Неофрейдизм (Э. Фромм, К. Хорни, Г.С. Салливан) ищет истоки О. и самоотчуждения человека гл.обр. в межличностных отношениях, в социально-психологических явлениях. Франкфуртская школа видит причину О. в доминировании в обществе инструментальной рациональности, превратившейся в идеологию господства человека как над природой, так и над человеком. Средством устранения О. сторонники школы считают распространение в обществе мировоззрения, основанного на «критическом мышлении», разоблачающем разнообразные формы ложного сознания, вскрывающем истоки социального О. и самоотчуждения личности, подавления человечности.
Г. Маркузе разработал концепцию «одномерного человека», который, будучи включенным в навязанную ему потребительскую гонку, оказывается отчужденным от таких своих социальных характеристик, как критическое отношение к существующему обществу, способность к революционной борьбе за его преобразование и т.п.
В противоположность Маркузе, X. Аренд утверждает, что распространение О. человека вызывается лишением его частной собственности. Согласно этой концепции, именно частная собственность обеспечивает необходимую для человека степень «скрытности», «приватности», а также его социализацию. Развитие О. Аренд связывает с двумя историческими процессами: во-первых, с экспроприацией собственности у значительного числа представителей «рабочей бедноты», лишившей их «семейно-собственной частной доли мира», и, во-вторых, с укреплением современного государства, которое стало субъектом многих жизненных процессов, ранее регулировавшихся самим индивидом. Критика О. занимала значительное место в идеологии контркультуры, в частности, в концепциях Т. Роззака и Ч. Рейча.
Распространенность О. в развитых обществах в 20 в. была столь широка, что те или иные его формы фиксировались большинством социологов и социальных психологов (так, напр., амер. социальный психолог М. Макоби выделил особый психологический тип личности — «воин в джунглях»: человек, абсолютно отчужденный от всех др. людей и воспринимающий их как потенциальных врагов).
Проблема истоков, сущности и путей снятия О. остается открытой.
Alienation: the Cultural Climate of Our Time. New York, 1964; Vol. 1—2; Alienation: a Casebook. New York, 1969; Geyer R.F. Alienation Theories. Oxford, 1980.
Д.М. Носов
ОЦЕНКА — высказывание, устанавливающее абсолютную или сравнительную ценность какого-то объекта. Способы выражения О. чрезвычайно разнообразны. Абсолютные О. выражаются чаще всего предложениями с оценочными словами «хорошо», «плохо», «(оценочно) безразлично». Вместо них могут использоваться слова: «позитивно ценно», «негативно ценно», «добро», «зло» и т.п. Сравнительные О. формулируются в предложениях с оценочными словами «лучше», «хуже», «равноценно», «предпочтительно» и т.п. В языке для правильного понимания О. важную роль играет контекст, в котором они формулируются. Можно выделять обычные, или стандартные, формулировки оценочного высказывания, но в принципе любая грамматическая форма способна в соответствующем контексте выражать оценку. Выделить О. среди др. видов высказываний, опираясь только на грамматические основания, трудно.
Понятие О. может быть прояснено путем противопоставления его дескриптивному (описательному) высказыванию, а также с помощью исследования внутренней структуры оценок и их видов.
О. является выражением ценностного отношения утверждения к объекту, противоположного описательному, или истинностному, отношению. В случае истинностного отношения отправным пунктом сопоставления утверждения и объекта является последний; утверждение выступает как его описание. В случае ценностного отношения исходным является утверждение, выступающее как образец, стандарт. Соответствие ему объекта характеризуется в оценочных понятиях. Позитивно ценным является объект, соответствующий высказанному о нем утверждению, отвечающий предъявленным к нему требованиям.
Допустим, что сопоставляются какой-то дом и его план. Можно, приняв за исходное дом, сказать, что план, соответствующий дому, является истинным. Но можно, приняв за исходное план, сказать, что дом, отвечающий плану, является хорошим, т.е. таким, каким он должен быть.
В обычном языке между истиной и оценкой есть определенное различие. Слово «истинный» употребляется, как правило, только применительно к высказываниям, слово же «хороший» многофункционально. Напр., «Хорошо, что гремит гром» — это оценка, говорящая о соответствии ситуации какому-то не указанному явно представлению; «Хорошая трава — зеленая» — в этом высказывании фиксируется одно из свойств, входящих в стандартное представление о том, какой должна быть «настоящая» трава; «Этот снег хороший» — оценка, основанием которой является образцовое представление о снеге, и т.п.
Оценочное отношение мысли к действительности чаще всего выражается не с помощью особых оценочных понятий, а высказываниями с явным или подразумеваемым «должно быть»: «Ученый критичен», «Электрон на стационарной орбите не должен излучать» и т.п.
О. включает следующие части, или компоненты: субъект О. — лицо (или группа лиц), приписывающее ценность некоторому объекту; предмет О. — объект, которому приписывается ценность, или объекты, ценности которых сопоставляются; характер О. — абсолютная и сравнительная; основание О. — то, с т.зр. чего производится оценивание. Не все эти части находят явное выражение в О. Но это не означает, что они не обязательны. Без любой из них нет О. и, значит, нет фиксирующего ее оценочного высказывания.
О. не является ни истинной, ни ложной. Истина характеризует отношения между описательным высказыванием и действительностью; О. не являются описаниями. Они могут характеризоваться как целесообразные, эффективные, разумные, обоснованные и т.п., но не как истинные или ложные. Споры по поводу приложимости к О. терминов «истинно» и «ложно» во многом связаны с распространенностью двойственных, описательно-оценочных высказываний, которые в одних ситуациях функционируют как описания, а в др. — как О.
Т.н. «Юма принцип», вызывавший до недавних пор дискуссии, говорит о невозможности логического перехода (вывода) от фактических (описательных) утверждений к утверждениям долженствования. Данный принцип принимается логикой О., отвергающей как выводимость О. из чистых описаний, так и выводимость описаний из О. Это не означает, однако, ни того, что между описательными высказываниями и О. нет вообще никаких связей, ни того, что О. не способны иметь косвенное эмпирическое обоснование.
Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М., 1985; Ивин А.А. Ценности в научном познании // Логика научного познания. М., 1987; Он же. Основы теории аргументации. М., 1997; Гусейнов АЛ, Апресян Р.Г. Этика. М., 1998; Wright G.H. von. The Varieties of Goodness. London, 1963; Hartman R.S. The Structure of Value. Southern Illinois University Press, 1967; Iwin A.A. Grundlagen der Logik von Wertungen. Berlin, 1975.
A.A. Ивин
«О ЧЕЛОВЕКЕ» — одно из главных филос. сочинений К.А. Гельвеция. Физическая чувствительность, по Гельвецию, лежит в основе всех человеческих мыслей и действий. Нет врожденного знания; все идеи происходят от ощущений. Умственные операции сводятся к наблюдению сходств и различий между чувственными восприятиями, поэтому всякое суждение является определенным результатом испытанных ощущений. Люди от природы обладают одинаковыми умственными способностями; умственное неравенство — следствие различного воспитания. Вся человеческая жизнь — непрерывное воспитание. Под воспитанием Гельвеций понимал не только влияние педагогов, но и воздействие на ум человека таких внешних факторов, как форма правления, нравы народа, случайные события (к воспитателям людей относятся и испытываемые ими ощущения). Поэтому нет двух людей, которые приобрели бы совершенно одинаковое воспитание. Осуждая деспотическое правление, Гельвеций источником большинства общественных бедствий считал невежество. Несчастье людей и народов определяется несовершенством законов, поэтому необходимо принять справедливые законы (которые гарантировали бы некоторый минимум собственности для всех граждан, упразднив тем самым деление людей на два класса, один из которых живет в нищете, другой — пресыщен различными излишествами). Все существующие религии, по Гельвецию, ложны. Духовенство всегда стремилось присвоить себе богатство и власть, лицемерно внушая др. людям отвращение к тому и другому. Единственная истинная религия — это мораль, основанная на подлинных принципах (первый из которых — считать благо общества верховным законом). Истинная религия не осуждает, а укрепляет в людях привязанность к земной жизни.
De l'Homme. London, 1773; первый рус. пер. — 1938; Гельвеций К.А. Соч. М., 1974. Т. 2.
ПАМЯТЬ — способность когнитивной системы живых существ кодировать и сохранять информацию при участии, как правило, высших когнитивных процессов. Первые попытки научного исследования человеческой П. берут свое начало с работы нем. психолога Г. Эббингаузе «О памяти» (1885), который стремился выяснить, как формируется память, как она развивается и т.д. Результаты исследований Эббингаузе оказали существенное влияние на У. Джеймса, который в своей классической двухтомной работе «Принципы психологии» (1890) предложил различать первичную, непосредственную память и память вторичную, косвенную. Однако эти идеи Джеймса первоначально не получили широкого признания со стороны психологов в силу отсутствия к.-л. подтверждающих эмпирических данных (за исключением весьма ненадежных данных интроспекции). Только после возникновения в 1960-х гг. когнитивной психологии, опирающейся на информационный подход, идеи Джеймса получили дальнейшее развитие в соответствующих моделях памяти.
Согласно современным психологическим концепциям, когнитивная система человека включает несколько видов П. В их число входит примитивный способ хранения информации — сенсорная память, которая в отличие от других видов П. не зависит от высших когнитивных функций (таких, как, напр., внимание) и сознательного контроля — здесь информация не преобразуется и не связывается с др. информацией. Сенсорная П. (иконическая, эхоическая, тактильная и т.д.) позволяет нам отбирать только существенную, адаптивно ценную информацию. Это — своего рода буфер большой емкости для хранения «сырой» необработанной информации, сопряженный с фильтром, способным осуществить такой отбор. Сохраняя в сенсорной П. на короткое время полный чувственный образ, мы получаем возможность сканировать непосредственно наблюдаемые события, абстрагировать наиболее значимые для нас стимулы и встраивать их в матрицу нашей П. Сенсорная П. удерживает входные сигналы в течение короткого промежутка времени (от 250 миллисекунд до 4 с), она точна, не поддается контролю.
Информация, отобранная сенсорной системой, быстро передается в кратковременную память, а затем либо замещается др. поступающей информацией, либо удерживается благодаря повторению. Кратковременная П. без особых усилий восстанавливает в сознании происходящее сейчас, в данное время, ей необходимо около одной секунды для того, чтобы изучить информацию и самопроизвольно забыть большую ее часть в течение 15—30 секунд.
В отличие от кратковременной долговременная П. требует серьезных усилий и поиска, ее объем огромен, а длительность хранения информации ограничена лишь возрастом. Человеческая мысль сознательно (а иногда и неосознанно) запускает процесс извлечения информации из долговременной П. и затем недолго удерживает нужные данные в кратковременной П., где они обрабатываются. В долговременной П. содержится определенным образом организованная информация, касающаяся пространственно-образной модели окружающего мира, убеждений и взглядов относительно себя и др. людей, ценностей и социальных целей, наших умений, а также перцептивных навыков понимания речи, интерпретации живописи или музыки, научных знаний и т.д.
Накопленные в когнитивной психологии экспериментальные данные позволили Э. Тулвингу (1972) предположить наличие двух разновидностей долговременной П. — эпизодической и семантической. Выделяют также низшую форму долговременной П. — процедурную П., которая сохраняет связи между стимулами и реакциями. Эпизодическая П. позволяет сохранить упорядоченную во времени информацию об отдельных эпизодах и событиях, о связи между этими событиями, вспомнить и сознательно воспроизвести во временной последовательности образы конкретных лиц, объектов и действий. Эпизодическая П. подвержена изменениям и потерям по мере поступления новой информации. Большая часть нашего поведенческого «репертуара» ритуализи-рована и соответствует простым сценариям — инструкциям, схемам, которые фиксируют последовательность действий и взаимоотношения между участниками событий. В эпизодической П. постоянно накапливаются единицы стереотипной информации — сценарии, которые организуются в структуры более высокого порядка — кластеры. Этот вид П. хранит в основном образную информацию, которая составляет основу для распознавания людей, событий, мест и т.д., которые мы воспринимали в прошлом.
Семантическая П. — это необходимая для пользования языком П. на слова (и др. вербальные символы), понятия, правила, формулы, алгоритмы манипулирования символами, абстрактные идеи и т.д. Такая П. воссоздает смысл (значение) в форме одновременного представления и переживания взаимосвязанных понятий. Напр., понятие огня связывается в семантической П. с понятиями «горячий», «красный», «опасный», с приготовленной пищей и т.д. Т.о., в семантической П. любое понятие выступает как «узел», который всегда или почти всегда связан какими-то отношениями с др. «узлами», образуя семантическую сеть.
Сам акт воспоминания связан с возбуждением узлов в долговременной П., с распространением поиска по семантическим сетям. Если появляется какая-то новая ментальная репрезентация, новое понятие и т.п., то распространение поиска по семантическим сетям позволяет обнаружить связь этого понятия с уже известными понятиями. Поэтому, напр., новый сорт яблок мы немедленно классифицируем по цвету, форме, размерам, вкусовым характеристикам, обстоятельствам, при которых им удалось полакомиться и т.д. В семантической П. этот сорт будет связан не только с др. сортами яблок, но и с др. видами фруктов, а также с различными эмоциональными состояниями и воспоминаниями. Мысль с этой т.зр. представляет собой весьма сложную и постоянно меняющуюся сеть узлов и связей.
Семантические сети открывают широкие возможности для представления знаний и выведения заключений, они позволяют описать богатый спектр отношений, а не только какие-то простейшие типы отношений подкласса («собака — животное»).
Пропозициональная репрезентация наиболее эффективна там, где возможна последовательная классификация, она очень удобна для анализа лингвистического материала — слов, предложений, рассказов и т.п., а также для компьютерного программирования. Но в человеческой П. пропозициональные репрезентации определенным образом соотносятся с образными репрезентациями — сценарии, прототипы и структуры более высокого уровня — кластеры — могут быть связаны с соответствующими узлами (понятиями) семантической П. Поэтому, благодаря тесному взаимодействию эпизодической и семантической П., мы можем свободно, без особых усилий прибегать к услугам образных репрезентаций с помощью слов и умозаключений, и наоборот.
Разработанные первоначально только для технических целей (в частности, для создания техники компьютерного поиска) сетевые модели функционирования семантической П. в дальнейшем получили известное признание в нейробиологии и нейрофизиологии, где в последние годы были разработаны новые концепции, которые рассматривают «след памяти» не как фиксированную и локализованную в одном месте энграмму, а как эмерджентное свойство динамической системы. Необходимая для воспоминания информация, может быть, и локализуется в определенном участке мозга, но сама энграмма скорее всего возникает в результате активации актом воспоминания, будучи воплощена в измененных связях нейронного ансамбля. Т.о., П., согласно новым представлениям нейрофизиологов, заключена в схеме связей между нейронами и динамике нейронной системы. Эти представления в целом неплохо согласуются с выводами когнитивных моделей долговременной П., которые исходят из того, что П. — это свойство сетей, системы в целом, а ее функционирование базируется на структурных связях между узлами. Именно эти структурные связи и определяют способ обработки когнитивной информации, ее стратегию, служат инструментом поиска развивающейся мыслью новой информации.
Нормой Д. Память и научение. М., 1985; Роуз С. Устройство памяти. М., 1995.
И.П. Меркулов
ПАНАРИН Александр Сергеевич (р. 1940) — специалист в области социальной философии и политологии. Окончил филос. факультет МГУ (1966), доктор филос. наук, проф. Зав. кафедрой политологии МГУ и сектором социальной философии Ин-та философии РАН. Ведущий эксперт и руководитель программы «Философия гуманистического глобализма» Горбачев-Фонда.
По своим научным взглядам примыкает к течению позднего евразийства. Автор большого числа научных работ, в т.ч. 15 монографий и учебников. В докторской диссертации «Современный цивилизационный процесс и феномен неоконсерватизма» (1991) рассмотрел влияние неоконсервативной волны на становление современного глобального мира. Занимается исследованием методологии политического анализа и прогнозирования, геополитики и философии политики. В 1999 награжден Ломоносовской премией. Работы переводились в США, Германии, Финляндии, Югославии, Китае и др. странах. В своих трудах развивает идею цикличности мировой истории. По мнению П., судьба России в 20 в. определялась в соответствии с законами «западной» фазы мирового исторического цикла, заканчивающейся на наших глазах. Грядущая «восточная» фаза, связанная с формированием новой, постэкономической цивилизации, будет ознаменована реабилитацией культурно-цивилизационного опыта Востока и попытками его конвертирования в альтернативные общественные практики. В этой фазе совершится поворот России к Востоку вместо обещанного российскими либералами возвращения в «европейский дом».
П. утверждает, что сам переход от индустриального общества к постиндустриальному будет совершен не на основе очередной НТР, а на основе новой «революции сознания», в корне меняющей наши ценности, установки и приоритеты. В этот период адаптированные и неадаптированные общества во многом поменяются местами: потребительские общества Запада станут менее приспособленными к постэкономической цивилизации будущего, чем сохранившие духовные приоритеты общества Востока и России. На базе этой идеи автор выстраивает принципиально новые геополитические и цивилизационные сценарии 21 в.
Философия политики. М., 1994; Россия в цивилизационном процессе. М., 1994; Политология. М., 1997; Российская интеллигенция в мировых войнах и революциях XX в. М., 1998; Реванш истории. М., 1998; Россия в циклах мировой истории. М., 1999; Глобальное политическое прогнозирование в условиях стратегической нестабильности. М., 1999; Философия истории. М., 1999 (общ. редакция); Политология: о мире политики на Востоке и на Западе. М., 1999; Российская альтернатива. Нью-Йорк, 1999.
ПАНВИТАЛИЗМ (от греч. pan — всё и vita — жизнь) — натурфилос. учение, согласно которому в природе всюду царит жизнь.
ПАНЛОГИЗМ (от греч. pan — всё и logos — разум) — учение, согласно которому мир есть актуализация разума, логоса; иногда П. называют также учение о логической природе Вселенной. Термин используется, в частности, применительно к философии Г.В.Ф. Гегеля.
ПАНПСИХИЗМ (от греч. pan — всё и psyche — душа) — представление о всеобщей одушевленности, согласно которому все вещи, а может быть, даже мир в целом, одушевлены, обладают жизнью и психикой; форма метафизического идеализма, утверждающего, что вся природа состоит из психических центров, подобных человеческой душе (примером может служить теория монад Г.В. Лейбница).
ПАНТЕИЗМ (от греч. pan — всё и theos — бог) — филос. и религиозное учение о Боге и мире, объединяющее их в единое целое. Впервые слово «пантеист» было использовано англ. деистом Дж. Толандом в 1705. Оппонент Толанда — нидер. богослов Й. Фай ввел сам термин «П.», очень быстро ставший общеупотребительным. Довольно сложно свести различные варианты П. в одно общее определение. Основой всех типов П. остается отрицание сущностного различия между Богом и миром, т.е. утверждение их полного единства в бытии, лежащем в основании мирового целого. Это бытие может быть определено как вечная и бесконечная субстанция у Б. Спинозы, абсолютная реальность духа у Г.В.Ф. Гегеля или чистая, свободная и абсолютная воля у Ф.В.Й. Шеллинга. Из утверждения единства Бога и мира следуют два направления в П., в зависимости от того, как определяется место этого единства — в Боге или в мире. В П. Бог растворяется в мире во вселенской перспективе. В панэнтеизме (всё в Боге) мир оказывается только способом Божественного проявления.
В истории философии пантеистические идеи берут начало в др.-инд. мысли. В Упанишадах Брахман — единая, бесконечная и неизменная реальность, отождествляется с Атманом — жизненным духом, одушевляющим человека. Некоторые исследователи полагают, что пантеистические тенденции можно найти в греч. философии у элеатов, стоиков и неоплатоников. Ксенофан выступал против Гомера и Гесиода, осуждая антропоморфизм и имморализм многочисленных богов, но его собственное учение о Едином, неизменном и идентичном с миром бытии осталось непроясненным. В стоической философии П. — основа мироощущения. Логос, пронизывающий весь мир, сливается с «веществом», «природой». В учении Плотина об эманации Ум, Мировая душа с необходимостью исходят от абсолютного Единого.
Средневековый П. часто вырастает из мистической, созерцательной практики. Пропасть, разделяющая Бога и человека в монотеистических религиях, ставит вопрос о возможности соединения с божеством. Мистический опыт единства в своих экспликациях требует языка, соединяющего Божественное и человеческое, что приводит к пантеистическим формулировкам. В 9 в. Иоанн Скот Эриугена в соч. «О разделении природы» выделял четыре вида бытия: несотворенное и творящее, сотворенное и творящее, сотворенное и нетворящее, несотворенное и нетворящее. Первая природа — это Бог как творец, четвертая — Бог как тот, в кого возвращается все сотворенное. Для Эриугены природа вечна, все четыре вида бытия принадлежат к различным периодам ее развертывания, все предстает как бесконечная теофания. Сходные тенденции можно отметить в шартрской школе, у Давида Динанского, амальрикан. Согласно М. Экхарту, мир творится Богом извечно, вместе с рождением Сына, сотворенные вещи вне Бога представляют собой чистое ничто. Мистический П. завершают в 16 в. построения Я. Бёме, который видел основание всех вещей в божественной «Первооснове» (Ungrund), объединяющей все и ничто.
В эпоху Возрождения можно обнаружить две тенденции в П.: христианскую (Николай Кузанский) и антихристианскую (Дж. Бруно). Для Николая Кузанского Бог, в котором совпадают абсолютный максимум и абсолютный минимум, проявляет себя в мире, предстающем как чувственно воспринимаемое богоявление. У Бруно Бог становится имманентной причиной природы, жизнь космоса — Божественной жизнью. Все события происходят в соответствии с Божественным законом, что абсолютно исключает возможность чуда.
В 17 в. самым ярким проявлением П. была система Спинозы, для которого существует только одна субстанция — Бог как causa sui (причина всего), существующая «в себе и для себя». Бог не творит мир (в иудео-христианском смысле). Он имманентная причина мира, вещи не творятся, но исходят, отсюда знаменитое — Deus sive nature (Бог или природа). Спиноза проводит различие между активной, порождающей природой — natura naturans и природой пассивной, порожденной — natura naturata. Тем самым мир предстает как необходимое следствие Бога, состоящее из модусов.
В дальнейшем П. перестает быть критическим переосмыслением монотеизма, в нем. мысли складывается собственно пантеистическая традиция, И.В. Гёте под влиянием Спинозы разрабатывает такое видение мира, которое одновременно соединило бы Божественное и природное и разделило бы их. Нем. идеализм полемизирует со спинозовской концепцией Бога-субстанции. И.Г. Фихте видит абсолютное бытие как соединяющее основание Я и не-Я. Божественный разум лишен личностных черт. Шеллинг утверждает тотальное недифференцированное единство субъекта и объекта, принимая П. как принцип «всё в Боге». Для Гегеля Божественное предстает как тотальность, Абсолют, диалектически проявляющийся в природе и истории.
В последующем развитии философии пантеистические тенденции теряют свое значение.
Jasche G.B. Der Pantheismus nach seiner) verschiedenen Hauptformen. Berlin, 1826-1832. Bd 1-3; Plumptre C.E. History of Pantheism. London, 1881. Vol. 1—2; Urquhart W.S. Pantheism and the Value of Life. Berlin, 1919; Siwek R.P. Spinosa et le pan-theisme religieux. Paris, 1950.
C.A. Коначева
ПАНЭНТЕИЗМ (от греч. pan — всё; en — в; theos — бог) — позиция, согласно которой Бог наполняет собой всякое без исключения относительно независимое существование; сверх того, хотя Бог имманентен миру, его имманентность не является абсолютной (как утверждается в пантеизме); Бог есть нечто большее, чем мир, он трансцендентен в том смысле, что, хотя созданное зависит от создателя, создатель не зависит от сотворенного им. Бог должен рассматриваться как высший тип единства, а именно как единство в множественности. Термин введен К.К.Ф. Краузе, учеником И.Г. Фихте и Ф.В.И. Шеллинга, использовавшим его для обозначения понимания Бога, призванного объединить теизм, резко отделяющий Бога от мира, и пантеизм, сливающий Бога и мир: Вселенная покоится в Боге, а мир есть способ проявления Бога. Учения, близкие к П., выдвигали многие философы, начиная с Плотина и кончая Ф. Шлейермахером. К панэнтеистам можно отнести также Августина и Иоанна Скота Эриугену; панэнтеистический характер имеет христианская мистика.
ПАРАДИГМА н а у ч н а я (от греч. paradeigma — пример, образец) — совокупность научных достижений, признаваемых всем научным сообществом в тот или иной период времени и служащих основой и образцом новых научных исследований. Понятие П. получило широкое распространение после выхода в свет кн. амер. историка науки Т. Куна «Структура научных революций» (1962).
К настоящему времени понятие «П.» еще не получило точного значения, однако в самом общем смысле П. можно назвать одну или несколько фундаментальных теорий, пользующихся всеобщим признанием и в течение какого-то времени направляющих научное исследование. Примерами подобных теорий являются аристотелевская динамика, птолемеевская астрономия, механика Ньютона, кислородная теория горения Лавуазье, электродинамика Максвелла, теория атома Бора и т.п. П. воплощает в себе бесспорное, общепризнанное знание об исследуемой области явлений. Однако, говоря о П., имеют в виду не только некоторое знание, выраженное в принципах и законах. Ученые — создатели П. — не просто сформулировали некоторую теорию или закон, при этом они решили еще одну или несколько важных научных проблем и тем самым дали образцы того, как нужно решать проблемы. Оригинальные опыты создателей П. в очищенном от случайностей и усовершенствованном виде затем входят в учебники, по которым будущие ученые усваивают свою науку. Овладевая в процессе обучения этими классическими образцами решения научных проблем, будущий ученый глубже постигает основоположения своей науки, обучается применять их в конкретных ситуациях и овладевает специальной техникой исследования тех явлений, которые входят в предмет данной научной дисциплины. Кроме того, задавая определенное видение мира, П. очерчивает круг проблем, имеющих смысл и решение; все, что не попадает в этот круг, не заслуживает рассмотрения с т.зр. сторонников данной П. Одновременно П. устанавливает допустимые методы решения этих проблем. Благодаря этому она детерминирует тип получаемых в процессе эмпирического исследования фактов. Т.о., П. служит основой определенной научной традиции.
Уточняя смысл П., Кун ввел понятие дисциплинарной матрицы. Последняя включает в себя элементы трех основных видов: символические обобщения, или законы; модели и онтологические интерпретации; образцы решений проблем. Онтологическая интерпретация указывает те сущности, к которым относятся законы теории. Символические обобщения и их принятая онтологическая интерпретация задают тот мир (аспект, срез реальности), который исследует сторонник П. Приняв этот мир, ученый преобразует поступающие из внешнего мира стимулы в специфические «данные», имеющие смысл в рамках П. Поток стимулов, воздействующих на человека, можно сравнить с хаотичным переплетением линий на бумаге. В этом клубке линий могут быть «скрыты» некоторые фигуры, скажем, утки, кролика, охотника или собаки. Содержание П., усвоенное ученым, позволяет ему формировать определенные образы из потока внешних воздействий, «видеть» в переплетении линий именно утку, а не кролика или собаку. То, что переплетение линий изображает именно утку, а не что-то иное, будет казаться несомненным «фактом» всем приверженцам П. Требуется усвоение др. П. для того, чтобы в том же самом переплетении линий увидеть новый образ и, т.о., получить новый «факт» из того же самого материала. Именно в этом смысле каждая П. формирует свой собственный мир, в котором живут и работают ее сторонники.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 137 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |