Конечно, Льюису хотелось, чтобы все было по-другому. Чтобы он был по возрасту ближе к Мэри-Поле, чем к ее отцу. Чтобы сначала успел зарекомендовать себя в новом отеле, а уже потом сам стал отцом. И все же он верил, что Мэри-Пола сумеет справиться с ситуацией.
— Извините, Джеймс, — сказал он. — Сегодня меня буквально рвут на части.
Джеймс Уильямс выглядел суровым и неулыбчивым.
— Сегодня Лена не вышла на работу.
— Что?
— И дома ее тоже нет. Я приходил к ней и разговаривал с домовладелицей.
— Джеймс, я не понимаю…
— Где она, Льюис?
— Понятия не имею. Я разговаривал с ней вчера вечером. Рассказал ей все, вернулся утром, забрал свои вещи и оставил ключ. Как мы договорились.
— Что она сказала?
— По-моему, вас это не касается.
— А по-моему, касается. Мой управляющий решает перейти на другую работу, переехать в другую страну, а потом встает на дыбы, когда его спрашивают, как к этому отнеслась его жена, которую он не удосужился предупредить заранее.
— Я вчера сказал, что она мне не жена.
— Черта с два! Вы жили с ней много лет и всем говорили, что она ваша жена.
— Вы не знаете всей истории. Лена не могла выйти замуж Она была несвободна.
— Выходит, ей крупно повезло.
— Послушайте, я не понимаю, к чему весь этот разговор.
— Сейчас объясню. Вы ведете себя как эгоистичный ублюдок Льюис, вы всю жизнь не думали ни о ком, кроме себя. «Я, я, я…»
— Я не собираюсь оставаться здесь и выслушивать оскорбления.
— Вы чертовски правы. Можете забрать свои документы и уйти сегодня.
— На каком основании?
— На том основании, что я больше не желаю видеть вас в «Драйдене».
— Джеймс, вы шутите…
— Нисколько.
— Вы даете волю своим чувствам. Вас всегда влекло к Лене. Но это не должно мешать бизнесу.
— Льюис, вы получили рекомендации, позволившие вам стать не только управляющим этого ирландского воротилы, но и его зятем. А теперь убирайтесь отсюда.
Красивое лицо Льюиса напряглось и стало ледяным.
— Это ничего вам не даст. Лена не станет думать о вас лучше. Она и так считает вас холодной скучной рыбой, а теперь решит, что вы рыба ручная.
— Со второй половины дня, Льюис. — Джеймс Уильямс повернулся и ушел.
Понадобилось немало времени и изобретательности, но в гостиничном бизнесе у Льюиса Грея было много друзей и знакомых. Он нашел люкс в другом отеле, где мог принять О’Конноров с подобающей роскошью. И даже остался в выигрыше: можно будет сделать вид, что он ушел из «Драйдена», чтобы полностью посвятить себя новому делу.
Конечно, им придется самим организовать рождественскую и новогоднюю культурную программу. Нужно что-то придумать. На какое-то мгновение он вспомнил Лену, которая всегда могла предложить что-нибудь хорошее.
Боже, что за абсурд! Впрочем, это было вполне естественно: они прожили вместе много лет и еще долго будут по привычке хотеть посоветоваться друг с другом. Может быть, Джеймс Уильямс был прав, что встревожился из-за ее исчезновения с работы и из квартиры в Эрлс-Корте?
Невероятно… Лена всегда казалась такой спокойной. Словно знала, что это неизбежно. Что бы ни случилось, ее всегда можно было найти за письменным столом в этом чертовом офисе. Она была замужем скорее за агентством Миллара, чем за каким-то мужчиной.
Брайтонские магазины ломились от рождественских подарков. Лена смотрела в витрины и видела вещи, которые с удовольствием купила бы для своей дочери. Сумочка была набита деньгами. Можно было купить гарнитур — ожерелье и серьги в виде крошечных музыкальных шкатулок Красивую куртку в тон ее волосам и глазам. Маникюрный набор в футляре из настоящей кожи. Чемоданчик с изящной двухцветной полоской, идеально подходивший для постоянных разъездов между Дублином и Лох-Глассом.
Но зачем мучить себя? Она ничего не пошлет дочери.
На это Рождество она никому не будет дарить подарки и ни от кого их не получит. Постарается держаться подальше от церкви, чтобы не зарыдать от звуков рождественского псалма. Не слушать радио, чтобы поздравления с праздником и пожелания счастья не заставили ее вспомнить потерянное.
На пляж обрушивались высокие волны.
Не по этому ли пляжу она шла с Льюисом, когда ждала от него ребенка? Казалось, это было в другом веке, с совсем другими людьми. В тот раз она готовилась получить от Мартина гневное письмо с потоком оскорблений и угроз. И не знала, что в поисках ее тела люди обшаривают дно Хрустального озера.
Что было бы, если бы она могла повернуть время вспять?
Досужие домыслы. Повернуть время вспять невозможно. Бесполезно думать, что было бы, если бы… Нужно думать о будущем. Она шла, ощущая, как к лицу прикасается соленый ветер, а волосы завиваются от влаги. Не видя взглядов людей, недоумевавших, почему красивая женщина без конца бродит взад и вперед, засунув руки в карманы и не обращая внимания на окружающее, погоду и время года.
Потом она нашла кров и села писать письмо Кит. На листочках, вырванных из записной книжки. Это было не в ее стиле. Лена не стала перечитывать написанное, как делала обычно. Вернувшись в гостиницу, она купила конверт, марку и пошла искать почтовый ящик Ей стало немного легче, словно после разговора с близкой подругой.
* * *
Когда Кит увидела конверт, лежавший на столе в коридоре, у нее сжалось сердце. Адрес был написан характерным почерком матери. Неужели отец не узнал его? Видимо, нет.
Был канун сочельника. Кит и Филип только что приехали из Дублина. Мора украсила дом. Мама сделала бы это по-другому: она использовала бы только листья, плющ и остролист. Мора же купила украшения из бумаги и фольги.
Дом выглядел празднично. На каминной полке и у зеркала лежало множество рождественских открыток Мора посылала и получала столько поздравлений, сколько Элен Макмагон и не снилось.
Кит ощутила тревогу. Почему мать так торопилась, что написала ей в Лох-Гласс? Кит хотелось прочитать письмо в одиночестве, но об этом нельзя было и мечтать: родные встретили ее с распростертыми объятиями.
Эммет принес ее багаж, включая коробку с экстравагантным новым платьем, купленным на деньги, полученные еще в качестве компенсации за досужие сплетни. Кит потратила на это платье целое состояние и не хотела, чтобы кто-то увидел его до бала; ей пришлось бы отвечать на неприятные вопросы. Когда она сказала Клио, что приобрела платье на предрождественской распродаже, та проницательно отметила: «Такого на предрождественских распродажах не купишь. Ты стала настоящей лгуньей».
Мора предложила ей тарелку горячего супа, отец рвался рассказать, какие дебаты по поводу предстоящего новогоднего бала разыгрались в правлении гольф-клуба. Кит не могла от них отбиться. В конце концов она сбежала в ванную комнату, села на край ванны и начала читать.
Дорогая Кит!
Желаю тебе самого счастливого Рождества как в этом году, так и во всех последующих.
Я очень обрадовалась твоему письму, которое прочитала на вокзале. Вокруг были люди, жившие своей жизнью, ехавшие к другим людям или сбегавшие от них, а я сидела и раз за разом перечитывала твое письмо.
Рада слышать, что Стиви Салливан сумел преодолеть последствия трудного детства и юности. Это должно было закалить его. Конечно, то же самое относится и к тебе. В твоей юности тоже было много тяжелого, но ты справилась. Справилась со смертью матери и слухами, ходившими насчет этой смерти. Ты думала, что твоя мать покончила с собой и отправилась в ад. Потом ты встретила ее призрак, но пережила и это.
Знаешь, мне кажется, вы очень подходите друг другу. Конечно, я переживаю за тебя, как каждая мать, но вряд ли имею право на такие чувства. Наверное, это право было потеряно много-много лет назад.
Спасибо за предположение о том, что Льюис не думает об уходе. Но он ушел. Он собирается жениться на другой. Она намного моложе, и у них будет ребенок Так что эти глава моей жизни закончилась.
Я хотела заверить тебя, что больше не причиню хлопот людям, которым и без того нанесла много вреда. Ты могла подумать, что после ухода Льюиса я стану кораблем без руля и ветрил. Поэтому спешу тебя успокоить: ворошить прошлое я не собираюсь.
Хотя должна признаться, что мне мучительно хочется приехать в Лох-Гласс и увидеть бал, который вы готовите с таким увлечением. Мне казалось, что я смогу наблюдать за ним со стороны. Но пока я писала, поняла, что приезжать не следует. Это может помешать твоему величайшему успеху.
Кит, я желаю тебе счастья! Счастья, мира и спокойствия. Разве не об этом мечтает каждый, когда все сказано и сделано?
Твоя любящая мать
Лена.
Кит сидела в ванной и смотрела на письмо, не веря своим глазам. Оно не было похоже на прежние письма Лены. Короткие рваные фразы, упоминание о вокзале, адрес аптеки и подпись «Твоя любящая мать»…
Льюис бросил ее и собрался жениться на другой. Пережить это Лена не могла.
Кит вела себя как обычно. И была уверена, что никто ни о чем не догадывается. Она заворачивала подарки, разносила рождественские открытки, часами сидела в «Центральной», следила за своим голосом и вежливо улыбалась родителям Филипа, составляя меню. Слушала ворчание Клио, жаловавшейся на Анну, родителей, тетю Мору и Майкла, который даже не позвонил ей перед отъездом в Лондон.
Работа была ее единственным спасением. Когда все будет позади, она подумает, чем можно помочь Лене. Но в данный момент Кит была бессильна. И чувствовала себя совершенно одинокой.
В сочельник она долго не могла уснуть. Мешали мысли о матери, которая лежала одна в своей лондонской квартире. Ах, если бы туда можно было позвонить! Но в Рождество легче соединиться с Марсом, чем с Лондоном. К тому же Лена так расстроена, что может не сдержаться. Телефонный звонок выбьет мать из колеи, и Мора с отцом узнают, что она жива. А вдруг ее услышит Эммет?
Кит лежала в постели и мечтала с кем-нибудь поговорить. Единственным, кому она могла бы рассказать о случившемся, был Стиви Салливан.
Но это была не ее тайна.
* * *
Чувство тревоги не исчезло и в Рождество. Ни с того ни с сего Кит заплакала, причем в самое неподходящее время. Все собирались к Келли пить херес и дарить подарки.
В доме царило радостное оживление. Море хотелось увидеться с сестрой, отцу — со своим другом Питером, Эммету — с его ненаглядной Анной… Идти в гости не хотелось только Кит.
Но другого выхода не было.
— Я догоню! — крикнула Кит, поняв, что родные собираются уходить. Ей требовалось время, чтобы справиться с собой и пойти к Келли.
Она плеснула в лицо холодной водой и вышла из дома. В это рождественское утро ее сердце было тяжелым, как свинец.
— Кит, подожди! — Стиви Салливан увидел, что она вышла из дома, и побежал следом. Кит обернулась. Лицо Стиви светилось от улыбки. — Даже не зашла поздравить меня с Рождеством, — заметил он.
— Я думала, что увижу тебя на мессе.
— Я человек скромный, поэтому держался сзади.
— И обделывал свои делишки, — пошутила Кит.
Стиви присмотрелся к ней:
— Ты плакала.
— Неужели это так заметно? Я не вынесу, если Клио устроит мне допрос третьей степени.
— Заметно только мне. Я знаю каждую твою черточку. Что случилось?
— Не могу сказать.
— Чем-то помочь?
— Нет, Стиви. Спасибо, но нет.
— Когда-нибудь расскажешь?
— Наверное.
— Забудешь ведь…
— Нет. То, из-за чего я сегодня плакала, не забывается, — обреченно ответила она.
— Майкл и Кевин встречают Рождество в лондонском «Рейли». Он звонил вчера вечером! — радостно сообщила Клио.
— Что собой представляет их сестра? — спросила Кит.
— Не знаю. Я видела ее всего один раз.
— А молодой человек, за которого она выходит?
— Молодой человек? Старикан! Майкл говорит, что он годится ей в отцы.
— Но он симпатичный?
— Кажется, да.
— Папик, что ли?
— Совсем наоборот. Если верить Майклу, у него ни гроша за душой.
— Если так, то почему его принимают в семью?
— Похоже, он большая шишка в лондонском гостиничном бизнесе.
— Тогда почему он не богат?
— Спроси что-нибудь полегче, — ответила Клио. — Но Мэри-Пола без ума от него. Майкл думает, что она беременна.
— Не может быть! — У Кит округлились глаза.
— По-моему, они торопятся со свадьбой. Брак чересчур скоропалительный.
— Как его зовут? — Кит это совсем не интересовало, но ей хотелось побыстрее избавиться от Клио.
— Льюис. Льюис Грей. Звучит очень романтично, правда?
На следующий день после Рождества Кит попросила Стиви отвезти ее в Тумстоун.
— Но там все закрыто, — удивился он.
— Это неважно.
— Как так неважно? Какой смысл мокнуть там под дождем, если то же самое можно делать и у нас?
— Пожалуйста, Стиви. Я редко прошу тебя о чем-нибудь.
Стиви согласился, что она права.
— Что ж, ладно, — ответил он.
Стиви не спрашивал, зачем ей понадобилось звонить по автомату из городской гостиницы. Он сидел в баре, пил пиво и следил за Кит, стоявшей в дальнем конце холла. Кит Макмагон без конца приглаживала волосы и говорила очень серьезно. Все встало на свои места: они приехали сюда в дождь, чтобы Кит могла поговорить с человеком, которому не могла позвонить из дома. Конечно, была возможность позвонить и из «Центральной», но только с помощью Моны Фиц.
Он ни о чем не станет ее спрашивать. Кит сама расскажет, когда придет время.
— Айви Браун?
— Да. Кто это?
— Миссис Браун, это Кит Макмагон. Мы однажды встречались. Вы помните меня?
— Да. Да, конечно. — Айви встревожилась. — Что-нибудь случилось?
— Можно поговорить с Леной? Мне дали ваш номер в справочной…
— Милочка, ее здесь нет, — ответила Айви.
— Послушайте, Айви, я должна поговорить с ней. Просто обязана. Мне нужно сообщить ей плохую новость.
— По-моему, плохими новостями она сыта по горло.
— Я знаю, что он женится на другой. И знаю, на ком. Чертов ублюдок!
— Кит, перестаньте…
— Не могу. У меня мало мелочи. И времени тоже. Дел по горло. Я не могу их бросить, но поговорить с Леной мне необходимо. Скажите, где она.
— В Брайтоне. Она звонила мне оттуда из автомата. Обещала снова позвонить в Новый год.
— Где она остановилась?
— Этого она не сказала.
Столики заказали сто пятьдесят восемь человек В гольф-клубе никогда не собиралось больше восьмидесяти шести. Филип О’Брайен сказал Кит, что после сочельника он спал максимум по два часа в сутки.
— Все будет прекрасно, — ответила Кит.
— Ты сама в этом не уверена. И говоришь так только из вежливости. Чтобы подбодрить меня.
— О боже, Филип, не зли меня! Я говорю то, что думаю. Почему ты считаешь, что я делаю это из вежливости?
— Потому что мысленно ты за тридевять земель отсюда. С самого Рождества ты думаешь о чем-то другом. — Кит молчала. — Что, разве не так?
— Мне действительно есть о чем подумать. И все же я считаю, что обед пройдет прекрасно.
— Не скажешь, что тебя беспокоит? Может, я чем-то помогу…
— Не знаю, — честно ответила Кит. — Не знаю, стоит ли рассказывать.
Почему она считает, что ветреному Стиви Салливану можно рассказать о трагедии матери, а доброму и преданному Филипу О’Брайену нельзя?
— Я всегда буду рядом, — сказал он.
— Ты настоящий друг, — искренне ответила она.
— Но ведь это не катастрофа?
— Филип, если здесь об этом узнают, то будут мусолить целый год… А теперь вернемся к делу. — Она взяла бумаги и погрузилась в расчеты.
Они договорились, что поставят в столовой большие столы, рассчитанные на шестнадцать — двадцать человек. Поскольку должны были приехать гости из Дублина — братья О’Конноры, Мэтью (за которым Кевин О’Коннор клялся присматривать всю ночь), Фрэнки и кое-кто еще, — комитету предстояло следить в оба, чтобы не ударить лицом в грязь.
Кит отвечала за еду и подготовку школьниц, которые должны были выполнять обязанности официанток Филип был ответственным за напитки — открывание бутылок, наполнение бокалов и кружек — и быструю доставку подносов к столам. Эммет отвечал за мебель. Столы и стулья не должны были мешать официанткам и людям, желавшим присоединиться к знакомым. Он должен был улаживать эти проблемы.
Анна следила за оформлением. Если ветки остролиста начнут отваливаться от штор и бутылок-подсвечников, она их заменит. От нее требовалось быть на страже и все время обходить столики. Анне это нравилось: у нее появлялся предлог подходить к столику, где будет сидеть Стиви Салливан.
Патси приглядывала за дамской комнатой и должна была заботиться о том, чтобы там всегда были чистые бумажные салфетки и мыло. Одно из помещений под лестницей преобразили с помощью розовых драпировок, мебельных чехлов с бело-розовыми полосками в стиле Регентства и цветочного одеколона, где оборудовали два новых туалета, которых в гостинице отчаянно не хватало. Это сделал брат Кевина Уолла, работавший даже в сочельник, чтобы успеть к сроку.
Родители Филипа смертельно боялись лишних расходов, но были так довольны вниманием, проявленным к гостинице жителями Лох-Гласса и всего округа, что протестовали не слишком сильно.
— Похоже, пришло время, когда нас стали воспринимать всерьез, — фыркнула Милдред, узнав, что у них заказывают столики все местные землевладельцы, которые раньше не баловали гостиницу своим вниманием.
— Я всегда говорил, что в конце концов так и будет, — заверил ее Дэн О’Брайен, ни словом не упомянув о своем сыне и его друзьях, которые сделали это возможным.
У Клио не было своего участка; все согласились, что она будет присматривать за гостями из Дублина, следить, чтобы за их столом все шло гладко, и закрывать глаза на то, что некоторые будут бродить туда-сюда.
— Нам ведь не обязательно танцевать только с соседями по столику, правда? — спросила Анна.
Кит не могла вынести страдальческого взгляда Эммета.
— Нет, у всех будет полная свобода, — сказала она.
Конечно, это входило в их планы. Стиви Салливан заказал столик для своих клиентов. Поэтому кавалеров на вечеринке ожидалось больше, чем дам.
Во второй половине дня Кит и Филип перевели дух и осмотрелись.
— Мы справились, — сказала она.
Столы были нарядными, а стены, украшенные зеленью, создавали впечатление, что все происходит под открытым небом. Перед приходом гостей следовало зажечь свечи. Девочки из монастырской школы продемонстрировали свою форму. На каждой была синяя юбка и белая блузка с вышитым на ней вензелем ЦГЛ, что означало «Центральная гостиница Лох-Гласса». Кит позаботилась о том, чтобы девочки, носившие распущенные волосы, прихватили их лентами или надели береты.
Она снова и снова учила их, как поступать, если произойдет что-нибудь неожиданное. Если кто-нибудь уронит тарелку, нужно не хихикать, а быстро сходить за совком и веником, которые будут лежать под столом, накрытым длинной скатертью. Велела повторять названия каждого блюда и вдалбливала им, что закуски по-французски называются hors d’oeuvres.
— Пусть каждая повторит за мной: hors d’oeuvres… Как по-французски «закуски»?
— Hors d’oeuvres…
— Ну вот, уже лучше.
— Ступайте по домам, — сказал им Филип. — Вы все выглядите замечательно. Явитесь в таком же виде к половине седьмого.
Девчонки захихикали и пошли к дверям.
— Как по-французски «закуски»? — внезапно крикнула им вслед Кит.
— Hors d’oeuvres, — пропели в ответ шесть голосов.
— А какое блюдо главное?
— Курица с эстрагоном или мясо в винном соусе.
— Отлично. Что на десерт?
— Бисквиты, пропитанные хересом, или яблочный торт и мороженое.
— Могут люди подходить за новыми порциями?
— Да, сколько захотят.
— Когда будете говорить им это, не вздумайте хихикать, — сказала им Кит. — Люди хотят, чтобы их принимали радушно, а не высмеивали. — Школьницы посмотрели на нее с уважением. — Мы с Филипом учились в колледже и потратили на усвоение этих правил кучу времени. — Кит хотела, чтобы они отнеслись к ее словам всерьез.
— А вы получаете эти знания даром, — добавил Филип.
Школьницы дружно улыбнулись.
Филип знал, что он перед Кит в неоплатном долгу.
— Я купил тебе букетик для корсажа, — сказал он. — И положил в холодильник, чтобы он не завял. Просто в знак дружеской благодарности.
— Ты замечательный друг, — ответила Кит и обняла его за шею.
Ощутив прикосновение к ее груди, Филип едва справился с желанием прижать Кит к себе и поцеловать в губы.
— Ты тоже, — с трудом выдавил он.
Дублинцы прибыли на трех машинах около шести часов вечера. В баре было светло и уютно. Филип принес им на пробу по бокалу подогретого вина с корицей.
— Если вам не понравится, мы поймем, что подавать его гостям не следует, — сказал он.
Кевин О’Коннор смотрел на него с любопытством. Это был уже не тот незаметный Филип, с которым он учился в колледже. А гостиница не была дырой, как ее презрительно назвал Майкл, проезжая мимо. Элегантное здание обвивал плющ, у входа стояли кадки с красивой зеленью. Новогоднее убранство тоже выглядело вполне стильно.
Комнаты оказались намного удобнее, чем он предполагал. Кевин делил номер со своим другом Мэтью, за поведением которого обещал следить. Брать в напарники брата-близнеца не имело смысла: Майкла О’Коннора должна была всю ночь ублажать Клио Келли. Везет же некоторым с девушками из Лох-Гласса…
— Чертовски симпатичное место, Филип, — сказал Кевин. Его спутники дружно закивали.
— Спасибо.
Филип выглядел уверенно. Он удалил со сцены родителей, сказав, что те должны будут приветствовать гостей в баре в половине восьмого, когда все начнется. Но не раньше. Он чувствовал небывалое возбуждение. Кажется, все сбывалось. От сегодняшнего вечера зависела не только его карьера, но и успех долгосрочного плана женитьбы на Кит Макмагон.
Кит попросила отца и Мору выехать пораньше.
— Но я хотел выпить с Питером по пинте у Лапчатого, — сказал Мартин.
— Нет. Сделаете это в баре.
— Там так мрачно… — начал он.
— Сегодня ты его не узнаешь, — пообещала Кит.
Мора выглядела замечательно. Черное платье с рукавами из черного шифона очень шло ей.
— Ужасно не хочется надевать на него пальто, но я боюсь замерзнуть…
— Тут всего несколько метров, — сказала Кит. — Жалко мять такое красивое платье.
— Мора, надень пальто, как положено порядочной женщине, иначе схватишь пневмонию.
— У Лилиан есть боа, а я в своем выгляжу как уборщица, — с досадой ответила Мора.
— Папа, можно задать тебе один вопрос? — Мартин поднял брови. — Ты помнишь тот меховой палантин, который был у мамы? Похожий на пелеринку?
— Кажется, помню. А что?
— Вряд ли, потому что она его почти не надевала. Он лежит в коробке в моем шкафу на случай, если я когда-нибудь стану его носить. Сомневаюсь, что он мне пойдет. Может быть, отдадим палантин Море? — Она знала, что рискует. Имя матери в их доме давно не упоминалось.
— Кит, это очень мило с твоей стороны, но я не думаю…
— Папа, мне очень хочется… Можно, правда?
— Детка, палантин твой, и ты имеешь полное право им распоряжаться. Я буду доволен, если он понравится Море. Очень доволен.
Кит вернулась через минуту. Палантин лежал в коробке, завернутый в бумагу. От него слегка пахло нафталином. Это была маленькая пелеринка с застежкой впереди. Вещь была старомодная, почти антикварная, но на Море должна была смотреться хорошо. Кит накинула ее на плечи мачехе и сделала шаг назад, чтобы полюбоваться эффектом.
— Потрясающе!.. Полюбуйся на себя в зеркало.
Зрелище и вправду было роскошное. Палантин был сшит словно для Моры, но застежка не сходилась.
— Нужно скрепить его черной лентой, — тут же нашлась Кит. — Сейчас принесу из комода.
Когда она вернулась, отец и Мора держались за руки и в глазах Моры стояли слезы. Оставалось надеяться, что ничего плохого не случилось.
— Наверно, мне не стоит его надевать… Кто-нибудь может вспомнить, что его носила Элен.
— Я ни разу в жизни не видел, чтобы она его надевала.
— Папа, это ты его купил?
— Не помню… Нет, наверное, палантин у Элен уже был, но я не могу припомнить, что видел его на ней. Мора, дорогая, я буду рад, если ты станешь его носить.
— Может быть, он был ей дорог… — все еще колебалась она.
— Едва ли. Иначе она бы… — Кит в ужасе остановилась. Она чуть не сказала, что иначе мать взяла бы его с собой в Лондон.
— Что «иначе»? — посмотрела на нее Мора.
— Иначе мы видели бы, что она его надевала… Дай мне продеть ленту… Ну вот, теперь ты будешь королевой бала.
— А когда ты наденешь свое платье?
— Оно в гостинице. Я не хочу надевать его, пока не закончу дела на кухне.
— А шеф-повар не возражает, что ты забрала у него бразды правления?
— Назвать Кона Дейли шеф-поваром может человек только с очень богатым воображением. С него и повара-то много. Кон так рад, что мы избавили его от хлопот, что готов лизать нам пятки.
Вошел Эммет и попросил завязать ему галстук-бабочку.
— Это должна делать твоя подружка, — сказала Мора, ловко справившись с заданием.
— Я не буду интересоваться девушками еще несколько лет, — ответил Эммет.
Кит перехватила его взгляд и улыбнулась.
— Очень разумно, — промолвил Мартин Макмагон. — Если бы все думали так же, это пошло бы стране на пользу.
— Увидимся в гостинице, — бросила Кит и убежала.
Стиви Салливан увидел ее в окно второго этажа и постучал в стекло:
— Не хочешь подняться и помочь мне одеться?
— К сожалению, нет, — ответила она. — Я должна была принять вахту еще пять минут назад, а законы войны очень суровы. Я сама их составляла.
— И не прифрантилась… — разочарованно сказал Стиви.
На Кит была обычная стеганая куртка, из-под платка выбивались растрепанные волосы.
— «Прифрантилась»… Хорошее слово. Ладно, скоро увидимся.
Стиви наблюдал из окна за тем, как она вбежала в гостиницу.
«Центральную» было невозможно узнать. Кадки с зеленью, тщательно подстриженный плющ, яркая новая вывеска с лампочками, заодно подсвечивавшими и красивый старый дуб.
Странно, что Кит не заметила голодного взгляда Филипа. Она не была жестока и не стала бы дразнить его. Просто не понимала, что сын владельца гостиницы влюблен в нее по уши.
Кит прошмыгнула на кухню. Она не хотела слышать громкие голоса, доносившиеся из бара, среди которых выделялся зычный бас Мэтью. Нужно будет еще раз предупредить Кевина, чтобы он не спускал глаз со своего приятеля.
На кухне было слишком жарко. Она открыла окно, но сквозняк начал сносить вещи с полок.
— Подоприте заднюю дверь стулом, — велела она.
— Сейчас сделаю, — откликнулся Кон Дейли, облаченный в белоснежный халат. В прежнее время он выглядел так, словно кто-то вылил на него содержимое тридцати пяти глубоких тарелок.
Юные официантки стояли кучкой и возбужденно хихикали. Кит нахмурилась. Сколько раз им говорить… Впрочем, когда они с Клио были в их возрасте, то тоже над всеми подсмеивались. Так продолжалось целых три года. Интересно, как бы они сами вели себя, если бы их попросили поработать официантками в гостинице О’Брайенов?
— Послушайте, — обратилась она к девочкам. — Я знаю, вы считаете всех нас старыми и малость чокнутыми, но хочу объяснить вам, что мы делаем. Мы пытаемся доказать, что можем справляться с делом не хуже взрослых. И даже лучше. А взрослые продолжают считать нас детьми… Поэтому нам нужно, чтобы все было идеально. И нужно правильно произносить слово «закуски»…
— Hors d’oeuvres.
— Знать, что такое эстрагон…
— Трава для соуса, — ответили они.
— Но больше всего нам нужно, чтобы вас считали настоящими официантками, а не школьницами. А беспричинные смешки этому сильно мешают. Поэтому на сегодня они запрещаются. Когда все кончится, можете хохотать сколько влезет. Филип сказал, что, если вы не будете пересмеиваться, каждая получит лишних четыре шиллинга. — Деньги были нешуточные. Девочки посмотрели на нее с недоверием. — Но это требуется от каждой. Один смешок, и никто не получит ничего. Договорились?
Они кивнули, стараясь не смотреть друг на друга.
— Вот и отлично, — сказала Кит. — Что еще мне осталось сделать?
— Наверное, одеться, — сказала одна из девочек.
Остальные покраснели, но постарались не расхохотаться. Кит дала им понять, что лишних четыре шиллинга еще нужно заслужить.
Она сняла с вешалки алое платье. Филип сказал, что она может переодеться в его комнате. Он прибрался там и оставил вещи, которые могли произвести на Кит впечатление. Книги, которые он не читал, чистые полотенца и дорогое мыло, которым сам никогда не пользовался.
Платье будет сидеть на ней как влитое. Корсаж идеально подогнан по фигуре, так что ни о каком лифчике не может быть и речи. Она стояла в одной комбинации, умываясь над раковиной и разглядывая свое лицо в зеркале. Сегодняшний праздник был ей не в радость. Ах, если бы можно было позвонить Лене и поговорить с ней!
Кит устала от работы и выглядела бледной, но не могла упустить возможности, которые ей сулил предстоящий праздник Ради этого все и делалось. Она не уступит ни дюйма вредной маленькой Анне, которая купила в «Браун Томасе» платье лимонно-зеленого цвета. Ходили слухи, что платье сногсшибательное. Кит не стала бы убиваться ради того, чтобы гостиница «Центральная» воскресла из пепла, а родители Филипа, не ударившие для этого палец о палец, приписали всю заслугу себе. Ей просто нужна была сцена, где все увидели бы, что Стиви Салливан влюблен в нее.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |