Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Философия: энциклопедический словарь / Под ред. А.А. Ивина.- М.: Гардарики, 2004. 76 страница



 

Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983; Plantinga A. The Nature of Necessity. Oxford, 1974; Kripke S.A. Naming and Necessity. Oxford, 1980.

 

Г.И. Рузавин

 

 

НЕОВИТАЛИЗМ — термин, введенный в 1856 Р. Вирховым для отличения своей теории от прежних версий витализма. Н. принимает принцип причинности и естественно-научное понятие закона и вместе с тем пытается обосновать идею, что в органической природе действует особая сверхмеханическая, сверхматериальная жизненная сила или закономерность. Неовиталистских представлений придерживались Я. Икскюль, И. Рейнке, Г. Дриш (см.: Жизненная сила, Энтелехия).

 

 

НЕОГЕГЕЛЬЯНСТВО — неоднородное филос. движение, получившее, особенно с нач. 20 в., распространение в Германии, Франции, Англии, Голландии, Италии. В Германии «обновление гегельянства» (В. Виндельбанд) происходит в нач. 20 в. как часть общего движения неоидеализма. Мощным толчком к такому обновлению послужили посвященные творчеству Г.В.Ф. Гегеля книги К. Фишера и В. Дильтея, а также публикация ранних произведений Гегеля.

 

Обращение к творчеству Гегеля не привело неогегельянцев к созданию систематических разработок «метафизического ядра» философии Гегеля — философии абсолютного духа, концептуализации диалектики как всеохватной формы самоосуществления духа и одновременно как универсального метода филос. постижения. Это было обусловлено неокантианской критикой метафизики и мощным влиянием историзма. Интерпретации Гегеля опирались преимущественно на «Феноменологию духа» и разработки философии объективного духа, а не на «Логику» или «Энциклопедию» в целом. Предпринимались попытки продуктивно использовать историческое мышление Гегеля, прежде всего на основе диалектики как метода постижения исторических духовно-смысловых реальностей. При этом преследовались цели метафизического истолкования истории и культуры, а также методологического обновления наук о духе, т.е. решения применительно к наукам о духе тех задач, которые в связи с естественными науками решало неокантианство.

 

Общие характеристики Н. отчетливо проявляются в философии двух наиболее известных его представителей Г. Глокнера и Р. Кронера. Глокнер отвергает гегелевский «панлогизм», но сохраняет диалектику как важнейший компонент своего собственного «рационально-иррационального» метода, используемого для осмысления широкого круга проблем, прежде всего проблем философии культуры, философии ценностей и филос. антропологии. Кронер также практикует избирательный подход к философии Гегеля при разработке своей философии культуры. Ему принадлежит и наиболее масштабная попытка показать системную закономерность движения филос. мысли от Канта к Гегелю.



 

За пределами Германии Н. было тесно связано с процессом рецепции нем. идеализма вообще. Во Франции оно реализовалось в основном в форме использования ряда базисных положений гегелевской философии для осмысления философско-исторической, философско-антропологической и экзистенциально-феноменологической проблематик. Ж. Валь, А. Кожев, Ж. Ипполит стремятся продемонстрировать актуальность многих компонентов гегелевского филос. наследия. В Италии помимо старой неаполитанской гегелевской школы (Б. Спавента, А. Вера и др.) к Н. можно отнести некоторые филос. концепции, где гегелевские мотивы образуют пусть и весьма важный, но лишь один ряд др. компонентов — абсолютный историзм Б. Кроче, актуализм Дж. Джентиле. В Голландии Н. придерживались Г. Болланд (поздний период творчества) и болландианская школа.

 

Fisher К. Hegels Leben. Werke und Lehren. Berlin, 1897; Bolland G.J.P. Alte Vernunft und neuer Verstand. Trento, 1902; Filosofia dello spirito. Padova, 1902—1917; Kroner H. Von Kant bis Hegel. Stuttgart, 1921-1924; Wenke H. Hegels Theorie des objek-tiven Geistes. Bonn, 1926; Glockner H. Das Abenteuer des Geistes. Berlin, 1938; Kojev A. Introduction a la lecture de Hegel. Paris, 1946; Hippolite I. Genese et structure de la Phenomenologie de l'esprit de Hegel. Paris, 1947; Dilthey W. Die Jugendgeschichte Hegels // Gesammelte Schriften. Gottingen, 1950—1977. Bd 4.

 

Ю.А. Кимлев

 

 

НЕОКАНТИАНСТВО — 1) университетско-академическое движение в Германии в 1850—1880; 2) господствующее течение филос. мысли Германии втор. пол. 19 — перв. четв. 20 в., решавшее основные вопросы философии путем истолкования учения И. Канта. В эволюции Н. выделяют три основных периода: 1) раннее, или физиологическое; 2) классическое; 3) позднее. К представителям раннего Н. относят прежде всего Ф.А. Ланге и О. Либмана. Классическое Н. датируют с 1870-х гг. до 1914; расцвет Н. приходится на 1890— 1910. Наиболее влиятельные школы — марбургская (Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер); баденская, или фрайбургская (В. Виндельбанд, Г. Риккерт, Г. Кон, Э. Ласк); неокритицизм, или неокантианский реализм (А. Риль, О. Кюльпе, Э. Бекер). Для позднего Н. характерен отход от позиций Канта. Наиболее заметный след в истории философии оставили марбургская и фрайбургская школы. Их общие идейные установки нашли выражение в истолковании («критике») учения Канта с позиций более последовательного идеализма. Главным достижением Канта они считали мысль о том, что формы наглядного созерцания (пространство и время) и формы рассудка (категории) суть функции познающего субъекта, а главным заблуждением — признание объективно существующей, хотя и непознаваемой «вещи в себе». Последняя была объявлена «предельным понятием опыта», «задачей чистого мышления», т.е. продуктом мыслительной деятельности познающего субъекта. Отказ от «вещи в себе» в кантовском понимании привел Н. к отрицанию онтологии с позиций рационалистического гносеологизма: активность мышления стала рассматриваться как источник априорных сущностных определений самого бытия и одновременно — как деятельность по конструированию человеческой культуры. Вынужденное считаться с критерием объективности познания, Н. обосновывало его на пути трансцендентализма. Обе школы отмежевывались, с одной стороны, от «метафизики» объективного идеализма (прежде всего Г.В.Ф. Гегеля), с другой — от «психологизма» субъективно-идеалистического толка. Марбургская школа исходила при этом из «трансцендентально-логического» толкования учения Канта. Она утверждала примат «теоретического» разума над «практическим» и разрабатывала «трансцендентальный метод» как «логику чистого познания». Фактически ею строился метод интерпретации «фактов культуры», «заданных» в сферах научного познания, морали, религии, права, искусства. Фрайбургская школа исходила из «трансцендентально-психологического» истолкования учения Канта. Ею утверждался примат «практического» разума над «теоретическим», доказывался трансцендентальный статус ценностей. Последний обосновывался тем, что ценности хотя и не существуют эмпирически, но реально «значат». На базе трансцендентализма обе школы Н. строили натур- и культурфилософские концепции и социологические доктрины, ядро которых составляла методология познания, охватывавшая как «науки о природе» (естествознание), так и «науки о духе» (социальное и гуманитарное знание). Так, по Риккерту, для «наук о природе» характерен номотетический (генерализующий) метод, ориентированный на установление законов; для «наук о духе», или исторических и социальных наук, — идиографический (индивидуализирующий) метод, ориентированный на установление и описание неповторимых в своей индивидуальности фактов и событий действительности. Но если для баденской школы звеном, связующим обе научные сферы, был субъект познания, а именно его воля, относящая познаваемый предмет к априорным ценностям (в исторических и социальных науках) либо не относящая его к ним (в естественных науках), то для Кассирера, последнего представителя марбургской школы Н., общим опосредующим принципом философско-антропологического уровня стала «символическая функция сознания», проявляющаяся в способности человека к символизации, обозначению. Большинство филос. социологических и культурологических течений 20 в. — феноменология, экзистенциализм, философская антропология, социология знания, понимающая социология, формальная социология, социальная антропология, этно-методология — выросли из Н., вобрав в себя и трансформировав его важнейшие идеи. Их основоположники — Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, М. Шере, К. Манхейм, М. Вебер, Г. Зиммель, Л. фон Визе, Б. Малиновский, Г. Гарфинкель и др. — испытали влияние Н. Неокантианская философия науки стала также одним из важнейших источников неопозитивизма и последующих исследований в области методологии научного познания.

 

Риккерт Г. Философия истории. СПб., 1908; Наторп П. Социальная педагогика. СПб., 1912; Кассирер Э. Познание и действительность. Понятие о субстанции и понятие о функции. СПб., 1912; Виндельбанд В. Избр. Духи история. М., 1995; Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятий. СПб., 1997; Кассирер Э. Избр. Опыт о человеке. М., 1998; Kohnke K.Ch. Entstehung und Autieg des Neukantianismus. Dieduetsche Universitatsphilosophie zwischen Idealismus und Positivismus. Frankfurt am Main, 1986.

 

A.H. Малинкин

 

 

НЕОМАРКСИЗМ — неоднородное и противоречивое филос. и социологическое течение, пытавшееся приспособить марксизм к реалиям 20 в.

 

Иногда проводится различие между Н. в узком смысле и Н. в широком смысле. В Н. в узком смысле включаются западноевропейские сторонники социальной теории К. Маркса (в особенности из Германии, Австрии, Италии и Франции), в частности те, кто стремился дополнить марксизм элементами неогегельянства, философии жизни, экзистенциализма, фрейдизма, структурализма, филос. герменевтики и др. К Н. в широком смысле относятся все филос. социологические течения, формирование которых происходило в той или иной мере под влиянием идей Маркса («марксизм после Маркса»). К Н. в узком смысле обычно причисляют франкфуртскую школу, соединение марксизма с неофрейдизмом (Э. Фромм, Г. Маркузе, В. Райх), попытки дополнить марксизм экзистенциализмом (Ж.П. Сартр, М. Мерло-Понти), соединение марксизма со структурализмом (Л. Гольдман), с филос. герменевтикой (Ю. Хабермас) и др.

 

Ясных оснований, по которым можно было бы разграничить Н. в узком смысле и Н. в широком смысле, нет.

 

Уже к нач. 20 в. внутри рабочего движения наметились две полярные тенденции — социал-демократическая и коммунистическая. Для первой были характерны отход от гегелевских элементов в марксизме, интерпретация последнего в духе позитивизма или неокантианства. Социал-демократическая тенденция привела в конечном счете к современной социал-демократии, отказавшейся от идей диалектики, пролетарской революции, диктатуры пролетариата и исключившей ссылки на Маркса из своих программных документов. Коммунистическая тенденция в рабочем движении и в марксизме привела к преобразованию последнего в России в марксизм-ленинизм, в Китае — в маоизм, в Сев. Корее — в доктрину «чучхe», и т.п. Все эти версии Н. воспринимали Маркса с существенной поправкой на гегелевскую диалектику и сводили диктатуру пролетариата к диктатуре единственной в стране правящей коммунистической партии. Коммунистический Н. отличался крайним догматизмом: отступая во многих принципиальных пунктах от марксизма, он на словах уверял, что не отказывается ни от одной строчки из написанного Марксом. Социалистическая революция в России опровергла учение Маркса о «будущей мировой революции» и показала, что марксизм применим не столько в развитых капиталистических странах, как считал сам Маркс, сколько в странах формирующегося капитализма. Коммунистический Н. пересмотрел как марксистскую теорию «пролетарской революции», так и соотношение между экономикой и политикой в странах «победившего социализма».

 

В размежевании социал-демократического и коммунистического Н. особую роль сыграли работы Э. Бернштейна (1850—1932), указавшего в кн. «Проблемы социализма и задачи социал-демократии» (1889) на теоретически наиболее уязвимые моменты марксизма. Ухудшения экономической ситуации, предсказанного «Манифестом Коммунистической партии», не произошло. Нет пролетаризации среднего слоя, ужесточения классовых конфликтов, учащения экономических кризисов. Диалектика, являющаяся, по Бернштейну, «самым коварным элементом марксизма», привела последний к смешению экономических и социальных факторов с моральными, к неверному пониманию природы гос-ва, которое представляется, с одной стороны, как чисто репрессивный орган, действующий от имени собственников, а с др. — как поистине чудотворная сила. Необходима ревизия марксизма, обнаружившего свою несовместимость с новыми историческими фактами. Следует бороться не за революцию, а за государственные реформы, способные в конце концов с помощью демократии преобразовать существующее общество. «Демократия есть начало и конец в одно и то же время. Она — средство введения социализма и форма реализации социализма... Демократия в принципе уничтожает господство класса, даже если она пока не в состоянии упразднить классы вообще... Демократия есть высшая форма компромисса». Бернштейн начинал как марксист, именно ему Ф. Энгельс доверил редактирование и публикацию своих работ после смерти. Социал-демократическое движение нач. 20 в. оказалось не готово к радикальной ревизии марксизма. В 1904 съезд Второго Интернационала осудил ревизионизм Бернштейна.

 

Менее радикален в своих усовершенствованиях марксизма К. Каутский (1854—1938). Он вносит в марксизм элементы социал-дарвинизма, настаивает на новом истолковании диалектики, подвергает сомнению экономический детерминизм Маркса: «Ни материальными предпосылками, ни духовной активностью нельзя пренебрегать. Более того, нельзя даже сказать, что для них характерно отношение причины и следствия, скорее они взаимно обусловливают друг друга, постоянно переплетаясь». Каутский не считает революцию, совершенную большевиками в России, социалистической.

 

Еще одной ветвью Н. является т.н. австромарксизм, сформировавшийся в нач. 20 в. Его представители (М. Адлер, К. Реннер, Р. Гильфердинг, О. Бауэр и др.) отрицают существование непреложных законов социального развития и сводят идею социализма к этическому постулату и ценностной максиме. Австромарксизм интерпретирует идеи Маркса в свете неокантианства и требует разделения в марксизме научного (описательного) и этического (прескриптивно-го). Прогресс, социализм и т.п. истолковываются как ценности.

 

Книга Г. Лукача (1885—1971) «История и классовое сознание» (1923) впервые подняла ставшие весьма популярными в более позднем Н. проблемы овеществления и отчуждения. В условиях товарного производства капиталистического общества овеществление становится универсальным. Поэтому глава о товарном фетишизме в «Капитале» Маркса выражает, по Лукачу, самую суть исторического материализма как самопознания пролетариата. Овеществление сообщает любому отношению между индивидами характер вещности, «призрачную предметность». Лукач отрицает приложимость диалектики к природе, но видит в диалектике единственное средство для преодоления «дилеммы бессилия» — дилеммы фатализма чистых законов и этики чистой интенции.

 

К. Корш (1886—1961) в кн. «Марксизм и философия» (1930) указывает, что ленинская версия марксизма неверна в своей основе. Диктатура пролетариата оказалась на самом деле диктатом партийной верхушки над пролетариатом. Социалистическое сознание не может быть привнесено извне в борьбу пролетариата за свое освобождение. Позднее в кн. «Карл Маркс» (1938) Корш сводит основные идеи марксизма к трем простым принципам: все существующие социальные условия изменчивы и представляют собой объект изменения (принцип изменения); экономические категории марксизма не универсальны, а характеризуют только определенный период развития капитализма (принцип спецификации); материалистическая теория социальной революции является мощным рычагом социальной революции (принцип критики).

 

 

К Н. близка «философия надежды» Э. Блоха (1885— 1977). Человек изначально устремлен в будущее, и этот первобытный импульс, определяющий и человеческую, и природную реальности, проявляется в жизни человека как надежда или желание, а в онтологическом плане как возможность или «еще-не-бытие». Надежда расширяет горизонт человека и является путем к его освобождению. «Где есть надежда, там есть религия», причем религия не только как продукт отчуждения человека, но и как протест против отчуждения, против неподлинного частичного существования.

 

В Италии Н. был представлен А. Лабриолой (1843— 1904), А. Грамши (1891 — 1937) и др. Грамши, в частности, полагал, что Октябрьская революция произошла вопреки прогнозам Маркса и являлась на самом деле революцией против «Капитала». Марксизм должен истолковываться поэтому не как спекулятивная доктрина, а как философия практики и прежде всего как философия революционной практики, говорящая о борьбе за власть класса подчиненного и класса руководящего. История обнаруживает себя скорее не в развитии производительных сил, а в борьбе двух гегемонии, или культурных моделей. Во взаимодействии социальных сил роль базиса, т.е. основания общества, играет надстройка, все прочие ин-ты вторичны.

 

Во Франции Н. довольно популярен в 1950— 1960-е гг. А. Лефевр (1901 — 1979) отстаивает идею, что неокапитализм изменил природу рабочего класса, лишил его революционных потенций и превратил в класс потребителей общества мнимого благосостояния. Л. Гольдман (1913—1970) пытается очистить марксизм, и прежде всего теорию культуры, от диалектического материализма. Р. Гароди (1913—1975) считает марксизм объединением идей человека-творца И.Г. Фихте и социально-исторических условий его развития. Систему Сталина — Брежнева Гароди отказывается называть «социалистической» и пишет о советских руководителях: «Неспособные ассимилировать даже минимальную инициативу снизу, отвергая любую попытку обновления, они несут полную ответственность за теоретическую дегенерацию марксизма и преступную практику полицейской власти в России и странах-сателлитах. Больше всего они боятся социализма с человеческим лицом». В последней своей кн. «Танец жизни» (1973) Гароди высказывается за «открытое общество», не впадающее ни в тоталитаризм, ни в индивидуализм и дающее простор творчеству, пророчествам и утопиям. Л. Альтюссер в кн. «За Маркса» (1965) и «Читая «Капитал» (1965, в соавт. с Э. Балиба-ром и Р. Этабле) противопоставляет науку как дескриптивную теорию реальности и идеологию как волю, надежду, ностальгию. Маркс переходит от идеологии к науке лишь в 1845 («Тезисы о Фейербахе» и «Немецкая идеология»), когда оставляет все разговоры о сущности человека, отчуждении и т.п. Благодаря этому эпистемологическому перелому марксизм становится не только антигуманизмом, но и антиисторизмом. Гуманизм есть идеология, поскольку говорит о человеке «воображаемом»; теоретический антигуманизм уничтожает филос. миф о человеке и тем самым делает возможным научное познание человеческого мира и путей его трансформации. Альтюссер подвергает сомнению диалектику, которую поздний Маркс якобы заменил положением о серии «изломов истории» и идеей «сюрдетерминации» — общим эффектом взаимодействия всех конкретных обстоятельств, создающих специфические противоречия. Положением, что экономическое противоречие есть детерминанта и в то же время нечто обусловленное, Альтюссер пытается прикрыть экономический детерминизм марксизма. Мерло-Понти в работах «Гуманизм и террор» (1947) и «Приключения диалектики» (1955) соглашается с марксистской критикой капитализма и считает, что свобода человека попрана во всех современных социальных системах: революции истинны какдвиже-ния, но ложны как режимы, поскольку приходящий к власти революционный класс перестает быть прогрессивным. Мерло-Понти отказывается субординировать взаимодействующие друг с другом экономические, правовые, моральные, религиозные и иные отношения. Сартр в кн. «Критика диалектического разума» (т. 1, 1960; т. 2, незаверш., 1985) выступаете программой экзистенциального обоснования исторического материализма, в котором он видит «самую решительную попытку осветить исторический процесс в его тотальности». В марксистско-ленинской философии усилия Сартра переосмыслить марксистскую концепцию социально-исторической практики в духе идеи «экзистенциального проекта» характеризовались как «волюнтаристическая деформация исторического материализма».

 

В Германии Н. представлен также франкфуртской школой, просуществовавшей около сорока лет и оказавшей большое влияние на интеллектуальную атмосферу Зап. Европы. X. Патнэм обращает внимание на связь между новой франкфуртской школой (Ю. Хабермас, К.О. Апель и др.) и американским прагматизмом в лице У. Джеймса и Ч.С. Пирса.

 

В 1960—1970-е гг., во время последнего всплеска Н. в Зап. Европе, неомарксистские тенденции проявились и в странах т.н. лагеря социализма. В Венгрии это была «будапештская школа», в которую входили А. Хеллер, М. Вайда, Д. Маркуш, Ф. Фехер, А. Хегедуш и др. В Югославии весьма активной являлась группа «Праксис», сложившаяся вокруг одноименного журнала и включавшая Г. Петровича, Л. Враницкого, Р. Супека, М. Марковича, С. Стояновича и др. Неомарксисты Вост. Европы делали акцент на раннем Марксе и «демократическом социализме» («социализме с человеческим лицом»).

 

В Советском Союзе также появились намеки на необходимость «фундирования» ортодоксального марксизма. Наиболее отчетливо они выразились в работах Э.В. Ильенкова и шедших в русле его идей Г.С. Батищева, В.А. Лекторского и др. Этот «доморощенный Н.», как его точно охарактеризовал Ю.Н. Давыдов, не отличался филос. эрудицией и сосредоточивал свои усилия как раз на том, от чего стремился уйти зап. Н.: на обосновании тождества бытия и мышления, на разработке особой диалектической логики, на «ленинской диалектике» и «ленинском социализме», искаженных якобы последующими наслоениями.

 

Н. не имел сколько-нибудь существенного влияния в США. «До шестидесятых годов в Америке, — говорит Р. Рорти, — не было марксистской традиции; здесь люди просто не читали Маркса и не читают его до сих пор... Европейскому мышлению присущ определенный пиетет, не позволяющий игнорировать Маркса. Вы должны найти что-нибудь положительное в его творчестве, пусть даже только в ранних сочинениях. В Америке этого никогда не было. Я хочу сказать, что здесь никого не интересует, читали ли вы Маркса или нет...»

 

В 1970-е гг. Н. растерял почти всех своих сторонников в Зап. Европе. С постепенным разложением коммунистических режимов в странах бывшего лагеря социализма Н., как и сам марксизм, также все более становится историей. Несмотря на горячие уверения представителей Н. в верности «аутентичному Марксу», оказалось, что они делали ту же работу, что и прямые противники марксизма: все с большей силой и очевидностью обнажали расплывчатость и внутреннюю рассогласованность концепции Маркса, предсказывавшей скорый и неизбежный переход от капитализма к коммунизму. К кон. 20 в. сама реальная социальная история явственно обнажила как несовременность и утопичность марксизма, так и невозможность к.-л. образом приспособить его к новой социальной реальности.

 

Андерсон П. Размышления о западном марксизме. М., 1991; Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Кн. 4. Отромантизмадонашихдней. М., 1997; Боррадори Дж. Американский философ. М., 1998; Давыдов Ю.Н. Макс Вебер и современная теоретическая социология. М., 1998; Ивин А.А. Философия истории. М., 2000; История философии: Запад — Россия — Восток. М., 2000. Кн. 4; Gorman K.K. Neomarxism: The Meaning of Modern Radicalism. London, 1982; Developing Contemporary Marxism. London, 1985.

 

A.A. Ивин

 

 

НЕОПЛАТОНИЗМ — последний этап развития антич. платонизма. Основателем Н. обычно считают Плотина (3 в.) или его учителя Аммония. Н. замыкает средний платонизм, вбирает в себя неопифагореизм и использует аристотелизм в качестве введения — гл.обр. логического — в учение Платона.

 

Антич. Н. тяготел к школьной организации и существовал прежде всего в виде ряда школ. Правда, школа Плотина в Риме представляла собой кружок слушателей, распавшийся еще при жизни учителя. Уже у Плотина и его учеников Амелия и Порфирия были разработаны основные понятия системы Н., во главе иерархии бытия стоит сверхсущее единое-благо, постижимое только в сверхумном экстазе и выразимое только средствами отрицательной (апофатической) теологии; далее в порядке нисхождения («истечения» — см.: Эманация) из единого следовали бытие-ум (нус) с идеями в нем, душа (псюхе), обращенная к уму и к чувственному космосу, вечному в своем временнoм бытии. Однако в школе Плотина еще отсутствовали четкие основы интерпретации платоновских диалогов. Амелий, напр., проводил тройное деление ума и учил о трех умах и трех демиургах, полагая, что это и есть «три царя» Платона, тогда как Плотин под «тремя царями» понимал единое, ум и душу. В то же время Порфирий, в отличие от Плотина и Амелия, считал, что демиург для Платона — это не ум, а душа.

 

Учеником Порфирия был Ямвлих, основатель сирийской школы Н. Он впервые ввел в Н. теургию. Проведенная им реформа оказала решающее влияние на всю последующую традицию Н., в связи с чем говорят о доямвлиховском и послеямвлиховском типах Н. Пергамская школа Н. (4 в.), основанная учеником Ямвлиха Эдесием, продолжала линию сирийской школы, уделяя преимущественное внимание мифологии и теургии. К пергамской школе принадлежал император Юлиан.

 

Академия платоновская, видимо, не испытывала особого влияния Н. вплоть до Плутарха Афинского (ум. 432). Он написал комментарии к ряду диалогов Платона, а также к аристотелевскому трактату «О душе». Его преемником был Сириан, который окончательно определил круг авторитетных для Н. текстов (помимо Платона и пифагорейцев — также Гомер, орфическая литература и халдейские оракулы) и утвердил за аристотелевской философией статус введения в философию Платона. В 437 главой Академии стал ученик Плутарха и Сириана Прокл, который подвел итог развитию платонизма в рамках языческого политеизма и дал детально разработанную сводку основных понятий и методов Н.

 

Н. оказал мощное воздействие на развитие средневековой философии и теологии. В вост. патристике уже Евсевий Кесарийский привлекает Плотина для решения догматических вопросов. Усвоение и переработка Н. во многом определяют характер богословия Афанасия Александридского и представителей т.н. каппадокийского кружка — Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского. Опыт каппадокийцев воспринял Псевдо-Дионисий Ареопагит, комментаторами которого в 6—7 вв. явились Иоанн Скифопольский и Максим Исповедник. В 11 в. Михаил Пселл, изучавший Плотина, Порфирия и Прокла, возобновил преподавание Н. в Константинополе.

 

В зап. патристике Н. в его плотиновском варианте через посредство Порфирия был воспринят Марием Викторином и благодаря ему — Августином. Образец христиански истолкованной неоплатонической философии дал Боэций. Традиция христианского Н. на лат. Западе складывалась прежде всего под влиянием Августина и Боэция, а также Калкидия и Макробия, а начиная с 9 в. — Иоанна Скота Эриугены, переведшего на лат. яз. соч. Псевдо-Дионисия Ареопагита и давшего умозрительный очерк неоплатонической системы в трактате «Разделение природы».

 

Неоплатоническую интерпретацию ислама стремился дать Ибн Сина, под влиянием которого находился Сухраварди, разработавший учение о сверхумном свете (ишрак). Переосмысление неоплатонических представлений в духе ортодоксального ислама осуществил аль-Газали, соединив их с суфийским учением о единении с божеством в сверхумном экстазе (см.: Суфизм).

 

Усвоению Н. в среде гуманистов во многом способствовал Плифон, возглавлявший платоновскую академию в Мистре; под его влиянием Козимо Медичи основал Платоновскую академию во Флоренции. Во втор. пол. 15 в. в связи с активной переводческой и издательской деятельностью гуманистов расширяется база для знакомства с антич. Н. Огромное влияние оказали пер. и комментарии М. Фичино. Н. во всем многообразии его проявлений был рассмотрен Пико делла Мирандолой. В 16 в. под сильным неоплатоническим воздействием складываются учения Ф. Патрицци и Дж. Бруно.

 

Влияние флорентийского Н. испытал англ. комментатор Псевдо-Дионисия Ареопагита Дж. Колет, через посредство которого Н. был воспринят в 17 в. кембриджскими платониками. Неоплатонические элементы прослеживаются у Б. Спинозы и Г.В. Лейбница. Под непосредственным влиянием Плотина написан «Сирис» Дж. Беркли. Однако в целом традиция Н. к кон. 18 в. угасает. Интерес к Н. возобновляется в эпоху романтизма. Неоплатоников изучают Ф. Шеллинг и Г.В.Ф. Гегель, высоко оценивший их идеи в «Истории философии». В рус. идеалистической философии 19 — нач. 20 в. Н. оказал влияние на B.C. Соловьева, П.А. Флоренского, С.Л. Франка. Значительным воздействием Н. отмечено учение А. Бергсона.

 

Beierwaltes W. Platonismus und Idealismus. Frankfurt am Main, 1972; Dome H. Platonica Minora. Munchen, 1976; The Significance of Neoplatonism. Norfolk, 1976.

 

Ю.А. Шичалин

 

 

НЕОПОЗИТИВИЗМ, или логический позитивизм (логический эмпиризм) — одно из основных направлений философии 20 в., соединяющее основные установки позитивистской философии с широким использованием технического аппарата математической логики. Основные идеи Н. были сформулированы членами Венского кружка в сер. 1920-х гг. Эти идеи нашли поддержку у представителей львовско-варшавской школы, Берлинской группы философов, у ряда амер. представителей философии науки. После прихода к власти в Германии фашистов большая часть представителей Н. эмигрировала в Англию и США, что способствовало распространению их взглядов в этих странах.


Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 139 | Нарушение авторских прав







mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.021 сек.)







<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>