеобразная теория рынка, эпистемология и методология экономического знания. В своих построениях он опирался на идеи Д. Юма, И. Канта, Л. Витгенштейна (двоюродного брата X.), а также К. Поппера и М. Полани, с которыми его связывала многолетняя дружба. Наиболее оригинальными элементами его взглядов были концепция общества как спонтанно складывающегося «расширенного порядка», понятие «рассеянного знания» и трактовка рынка как информационного механизма. X. противопоставляет рационалистически-конструктивистскому взгляду на общество представление о том, что оно есть совокупность социальных ин-тов, практик и моральных традиций, складывающихся в спонтанных, не планируемых действиях людей. «Расширенный порядок» социальной жизни не является продуктом чьего-либо разума, он — результат стихийной эволюции и не может быть охвачен к.-л. рациональной схемой или планом. И вместе с тем он более эффективен и универсален, чем любая сознательно создаваемая социальная система, в т.ч. и ст.зр. использования знания, «рассеянного» среди множества экономических агентов.
Конкуренция как процедура открытия // Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 12; Дорога к рабству. М., 1992; Пагубная самонадеянность. М., 1992; Частные деньги. М., 1996. Познание, конкуренция и свобода: Антология. СПб., 1999.
XAKEH (Haken) Герман (p. 1927) — нем. физик-теоретик, основатель синергетики. Изучал физику и математику в ун-тах Галле (1946—1948) и Эрлангена (1948-1950), получив степени доктора философии и доктора естественных наук. С 1960 является проф. теоретической физики ун-та Штутгарта. До ноября 1997 был директором Ин-та теоретической физики и синергетики ун-та Штутгарта. С декабря 1997 является почетным проф. и возглавляет Центр синергетики в этом Ин-те, а также ведет исследования в Центре по изучению сложных систем в ун-те Флориды, Бока Рэтон, США. Он является издателем шпрингеровской серии книг по синергетике, в рамках которой к настоящему времени опубликовано уже 69 томов.
Термин «синергетика», обозначающий новое направление междисциплинарных исследований в науке, X. впервые ввел в своих лекциях в ун-те Штутгарта в 1969. В своих мировоззренческих ориентациях X. близок к Аристотелю. Убежден в существовании общих закономерностей, которые имеют силу не только для фундаментальных составных частей материи, но и для поведения сложных систем любой природы.
X. внес вклад в разработку теории лазеров, предложив простейшую модель для описания когерентного лазерного излучения, которое по сей день рассматривается в качестве парадигмального примера структур самоорганизации. Ключевым словом для синергетики является «взаимодействие». Синергетика является учением о взаимодействии («die Lehre vom Zusammen-wirken») элементов внутри сложных систем, в результате которого возникают новые макроскопические свойства этих систем. Синергетическая модель X. для объяснения становления когерентного поведения элементов (самоорганизации) включает три важнейших представления: параметры порядка, принцип подчинения, циклическую причинность. В неравновесной открытой системе, в которую накачивается энергия, в результате флуктуации и конкуренции параметров порядка (мод) устанавливаются коллективные образцы поведения. Хотя система может состоять из огромного количества элементов, обладающих большим числом степеней свободы, ее макроскопическое поведение может быть описано небольшим количеством существенных мод (параметров порядка) или даже всего лишь одной модой. Параметры порядка определяют поведение всех элементов системы (принцип подчинения). Иными словами, принцип подчинения означает чудовищное сжатие информации: вместо того чтобы характеризовать систему посредством большого количества ее индивидуальных компонентов и их поведения, достаточно описать ее посредством параметров порядка. Здесь мы наблюдаем феномен циклической причинности: параметры порядка детерминируют поведение остальных элементов системы, которые, в свою очередь, обратно воздействуют на параметры порядка и определяют их.
Согласно X., синергетика относится к направлению универсализма, занимающего промежуточное место между редукционизмом и холизмом. Синергетика не сводит поведение системы ни к ее поведению на микроскопическом уровне (редукционизм), ни к ее макроскопическому поведению (холизм), она скорее пытается понять, как устанавливается и функционирует связь между этими двумя уровнями. Это удается ей благодаря понятию параметров порядка и принципу подчинения.
В 1980-е гг. основная синергетическая модель X. была расширена для описания человеческого поведения. Близкий коллега X. амер. ученый Дж.А.С. Келсо экспериментально исследовал движение пальцев рук человека. Контролируемое параллельное движение пальцев рук при его достаточном продолжении внезапно и самопроизвольно переключается на их антипараллельное движение. Выражаясь языком физики, происходит неравновесный фазовый переход. Теоретическое описание свойств этого феномена, таких, как мультистабильность, бифуркации и гистерезис, известно в литературе как модель X. — Келсо — Бунц и составляет ныне неотъемлемую часть синергетики.
Модель X. на качественном уровне вполне применима и к таким сложным системам, как человеческий мозг, сознание, социальные организации. В качестве примеров самоорганизации в обществе X. рассматривает усвоение ребенком родного языка, проявление черт национального характера, соблюдение обычаев и нравов в обществе. Язык — это типичный параметр порядка в обществе, который живет дольше, чем каждый из его носителей. Ребенок, родившись, усваивает язык своих родителей, а затем язык своего народа. Выражаясь в технических терминах синергетики, ребенок подчинен усвоению этого языка. Насколько он пропитан своим родным языком, становится ясно, когда он начинает посещать др. страны.
Понятия синергетики применяются и в информатике. Неожиданным применением синергетики стал синергетический компьютер. Этот специфический компьютер, основанный на принципах синергетики, используется в основном для распознавания образов. Процесс распознавания образов трактуется X. как процесс их самодостраивания, спонтанной организации целостной структуры. Как показали исследования, синергетический компьютер может выбирать и реконструировать одно из человеческих лиц из некоторого набора лиц, сохраненных в его памяти, т.е. реконструировать лицо по частичным данным, введенным в настоящий момент. Недавние эксперименты ориентированы на задачу распознавания не только образов человеческих лиц и достраивания целостного образа по отдельным характерным деталям (по носу или глазам), но и характерных выражений человеческого лица, шести основных эмоциональных состояний (радости, печали, страха, гнева, удивления и пренебрежения).
Синергетика. М., 1980; Синергетика. Иерархии неустойчивостей в самоорганизующихся системах и устройствах. М., 1985; Информация и самоорганизация. Макроскопический подход к сложным системам. М., 1991; Синергетике — 30 лет. Интервью с Г Хакеном // Вопросы философии. 2000. № 3; Synergetics. 1977;
E.H. Князева
ХАОС (греч. chaos) — в греч. мифологии — зияющая бездна, наполненная туманом и мраком, из которой произошло все существующее; совершенно бесформенное, беспорядочное, неопределенное состояние вещей; в греч. космологии — то первобытное состояние, из которого спонтанно возник или был создан богом мир как упорядоченный, гармоничный космос.
ХАТЧЕСОН (Hutcheson) Френсис (1694-1746) — шотл. философ, представитель э т и ч е с к о г о сентиментализма. В своем первом произведении «Исследование о происхождении наших идей красоты и добродетели» (рус. изд. — 1973) X., развивая и упорядочивая идеи А.Э.К. Шефтсбери, представил мораль как сферу особого рода идей, воспринимаемых «моральным чувством» — познавательной способностью, аналогичной «внутреннему чувству», направленному на восприятие прекрасного и безобразного. Противоположное разуму как рассудку моральное чувство врожденно, непосредственно и не зависит от обучения. Восприятия морального чувства опосредствованы удовольствием и страданием. Наряду с собственно «моральным чувством» X. упоминает и др. нравственные чувства: чести и стыда, достоинства, правого и неправого, свободы и т.д., которые по своим эпистемологическим и императивным свойствам аналогичны моральному чувству. Интуитивный характер и гедонистические признаки морального чувства были подвергнуты критике англ. философом-интеллектуалистом Дж. Бёрнетом, переписка с которым послужила толчком для следующей работы X. — «Объяснения к моральному чувству» (1728), во многом посвященной полемике с этическим интеллектуализмом.
Др. важным моментом моральной философии X. является учение об эмоциях — мотивах человеческих поступков. Считая основными эмоциями любовь и ненависть, Хатчесон уделил главное внимание любви-благожелательности, которая представляет собой побудительный мотив действий, в отличие от морального чувства как обосновывающего, т.е. устанавливающего цель, мотива.
Существенные характеристики морального чувства и благожелательности проявляются в независимости моральных суждений и мотивов от гедонистических, корыстных, корпоративных соображений, конфессиональных представлений, образования, социального положения или стечения обстоятельств в ситуации принятия решения. Эти характеристики морали были развиты, в частности, в ходе критики морального учения Б. Мандевшя. Как и Шефтсбери, X. приходит к концептуальному пониманию независимости и априорности моральных суждений и мотивов. В этом же духе следует понимать и ту идею X., которая получила впоследствии название принципа полезности: «То действие является наилучшим, которое обеспечивает самое большое счастье для наибольшего числа людей», что давало основание многим, в т.ч. Г. Сиджвику, а вслед за ним и Дж. Ролзу, относить X. к зачинателям утилитаризма. Этические взгляды X. наряду с правовыми, экономическими и политическими обобщены в трехтомной «Системе моральной философии» (1755).
Исследование о происхождении наших идей красоты и добродетели // Ф. Хатчесон, Д. Юм, А. Смит. Эстетика. М., 1973; Illustrations on the Moral Sense. Cambridge, 1971; Collected Works: Faximile Editions Prepared by B. Fabian. Vol. I—VI. Hid-desheim; Zurich; New York, 1990.
Апресян Р.Г. Из истории европейской этики Нового времени (Этический сентиментализм). М., 1986; Scott W.R. F. Hutcheson. His Life, Teaching, and Position in the History of Philosophy. New York, 1966.
ХИЛИАЗМ (греч. chiliasmos, от греч. chilioi — тысяча), или милленаризм (лат. mille — тысяча и annus — год), — религиозно-мистическое учение о тысячелетнем земном «царствовании Христа», которое должно наступить перед «концом мира». X. основывался на Откровении Иоанна. Против X. высказывался Ориген; Августин считал, что тысячелетнее царство началось уже с рождением Христа. X. характерен для раннего христианства, для многих еретических учений в средние века, а также для ряда современных религиозных сект. Отголосками X. являются «тысячелетний рейх» национал-социализма и завершение истории в концепции коммунизма.
ХОМСКИЙ (Chomsky) Ноам (р. 1928) — амер. лингвист. Проф. Массачусетсского технологического ин-та (с 1956). Сформировавшийся как ученый в русле бихевиористски ориентированной структурной лингвистики (его учителями были З. Харисс, Р. Якобсон и др.), X. выступил с резкой критикой этого направления, обвиняя его в неспособности объяснить творческое использование языка людьми и удивительный феномен овладения языком детьми. Каждый человек способен высказывать и понимать предложения, с которыми он прежде никогда не сталкивался, а ребенок научается чрезвычайно сложной системе языка в раннем детстве, до развития его общих интеллектуальных способностей, обладая очень скудным и фрагментарным опытом. Исходя из этого, X. выдвигает гипотезу врожденной грамматики, опираясь на концепцию семантической компетенции (и называя свою лингвистику картезианской). Логическим следствием этой гипотезы стало положение о лингвистических универсалиях. Знание универсальной грамматики запрограммировано в мозгу человека как часть его генетического наследия, как некий «ментальный орган» языка. Под влиянием родного языка это врожденное знание универсальной грамматики актуализируется и, конкретизируясь, способствует овладению человеком родного языка. Для X. язык — прежде всего средство выражения мыслей, а не система социальной коммуникации, и поэтому его основной вклад в лингвистику заключается в разработке трансформационной порождающей модели языка, основанной на формализованном понятии «правило». Вместо дескриптивной лингвистики X. предлагает изучение порождающих механизмов, дублирующих речевое поведение, с тем, чтобы ответить на вопрос, почему только некоторые предложения, некоторые трансформации и т.п. грамматически допустимы, а др. — нет. Порождающий механизм трактуется X. не каузально, а в том смысле, в каком алгебраическое уравнение порождает свои численные значения. В своих первых работах X. использовал понятия «глубинной» и «поверхностной» структур, которым отводилась разная роль в определении значения предложения и его произношения, однако в дальнейшем он отказался от этого различения отчасти по техническим причинам, а отчасти из-за их неверных метафизических интерпретаций.
Язык и мышление. М., 1972; Аспекты теории синтаксиса. М., 1972; Syntactic Structures. New York, 1957; Cartensian Linguistics. New York, 1966; Reflections on Language. New York, 1975; Rules and Representations. New York, 1980.
Passmore J. Recent Philosophers. London, 1985.
ХОРКХАЙМЕР (Horkheimer) Макс (1895—1973) — нем. философ и социолог. В 1931—1965 — директор Ин-та социальных исследований (Франкфурт), в котором работали Т. Адорно, Г. Маркузе и др. и с которого берет начало франкфуртская школа. В 1934—1949 X. был в эмиграции в США.
В центре внимания X. — проблемы социально-экономического развития, исторической антропологии, критики «массовой культуры», преемственности гегельянства, марксизма и фрейдизма. Задачей критической социальной теории, по X., являются поиски пути рационального развития общества. Капитализм эволюционировал от классического либерализма, основанного на рыночной конкуренции, до монополистического капитализма, разрушающего рыночную экономику и насаждающего тоталитаризм. Путь, начатый Французской революцией 1789, уже содержал в себе тенденцию фашизма и тоталитаризма. Коммунизм — это государственный капитализм и одна из версий авторитарного гос-ва.
В основе индустриальной цивилизации лежит, по X., особая, нездоровая в своей основе инструментальная рациональность. «Болезнь разума порождена жаждой человека господствовать над природой». Расширение с помощью техники горизонтов мысли и действия парадоксальным образом привело к дегуманизации человека, отняло у него автономию, силу воображения и независимость собственного суждения. Индустриальное общество подменяет цели средствами их достижения и делает разум простым инструментом достижения целей, о которых человеку мало что известно. «...Мышление теперь может служить какой угодно цели — порочной или благой. Оно — инструмент всех социальных действий, устанавливать нормы социальной или частной жизни ему не дано, ибо нормы установлены другими. Разум уже не ищет объективных и универсальных истин, чтобы сориентироваться на них, он имеет дело с инструментами для уже данных целей... Все решает «система», иначе говоря, — власть... разум совершенно порабощен социальным процессом. Единственным критерием стала инструментальная ценность, функция которой — господство над людьми и природой».
В кн. «Затмение разума. Критика инструментального разума» (1947) X. подводит итоги своих рассуждений о переходе индустриального общества от объективного разума как имманентного принципа реальности к субъективному разуму как простой способности координировать средства с заданной целью. Природа представляется простым инструментом в руках человека, объектом эксплуатации, не знающей, при отсутствии цели, ограничений. Мышление, не обслуживающее определенные групповые интересы, считается поверхностным и бесполезным. Такого рода умственная деградация вполне устраивает властей предержащих, которым с помощью прирученных «мыслителей» удобно контролировать капитал и рынок труда. Массовая культура навязывает человеку особый образ жизни, который он, ненавидя его, тем не менее на словах восхваляет. Продуктивная способность рабочих подчинена чисто техническим требованиям, а власть определяет стандарты по собственному усмотрению. Обожествление промышленной деятельности не знает пределов. Значение «продуктивности» измеряется «пользой», соотносимой с властными структурами, а не всеобщей необходимостью. В этих условиях разуму, служащему человечеству, остается одно — разоблачение того, что называется разумом.
В кн. «Диалектика Просвещения» (1948), написанной X. совместно с Адорно и посвященной анализу современного технологического общества, подвергается критике сама идея рационализации мира с целью его подчинения. «Просвещение в широком смысле слова преследовало цель освободить человека от страха, чтобы сделать его властелином. Но освещенная земля зияет светом триумфального поражения». Просвещение, парализованное страхом перед истиной, привело к тому, что знание сделалось скорее техничным, чем критичным. Разум, ставший чисто инструментальным, удобен тотально административному обществу. «...Рост экономической эффективности порождает, с одной стороны, более справедливые условия, с другой — технический аппарат и владеющие им социальные группы, возвышающиеся над остальным обществом. Индивид перед лицом сверхмогучих экономических сил есть ничто. Общество господствует над природой как никогда. Служа аппарату, индивид исчезает, но и как никогда он аппаратом оснащен. Чем слабее и неустойчивее масса, тем больше в ее распоряжении материальных благ».
Во второй период своего творчества X. начинает отходить от марксистских и революционных, как он сам их называет, идеалов. Он говорит, что к марксизму толкала опасность национал-социализма, хотя уже тогда были сомнения, что пролетарская солидарность достаточна для построения справедливого общества. «Иллюзии лопнули как мыльные пузыри: социальное положение пролетариата улучшилось и без революции, а общий интерес больше не основание для социальных перемен. Оказалось, что помимо классовой солидарности существует солидарность людей вообще, вытекающая из того факта, что все они ограничены, страдают и умирают». В интервью, опубликованном под названием «Ностальгия по совершенно Иному» (1961), X. указывает на опасность выдвижения таких высших ценностей, ради которых следует жертвовать всем иным: «Всякое конечное существо и человечество в целом конечны; тот, кто возомнил себя последней, высшей и единственной ценностью, становится идолом, жаждущим кровавых жертв». Вместе с тем невозможно быть безразличным к несправедливости и страданию, мириться с удушающей атмосферой автоматизированного общества. Нужно сохранять надежду на то, что, несмотря на характерную для мира несправедливость, она не сможет утвердиться в качестве последнего слова. Задача философа — критика существующего порядка, цель которой — удерживать людей от пассивного служения бездушной социальной организации.
Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. М.; СПб., 1997 (в соавт. с Т.В. Адорно); The Eclipse of Reason. New York, 1947; Sociologia. Frankfurt am Main, 1962 (в соавт. с Т.В. Адорно); Kritische Theorie. Bd 1—2. Frankfurt am Main, 1968.
И.Л. Никитина
ХОРУЖИЙ Сергей Сергеевич (р. 1941) — специалист в области филос. антропологии и религиозной философии, а также физик-теоретик, математики специалист по творчеству Дж. Джойса, переводчик его романа «Улисс». Окончил физический факультет Московского государственного ун-та (1964), крестился в православие (1968), доктор наук (1977).
Будучи физиком-теоретиком и математиком, развивающим строгие методы релятивистской квантовой теории, X. вместе с тем начал работу в философии независимо и почти одновременно с физикой, первая филос. публикация появилась в 1967 (статья «Ничто» в «Философской энциклопедии»). С тех пор занятие философией не прекращалось, однако, за вычетом редких словарных статей, при коммунистическом режиме филос. тексты X. не появлялись в печати. Его позицией было неприятие официальной советской философии и филос. среды; по его убеждению, сфера философии при тоталитаризме — не область творчества, но придаток машины господства, ее природа и содержание кардинально извращены и сразу после крушения коммунизма нужно было закрыть Ин-т философии, пересмотреть ученые степени в философии и осуществить радикальную смену кадров кафедр общественных дисциплин. Ныне же постсоветская философия уже восприняла отравляющее наследие и лишь немногим здоровее советской.
Исходная сфера филос. интересов X. (помимо влияний классиков и прежде всего М. Хайдеггера) — христианская мысль: зап. мистика, рус. религиозная философия. Относясь критически к общему уровню рус. философствования, X., тем не менее, убежден в существовании особого типа духовности и особого русла аутентичной религиозной мысли, присущих вост. христианству, и считает необходимым их глубокое филос. раскрытие. Решение этой задачи вначале виделось на пути изучения рус. филос. процесса, метафизики серебряного века и ее отдельных фигур (прежде всего, П.А. Флоренского и Л.П. Карсавина); к этому этапу относится первая филос. кн. X. «Миросозерцание Флоренского» (1974, опубл. 1999). Но уже с сер. 1970-х гг. наступает новый этап, толчком к которому послужило изучение «богословия энергий» св. Григория Паламы (14 в.). Стали уясняться истинные очертания восточнохристианского дискурса, и они показывали, что метафизика серебряного века не является ни главным, ни чистым выражением этого дискурса, и в его составе рус. аскеза существеннее и бесспорнее рус. философии. Ключевые черты восточнохристианского дискурса, его опытный и энергийный характер (в отличие от отвлеченно-логического и эссенциалистского дискурса, доминирующего на Западе) наиболее чисто и выпукло представлены в его мистико-аскетической традиции, исихазме, и постепенно эта традиция стала главным предметом исследований X.
Исихастская духовная практика («умное делание») — антропологическая стратегия, в особом восходящем процессе преобразующая совокупность энергий человека на всех уровнях его конституции, включая соматику, психику, интеллект. Ее понимание ставит принципиальные проблемы для каждой из наук о человеке, и ее изучение в работах X. приняло форму междисциплинарной программы, включающей богословские, психологические, лингвистические темы, однако ядром своим имеющей философию. Исихастский опыт толкает строить философию как «дискурс энергии», в котором энергия, или «бытие-действие», — ведущий, производящий принцип для всей системы понятий. Адекватная трактовка этого опыта оказывается невозможной на базе обычного аристотелевского понятия энергии и требует альтернативной концепции, где энергия обладала бы иной, более свободной связью с сущностью: была «деэссенциализация». Такая концепция имплицирует энергийную картину бытия-события, куда, наряду с событиями наличного бытия, входят также «события трансцендирования», составляющие цель духовных практик, и «виртуальные события», образующие виртуальную реальность.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 114 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |