— Жаль, что у нас будет официальный обед, а не ленч, — пожаловалась Дженнифер.
— Ленч может растянуться на целый день, — ответила Джесси.
— О том и речь. Мы бы веселились, дурачились, подсматривали, что едят за соседними столиками.
Именно этого Лена всеми силами старалась избежать. Слава богу, у обеда имеется конец. Людям нужно успеть на поезда и автобусы. Они не станут ждать пяти часов, когда откроются пивные, и не наделают глупостей.
— Нам повезло, что за обед платит фирма, — подала голос новая секретарша. — На моей последней работе вечеринку устраивали в складчину.
Лена установила такой порядок сразу после своего прихода в агентство. Именно она предложила регулярно класть небольшие суммы в копилку под названием «Корпоративная вечеринка». Сейчас Джесси вспомнила об этом с благодарностью.
— Миссис Грей работает в агентстве с самого основания? — спросила секретарша.
— Нет, всего лет восемь-девять. Но я с трудом вспоминаю, что здесь было до нее.
— Значит, молодой вы ее не помните? — сказала Дженнифер.
— Нет, не помню. — Джесси заерзала на месте, раздосадованная бесцеремонностью нынешней молодежи.
— Думаю, когда она выходила замуж, то была красоткой хоть куда.
Джесси почувствовала, что они вступают на минное поле, и решила сменить тему.
— Да, пожалуй, у нее был свой шарм, — сказала она таким тоном, что болтовня сразу прекратилась.
— Льюис, можно как-то убедить вас остаться? — спросил Джеймс Уильямс.
— Нет, Джеймс. Огромное вам спасибо. Почти десять лет назад я пришел сюда никем, а теперь весь мир лежит у моих ног.
— «Драйден» тут ни при чем. Вы сами себя создали. Мы будем сожалеть о вашем уходе.
— Ну, мы еще увидимся. Я уйду только после Нового года.
— Рад слышать. Вы очень добры.
— Бросьте, я ни за что бы не подвел вас.
— Наверное, Лена очень довольна, что возвращается в Ирландию… Думаю, ее сердце осталось там, несмотря на все ее здешние успехи.
Допрос велся мягко, с невинным видом.
Льюис Грей тяжело вздохнул:
— Ах, Джеймс, именно об этом я и хотел с вами поговорить…
Лена несколько недель брала работу на дом и старалась не упустить момент, когда Льюис вставлял ключ в замок Она быстро снимала старившие ее очки, убирала папку с документами и приветствовала его свежая и благоуханная, как роза. Иногда она предлагала Льюису принять ванну и приносила ему туда какой-нибудь напиток.
Лена никогда не спрашивала, где он был или почему пришел так поздно. Она знала, что однажды вечером Льюис все расскажет. И внутренний голос подсказал ей, что это случится именно сегодня.
Не изменяя привычке, она надела нарядную белую блузку и прямую узкую красную юбку. Нацепила бусы из красного стекла и прикрыла их красным шейным платком. Платок скрывал морщины, а красные бусы были куплены в Брайтоне. В тот день он сказал, что когда-нибудь будет дарить ей рубины.
Она просидела за столом три часа. Глаза слишком устали, голова была чересчур тяжелой, и это мешало ей сосредоточиться на работе. Она прислушивалась к звукам на лестнице. В холодильнике стояла бутылка вина, кофе тоже был наготове. Ночь предстояла длинная, и им могло понадобиться и то и другое.
Когда Льюис вошел, она встала. Ноги приросли к полу, и Лена не смогла пойти ему навстречу, как делала всегда. Вместо этого она стала теребить красный платок.
— Извини, что так поздно, — сказал он.
Эта фраза вошла у него в привычку. Обычно Лена отвечала ему: «Рада видеть тебя». Но сегодня она молчала, только смотрела на него сияющими глазами, словно видела впервые в жизни, и пыталась придать лицу, которое ей не подчинялось, спокойное выражение.
— Лена… — пробормотал Льюис. — Лена, я должен тебе кое-что сказать.
Айви и Эрнест смотрели внизу телевизор, но Айви то и дело поглядывала на затянутую тюлевой шторой стеклянную дверь, чтобы знать, кто пришел и ушел. Она не могла отказаться от этой привычки, хотя теперь ее квартиросъемщиками были респектабельные семейные люди, которые не стали бы сбегать под покровом ночи.
Она видела Льюиса Грея, как обычно, вернувшегося поздно. Но сегодня вечером Льюис долго стоял на лестнице, думая, что его никто не видит, и тяжело дышал, как будто ему не хватало воздуха. Потом он сел на ступеньку и опустил голову. «Наверное, ему плохо», — подумала Айви. Может, выйти и помочь? Но тут она вспомнила холодное, мертвое лицо Лены, которое видела днем, и поняла, что между ними все кончено. Наконец Льюис взял себя в руки и поднялся по лестнице. Эрнест по-прежнему смотрел телевизор.
— Я принесу тебе чаю, — сказала Айви. Ей было тревожно, и она не могла сосредоточиться на передаче.
— О боже, как приятно, когда тебя балуют, — ответил Эрнест.
Казалось, еще совсем недавно Айви завидовала паре с верхнего этажа, красивым молодым мужу и жене, которые не могли надышаться друг на друга. Она думала, что ее жизнь прошла напрасно; по сравнению с такой страстью все казалось скучным и тусклым. Теперь же Айви отчаянно хотелось подарить лучшей подруге частичку мира и покоя, обретенных с человеком, которого она любила всегда.
Лена сидела у стола, когда Льюис подвел ее, обняв за плечи. Она боролась с желанием сказать ему, что ничто не имеет значения; пусть он продолжает спать с другой женщиной, кем бы она ни была. Пусть это будет ирландка, с которой он собирается управлять гостиницей. Он может встречаться с ней сколько хочет, только пусть не уходит из дома и не бросает Лену, свою жену. Потому что она действительно его жена. Он повторял это много раз. В глазах других людей они были мужем и женой. Законными супругами. Но нужные слова не приходили Лене на ум. Она сидела и ждала.
— Лена, я не хотел, чтобы так вышло, — наконец произнес он.
Она слегка улыбнулась ему, как всегда делала на работе. Для этого требовалось лишь слегка приподнять уголки рта. «Странно, что этому не учат в школе, — думала Лена. — Такая улыбка показывает, что ты внимательно слушаешь и интересуешься тем, что тебе говорят».
— Мы всегда были предельно честны друг с другом. — Он потянулся к руке Лены, которая была холодной, впрочем как и его собственная. Похоже, Льюису тоже приходилось несладко.
— Да, конечно.
Что она хотела этим сказать? Честными друг с другом они уже давно не были. Льюис изменял ей с женщинами, количество которых знал один бог. Лгал ей о своей работе. Лена скрывала от него свою переписку с Кит и интерес к Лох-Глассу. Но они сидели в лондонской квартире и делали вид, что никогда друг друга не обманывали.
— Поэтому я должен тебе сказать… что нашел другую женщину. Женщину, которую по-настоящему люблю.
— По-настоящему ты любишь только меня, — еле слышно напомнила ему Лена.
— Да, конечно. Чувство, которое я испытываю к тебе, неповторимо и никогда не изменится.
— Мы любили друг друга всю жизнь. — Это не было доводом в споре или способом защиты. Она просто констатировала факт.
— О том и речь. Никто не сможет заменить мне тебя. Нас связывало большое и сильное чувство.
Казалось, Льюис читал монолог из какой-то пьесы.
— Но… — подсказала она, помогая ему вспомнить следующую реплику.
— Но я встретил эту девушку… — Пауза должна была длиться всего несколько секунд. Однако прошла целая минута, прежде чем Льюис заговорил вновь. — Я не хотел этого. Я хотел, чтобы между нами все было по-прежнему… Но такие вещи происходят неожиданно, сами собой. Они просто… — Ему не хватало слов.
— Случаются, — подсказала Лена. Она не иронизировала. Всего лишь хотела, чтобы Льюис скорее перешел к той части, в которой скажет о своем уходе. Остальное было слишком мучительно.
— Случаются, — повторил он, не сознавая, что сам слишком часто пользовался этим словом. — Сначала это было увлечением… понимаешь, безобидным увлечением… А потом мы поняли, что это для нас значит.
— Значит… — Лена повторяла его слова без всякого выражения. Как человек, который пытается понять их смысл.
— Да. Она никого не любила до меня… и ей понадобилось время, чтобы понять, что это такое.
— А ты, Льюис?
— Ну, мне это было проще и одновременно сложнее, если ты понимаешь, что я имею в виду…
Лена лишь кивнула.
— А что было дальше?
— Дальше? Это чувство развивалось и крепло. А когда мы это поняли, стало слишком поздно…
— Слишком поздно?
— Да. Теперь мы оба знаем, что хотим быть вместе и не можем жить друг без друга. Ей некому сказать об этом, кроме родителей. А мне — кроме тебя.
Лена смотрела на его грустное лицо. Красивое, любимое лицо. И вдруг поняла, почему он говорит об этом, вместо того чтобы сбежать с любовницей, а после очередной неудачи вернуться и попросить прощения. От этой мысли ее бросило в дрожь.
— Она беременна, верно?
— Да, и мы этому очень рады.
Он надменно вздернул подбородок, словно предлагая Лене сказать что-нибудь порочащее его любовь.
— Вы рады? — Она схватилась за горло.
— Очень горды и счастливы. Я всегда хотел ребенка… Лена, у тебя были дети. Ты знаешь, что испытывает человек, который смотрит на маленькое существо, являющееся его продолжением… новым поколением. Я старею и хочу сына… или дочь. Хочу остепениться и стать кем-то у себя на родине, а не вечно жить в бегах. Сама знаешь. Мы всегда мечтали об этом.
Внезапно туман в голове рассеялся. Лена смотрела на него и не верила своим ушам. Что она должна знать, с чем согласиться? Ради него она бросила мужа и детей, любимых детей, по которым тосковала все эти годы. Она вынашивала ребенка Льюиса, но потеряла его. Хотела родить другого, но Льюис сказал, что время для этого неподходящее.
А теперь, когда она больше не может рожать, Льюис сделал открытие: оказывается, он хочет быть отцом. И ждет, что она его поймет. Может быть, даже порадуется за него. У этого человека нет ни капли такта. И мозгов тоже. Может, он просто валял дурака. А его лукавая улыбка и бездонные глаза — ничего не значащий шарм, отнюдь не свидетельствующий о наличии души.
Может быть, он лишь пустая раковина, а она до сих пор этого не замечала?
— Лена, пожалуйста, скажи что-нибудь. Пожалуйста… — донеслось откуда-то издалека.
— Что я должна сказать?
— Наверное, это невозможно, но мне хотелось бы услышать, что ты меня понимаешь.
— Понимаю?
— И даже прощаешь.
Лена удивлялась странной ясности своих мыслей. Ей чудилось, что она смотрит на Льюиса с обратной стороны телескопа. Он казался очень далеким, а его голос был еле слышен.
— Хорошо, — промолвила она.
— Что хорошо?
— Я скажу.
— Что ты скажешь?
— То, что ты хочешь услышать. Я понимаю и прощаю тебя.
— Но ты так не думаешь. Только повторяешь то, о чем я тебя попросил.
— Брось. Ты требуешь слишком многого. Откуда нам знать, что у людей на уме? Сегодня утром ты сказал мне на прощание: «Я тебя люблю». Сегодня утром. Но сам так не думал. — Как ни странно, она говорила спокойно.
— Нет, думал. В какой-то степени.
В какой-то…
— Вот и я думаю об этом в такой же степени.
— Лена, но ты понимаешь, что между нами все кончено? Я обещал Мэри-Поле, что расскажу тебе обо всем сегодня вечером. Дело в том, что на Новый год мы женимся.
— Женитесь? — повторила она.
— Да, здесь, в Лондоне. И должен представить письменное свидетельство священника.
— Свидетельство священника?
— Да. В котором говорится, что я не был женат на другой.
— Представляю, — сказала она.
— Ты не станешь возражать?
— Не стану. Повтори ее имя.
— Мэри-Пола О’Коннор. Ее отец владеет сетью гостиниц. Они открывают в Ирландии новый отель. И я буду им управлять.
— Мэри-Пола О’Коннор? Дочь Фингерса О’Коннора?
— Да. Я не знал, что ты о нем слышала.
— И он хочет, чтобы на свадьбу приехала вся семья?
— Они приедут на Новый год.
Льюис без стеснения рассказывал ей о своей новой жизни. Неужели он не понимал, что эта жизнь построена на осколках ее собственной?
— Ты уйдешь сегодня?
— Как только мы закончим разговор.
— Мы его уже закончили. Разве не так? — Она говорила вежливо, но отчужденно.
— Но я не вернусь. Сама знаешь, раньше я уходил и возвращался…
— Серьезно?
— Ты все помнишь. Мне очень жаль, что я стою здесь и говорю тебе это… Ты была такой доброй, такой понятливой и всегда прощала меня…
— Мы прощали друг другу все, верно? — наигранно легко спросила Лена.
— Да, это правда.
«Неправда!» — хотелось крикнуть Лене. Льюису Грею нечего было ей прощать. Он пришел к ней без гроша в кармане, когда остался один на всем белом свете и не знал, куда податься. Как он смеет говорить, что верит в эту выдумку?
— Тогда тебе нужно собрать вещи.
— Я не думаю, что…
— Или ты предпочитаешь прийти завтра и забрать их, когда я буду на работе?
— Наверное, так будет лучше… У тебя появится время подумать.
— О чем?
— Ну, о том, что ты хочешь оставить себе.
— Я считала, что ты заберешь свою одежду и вещи. Мне они не нужны.
— Я оставлю все, что было нашим общим. Картины, книги, мебель…
— Да. Вряд ли они тебе понадобятся.
— И конечно, машину.
— Нет, Льюис. Я ее тебе подарила.
— Машина служебная.
— Нет. Я купила ее для тебя.
В его глазах стояли слезы.
— Оставь ее себе.
— Зачем мне машина? Я хожу на работу пешком.
Наступила тишина.
— Я отдам тебе ключи, — наконец сказал он. — Когда уйду.
— Можешь оставить их у Айви.
— Нет, мне придется объяснять…
— Ну, кто-то должен будет это сделать. Она захочет с тобой проститься. Ты всегда ей нравился.
— Думаю, будет лучше, если я положу их на каминную полку.
— Поступай как знаешь.
— Но я не могу уйти так.
— Почему?
— Мы ничего не выяснили.
— Выяснили.
Льюис ждал чего-то еще: это было видно по его глазам. Хотел, чтобы она подбодрила его, сказала, что не будет думать о нем плохо, что их совместная жизнь была чудесной, возможно, она тоже найдет свою любовь, переедет в другой город и начнет новую жизнь… Но она молчала.
— Надеюсь, что ты… — Льюис осекся.
— Я тоже надеюсь, — кивнула Лена.
Он пошел к двери.
Лена долго смотрела прямо перед собой. И мечтала умереть еще до того, как Льюис Грей женится на своей подружке Мэри-Поле О’Коннор, которая собирается родить ему сына.
Айви видела, как уходил Льюис Грей. По его бледному лицу катились слезы.
В ту ночь она так и не смогла уснуть: мешали мысли о женщине наверху. Сколько бы Айви ни твердила себе, что нужно подняться к Лене, ответ был тем же: Лена Грей храбрилась всю жизнь. И только она, Лена, может решить, носить ли эту маску дальше или сбросить ее.
* * *
На следующее утро пришло письмо от Кит, и Айви обрадовалась. Это означало, что у нее есть повод отвлечь Лену от грустных мыслей. Но лицо Лены потрясло ее. Оно казалось мертвым.
— Спасибо, Айви. — Лена положила письмо в сумочку. Даже ее голос был мертвым.
— Вы знаете, где меня искать, — сказала Айви.
— Да, знаю.
Айви стояла у дверей и смотрела ей вслед. Лена с трудом передвигала ноги. Вот она остановилась на перекрестке и прижалась лбом к фонарному столбу.
В офисе царило оживление, естественное для дня корпоративной вечеринки. Девушки принесли с собой платья, чтобы переодеться после работы.
— Надо будет поесть как следует, — поделилась с Леной Дженнифер. — В прошлом году я слегка перебрала и наделала глупостей. На этот раз я собираюсь заложить хорошую основу для возлияний.
— Отличная мысль, — одобрила ее Лена.
— Миссис Грей, некий мистер Джеймс Уильямс оставил для вас сообщение. Просил позвонить.
— Спасибо.
— Вчера вечером я была у мамы. Она передает вам привет, — сказала Джесси.
— Очень мило с ее стороны. Как она себя чувствует?
Ответы Лены были адекватными, но словно безжизненными. Вскоре весь офис решил, что у миссис Грей начинается грипп. Народ всполошился.
— Неужели она пропустит вечеринку? — с ужасом воскликнула Дженнифер.
В прошлом году за Леной заезжал Льюис. Он пробыл на вечеринке ровно пять минут, но этого времени хватило, чтобы каждый захотел узнать его получше.
Лена все утро провела в своем кабинете, не отвечая на звонки и никого не принимая. Наконец на пороге появилась секретарша:
— Мистер Уильямс звонил снова. Я сказала, что передала вам его сообщение. Может быть, не следовало?
— Следовало. Спасибо, милая. — Реплика была вежливая, но означала, что аудиенция окончена.
— Миссис Грей, все думают, что вы заболеваете, — внезапно сказала девушка.
— Не знаю. Надеюсь, нет. Но за внимание спасибо, — заставив себя улыбнуться, ответила Лена.
А потом позвонила Айви. Было несколько человек, которых соединяли с миссис Грей сразу. В число избранных входила и Айви.
— Лена, это всего лишь я, Айви. Извините, что отрываю, но я хотела сказать, что мистер Тайрон приходил и уже ушел. Это на случай, если вы устали и хотите отдохнуть.
— Спасибо, Айви, вы настоящий телепат. Мне нужно закончить кучу дел, но я надеюсь справиться с ними во второй половине дня.
— Дай вам бог сил для вечеринки.
— Кажется, я заболеваю гриппом. Придется пропустить.
— К четырем часам в вашей постели будет лежать бутылка с горячей водой.
— Благослови вас Бог, Айви.
— И вас, милая Лена.
Миссис Грей попросила послать кого-нибудь в аптеку за лекарством и принести ей кружку чая с лимоном.
— Может быть, что-нибудь съедите? — с сочувствием спросила Дженнифер.
— Нет, но будьте другом, никого ко мне не пускайте. Я должна закончить дела на случай, если придется пару дней пролежать в постели.
Дженнифер облегченно вздохнула, поняв, что все объясняется чисто физическими причинами. В тот день она с тревогой поглядывала на Лену, лицо которой было чужим и отсутствующим, как у душевнобольной. Слава богу, это всего лишь грипп.
Лена работала очень методично. К каждой папке с делами она прикрепила бумажку, написанную четким каллиграфическим почерком. В одной записке предлагалось сделать крупную скидку старому другу агентства, в другой — принять меры против клиента, который поздно оплачивал счета, в третьей — отменить все ее публичные выступления и лекции, назначенные на ближайшие два месяца. Тут же лежали напоминания, заимствованные из ее дневника. О счетах, которые следовало оплатить. О рождественских подарках, сделанных в прошлом году и намеченных на этот.
Потом она составила длинную памятку для Джесси с перечислением всего сделанного.
В три часа Лена вышла из кабинета и сказала, что она пыталась, но, к сожалению, грипп ей не побороть.
— Буду держаться от вас подальше, чтобы не заразить, — сказала она.
Все огорчились и подтвердили, что она действительно ужасно выглядит.
— Можно будет вас навестить? — спросила Джесси.
— Нет, не нужно. За мной есть кому поухаживать.
Они видели элегантную миссис Грей с затуманенными и ввалившимися глазами. Никто не помнил, чтобы она хотя бы раз взяла отгул. Какая жалость, что она пропустит вечеринку!
В банке Лену хорошо знали.
— Прошу прощения, что выбралась только к закрытию, — обратилась она к молодому управляющему.
— Таким клиентам, как вы, позволено все, — ответил он.
— Ну, если так, я отниму у вас немного времени. Я уезжаю на несколько недель и хочу снять со своего счета часть денег наличными.
— Нет проблем, миссис Грей.
— Кроме того, я хочу на несколько недель отменить распоряжение, по которому я скрепляю подписью чеки от имени офиса.
— Мистер и миссис Миллар должны дать согласие.
— Я оставила соответствующее письмо.
— Скрупулезны, как всегда, — с одобрением пробормотал он.
— Да, но я еще не предупредила мистера и миссис Миллар о своем намерении взять отпуск, потому что не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы… прийти в себя.
— Вам предстоит операция?
— Нет, нет. Всего лишь болезнь, с которой я должна справиться. Поэтому я хочу, чтобы в мое отсутствие все шло нормально.
— Конечно… Я все понял.
На самом деле управляющий понял далеко не все, кроме одного: женщина, которая практически в одиночку руководила агентством, дает ему деликатное поручение. Пытается сказать, что через какое-то время вернется, и надеется, что он не даст Милларам разрушить агентство до основания.
Очень сложное поручение для банкира.
Но миссис Грей и сама была дамой сложной. Он всегда так думал. С одной стороны, она никогда не пользовалась служебным положением в личных целях. С другой — купила мужу машину, хотя имела полное право получить ее от агентства в качестве дополнительной льготы. Иметь дело с такими женщинами приятно, но, что бы ни говорили, понять их очень трудно.
— Выпить не хотите? — с надеждой спросила Айви.
— Нет, Айви. Но это неважно. Пойдемте. Поболтаем немного, идет?
Они вошли в квартиру, и Лена посмотрела на каминную полку. Ключ лежал на маленькой стеклянной тарелочке. Тарелочка была новой, сделанной из красивого резного стекла. Один из немногих подарков, которые делал ей Льюис. Рядом с ключом лежала открытка. Простая белая открытка с написанным на ней словом «Спасибо».
Она разорвала открытку пополам и протянула тарелочку Айви:
— Нравится?
— Я не могу ее принять.
— Тогда она отправится в мусорное ведро.
— Красивая вещь, жалко. Хорошо, я возьму. Оставлю внизу на случай, если вы передумаете.
— Вряд ли. — Лена открыла шкаф и достала оттуда два чемодана.
— О господи! И вы тоже? — воскликнула Айви.
— Только на время. Я вернусь, а Льюис нет.
— Конечно, вернется. Он всегда возвращается.
— Нет.
— Не уезжайте. Куда вы поедете перед самым Рождеством? У вас нет никаких друзей. Останьтесь с нами.
— Я вернусь. Честное слово.
— Вы нужны нам на Рождество. Нам с Эрнестом.
— Нет, вы просто боитесь, что я покончу с собой. Я думала об этом сегодня ночью, но поняла, что это бессмысленно.
— Когда-нибудь вы вспомните этот день с… — начала Айви.
— Знаю.
Она тщательно складывала одежду и клала туфли в мешочки. Этому Лену научили частые деловые поездки для переговоров и чтения лекций.
— Куда вы едете?
— Еще не решила.
— Как бы вы вели себя, если бы я сказала, что уезжаю, но не знаю куда? Вы бы меня отпустили?
— Я вам позвоню.
— Когда? Сегодня?
— Нет. Через несколько дней.
— Я вас не отпущу.
— Айви, я знаю, вы желаете мне добра, но…
— Никаких «но». Черт побери, ну разве я не чудо? Не задаю ни одного вопроса о вашей личной жизни. Вчера вечером не поднялась к вам, хотя видела, как он уходил. Где еще вы найдете такую преданную подругу?
— Хорошо, я позвоню вам вечером.
— И скажете, где остановились?
— Клянусь.
— Ладно, тогда ступайте.
— Вы понимаете, почему я не могу остаться?
— Потому что вам нужно выбраться из этих четырех стен… которые еще хранят память о Льюисе. Если я буду знать, когда вы вернетесь, то к этому дню переклею обои.
Лена слабо улыбнулась:
— Это уже лишнее.
— Я все равно сделала бы это, если бы была уверена, что Льюис не вернется. Не хочу, чтобы он оставил свой след на новеньких обоях.
— Этого не будет. Скажу вам честно: он женится.
Айви не могла смотреть Лене в глаза и уставилась в пол.
— Ну что ж, — пробормотала она. — Значит, новые обои… Что вам больше нравится, набивной рисунок или полоски эпохи Регентства?
— Полоски, — сказала Лена, вспомнив огромные подсолнухи и райских птиц, украшавших стены Айви.
— Сегодня вечером. До полуночи. Договорились?
— Да, мамочка, — ответила Лена.
Она поехала на вокзал Виктория. Сама не зная почему. Впрочем, выбор был невелик. Либо Виктория, либо Юстон.
Юстон привел бы ее в Ирландию. Лена понимала, что сейчас это опасно. В Ирландию она поедет, когда успокоится и будет готова ко всему, что может случиться. Она посмотрела расписание поездов. Через полчаса отправлялся поезд в Брайтон. Вот куда ей следует поехать. Она прогуляется по молу, пляжу и набережной. Почувствует прикосновение капель дождя к лицу вспомнит их планы и надежды, связанные с ребенком, которого она тогда носила. Может быть, сумеет осмыслить случившееся и составить план на всю оставшуюся жизнь.
Она была наставницей многих девушек, прошедших через агентство Миллара, учила их принимать решения, управлять собственной жизнью, создавать судьбу своими руками. Теперь легендарной миссис Грей предстояло сделать то же самое для себя.
Она сидела в кафе и следила за предпраздничной суетой. Тут были люди, направлявшиеся на корпоративные вечеринки и возвращавшиеся с них. Были любители шопинга, приехавшие из провинции на один день. Бизнесмены, возвращавшиеся домой после трудового дня. У каждого из них была своя жизнь, жизнь, полная надежд и разочарований.
Когда Лена вынимала кошелек, чтобы заплатить за кофе, то с изумлением увидела в сумочке нераспечатанное письмо Кит. Раньше она прочитала бы долгожданное письмо от дочери при первой возможности. Но сегодняшний день был особенным. В мир Кит можно было погрузиться, только сбежав из своего собственного. Огромный многолюдный вокзал был для этого самым подходящим местом.
Дорогая Лена!
Я никогда не думала, что буду с такой грустью читать о Льюисе. О твоем предчувствии, что между вами все кончено и он уходит. Когда-то я мечтала об этом. Хотела, чтобы ты была наказана, чтобы он бросил тебя так же, как ты бросила нас. Но сейчас я не ощущаю никакого удовлетворения. Я бы предпочла, чтобы он остался и вы счастливо жили вместе.
Может, ты ошибаешься, и он вовсе не собирается уйти? Понять мужчин очень трудно. В таких вещах я не знаток, но на квартире у Фрэнки, в кафе и после лекций девушки часами говорят о том, что думают и замышляют мужчины. А потом выясняется, что они вообще ни о чем не думают и ничего не замышляют. Я пишу тебе об этом на всякий случай. Просто чтобы утешить.
Она сидела в вокзальном кафе. Со всех сторон ее окружал мир, полный своих забот. По лицу Лены текли слезы, но она не собиралась вытирать их и читала дальше.
Кит писала о бале, о бесконечных препятствиях, которые им чинят Дэн и Милдред О’Брайены, о своих опасениях, что гости, не дождавшись начала вечера, потратят все деньги в пивной Лапчатого. В результате бар «Центральной» останется без выручки, а пьяные гости начнут дебоширить.
А еще Кит писала о детстве Стиви Салливана, о том, каково ребенку обходиться без ботинок, потому что отец пропил деньги, отложенные на эту покупку. Теперь Стиви Салливан носит модельные туфли из лучшей кожи и всегда будет их носить. Стиви не пьет, не играет в азартные игры, упорно работает, хотя, конечно, все знают, что в прошлом у него были грешки.
Увы, самая ужасная черта ирландского захолустья состоит в том, что никто не может избавиться от своего прошлого. Оно сковывает человека по рукам и ногам. Люди продолжают называть Стиви сыном старого пьяницы Билли Салливана, кобелем, который перепортил всех девушек в округе. Неужели они не видят, как он изменился?
Эти строчки звучали как громкое эхо. Кит защищала Стиви Салливана так же яростно, как сама Лена в свое время защищала Льюиса Грея, не видя в своем любимом никаких недостатков. Дочь своей матери, она была готова пойти по той же дорожке.
Лена долго сидела в кафе, потом с трудом поднялась и купила билет на юг Англии.
— Айви?
— Где вы, Лена?
— В Брайтоне. Тут тихо и тепло.
— Назовите номер вашего телефона.
— Послушайте…
— Нет, это вы послушайте. Я не буду зря вам звонить. Просто успокойте мою душу.
Лена продиктовала ей номер, записанный на стене рядом с телефоном.
— Тут вас разыскивает какой-то мистер Джеймс Уильямс.
— Вы ему ничего не сказали?
— А вы как думаете? Но он очень просил передать вам, что на Рождество остается совсем один и будет рад, если вы сможете…
— Правильно, Айви… Вы очень добры.
— Вам есть с кем поговорить?
— Мне никто не нужен. Я слишком устала.
— Ладно. Когда вы позвоните мне снова?
— Через три дня.
— А что сказать этому Джеймсу Уильямсу?
— Чтобы он поискал себе другого Санта-Клауса.
— На вид он очень симпатичный.
— Спокойной ночи, Айви.
— Спокойной ночи, милая. Жаль, что вы не наверху.
— Льюис, на минутку.
Льюис оторвался от своих заметок по организации визита О’Конноров. Семейка была капризная, к тому же постоянно меняла планы. Сначала их было пятеро, затем четверо, потом двое, а теперь на Рождество приезжало пятеро, но на Новый год оставались лишь трое. С заказом номеров творилась настоящая чехарда. Как будто он и так не нервничал из-за приезда мистера О’Коннора…
Этот господин еще не догадывался обо всех подробностях приближавшегося события. Вряд ли он обрадуется, увидев Льюиса второй раз в жизни и узнав, что это его будущий зять. Но Мэри-Пола уверяла Льюиса, что она сама себе хозяйка. Эта девушка уже давно жила отдельно от родителей. Двадцать восемь лет — возраст солидный.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |