Подготовка к экспедиции

В начале марта 1927 г. для экспедиции начались хлопотные дни. Следовало обсудить маршрут будущего путешествия, нанять людей и караванных животных, а также частично обновить экспедиционное снаряжение, починить палатки и пополнить продовольственные запасы.

Центральная Азия еще не до конца была исследована нами, и мы искали поле деятельности для своей будущей художественной и научной работы. О посещении Китая не могло быть и речи, так как страна была охвачена жестокой межнациональной борьбой. Оставался Тибет – страна снегов, который в прошлые времена привлек блестящую плеяду людей, прославившихся в истории географических исследований нашей планеты. Члены правления Музея имени Рериха очень настаивали на посещении экспедицией Тибета с целью поиска письменных и изобразительных памятников буддизма, изучения его населения и создания полотен с видами страны, в которой до этого никогда не бывал ни один художник.

Сначала трудно было решить, в каком направлении нам следовало бы пересечь Тибет, чтобы выйти к окраине Южной Азии. Центральный Тибет с большими городскими монастырями был идеальным местом для изучения древностей. Большинство типографий находилось около Лхасы и Шигадзе, и мы надеялись заполучить в них значительное количество важных ксилографии и манускриптов. Мы решили отправиться в Центральный Тибет и уже там обдумать наш дальнейший маршрут. Из Центрального Тибета можно было либо продолжить путешествие по юго-восточной части страны в китайскую провинцию Юньнань, а оттуда во Французский Индокитай, либо, пройдя через самые труднопроходимые леса, пересеченные глубокими речными долинами, попасть в Британскую Бирму.

Другой возможный маршрут проходил по проторенному торговому пути Гянцзе – Чумби – Сикким. И наконец, оставалось несколько дорог через Юго-Западный Тибет, ведущих в Алмору и Симлу в Британских Гималаях.

С самого начала мы отказались от длительного и тяжелого маршрута в Ладак и от восточного маршрута через Чамдо и Ботан в Сы-чуань, как из-за трудностей, так и из-за того, что по ним уже прошло несколько европейских экспедиций.

В значительной мере все зависело от решения тибетских властей, и хотя они убеждали нас в своих благих намерениях и готовности оказывать помощь экспедиции, мы не были уверены в том, что на последнем этапе пути попадем из Тибета прямо в Индию, Южный Китай или во французские колонии. Обстановка в Центральной Азии и Китае была непредсказуемой, и поэтому нам оставалось лишь положиться на судьбу и продолжить путешествие, решая возникающие вопросы на ходу.

Чтобы обеспечить собственную безопасность при переходе через неприветливый Тибет, мы решили получить разрешение непосредственно от тибетских властей. Нам было известно, что экспедиции, намеревавшиеся штурмовать Эверест, получали паспорта от правительства Лхасы, позволяющие исследовать горы со стороны Тибета. Поэтому, чтобы не быть непрошеными гостями и посвятить в наши планы правительство страны, в ноябре 1926 г. мы обратились к тибетскому представителю в Урге. Этот чиновник, занимавший должность доньера, сообщил нам, что он охотно поможет нашей экспедиции, если получит разрешение от своего правительства. Тибетский караван, возглавляемый мелким тибетским чиновником, был готов к отправке в Лхасу. Вместе с ним тибетский представитель отправил подробное сообщение о нашей экспедиции. На имя Его Святейшества Далай ламы была отправлена петиция, с просьбой телеграфировать ответ через Калькутту и Пекин.

В феврале 1927 г тибетский представитель отправил через Пекин телеграфный запрос в Лхасу. Специальное официальное лицо из тибетского консульства было отправлено в Пекин, чтобы связаться оттуда по телеграфу с Лхасой и получить ответ. Он вернулся в конце марта с хорошими новостями о том, что лхасское правительство разрешило выдать паспорта экспедиции Тибетский представитель быстро оформил наши документы на путешествие по Центральному Тибету, или Пё-нангу, написал специальное письмо пограничным властям и рекомендательное письмо к Его Святейшеству Далай ламе.

Тем временем другой тибетский торговый караван приготовился к отбытию из Урги. С ним мы отправили еще одно письмо, уведомляющее лхасские и пограничные власти о нашем прибытии. Трудно было получить верные сведения о дорогах, ведущих из Монголии в Тибет. Хорошо известный путь Урга – Гурбун – Сайханьские горы – Алашан, по которому прошли знаменитые путешественники Пржевальский и генерал Козлов во время своих памятных кампаний, был закрыт из-за политических разногласий. Оставался караванный маршрут через Юм-бейсе – Аньси, но он был мало кому известен, кроме нескольких тибетских торговцев и монгольских лам, которые совершили паломничество в Лхасу.

В течение многих дней мы старались собрать сведения о местностях, прилегающих к маршруту, возможных стоянках, водоснабжении в пустынных районах и транспортных средствах. Единственной экспедицией, прошедшей данным маршрутом, была экспедиция генерала П.К.Козлова в 1899-1901 гг., во время которой господин Казнаков, один из помощников Козлова, сделал съемку юго-западной части Гоби, выйдя из Сучоу в направлении к Монгольскому Алтаю. Горы на севере Аньси-чоу были тщательно исследованы Аурелом Стейном во время его Центральноазиатской экспедиции 1915 г. В целом юго-западная часть Гоби является одним им наименее изученных пустынных районов Монголии и Центральной Азии.

По имеющимся картам мы смогли получить очень смутное представление об этой местности. Кроме того, некоторые монгольские ламы и тибетские торговцы, которым доводилось останавливаться в Урге, и немного знавшие путь, по-разному называли одни и те же места, и поэтому совершенно невозможно было определить маршрут.

Единственными надежными ориентирами, которые удалось отметить на карте, были монастырь Юм-бейсе, оазис Шара-кхулусун, Аньси и Ших-пао-чьенг в горах Нань Шаня – конечной южной точки маршрута следования каравана.

Оставалась еще одна дорога, по которой в 1899 г. шел Потанин, имевшая много преимуществ. Она пролегала к западу от Гурбан-Сайханьского хребта и вела через пустыню Гоби к озеру Гашун-нор и реке Ецин-гол. Узкие полоски растительности по берегам реки могли служить пастбищем для караванных животных. Именно этим путем двигался в 1227 г. Чингисхан, готовясь к покорению тангутского государства Хси-хсиа. К сожалению, пограничная местность между Кансу и Центральной Монголией кишела разбойниками, из-за которых этот путь был неприемлем для большой экспедиции. Мы решили следовать маршрутом через Юм-бейсе.

Следующий важный вопрос касался перехода из Урги в Юм-бейсе. Мы намеревались использовать автомобили на этом отрезке пути. Из Урги в Юм-бейсе ведут несколько дорог, проходимых для автомашин, но о них ничего определенного не было известно в столице. Первая дорога из Урги вела через Дзайн-шаби-лама-йин Геген – Юм-бейсе и была почти непроходимой весной и летом из-за многочисленных рек, Орхона и рек верхнего бассейна Селенги, которые она пересекала на своем пути. Другой путь вел из Урги через Нга-Ван кюрен – монастырь Тукхумун Дуган – Удзен-Ван-Кара-нидун – Юм-бейсе и имел огромное преимущество в том, что позволял избежать труднопроходимых рек бассейна Селенги и пересекал Онгин-гол в его верхнем течении. Третий путь соединялся со вторым у монастыря Нга-Ванг кюрен и оттуда вел на юг, а потом на юго-запад, по направлению к озерам Цаган-нор и Орок-нор. Он проходил по твердой каменистой пустыне; сыпучие пески и топи встречались только в окрестностях озер Цаган-нор и Орок-нор.

Все вышеописанные дороги вели в Юм-бейсе. В наши намерения входило продолжить путешествие на автомобилях в южном направлении от Юм-бейсе. Мы знали об огромных трудностях, которые подстерегают мототранспорт в горах, и пытались найти другую дорогу, чтобы избежать суровых горных хребтов, опоясанных непроходимыми песчаными дюнами, к югу от Юм-бейсе.

С самого начала невозможно было сказать, сколько потребуется дней, чтобы достичь Юм-бейсе. По хорошей дороге мы могли бы ехать со скоростью шестьдесят миль в день, но по тяжелым пескам пришлось бы двигаться с предельной осторожностью. Знающие люди советовали нам выехать в начале апреля, до того, как оттают и станут мягкими пески пустыни. Нам не удалось получить вовремя новые автомобили из Пекина, и пришлось арендовать те, что были. Для того, чтобы обеспечить себя достаточным количеством бензина на время предполагаемого путешествия из Юм-бейсе в Аньси, мы наняли караван верблюдов, который выступил в путь 15 марта, захватив с собой топливо.

Другой причиной для ускорения нашего отъезда послужило то, что заканчивался верблюжий сезон. В случае, если бы нам не удалось продолжить путешествие на автомобилях далее Юм-бейсе, нам пришлось бы нанимать верблюдов. Если же мы задержимся в Урге, то прибудем в Юм-бейсе в мае и не сможем заполучить верблюжий караван. Караванный сезон начинается во второй половине августа и продолжается всю зиму до апреля или до мая. Он длится весь самый холодный период года. В результате этого появляется огромное количество обмороженных людей, с обезображенными лицами, ушами и конечностями. Однажды мне довелось увидеть большой караван, принадлежащий тибетцам и монголам, возвращающийся в середине зимы из Тибета. Людям пришлось покинуть Синин в сентябре и в течение четырех месяцев пробиваться через продуваемые бешеными ветрами пространства Гоби. Многие из них подхватили пневмонию и умерли за несколько переходов южнее Урги. Даже эти люди, закаленные мрачными условиями путешествия, не смогли выдержать испытания. Те, кто остался в живых, обморозили носы и щеки, а с лиц свисали длинные клочья почерневшей кожи. Жутко распухшие и почерневшие руки и ноги со зловонными ранами, в которых быстро развивалась гангрена, достаточно свидетельствовали об их страданиях. Несмотря на ужасное физическое состояние каравана, люди были бодрыми и даже считали, что путешествие прошло успешно, потому что каравану удалось пройти невредимым через кишащий разбойниками район к северу от Кансу. Так рассуждали эти торговцы, готовые противостоять почти всему, лишь бы их товар и караванные животные прибыли в сохранности. Должно быть такие переходы через пустыню имеют для них особую привлекательность, и они снова и снова храбро встречают опасности зимы в Гоби и проходят сотни миль, чтобы продать несколько кусков тибетской домотканой материи или ароматические палочки.

Это не была явная погоня за прибылью, поскольку монголо-тибетская торговля никогда не развивалась до крупных масштабов. Нам приходится искать объяснение в характере самой пустыни, которая оказывает странное, почти сверхъестественное влияние на каждого, кто хоть раз странствовал по ее просторам. Моряка всегда притягивает море, а у пустыни есть караванщики, которые снова и снова возвращаются к ее обширным незабываемым просторам и свободе.

В Урге, как и в любом другом большом торговом городе Центральной Азии, караванщики представляют особую касту людей, исполняющих роль портовых матросов. Среди караванщиков, к которым в наши дни примкнуло многочисленное братство водителей автомобилей, встречается уникальное собрание типов людей. Здесь есть русские, немцы, французы, монголы, китайцы, татары из Китайского Туркестана, киргизы и тибетцы – люди различных национальностей и различных социальных уровней, сыновья видных государственных деятелей, бывшие военные, торговцы и охотники, контрабандисты и бывшие преступники, которые ищут безопасности в свободных просторах пустыни. Вся эта разноцветная толпа людей, заполняющая постоялые дворы Урги, постоянно находится в поиске какой-либо работы. Руководителю экспедиции постоянно следует быть настороже, имея дело с людьми такого сорта. Они будут приходить к нему и заверять в своих наилучших намерениях, называть его отцом или братом, в зависимости от ситуации, и обещать быть послушными спутниками, готовыми к любой неожиданности. Я не сомневаюсь, что большинство этих людей обладает значительным личным мужеством, и многие были участниками кровавых дел, но для научной экспедиции, задачей которой является исследование, а не приключение или захват новых территорий, такие люди опасны и порой могут расстроить все предприятие

Когда мы набирали людей для нашего каравана и небольшую группу охраны, которая должна была защищать экспедицию во время ее прохождения через разбойничий район Центральной Азии, сотни людей – русские, эстонцы, монголы, китайцы и тибетцы – пришли к нам, чтобы предложить свои услуги. Кто-то распустил в городе и его окрестностях слух, что американской экспедиции требуется 900 человек. Они шли валом -безработные рабочие, сибирские казаки, бывшие монгольские солдаты и китайские кули. Все они уверяли нас, что им нечего терять, нечего оставлять, что жизни большинства из них полностью разбиты, и что они желают принять участие в научном приключении. Мы отослали назад большую часть наших посетителей и наняли лишь шестнадцать стойких монголов, чье прошлое и настоящее мы смогли установить у местных жителей. Было трудно найти подходящих людей среди тибетцев Урги, так как некоторые из них пожелали вернуться на родину. Казалось, что они предпочитают легкой жизни в Урге – жизнь в Лхасе.

Через месяц мы набрали достаточное количество людей рабочими лагеря, которые могли бы стать боевой силой в случае конфликта с бандами грабителей. Вскоре штаб-квартиры нашей экспедиции и два прилегающих к ним двора, находящиеся в Урге, были запружены толпой. Было поставлено несколько палаток, в которых расположились сопровождающие нас люди, устроены хранилища и размещены запасы. Во втором дворе стояли лошади нашего конвоя, привязанные веревками к кольям. Часовые расположились у входа, чтобы не пускать посторонних. С экспедиционной охраной ежедневно проводили военную подготовку. Их учили обращаться с огнестрельным оружием. Каждый должен был знать, как вести себя в случае боя на коне и без коня, как ухаживать за своим оружием и лошадью. Кроме того, он должен был знать обязанности часового, учился подавать сигнал и осуществлять разведку, чтобы противостоять любой опасности.

Многие мужчины в прошлом были охотниками. Все они умели метко стрелять и хорошо ездить верхом, что немаловажно в экспедиции, чтобы не повредить спины и сберечь животных. Кроме военной тренировки и упражнения в стрельбе, людей обучали ставить и снимать палатки. Все это они должны были уметь делать при необходимости быстро разбить лагерь после долгого и трудного дневного перехода.

В Урге к экспедиции присоединился Портнягин из Харбина, молодой человек, имеющий опыт в трудных путешествиях по монгольской пустыне Гоби, человек большого личного мужества.

Г-жу Рерих в путешествии сопровождали ее личные помощницы, две местные девочки-казачки, хорошо подготовленные к предстоящему трудному путешествию. Отличительной особенностью нашей экспедиции стало присутствие в ней трех женщин, которые переносили все тяготы путешествия наравне с мужчинами. У всех мужчин экспедиции они вызывали глубокое уважение своей замечательной стойкостью в самых изнуряющих условиях и в моменты физической опасности.

28 марта мы с радостью приветствовали наших американских сотрудников, г-на и г-жу Лихтман, которые приехали в Ургу, привезя с собой провизию и снаряжение для экспедиции. К экспедиции также присоединился доктор Рябинин, наш старый друг, добровольно пожелавший сопровождать нас в качестве медицинского консультанта. Знания, которые он имел, будучи врачом и дантистом, делали его пребывание в экспедиции очень полезным. Г-н и г-жа Лихтман привезли с собой некоторое лагерное снаряжение и палатки, а кроме того, крайне необходимую зимнюю одежду и ящики с медикаментами, которые прислали г-н Л.Л.Хорш и г-н С.Н.Рерих. Новые палатки из Нью-Йорка, так называемого канадского образца, имели конусообразную форму, опирались только на один шест с двумя распорками, предназначенными для поддержания углов, и шитый квадратный пол. Эти палатки имели огромное преимущество в том, что были чрезвычайно легкими. Одну такую палатку можно было без труда нести на спине, а вьючная лошадь или мул могли везти сразу четыре. При разбивке лагеря такую палатку мог бы установить один человек. Они выдерживали штормовые ветра и бури тибетских нагорий и оказались очень ценным дополнением к нашему лагерному снаряжению. Прибытие ящиков с медикаментами избавило нас от большого беспокойства: в Урге было невозможно пополнить наши походные аптечки, и мы обрадовались, получив богатое подкрепление из Нью-Йорка.

Старые экспедиционные палатки нуждались в основательном ремонте для того, чтобы они могли выдержать повторный переход через пустыню. Все деревянные колья, пригодные для мягкой песчаной почвы, были заменены на железные, единственно подходящий материал для каменистой почвы пустыни. К тому же мы приобрели несколько китайских май-ханов, или палаток из голубой ткани, поддерживаемых двумя шестами и одной горизонтально расположенной перекладиной. У них была чудесная овальная форма, и они стояли прочно под ударами штормовых ветров. Главным образом, такие палатки использовали в караванах и были водоне-проницаемые, а их единственный недостаток был в том, что они пропускали холод. Мы не взяли с собой войлочные монгольские юрты, так как установка их деревянных каркасов отнимала много времени, и они становились чрезвычайно тяжелыми после дождя или снежного бурана. Во время нашей последующей вынужденной задержки на тибетском нагорий мы часто сожалели, что не имели ни одной зимней юрты. Починка старых палаток и укрепление новых заняли много времени, и прошел целый месяц, прежде чем все – колья, веревки, мешки для палаток и т.д. – было готово и имело нужное качество.

Также большого внимания требовало седельное снаряжение. Из Нью-Йорка мы получили два западных седла, два чудесных седла для степных лошадей Центральной Азии. Достать европейские седла в Урге было невозможно, а монгольский эскорт не умел ездить верхом в обычном английском седле. Нам пришлось покупать казацкие седла, которые продавали на рынке Урги Они были удобны и хорошо подходили для степных лошадей Крайне важно иметь хорошие седла для верховой езды и вьючных животных, чтобы не повредить спину и уберечь животных. Уздечки тоже должны быть тщательно подобраны. Уздечки с толстыми удилами бесполезны для степных или горных пони Центральной Азии. Для них идеальны казацкие удила. Центральноазиатская лошадь очень своенравна и имеет переменчивый характер, ей необходимы крепкие удила, чтобы она не понеслась – привычка, к которой склонно животное.

Зимняя одежда для членов экспедиции тоже вызывала много беспокойства. Урга не была идеальным местом, где можно было приобрести обмундирование. Мы были вынуждены купить китайские дубленые овчины и сшить из них теплые спальные мешки и шубы. К тому же, на рынке мы отыскали несколько сибирских меховых шуб из тяжелой овчины. Каждый член экспедиции был экипирован парой теплых сапог на меху, или ичигами, которые носят в основном в Монголии и Сибири.

Необходимо было также привести в порядок продовольственные запасы Все это потребовало очень много времени и энергии от европейского персонала экспедиции.

Наше пребывание в Урге быстро подходило к концу, и дата отъезда, намеченная на 15 апреля, была уже близко. 14 апреля ворота владений экспедиции широко распахнулись для въезжающих автомобилей.

IX

Дата добавления: 2015-11-04