Диаграмма 1. Средний уровень социальной фрустрированности

В группах

(1 – студенты, 2 – безработные, 3 – пенсионеры, 4 - интеллигенция,

5 – рабочие)

При сравнении оценок респондентами основных периодов истории СССР обнаружился период, позитивно оцениваемый всеми опрошенным группами, включая студентов, — время правления Л.И. Брежнева. Все группы респондентов в своих представлениях переносят на этот период свои фрустрированные в настоящее время переживания. Поиск и нахождение в советской истории «золотого века», когда удовлетворялись все насущные потребности людей, вскрывает один из механизмов конструирования социальных представлений. Он состоит в защите от негативных переживаний посредством поиска позитивного содержания в воспоминаниях об истории страны, ее «благополучном» прошлом. Эти актуализированные воспоминания позволяют повысить статус собственной нации, страны, поколения, дать надежду на лучшее будущее.

Анализ социальных представлений об идеальном лидере прошлого был нацелен на изучение связи социальных и социально-психологических характеристик членов различных групп с особенностями их социальных представлений о выдающихся политических и государственных деятелях прошлого России. В нашем исследовании 2002 г. были использованы метод семантического дифференциала, шкалирование, ассоциативный метод, анкетирование. Выборка (600 жителей Твери) формировалась как квотная по признакам пола, возраста и уровня образования. Результаты эмпирического исследования социального представления об идеальном лидере показывают, что на социетальном уровне предпочтение отдается фигуре Петра I, то есть чаша весов в политической антиномии «демократия-авторитаризм» перевешивается в сторону авторитаризма. При этом содержание представлений о Петре I значимо связано с социально-культурными характеристиками исследованных групп, а именно, с политической ориентацией, уровнем образования и возрастными особенностями. Факторный анализ содержания представлений об идеальном лидере обнаруживает присутствие фактора «справедливость» наряду с факторами, описывающими функциональные характеристики правителя. Поскольку фигура политического лидера традиционно является центральным элементом российского политического сознания, можно говорить о том, что нравственный модус репрезентаций играет ключевую роль в конструировании политических представлений.

Изучение экономических представлений осуществлялось в контексте антиномии «либеральная экономика – государственное регулирование экономики». Оно содержало блоки исследования представлений о предпринимательстве и богатстве, а затем было дополнено анализом социальных представлений о справедливости. Изучение социальных представлений о предпринимательстве (2002 г.) проводилось в четырех социальных группах: неработающие пенсионеры, работники бюджетной сферы, предприниматели (представители малого и среднего бизнеса) и студенты, всего 96 жителей Твери. В качестве методов использовались семантический дифференциал, интервью и шкалирование. Результаты свидетельствуют об амбивалентности оценок этого феномена: позитивно оцениваются его полезность, динамичность развития и перспективность с одной стороны, негативно — непредсказуемость и криминализация бизнеса, с другой. Наиболее устойчивая позитивная установка в отношении предпринимательства фиксируется в группах самих предпринимателей и студентов. Выраженная негативная установка обнаруживается в группе работников бюджетной сферы и неработающих пенсионеров. Между тем, оценка предпринимательства «в идеале» во всех группах целиком положительная. Следовательно, можно говорить о расколе представления о предпринимательстве на его идеальный и реальный образы вследствие действия когнитивного механизма ментального расщепления в ходе конструирования этой новой для российского менталитета категории, а также дезинтегрированности данного социального представления по групповой принадлежности. Выявился, однако, тематический блок, общий для поля представления всех рассмотренных групп — «специфичность российского предпринимательства по сравнению с западным». По результатам контент-анализа на социетальном уровне в этом блоке выделились две основные темы. Первая связана с неудовлетворенностью растущим социальным неравенством в обществе («уменьшение социальных гарантий» и «расслоение общества»). Вторая отражает озабоченность нравственно-психологическими проблемами («криминализация», «культ денег» и «преобладание материальных ценностей над духовными»). Обе темы, на наш взгляд, имеют общий смысловой корень, обнаруживающий присутствие нравственного модуса в конструировании социального представления предпринимательства. Он дает возможность выявить глубинную социально-психологическую причину общей неудовлетворенности всех наших респондентов, а именно, крушение идеала социальной справедливости, сопровождающееся утратой обществом духовных ценностей.

Новый экономический уклад, тем самым, связывается в обыденном сознании с возрастающим имущественным неравенством в обществе. Категория «богатство», как показал семантический анализ, обнаруживает различные смысловые оттенки в современном дискурсе с тенденцией к настороженности. Для уточнения содержательного наполнения и для выявления эмоционально-оценочной составляющей социального представления о богатстве под нашим руководством в 2004 г. было проведено контент-аналитическое исследование. Автоматизированный контент-анализ ассоциаций, проведенный с помощью компьютерной программы ВААЛ, позволил уточнить эмоционально-оценочные компоненты представлений трех групп респондентов. В ассоциациях к слову «богатство» из всех опрошенных нами групп (студенты, неработающие пенсионеры, предприниматели — всего 140 человек, жителей Твери) только у предпринимателей в проранжированных списках из первых семи свободных ассоциаций не выявлено негативно окрашенных категорий.

При этом все три группы респондентов объединяет высокий показатель депрессивности в отношении феномена богатства (выше всего он у пенсионеров, затем следует группа предпринимателей, за ней студенты). Это указывает на озабоченность всех респондентов темой богатства, на ее остроту и наличие негативных эмоций в отношении нее. При этом существуют межгрупповые различия. Соотношение мотивов достижения и избегания неудач различны в группах предпринимателей и студентов: у предпринимателей мотив достижения уверенно превалирует над мотивом избегания неудач, тогда как у студентов это соотношение обратно. Можно сказать, что студенты стремятся к богатству из страха бедности, в то время как предприниматели ориентированы именно на достижение богатства как такового, ассоциированного с властью. Кроме того, молодежью богатство интерпретируется, прежде всего, как демонстрация внешней атрибутики власти, как то, что нарочито заявляет о себе. У предпринимателей же богатство сопряжено с интенсивными эмоциями (высоки показатели гипертимичности и возбудимости). В этой группе также сильны ассоциации богатства с властью, но, в отличие от студентов, эмоциональная активность сочетается с мотивом достижения (он на втором месте). В группе пенсионеров на эмоциональном уровне превалируют негативные переживания. В контексте изучения механизмов конструирования социальных представлений о богатстве можно сделать вывод о том, что в исследованных группах преобладают различные механизмы: у пенсионеров — механизм проекции негативных переживаний, у студентов — мотивы избегания неудач и компенсации чувства тревоги, у предпринимателей — мотив достижения успеха и власти в сочетании со стремлением к преодолению тревоги. На основании результатов проведенных нами исследований, а также других отечественных исследований российского менталитета, мы полагаем, что при конструировании политических и экономических представлений центральным является нравственный модус репрезентаций в виде идеи справедливости, по-разному преломляемой коллективными субъектами.

Для выявления содержания представлений справедливости под нашим руководством было проведено исследование с участием 30 студентов, 28 предпринимателей и 25 неработающих пенсионеров. На первом этапе исследования проводилось экспресс-интервью на тему «Что такое, по вашему мнению, справедливость?», на основе данных интервью был составлен опросник «Понимание справедливости». Была использована также методика «Шкала субъективного благополучия» в адаптации М.В. Соколовой и др. Полученные результаты обнаруживают существенную диверсификацию интерпретации благополучия в различных социальных группах: для предпринимателей справедливость — это больше благ для тех, кто зарабатывает, для пенсионеров — равенство возможностей в потреблении, для студентов — свобода зарабатывать и грамотная социальная политика. Таким образом, справедливость интерпретируется либо на основании уравнительного принципа (в группе неработающих пенсионеров), либо на основании принципа трудового вклада (в группе предпринимателей), либо как возможность приложения усилий и получения адекватного вознаграждения (в группах студентов и предпринимателей). Эти результаты подтверждают предположение о том, что все социальные группы при оценке процессов реформирования экономики и политики апеллируют к этическим нормам, но вкладывают в них различное содержание, что свидетельствует о социально-психологической дезинтеграции общества. Нравственный модус репрезентаций для каждой группы по-своему служит разрешению антиномий на уровне обыденного сознания, преодолению ментального диссонанса как следствия общественной нестабильности.

Сравнение результатов исследования социальных представлений о глобализации (2005 г.) в группах неработающих пенсионеров и студентов (всего 130 респондентов) обнаруживает, что наряду с общим низким уровнем информированности в обеих группах преобладающей оказалась нравственная интерпретация этого феномена. Проявились также различия между группами (диаграмма 2).

Диаграмма 2. Объем информации в структуре социальных представлений о глобализации

Младшая возрастная группа (студенты) оценивает глобализацию значительно более позитивно, чем старшая группа, в оценках которой преобладают агрессивность и тревожная озабоченность. Можно предположить, что отмеченная межгрупповая дезинтеграция в социальных представлениях объясняется теми функциями, которые призваны выполнять представления в жизнедеятельности группы. В старшей группе в целом проявились функция защиты от вероятных болезненных общественных перемен, с одной стороны, и функция поиска «козла отпущения» в виде негативного «влияния Запада», с другой стороны. В группе студентов сконструированное представление поддерживает позитивную социальную идентичность членов этой группы как открытой новому, готовой к диалогу с другими культурами и достаточно толерантной по отношению к ним. На социетальном уровне у представителей разных поколений, наряду с низкой информированностью о сути глобализации, преобладающей оказалась нравственная интерпретация нового феномена, как нуждающегося в нравственной оценке, связанного с надеждами на лучшее будущее, влияющего на качество жизни, полезного или вредного для общества. Таким образом, ментальное разрешение антиномии «национальное – общемировое» в случае глобализации на социетальном уровне происходит посредством конструирования репрезентаций с опорой на нравственное начало.

Предпринятое нами изучение воспоминаний о Великой Отечественной войне имело целью выявление патриотического потенциала этого исторического события и его репрезентации в различных культурных и возрастных группах (всего 294 респондента). Для выявления специфики процессов конструирования социальных представлений в стабильных и кризисных условиях было предпринято исследование кросскультурных различий в социальных представлениях о начальном периоде ВОВ. Эта часть исследования проводилась в России и во Франции на группах людей старшего возраста, бывших непосредственными очевидцами войны. Репрезентации французов старшего возраста (российских эмигрантов первой волны) и российских ветеранов обнаруживают существенные различия. Суть этих различий состоит, прежде всего, в расхождении трактовок значения советского патриотизма и роли Сталина в победе. У российских респондентов построение положительного образа прошлого и образа «своей» группы в нем выражалось процессами «заякорения» социального представления о войне на социально позитивных моментах. Это проявлялось в акцентировании объективных причин неудач первых месяцев войны, подчеркивании позитивных моментов довоенной жизни и политики Сталина. Сравнение содержания социальных представлений о войне в группах российских ветеранов и студентов выявляет как сходные, так и различающиеся интерпретации. Общим является понимание победы как итога героических усилий всего народа. Различия состоят преимущественно в трактовках причин отступления Красной Армии в начальном периоде войны. Социальные представления российских ветеранов выполняют функцию стабилизации их эмоционального состояния, помогая им справляться с ментальным диссонансом как следствием антиномичного общественного дискурса о войне и патриотизме. При конструировании репрезентаций в этих условиях включаются механизмы эмоциональной регуляции, объединяемые категорией коллективного коупинга, которые позволяют совладать с фрустрирующими социальными ситуациями.

Поколенческий анализ социальных представлений о политических и экономических явлениях дает косвенные свидетельства динамики обыденного сознания в обществе: в представлениях студентов на периферическом уровне обнаруживаются элементы, связанные с ценностями свободы личности, которые в старшей группе отсутствуют. Отмечаются также различия в представлениях поколений «дедов» и «внуков» о СССР, сталинизме, глобализации, богатстве, справедливости и других явлениях.

В заключении суммированы итоги исследования, обозначены перспективы развития разработанного направления.

Проведенное теоретико-эмпирическое исследование подтвердило выдвинутые гипотезы и позволило сделать следующие выводы:

1. В диссертационной работе было проведено теоретико-эмпирическое исследование основных характеристик конструирования социальных представлений о социально-экономических и политических явлениях в трансформирующемся российском обществе, доказаны выдвинутые гипотезы, подтверждены положения, выносимые на защиту, а также полностью решены теоретические и эмпирические задачи исследования.

2. В диссертации разработано новое перспективное научное направление, предметом которого является конструирование социальных представлений в условиях общественных изменений трансформационного характера. Разработаны концептуальные положения о большой социальной группе как коллективном субъекте, с позиций психосоциального подхода определены основные признаки субъектности данного типа групп в изучаемых общественных условиях. Произведен теоретический анализ основных концепций, составляющих конструкционистское направление в современной социальной психологии, доказаны его методологические преимущества для исследования изменений в обыденном сознании коллективных субъектов трансформирующегося общества.

3. Проанализированы новейшие тенденции в развитии теории социальных представлений, ее понятийного аппарата и методов исследования, показана целесообразность применения этой теории в теоретико-методологическом анализе социально-психологических явлений, возникающих в условиях резких общественных изменений.

4. Посредством теоретического анализа социально-экономической и политической ситуации в постперестроечной России, проведенного с помощью обобщения материалов социологических, культурологических и политологических работ, выделены основные характеристики актуальной общественной ситуации, представляющие собой внешние условия конструирования социальных представлений. Выявлены основные антиномии современного российского общественного сознания, в рамках которых конструируются социальные представления: «демократия – авторитаризм», «либеральная экономика – государственное регулирование экономики», «национальное – общемировое». Показано, что на уровне обыденного сознания эти антиномии проявляются в противоречивости и амбивалентности социальных представлений об экономике и политике.

5. В работе определены роль и место коллективной памяти как диахронического фактора конструирования социальных представлений. Эмпирически доказано, что именно с опорой на коллективную память действуют групповые механизмы защиты при осуществлении коллективного коупинга в условиях социальной фрустрации. Так социальные представления ветеранов о Великой Отечественной войне выполняют защитную функцию, помогая им справляться с ментальным диссонансом как следствием антиномичного общественного дискурса по проблемам патриотизма.

6. Проведенное исследование позволило установить, что социальные представления, сконструированные коллективными субъектами, помимо уже описанных в теории социальных представлений функций адаптации к актуальной ситуации, познавательной функции и функции ориентации поведения, в условиях резких общественных изменений выполняют также функцию стабилизации эмоционального состояния через актуализацию нравственного модуса социального представления.

7. В рамках эмпирического исследования установлены характерные черты изучавшихся социальных представлений, в частности их информационных, содержательных и оценочных компонентов. Доказано существование различий в этих компонентах между коллективными субъектами, а также их связь с уровнем социальной фрустрированности этих субъектов.

8. Проведен кросскультурный анализ содержания социальных представлений о демократии и других феноменах у российских респондентов и жителей стран Центральной и Западной Европы. Доказано существование различий в содержании представлений, касающихся полноты и адекватности интерпретаций изучавшихся категорий.

По теме диссертации опубликовано 47 работ (из них 14 за рубежом) общий объем которых составляет 70, 1 п. л.

Основное содержание и результаты диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора:

Монографии:

1. Концепция социальных представлений в современной французской психологии. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. 128 с. (В соавторстве с А.И. Донцовым).

2. Конструирование социальных представлений в условиях трансформации российского общества. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2006. 400 с.

Научные статьи и тезисы докладов:

1. Историческая социальная психология: возможности и перспективы междисциплинарной области // Методологические вопросы социального познания. Калинин. 1986. С. 50-56. (В соавторстве с Л.Е. Семеновым).

2. Концепция социальных представлений о феноменах обыденного сознания // Идеологические и психологические аспекты исследования массового сознания. М.: ИНИОН, 1989. С. 11-45. (В соавторстве с А.И. Донцовым).

3. О возможностях интеграции различных уровней исследования общения и деятельности // Общение и оптимизация совместной деятельности. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. С. 235-242.

4. Социальных представлений концепция // Психология: Словарь. М.: Политиздат, 1990. С. 375-377.

5. Феномен «здравого смысла» в социальном познании: социально-психологический аспект // Социальная динамика и духовная культура. Тверь, 1991. С. 108-114.

6. Представления о подростках в массовом сознании и проблемы психологии воспитания // Методологические и психолого-педагогические аспекты образования. Тверь, 1992.

7. Трансформация представлений о женщине в обществе // Психолого-педагогические аспекты перестройки образования. Тверь, 1992.

8. Социальный миф и психология познания: традиции и перспективы исследований // Культура и ценности. Тверь, 1992. С. 41-49.

9. Динамика представлений о человеке в двадцатилетней ретроспективе: опыт анализа французских исследований // Гуманизм и культура: век ХХ. Тверь, 1993. С. 76-85.

10. The privatization of the personal? II: Attitudes to the family and child-rearing values in modern-day Russia // Journal of Social and Personal Relationships. 1995. № 1. Vol. 12. P. 132-138. (В соавторстве с Р. Гудвином).

11. Collective historical memory about events in the Second World War // Psychology in a changing Europe: Conference booklet. Banska Bystrica, 1995. P. 22.

12. The Perestroika of the Family? Gender and Occupational Differences in Family Values in Modern Day Russia // Sex Roles. 1995. № 5/6. Vol. 32. P. 337-351. (В соавторстве с Р. Гудвином).

13. О созидательных функциях исторической памяти // Культура и творчество. Тверь, 1995. С. 38-45.

14. Collective historical memory about the events of World War II // Psychology in a changing Europe: The first east-west conference in general psychology: Proceeding. Banska Bystrica, 1995. P. 87-89.

15. Историческая психология и литературоведение: возможности и перспективы взаимодействия // Филологические науки. 1995. № 3. С. 3-13. (В соавторстве с И.В. Карташовой и Л.Е.Семеновым).

16. Les représentations sociales sur des évènements historiques: le cas de la Deuxième Guerre Mondiale: Resumé // Resumés de la Troisième conférence international sur les représentations sociales. Aix-en-Provence, 1996. P. 67.

17. Историческая психология и литературоведение: возможности и перспективы взаимодействия // Художественная литература в социокультурном контексте: Поспеловские чтения. М.: Диалог-МГУ, 1997. С. 167-178. (В соавторстве с И.В. Карташовой и Л.Е.Семеновым)

18. Glasnost and the Art of Conversation: A Multilevel Analysis of Intimate Disclosure Across Three Former Communist Cultures // Cross Cultural Psychology 1999. V. 30. N 1. P. 72-90. (В соавторстве с Р. Гудвином).

19. Социальные представления о демократии и их отражение в современной российской прессе // Социально-психологические исследования. Вып. 1. Тверь, 1999. С. 3-10 (В соавторстве с М.К.Чупасовой).

20. Социальные представления о демократии // Социальная психология – ХХI век. Т.1. Ярославль, 1999. С. 189.

21. Social representation about psychologist’s personality // Actes de la 5e Conférence internationale sur les Représentations sociales. Représentations sociales: Construction nouvelles. Montréal, 2000. P. 40-43. (В соавторстве с И.Г.Сизовой).

22. Социальное представление – понятие и концепция: итоги последнего десятилетия // Психологический журнал. 2001. Т. 22. № 6. С. 39-47.

23. Les représentations sociales sur la démocratie en Russie d’aujourd’hui // Les représentations sociales: Des méthodes de recherche aux problèmes de société. Québec: Outremont, 2001. P. 453-465. (в соавторстве с М.К. Чупасовой).

24. Социальные представления менеджеров среднего звена и специалистов об организационных изменениях на промышленном предприятии // Современные проблемы психологии управления: Сборник научных трудов / Отв. ред.: Т.П. Емельянова, А.Л. Журавлев, Г.В. Телятников. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2002. С. 241-257. (В соавторстве с Я.А. Маташковой).

25. Social Representations of democracy in Russia during the past decade // Focus Eastern Europe: Psychological and Social Determinants of Behaviour in the Transition Countries / Ed. by Uwe Hentschel & Leonid Burlatchuk. Innsbruck: Studien-Verlag, 2001. P. 93-109 (В соавторстве с П. Алленом).

26. Коллективная память о событиях Великой Отечественной войны (в двух социокультурных группах) // Культура мира: перспективы на рубеже XXI века: Материалы Международной научной конференции. Тверь, 12-14 апреля 2001 года. Тверь, 2001. С. 110-112.

27. V Международная конференция «Социальные представления: новые структуры» // Психологический журнал. 2001.Т. 22. № 2. С. 133-134.

28. Social support in a changing Europe: An analysis of three post-Communist nations // European Journal of Social Psychology. 2001, N 31. P. 379-393. (в соавторстве с Р. Гудвином).

29. Collective memory about events of the Second World War (in two cultural groups) // IACCP Fifth European Regional Congress. Winchester, UK. July 7-11, 2001. P. 30.

30. Социальное представление как инструмент коллективной памяти (на примере воспоминаний о Великой Отечественной войне) // Психологический журнал. 2002. Т. 23. № 4. С. 56-66.

31. Les représentations sociales des événements historiques: le cas de la Deuxième guerre mondiale // La mémoire sociale, identités et représentations sociales / S.Laurens et N.Roussiau (Eds.). Rennes: PUR, 2002. P. 139-150.

32. Коллективная память и социальные представления // Социально-психологические исследования: Сборник научных трудов. Вып.2. Тверь. 2002. С. 3-10.

33. Отношение к власти в социальных представлениях россиян // Социально-психологические исследования: Сборник научных трудов. Вып.2. Тверь. 2002. С. 16-22.

34. Fatalism, social support and mental health in four former soviet cultures // Personality and social psychology bulletin. 2002. V. 28. N 9. P. 1166-1171. (В соавторстве с Р. Гудвином).

35. Psychologist’s personality in social representations // http://www.unites.uqam.ca/geirso (2003).

36. Анализ исторических аспектов политического сознания // Ежегодник Российского психологического общества: Материалы 3-го Всероссийского съезда психологов. 25-28 июня 2003 года: В 8 т. СПб., 2003. Т. 3. С. 231-235.

37. Историко-научный анализ современной кросскультурной психологии // Социально-психологические исследования. Вып.3. Тверь, 2003. С.3-28.

38. Исследование элементов коллективной памяти в структуре политического сознания // Актуальные проблемы психологической науки. Тверь, 2003. С. 3-8.

39. Проблемы культурной динамики в контексте смены идейных парадигм (заметки социального психолога) // Культура и политика. Тверь, 2004. С. 31-37.

40. Кросскультурная психология: проблемы и тенденции развития // Психологический журнал. 2004. Т. 25. № 1. С. 61-69.

41. Конструкционизм в социальной психологии: истоки и перспективы // Психология на пути к пониманию человека и социума. Тверь, 2004. С. 11-17.

42. Социальные представления о женщине — научном работнике // 2005. http//geniemarina.narod.ru/statstat2.html. (В соавторстве с М.А. Щавелевой).

43. L’espace des représentations de l’économie et du politique en Russie après la perestroika // Bulletin du Centre de Recherches en Psychologie (CRPSY), L’UBO. Brest. 2005. № 12. Р.15-32.

44. О некоторых социально-психологических закономерностях конструирования экономических представлений большими социальными группами // Социально-психологические исследования. Вып. 4. Тверь, 2005. С. 32-38.

45. Концепция социальных представлений и дискурсивная психология // Психологический журнал. 2005. Т. 26. № 5. С. 16-25.

Дата добавления: 2015-11-04