Ведущая организация: Российская академия государственной службы при Президенте РФ 2 страница

Феномен коллективной памяти впервые в отечественной социальной психологии подвергнут всестороннему теоретическому анализу с привлечением значительного числа зарубежных источников и эмпирически исследован на примере воспоминаний о Великой Отечественной войне как один их ключевых факторов конструирования социальных представлений россиян о своей нации.

Впервые разработана комплексная программа и проведена серия эмпирических исследований социальных представлений о таких новых политических и экономических явлениях нашего общества, как демократия, предпринимательство, глобализация, богатство и др. Выявлен феномен диверсификации содержания социальных представлений об этих явлениях в различных группах общества, что было квалифицировано как признак психологической дезинтеграции общества.

Выполненное в диссертации обобщение и структурирование работ в области социальной психологии, социологии, культурологии и политологии формирует междисциплинарное видение проблемы социального конструирования репрезентаций и создает платформу для дальнейшего продвижения в изучении этой проблемы.

Благодаря проведенному в диссертационном исследовании теоретическому анализу значительного числа зарубежных научных источников в области изучения социальных представлений, коллективной памяти, теории социального конструкционизма и дискурсивной психологии создана база для развития интеграции отечественных и зарубежных исследований в данных областях.

Для обработки данных, полученных с помощью качественных и качественно-количественных методов, были апробированы и применены новые в практике исследования социальных представлений методы компьютерного контент-анализа с помощью статистической программы ВААЛ, а также лексического анализа близости и иерархической классификации.

Осуществлено уточнение и развитие категориального аппарата теории социальных представлений в связи с ее использованием для исследования больших социальных групп трансформирующегося российского общества. Так, предложены понятия «нравственный модус репрезентаций», «ментальный диссонанс». Дополнены новыми характеристиками понятия, обозначающие основные компоненты социального представления: «амбивалентность эмоционально-оценочных компонентов социального представления», «когнитивная бедность информационного компонента представления», «диверсификация содержания социального представления».

Практическая значимость результатов исследования обусловлена тем, что разработанные концептуальные положения о конструировании социальных представлений в условиях трансформации российского общества указывают на необходимость учета социально-психологических последствий общественных преобразований, проводимых в нашей стране, в частности, в виде эффектов ментальной дезинтеграции общества.

Результаты, полученные в исследовании, имеют большой прогностический потенциал для анализа тенденций динамики сознания общества в целом и его отдельных больших социальных групп и могут быть использованы в деятельности политических и государственных структур при разработке и принятии политических и экономических решений, а также в работе СМИ.

Разработанные в диссертационном исследовании положения позволяют сделать практический вывод о недостаточной степени социальной ориентированности проводимых реформ и о необходимости в дальнейшем нивелировать те негативные социально-психологические последствия, которые могут повлиять на психическое и физическое здоровье населения. Элементы программы эмпирического исследования могут быть использованы для проведения мониторинга социально-психологической сферы общественного сознания больших социальных групп.

Теоретико-методологические разработки и эмпирические подходы, изложенные в данной работе, послужили основой написания кандидатских диссертаций, подготовленных и защищенных под руководством автора (Е.Д. Короткина, И.Г.Сизова, М.К. Блок, С.Н. Залесская, С.И. Филиппченкова).

Надежность, достоверность результатов и обоснованность выводов определяются научно-методологическими принципами системного, комплексного и субъектного подходов, на которых базируется исследование, комплексным использованием различных методов организации исследования, сбора, обработки и интерпретации результатов, большим объемом выборки, сопоставлением полученных данных с результатами исследований других авторов.

Апробация и внедрение результатов исследования. Результаты, полученные в диссертационном исследовании, обсуждались на следующих всероссийских и международных конференциях:

· «Психология в меняющейся Европе», Банска Быстрица (Словакия), 1995 г.

· Третья международная конференция по социальным представлениям, Экс-ан-Прованс (Франция), 1996 г.

· «Социальная психология – ХХI век», Ярославль, 1999 г.

· Пятая международная конференция по социальным представлениям, Монреаль (Канада), 2000 г.

· «Культура мира: перспективы на рубеже XXI века», Тверь, 2001 г.

· «Психология управления в современной России», Тверь, 2001 г.

· Пятый европейский региональный конгресс по кросскультурной психологии, Уинчестер (Великобритания), 2001 г.

· Третий всероссийский съезд психологов, Санкт-Петербург, 2003 г.

· «Социальные и экономические представления», Брест (Франция), 2004 г.

Основные положения диссертации обсуждались на заседании лаборатории социальной психологии университета Бургундии (Франция), 1999 г., на заседаниях кафедры социальной психологии ТвГУ (2000-2005 гг.), на заседании лаборатории социальной и экономической психологии ИП РАН (февраль 2005 г.), на методологическом семинаре ИП РАН (март 2006 г.).

Результаты диссертационного исследования внедрялись в учебный процесс при преподавании курсов «Социальная психология», «Психология социального познания» на факультете психологии Тверского государственного университета (1985-2005 гг.), курсов «Психология» и «Социальная психология» на факультете социальной работы Тверского филиала Северо-Западной академии государственной службы при Президенте РФ (1998-2004 гг.) и курса «Социальная психология» на отделении психологии университета Западной Бретани (Брест, Франция) в 2002 г. Эмпирические данные исследования и их интерпретация были использованы при подготовке отчетов о мониторинге общественного мнения, проводившемся по заказу Администрации Тверской области в 1999-2002 гг.

Структура диссертации включает введение, три раздела (десять глав), заключение и список литературы. Общий объем работы составляет 402 страницы, в тексте имеются девять диаграмм, шесть таблиц, две дендрограммы, рисунок. Список литературы включает 300 наименований, из них 135 на иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются его теоретико-методологические основы, объект, предмет, раскрываются цели, задачи, гипотезы и методы исследования, формулируются научная новизна, практическая значимость, положения, выносимые на защиту, представляются данные об апробации результатов исследования и его структуре.

В первом разделе «Социальный конструкционизм: черты новой парадигмы в социальной психологии» показано, что социальный конструкционизм как движение в социальной психологии связывается с постмодернистской критикой позитивистско-эмпирической науки и ее представлений об объективном и универсальном характере знания. Декларирование любого знания как социально конструируемого через исторически определенные социально-культурные факторы, начиная с работ Московичи, Харре, Гергена, осуществляется не только представителями дискурсивной психологии, теоретиками концепции социальных представлений, но и приверженцами «психологии социального», «общественной психологии» и других новейших направлений европейской социальной психологии. Социальный конструкционизм как постнеклассический вариант социально-психологической методологии формировался под влиянием социологии знания (речь идет, прежде всего, о работах М. Шелера, А. Шюца и особенно П. Бергера и Т. Лукмана), унаследовав ее основные принципы критического подхода к знанию, исторической и культурной обусловленности знания, утверждения наличия связи между знаниями и социальными процессами, а также между знаниями и социальным поведением. Помимо социологии знания конструкционистское направление в социальной психологии было инспирировано как собственно психологическими разработками, так и достижениями других гуманитарных наук. Постмодернистские направления в литературоведении и языкознании, а также в науковедении инспирировали идеи относительности значений, превалирующей роли контекста в понимании, историчности знания и отрицания «прогресса» в науке. Среди психологических концепций в качестве основных «вдохновителей» конструкционизма рассматриваются конструктивизм Ж. Пиаже и теория конструктов как инструментов интерпретации в процессе индивидуального познания Дж. Келли. Прежде всего, обновленная социальная психология в лице конструкционизма является психологией социального познания, поскольку основным содержанием социально-психологических процессов признается конструирование знания социальными агентами. При этом сторонниками конструкционизма за основу принимается положение Глассерфельда о том, что знание активно выстраивается познающим субъектом. Ориентация позиции Гергена на «социальную эпистемологию» в противовес как экзогенной (знание — это копия мира), так и эндогенной трактовке знания (знание обусловлено процессами, которые изначально присущи самому субъекту познания), повлекла за собой понимание знания не как ментального представления, а как продукта совместной деятельности людей. Знание и его феномены, — лингвистические образы, — по Гергену, должны изучаться путем сопоставительного анализа, а именно, в историческом и кросскультурном планах. Демарш, предпринятый Гергеном, был инновационным (с оговорками, учитывающими западноевропейские разработки), но вторичным относительно феноменологической социологии и социологии знания. В поисках корней конструкционизма Герген апеллирует к классикам психологии: Левину, Фестингеру, Шехтеру, использовавшим понятие социальной реальности. Герген признает, что «социальные психологи конструкционистского направления пересекаются в сфере своих интересов с этнометодологами. Между тем, более тщательный анализ параллелей, обнаруживаемых между этими направлениями, позволяет не только лучше понять методологические корни социально-психологического конструкционизма, но и продвинуться на пути его дальнейшего освоения.

Исторически приоритет применения методологии конструкционизма к разработке программы, операционализации ключевого понятия социального представления и реализации эмпирического социально-психологического исследования принадлежит С. Московичи в его работе 1961 г. «Психоанализ, его образ и публика». Показано, что важнейшим этапом в развитии конструкционистского направления в социальной психологии явилась этогеническая психология Р. Харре, заложившая основы современной дискурсивной психологии. Из этих известных европейских концепций, видимо, именно подход Харре в наибольшей степени заимствовал не только пафос, но также частную методологию и даже методы социологии знания, практикующей анализ естественных взаимодействий, для выявления принципов интерпретации явлений повседневной жизни. Если можно говорить о зарождении феноменологической социальной психологии, то в наибольшей степени эта квалификация соответствует подходу Харре и дискурсивных социальных психологов.

Заслуга Харре состоит не только в том, что его работа 1977 г. «Этогенический подход: теория и практика» появилась раньше статьи Гергена «Движение социального конструкционизма в современной психологии», вышедшей в 1985 г. В отличие от Гергена, который предлагает дать новому движению в социальной психологии название «конструкционизм» и рисует лишь общие контуры будущей методологии, Харре заявляет методологические основания новой социально-психологической дисциплины, которые впоследствии станут базой как его собственных исследований, так и работ по дискурсивной психологии. В литературе подходы Харре и Гергена чаще всего рассматриваются независимо один от другого как существующие параллельно друг другу. Причины этого вполне понятны — данные подходы появились в разных странах, соответственно в Великобритании и в США; их авторы практически не ссылаются друг на друга, не указывая читателю на какие-либо точки пересечения или размежевания своих взглядов. Между тем, такие пересечения обнаруживаются, причем в принципиальных моментах. Хотя первый пункт сходства очевиден — это критика бихевиоризма и социального когнитивизма — его стоит упомянуть, поскольку, именно отталкиваясь от него, оба автора выстраивают свою позитивную программу. Они в разное время заявляют о наступлении революции в психологической науке, которую Харре в 1992 г. называет второй когнитивной революцией, а Герген в 1994 г. — второй революцией в психологической науке. Существо революции, согласно обоим авторам, оказывается сходным. Харре имеет в виду, прежде всего, отказ от понимания психики как «машинообразной обработки информации» и от проверки гипотез о законах этой обработки, Герген — отказ от картезианской идеи внутреннего производства знания и метафоры человека как машины. Показано, что более знаменательны пункты сходства в позитивных программах этих авторов. В центре интереса обоих подходов оказывается феномен межличностного взаимодействия. У Харре — это действия, совершаемые людьми в соответствии с правилами и планами при активном использовании символических систем в общественном и индивидуальном контексте для совместного решения различных задач. Символические знаковые системы, например речь, используются активными индивидами для исполнения структурированных последовательностей актов, представляющих собой дискурсивный процесс. Таким образом, речь становится основным техническим средством этогенического анализа. В свою очередь, Герген, выдвигая тезис «Communicamus ergo sum», делает основным объектом исследования группы собеседников, участвующих в разговоре. Именно во взаимодействии, а не в головах людей конструируется знание, Это является вполне убедительным доказательством близкого методологического родства подходов Харре и Гергена в социальной психологии, вместе составляющих направление, которое можно назвать интеракционным. Это родство вполне закономерно, если учесть, что, в частности, Герген, перечисляя своих идейных предшественников, указывает Д. Мида и Л.С. Выготского. Харре, критикуя когнитивизм, также говорит о близости своей позиции теории Выготского, который, по его словам, первым сумел четко сформулировать тезис о том, что организация так называемого "ментального" — это результат приватизации социальных, межличностных процессов. Разумеется, это влияние не было непосредственным: опосредствующим звеном для обеих концепций явилась феноменологическая социология А. Шюца. Герген, анализируя корни социального конструкционизма, признает, что именно теоретики направления социального конструктивизма отдают первенство социальным процессам в формировании того, что понимается как знание на уровне индивидуального разума. Преимущественное положение социального над личным — отличительная черта социальной феноменологии, символического интеракционизма и работ Выготского с коллегами. Существующая близость концепций Гергена, с одной стороны, и Харре с его последователями, дискурсивными психологами, с другой, позволяет утверждать, что вместе эти концепции образуют одну из двух основных ветвей современного конструкционизма. Существование же второй ветви конструкционизма для многих критиков не бесспорно: речь идет о концепции социальных представлений Московичи.

Сравнительный теоретический анализ дискурсивной психологии и теории социальных представлений доказывает, что у этих подходов гораздо больше сходств, нежели различий. Их объединяет прежде всего общая методологическая платформа, что проявляется в интересе к обыденному знанию и его изменчивости, к идее выработки разделяемых ментальных объектов, наконец, к принципам конструкционизма как к обновленной программной идее для социальной психологии. Именно эта идея вдохновляла представителей обоих направлений на кропотливую работу по размежеванию с традиционными направлениями в социальной психологии ХХ в.

Теоретический анализ этих подходов позволил выявить расхождения в их постулатах. Первое и главное отличие между ними, определяющее все другие различия, состоит в трактовке механизма выработки нового знания: знание вырабатывается в контексте широко понимаемого общественного взаимодействия людей, содержание которого фиксируется в текстах СМИ, политическом и других видах дискурса. Субъектом, носителем этого знания являются не отдельные индивиды, а большие социальные группы. Основной исследуемый феномен общественного знания — социальное представление — вырабатывается группами в ситуациях дефицита информации и разного рода угроз, тем самым выполняя важные социальные функции. Таким образом, теория Московичи в конструкционистском лагере стоит особняком как в плане понимания взаимодействия и его субъектов, так и феноменов знания, которые здесь исследуются большей частью в макросоциальном контексте, в отличие от подходов Харре и Гергена, ориентированных на микросоциальный процесс взаимодействия. При этом в концепции Московичи с самого начала (и значительно раньше, чем в теориях Харре и Гергена) была решена задача обновления бихевиористской и когнитивистской социальной психологии, поставлена и разрешена проблема активности социального познания в выстраивании версий реальности (которыми и являются социальные представления), а также проблема относительности и исторической изменчивости знания.

В работе обосновывается идея о том, что утвердившееся в науке суждение о промежуточном положении теории социальных представлений между социальным когнитивизмом и социальным конструкционизмом обусловлено противоречием между конструкционистской теорией процесса социального представления, разработанной С. Московичи, В. Вагнером, И. Марковой, и ее эмпирическим воплощением в работах последователей Ж.-К. Абрика, изучавших преимущественно структурные характеристики социальных представлений. Но существование разных течений в рамках концепции социальных представлений — не единственная причина неоднозначности ее восприятия психологическим сообществом. Сам понятийный аппарат теории вызывает критику, прежде всего, со стороны дискурсивных психологов: начиная с самых первых критических выступлений, Поттер и Литтон отмечали в нем черты когнитивизма, которые обнаруживаются в понятиях иконической матрицы, фигуративного ядра, а также якорения и объективации. Именно инициированные этими публикациями дискуссии, длившиеся не менее двадцати лет, на наш взгляд, инспирировали возникновение новых идей в рамках рассматриваемой концепции. Во второй половине 90-х годов начинает заявлять о себе направление, разрабатываемое австрийским сторонником теории социальных представлений В. Вагнером, который делает акцент на конструкционистской составляющей этой теории. Идея о социальном конструировании знания, имеющего историческую обусловленность, с самого начала существования концепции занимала центральное место в текстах Московичи. Вместе с тем, рассматриваемая концепция представляет собой особое направление социального конструкционизма, по многим методологическим позициям отличаясь как от подхода Харре, так и от подхода Гергена.

Первое и главное отличие между этими подходами, определяющее все другие различия, состоит в понимании механизма выработки нового знания: знание вырабатывается в контексте широко понимаемого общественного взаимодействия людей, содержание которого фиксируется в текстах СМИ, политическом и других видах дискурса. Субъектом, носителем этого знания являются не отдельные индивиды, а большие социальные группы. Основной исследуемый феномен общественного знания — социальное представление — вырабатывается группами в ситуациях дефицита информации и разного рода угроз, тем самым, выполняя важные социальные функции. Таким образом, теория Московичи в конструкционистском лагере стоит особняком как в плане понимания взаимодействия и его субъектов, так и феноменов знания, которые здесь исследуются большей частью в макросоциальном контексте, в отличие от подходов Харре и Гергена, ориентированных на микросоциальный процесс взаимодействия.

Тем не менее, в концепции Московичи с самого начала (и значительно раньше, чем в теориях Харре и Гергена) была решена задача обновления бихевиористской и когнитивистской социальной психологии, поставлена и разрешена проблема активности социального познания в выстраивании версий реальности (которыми и являются социальные представления), а также проблема относительности и исторической изменчивости знания. В диссертации решается вопрос о том, на какой теоретической базе осуществлялась постановка всех этих проблем, в целом аналогичных тем, которые решались в рамках британского и американского конструкционизма. Анализ теоретических истоков теории социальных представлений доказывает, что теорию Московичи, нацеленную на поиск механизмов изменения социального мышления, вопреки утвердившемуся в науке мнению о «генетической близости» этой теории к французской социологической школе, ее скорее можно противопоставить строго нормативному структурно-функциональному подходу Э. Дюркгейма. Сравнительный теоретический анализ позволяет заявлять о значительно большей близости ее методологии к интеракционизму и феноменологической традиции, чем к структурно-функциональной теории коллективных представлений как социальных фактов Э. Дюркгейма.

В диссертации показано, что образование нескольких частных направлений в рамках теории социальных представлений (структурный подход Ж.-К.Абрика, выделяющего ядро и периферию представления, концепция организующих принципов метасистемы У. Дуаза, подход через эпистемологию социальных представлений И. Марковой, концепция возникновения социального представления В. Вагнера) не означает ее раскола, а, напротив, усиливает ее методологический потенциал, открывая новые исследовательские возможности применения этой теории.

Во втором разделе «Социальное представление как предмет изучения общественных трансформаций» выделяется пять групп факторов, которые способствовали обращению современной социальной психологии к изучению общественных изменений: глобальные изменения в мире, ускорение технического прогресса, влияние других наук о человеке, внутренняя логика развития социальной психологии и социальная ответственность науки. Анализ категорий, определяющих общественные изменения, показал, что наиболее адекватной применительно к общественно-политической и экономической ситуации, сложившейся в российском обществе, является категория общественной трансформации, отражающая как макросоциальные процессы, так и сложные социально-психологические процессы на уровне социальных групп и отдельной личности. Парадигмальные изменения в данном случае происходят по типу чередования периодов радикальных перемен и периодов относительной стабильности, т. е. налицо ситуация «неустойчивого равновесия». Особенно ярко эта ситуация проявляется в сфере сознания, и тому есть несколько причин. Во-первых, неустойчивость в экономической сфере рождает у граждан повышенную тревожность относительно перспектив своего благосостояния и здоровья, во-вторых, изменения в политической и экономической сферах требуют адаптации к новым условиям и быстрой переориентации поведения, к чему не все группы населения готовы в одинаковой мере. Исследуя эти явления с социально-психологических позиций, важно иметь в виду не только направление действия сил изменения, но и те факторы противодействия, которые провоцируют сопротивление обыденного сознания модернизации общества. Так, нельзя не видеть, что практически все группы населения демонстрируют негативизм по отношению к тем или иным аспектам изменений и к власти вообще. Эта неблагоприятная для общества ситуация требует изучения ее социально-психологических механизмов и содержания. Анализ результатов социально-психологических и социологических исследований позволяет констатировать неблагополучие в разных сферах общественной жизни, проявляющееся, в частности, в форме «кризиса доверия», который обнаруживает себя во всех сферах общественной и экономической жизни: низкий уровень доверия в банковской сфере, в бизнесе, неблагоприятный инвестиционный климат внутри государства как для отечественных, так и для зарубежных предпринимателей. Недоверие к власти как таковой стало чертой российского национального менталитета, затрудняющей формирование гражданского общества, требующего от граждан не только социальной активности, но и способности к конструктивному сотрудничеству с властью. Апатия на выборах, использование неэффективности механизмов государственного регулирования в свою пользу, распространение нелегальных форм деятельности, неуплата налогов стали повседневностью. Сформировавшаяся в нашей стране олигархическая структура экономической и политической власти по существу исключает полноценный диалог власти и общества. В подобных условиях социально-психологические исследования обыденного сознания встают перед проблемой антиномичности сознания человека посттоталитарного общества, который, пытаясь адаптироваться к меняющейся реальности, не находит адекватной стратегии в выборе между порядком и свободой. Активность, направленная на индивидуальное выживание, способствует формированию не зрелой гражданственной позиции, а, напротив, тенденции асоциального противостояния общественной нестабильности.

В ходе сравнительного теоретического анализа различных направлений современной социальной психологии доказано, что именно теория социальных представлений обладает значительным методологическим потенциалом для исследования феноменов социально-психологической трансформации российского общества. Сопоставление различных методологических позиций в рамках теории социальных представлений позволяет сделать вывод о том, существует два варианта использования термина: «социальное представление» как процесс ментального конструирования и «социальные представления» как когнитивные феномены. Процессуальный аспект не всегда адекватно понимался критиками 80-х годов: акцент делался ими скорее на когнитивном продукте как итоге выработки социального представления. В начале 90-х годов было проведено значительное число исследований, посвященных процессуальной стороне выработки социальных представлений, особенно процессам якорения и объективации. Однако возникла другая проблема, связанная с процессом конструирования социального представления, а именно, вопрос о том, как этот процесс связан с групповой динамикой. Как показали исследования, реальное содержание и другие структурные элементы социального представления зависят от групповых процессов, в частности от того, как структурирована группа, каковы ее подструктуры. Трехчленная модель социального представления (объем информации, поле представления, оценочный компонент) позволяет провести сравнительный анализ представлений, существующих в разных социокультурных и профессиональных группах общества, но не объясняет механизмов формирования и функционирования этих представлений. Будучи формой коллективного знания, социальные представления строятся на основе информации, оценок, знаний, получаемых извне, однако их главной характеристикой остается включенность в решение повседневных задач обыденной жизни. Анализ большого числа подходов и конкретных эмпирических исследований позволяет утверждать, что, несмотря на значительный методологический потенциал теории социальных представлений, в эмпирических программах недостаточно разрабатываются такие важные моменты, как эмоциональные механизмы конструирования социальных представлений, связь содержания и функций социальных представлений с групповыми характеристиками их носителя, проблемы влияния культурного контекста, идеологии и деятельности СМИ на особенности социальных представлений. При организации наших исследований мы опирались на идею о том, что социальное представление является атрибутом социальной группы (по Московичи) и разделяется членами данной группы, но степень разделяемости представления в группе неравномерна. В исследованиях обнаруживаются подгруппы, различающиеся по степени принятия того или иного социального представления. При выделении подгрупп исследователь сталкивается с проблемой критерия такого выделения; точный критерий, в свою очередь, определяется в соответствии с целью исследования и логикой изучаемого социального процесса.

В итоге сравнительного теоретического анализа основных положений концепции социальных представлений, с одной стороны, и теорий аттитюда и социальной идентичности, с другой, был сделан вывод о возможности взаимного обогащения данных подходов. Так, существует перспектива дальнейшего развития методологических основ теории социальных представлений в направлении более глубокого изучения особенностей социальных категорий, а также использования методического инструментария теории аттитюдов для изучения оценочных компонентов социальных представлений. Сопоставление понятия социальных представлений с другими понятиями психологии социального познания позволило предложить классификацию категорий, основанную на пересечении двух параметров: статус субъекта (индивидуальный или коллективный) и характеристика общественной ситуации, в контексте которой проводится исследование (стабильная или нестабильная ситуация). Классификация строилась с опорой не столько на какие-либо определения, сколько на практику современных исследований. Теоретическим результатом является выделение четырех групп категорий, предназначенных для изучения: 1) индивидуального субъекта в стабильной общественной ситуации, 2) индивидуального субъекта в нестабильной ситуации, 3) коллективного субъекта в стабильной ситуации, 4) коллективного субъекта в нестабильной ситуации (таблица 1).

Дата добавления: 2015-11-04