Урумчи и джунгария 3 страница

Автомобильные дороги связывают Ургу с важнейшими торговыми центрами Монголии и пограничными районами Сибири и Китая. Главные дороги – это Урга – Улясутай – Кобдо, протяженностью в 900 миль, Кяхта – Урга – 180 миль, Урга – Манчжурия, соединяющая столицу Монголии с городом Манчжурия на восточно-китайской железной дороге, – 800 миль и торговый путь Урга – Калган – 800 миль. В 1918 г. совместная компания из нескольких европейцев и китайского уполномоченного в Калгане установила регулярное автомобильное сообщение между Калганом и Ургой. Конечно, это не те автомобильные дороги, в прямом смысле слова, как мы их привыкли понимать. Современным требованиям отвечает лишь строящееся шоссе из Кяхты в Ургу. В основном, автомобилям приходится пересекать степи и песчаные пустыни, преодолевать реки и горные перевалы.

В Монголии до сих пор нет железной дороги, но в настоящее время обсуждается вопрос о строительстве ветки Улан-Батор – Верхнеудинск. Совсем недавно планировалось осуществление грандиозных железнодорожных проектов по соединению Синьцзяна с Ургой и Китаем, однако им не суждено было сбыться, так как ни экономическое положение страны, ни перевозки пассажиров и грузов не требовали таких огромных затрат.

После временного пребывания Далай ламы в Монголии в 1904 г., в результате громадных пожертвований, среди которых были серебро и крупный рогатый скот, возникла необходимость создания тибетского правительственного управления для охраны собственности Его Святейшества Далай ламы.

Во главе его был поставлен ци-пон (рци-дпон), или, официально, доньер (мгрон-гнер), чтобы наблюдать за деятельностью различных правительственных агентов на всей территории Монголии. В его обязанности входило: представлять тибетское правительство и присматривать за личным имуществом Далай ламы, передавать в Лхасу важную политическую информацию, приобретать товар для правительства, наблюдать за тибетской торговлей в Монголии и выдавать пропуска паломникам, идущим через Цайдам и Синин в Нагчу и Лхасу.

В дни правления Богдо Гегена тибетцы, проживавшие в Монголии, находились в полном подчинении доньера. Любой тибетец, уличенный в преступлении, отсылался монгольскими властями к доньеру, который судил их по законам своей страны. Основным наказанием была порка, но иногда преступнику разрешали внести выкуп, освобождавший его от телесного наказания. Заключеный очень редко содержался в полицейском участке тибетского консульства, так как это была хлопотная процедура, требовавшая наличия стражи. Статус доньера мало чем отличался от статуса наших консулов.

Во времена правления Богдо Гегена эти тибетские представители очень пристально наблюдали за монгольским Первосвященником, поскольку хорошо известно, что религиозные власти Тибета были не слишком довольны деятельностью ургинского Хутукхту, и несколько раз Далай ламе пришлось намекать ему о необходимости возвращения в Тибет.

Для охраны огромной собственности Его Святейшества Далай ламы требовался большой аппарат надзирателей. Доньер имел в своем распоряжении доверенных лиц, разъезжавших по стране и повсеместно собиравших с населения денежные пожертвования, которыми народ обложил себя сам во время пребывания Далай ламы в Монголии. Крупные суммы денег сдавались на хранение в та-хуре цзи-кханг, или барун-санг, как тибетцы и монголы называют тибетское казначейство. Деньги часто пускались в оборот, принося большой доход ростовщикам, и только недавно монгольское правительство запретило эти незаконные операции.

Как известно, тибетскую торговлю контролирует государство через посредничество торговых агентов. Оно же выдает лицензии частным лицам, разрешая торговать им от своего имени. Официально их называют шунг-ги тшонг-па, или правительственные торговцы.

В Урге всегда существовало большое поселение тибетцев. Благодаря своей учености, тибетские ламы часто имеют репутацию врачей. Некоторые из них являются воплощенными ламами монгольских монастырей, другие – духовными наставниками высокопоставленных чиновников, оказывая на них значительное влияние. Многие ламы отказались от монашеской жизни, женились на монголках и занимаются торговлей в окрестностях Урги. Бывшие ламы, которых обычно называют тра-ло, или «возвратившими монашеские обеты», образуют целую касту. Остальную часть поселенцев составляют торговцы, ведущие товарообмен между Ургой, Пекином и Синином. Среди них были и преступники, бежавшие из Тибета и беспечно живущие на гостеприимной монгольской земле.

Для того, чтобы вести частную торговлю, богатые тибетские семьи пользуются услугами торговых агентов, доверяя им вести дела от своего имени. Так, известный тибетский государственный деятель, ныне покойный Лончен Шатра, имел такого агента в Урге. Этот человек нажил огромное состояние и считался одним из самых богатых купцов в тибетской колонии.

Во время гражданской войны в Монголии 1919-1922 гг. он лишился всего своего богатства, серьезно заболел и лишился рассудка. Я привык часто видеть его на улицах Урги, одетого в великолепный шелковый халат и большую меховую шапку Он скитался по базарам и, когда к нему обращались, повторял одну и ту же фразу: «Верните мне мои деньги». Удивительно, что он помнил имена всех виновников своего несчастья. Позднее я слышал, что этот разорившийся торговец пытался покончить жизнь самоубийством, используя в качестве оружия тибетскую саблю, и что доньеру пришлось поставить у его юрты охрану.

До начала гражданской войны 1919-1922 гг. Тибет вел интенсивную торговлю с Монголией, экспортируя в огромном количестве изображения святых, лхасские благовония, ксилографии религиозных книг, небольшие партии тибетских мехов, мантии для религиозных сановников и ценную пуру – высококачественную тибетскую хлопчатобумажную ткань. Монгольский экспорт состоял, в основном, из китайского шелка, импортных товаров, русской кожи, шкур, мехов и русской парчи. Нынешнее правительство Монголии установило слишком высокие таможенные пошлины на все предметы религиозного культа, что, практически, и привело к застою в торговых отношениях между Монголией и Тибетом. На протяжении последнего десятилетия дороги, связывающие Тибет с Монголией, были небезопасными для торговых караванов. В 1926-1927 гг. в монгольскую столицу из Тибета пришли только два каравана, доставив столь малую партию товара, что можно смело говорить о затухании тибето-монгольской торговли и о том, что торговые пути перестали быть артериями, по которым осуществляется товарообмен в Центральной Азии.

Китайские ремесленники, в большинстве своем плотники, или мучанги, строят в Урге дома, а тунчанги, или металлисты, заняты в промышленности. Важную прослойку китайских ремесленников в столице составляют сапожники, или, по-монгольски, гутулчи, которые шьют гутулчи, высокие монгольские сапоги с загнутыми носами, и торгуют высококачественными сапогами с орнаментом, ввозимыми из Калгана. За сапожниками идут скорняки, или элдурчи, которые выделывают шкуры, закупаемые у местных жителей. Зажиточные монголы носят зимой шелковые халаты с подкладкой из овчин китайской выделки. Те, кто победнее, предпочитают овчинные тулупы местного изготовления, которые намного тяжелее, но зато теплее и совершенно незаменимы во время зимних путешествий по Гоби. Китайские портные, или цай-фены, обслуживают, в основном, европейцев и своих соотечественников. Если монголы не отдают предпочтение китайской моде, то они носят национальную одежду, считая ее добротнее. Другая большая группа ремесленников состоит из ваятелей и серебряных дел мастеров, изготовляющих бронзовые и глиняные статуи святых для монастырей и личных алтарей, а также серебряные жертвенные чаши и культовые предметы. Однако их изделия больше напоминают грубые поделки, чем произведения искусства. Многие ремесленники приезжают из крупных мастерских Пекина или Долон-нора.

Кроме того, в Урге есть лавки, называемые на полу-тибетском, полукитайском языке ри-во дзе-ньга пу-цу (на тибетском «ри-бо рцзе-лнга»), где продаются изображения святых и предметы религиозного культа, изготовляемые в Долон-норе или в знаменитом монастыре Ву-тай Шань. Здесь можно увидеть позолоченные бронзовые фигурки Будды Сакьямуни, главных идамов, или номинальных божеств «желтой» секты, бодхисаттв Авалокитешвары, Манчжушри и Майтрейи, Тары и основателя «желтой» веры Дзон-капы. Многие из этих поделок сделаны очень грубо и не представляют художественной ценности. Изображения, изготавливаемые в художественных мастерских монастыря Ву-тай Шань, несколько лучше долон-норских.

Изредка в этих лавках встречаются раскрашенные статуэтки, большей частью выполненные по специальным заказам монгольскими художниками, или дзурачинами. Их качество во многом уступает работам художников из Кама или Дерге, чьи великолепные образцы искусства хранятся в богатых семьях. Краски на знаменах монгольских художников грубые, а рисунок – убогий.

Кроме святых изображений, в ри-во дзе-ньга пу-цу, или лавках, можно увидеть большое количество предметов для храмовых церемоний и одежду для лам, а также жертвенные светильники различных видов и размеров, бум-па, или вазы, павлиньи перья, дамару, или бубны для тантрийских обрядов, большие трубы, или дунг-чены, раковины, ароматические палочки из Тибета и Китая (особенно ценятся благовонные палочки из лхасского монастыря Сера) и толстые тюфяки, или олбоки, на которых обычно восседают ламы.

В некоторых магазинах имеются целые кипы книг, отпечатанных в монастыре Ву-тай Шань и в Пекине. Как правило, они напечатаны хорошим шрифтом на качественной бумаге. Тибетские печатные формы лучше в одном отношении: в них встречается меньше опечаток и ошибок. Это в основном молитвенники и наставления по отправлению религиозных обрядов. Очень редко там можно найти книги по церковной истории, или чо-юнг, а также трактаты по высшей метафизике. Единственная книга, которая часто встречается в лавках, – это «Лам-рим-чен-мо», принадлежащая Дже-рин-по-че Дзон-капа, изданная в Ву-тай Шане. Лхасское издание «Лам-рим» пользуется небольшим спросом из-за плохого качества печати в результате износа старых деревянных печатных форм; а современные шрифты воспринимаются с трудом.

Другое собрание книг относится к тому же типу – это «Чань-скья пандита сунь-бум», или подборка работ Чань-скья Хутукхту. Она отпечатана в Пекине и состоит из пяти толстых томов.

Очень бедно представлена литература рнам-тхар. В шести магазинах я нашел только один экземпляр Ра лоцзавы нам-тхары тибетского издания, который был оставлен в магазине проезжавшим тибетским ламой.

Широко представлены различные чо-га, или наставления по ведению богослужений, и ти-йиги (кхрид-йиги), или руководства для выполнения различных ритуалов, в которых содержатся поучения самых важных идамов, или титулованных божеств, таких как Дем-чог, Сунг-дю, Ямантака и Кье-дордже.

Почти полностью отсутствует литература по тантризму, за исключением небольших работ, содержащих суть четырех основных систем тантры.

Чисто историческая литература, содержащая различные чо-юнги или деб-тхеры, встречается нечасто. Как известно, большие и редкие издания приобретаются у лам, и всегда трудно убедить владельца расстаться с ними. Монастырские типографии в Урге действуют не слишком активно. При жизни четвертого воплощенного Богдо Гегена были изготовлены деревянные печатные шрифты для семидесяти двух томов тибетского Канджура, но после его смерти работа приостановилась, и не похоже на то, что ее возобновят.

Несколько хороших типографий обнаружено в забайкальских бурятских монастырях, где был издан ряд полезных трудов по метафизике и несколько оригинальных лексикографических работ в виде монголо-тибетских словарей. Подобные издания встречаются в Урге лишь изредка. Перед закрытием монголо-китайской границы книжные лавки получили новые партии книг из Пекина. В то время можно было найти бесценные китайские, монгольские, тибетские и манчуйские словари, а также монгольские переводы китайской литературы, такой, к примеру, как описание путешествий Сюань-цанга через Центральную Азию в далекую Индию в поисках знания и оригинальных буддийских текстов. Теперь это время прошло. Из-за высокой пошлины на ввоз предметов религиозного культа и книг количество их ежегодных поставок значительно сократилось, а редкие издания и ценные изделия из бронзы почти полностью исчезли с прилавков.

Во время моих путешествий по Центральной Азии и буддийским землям Монголии и Тибета я обнаружил любопытный факт: ламы часто предпочитают европейские издания буддийской литературы. Они говорят, что легче пользоваться тибетскими текстами, напечатанными государственным издательством в Калькутте или изданными в Петрограде, поскольку они не такие громоздкие и не такого плохого качества, как ксилографии их собственных стран. У многих монгольских и тибетских лам я обнаружил тома буддийских книг, изданных Российской Академией наук, – поразительный пример того, насколько европейская эрудиция и методы книгопечатания ценятся образованными людьми Тибета и Монголии.

В Урге издается ежедневная правительственная газета на монгольском языке, а недавно приступили к изданию учебников для высших школ, содержащих новейшие сведения по географии, истории и естественным наукам. Это стало возможно благодаря многосторонней деятельности доктора Т.З.Джамцарано, ученого секретаря Монгольского ученого совета, и г-на Бату-хана, занимавшего не так давно пост министра образования в Монгольском правительстве. Несмотря на ограниченные возможности типографии, изданные учебники хорошо оформлены и напечатаны.

В стране постоянно растет спрос на книги, из которых молодежь узнает об окружающем мире и о том месте, которое занимает их родина. Приятно отметить пробудившееся стремление к знанию у народа, который до недавнего времени грезил лишь о великих подвигах прошлого. Нация, стремящаяся соединить в себе бесстрашие наездников с искренним стремлением овладеть сокровищами знаний, имеет будущее.

За последние годы Монголия попыталась расширить образовательную систему в провинциях путем строительства там школ для девочек и мальчиков. В отчете правительства за 1927 г. говорится, что в настоящее время в Монголии около ста начальных школ, насчитывающих 2904 учащихся. Однако обширные территории Монголии, плохие пути сообщения и низкая плотность населения чрезвычайно затрудняют выполнение этой задачи. И лишь незначительное число школ имеют хорошую наполняемость и полностью укомплектованы квалифицированными кадрами.

Очень остро стоит проблема учителей, так как из монголов мало кто способен быть таковым, а из европейцев мало кто способен хорошо овладеть разговорной речью и понять местные обычаи, чтобы успешно осуществлять образовательную программу. Несмотря на то, что страна с трудом продвигается вперед, искренний интерес ко всему, что происходит в Америке и Европе несомненно принесет плоды. Несколько лет назад почти невозможно было заставить детей кочевников сидеть за партой и изучать географию и естественные науки. Учащиеся скучали на уроках и то и дело убегали в просторы родных степей. Не следует, однако, думать, что монголы непокорны и недисциплинированны. У кочевников сильно развито чувство дисциплины, и они с готовностью подчиняются своим старшим наставникам. При хороших отношениях они становятся внимательными учениками на уроках, а на военной службе – прекрасными солдатами. Плохая посещаемость школ объяснялась тем, что школьная жизнь не стала привлекательной для детей и не смогла пробудить их воображение.

Систему высшего образования в стране представляет Аютин-сургал, Монгольский Национальный университет, выпускающий учителей и будущих государственных служащих. Его программа не очень обширна и в лучшем случае соответствует средней школе и двум годам колледжа. Ряд монгольских юношей и девушек посланы в Германию, Японию и Россию для изучения сельского хозяйства, инженерного и военного дел. Некоторые из них уже вернулись и занялись перестройкой жизни в Монголии на современной основе. Страна переживает переходный период. Кочевники тянутся из степей в город. Большие скопления юрт на окраинах города свидетельствуют о том, что административные и торговые центры все больше становятся средоточием хозяйственной и культурной деятельности страны. Монголия на другом уровне проходит ту же социальную ступень, которая заставила тысячи людей в Америке и Европе переехать в города, оставив родные очаги.

Высшая научная организация Монголии – Монгольский Комитет по науке. Его главная задача – собирать и записывать всю научную информацию о стране, касается ли она старых рунических памятиков или минеральных запасов. Комитет выдает разрешения иностранным экспедициям на проведение научных исследований, занимается топографией и изучением обширных монгольских территорий. Со временем комитет, несомненно, будет располагать ценными научными данными и коллекциями. Уже сейчас закладывается основание национального музея, значительную часть экспонатов которого составляют богатые частные коллекции покойного Богдо Гегена, конфискованные государством. Под руководством доктора Т.З. Джамцарано, видного ученого в области монгольской литературы и фольклора, комитет быстро осуществляет сбор материала для всестороннего изучения Монголии и ее народонаселения.

Величайшими сокровищами музея и библиотеки являются чудесные находки генерала ПК. Козлова в горах Ноин-ула и полный комплект Танджура на монгольском языке. Долгое время ученые сомневались в существовании такого издания. Китайские источники сообщают нам, что великий император Чьен-лонг приказал переводчикам и ученым перевести 225 томов Танджура на монгольский язык и подготовить печатные формы для его издания. Из тех же источников известно, что эта грандиозная работа началась в октябре 1740 г. и завершилась в декабре 1741 – поистине замечательное достижение, учитывая трудности в переводе с тибетского на монгольский язык. Полное собрание Танджура, являющееся теперь собственностью Научного комитета, было найдено на землях принца Нга-ванга в окрестностях Калгана, на юго-востоке Монголии.

Помимо двух больших коллекций священных буддийских писаний, комментариев и хорошего собрания монгольских рукописей и книг всех основных издательств ламаистской Азии, в библиотеке имеется хорошая подборка тибетских справочников. Большинство этих книг выпущено крупными издательствами Лабранга, Кумбума и Дерге. Здесь также представлены книги, изданные в Лхасе и Шигадзе, количество их продолжает непрерывно расти. Библиотека владеет ценными, богато иллюстрированными изданиями китайской литературы, переведенной на монгольский язык, но они не столь многочисленны, и, очевидно, число их будет увеличиваться.

Во время нашего пребывания в Урге, ученый хранитель отдела тибетской литературы лама Шакью работал над большим монгольским словарем. Лама является редким знатоком родного языка, сведущ в тибетском, хорошо разбирается в буддизме, и его труд, несомненно, окажет неоценимую помощь всем ученым-монголоведам.

Урга предоставляет уникальные возможности для изучающих тибетскую литературу, так как многие монастыри и даже частные владельцы имеют хорошие собрания тибетских книг, изданных, главным образом, в Дерге или Каме, подобранных тщательно и с глубоким пониманием. Монгольская столица более доступна, чем Тибет, и ее ученые всегда готовы помочь европейским коллегам в исследованиях. Я всегда испытывал истинное наслаждение и интеллектуальный подъем, беседуя с доктором Джамцарано, который, благодаря своим глубоким знаниям, обладает уникальным даром расшифровывать древнее сокровенное учение Монголии и Тибета.

Недавно Комитет по науке осуществил обширную программу исследований Внешней Монголии и ряда древних исторических памятников. Были продолжены раскопки тумули, или могильников, в горах Ноин-ула, где исследователи обнаружили ценные предметы, позволившие по-новому взглянуть на обнаруженный пласт культуры и облегчившие датировку находок генерала П.К.Козлова. Находки в Ноин-ула имеют много общего с древностями Забайкалья, открытыми русским археологом доктором Талько-Гринцевичем на самом восточном краю обширного пояса кочевой культуры, протянувшегося через Минусинск, Алтай (Котанда), Иссык-Куль и аральско-каспийские степи. В поросших лесом долинах Гуджирте, Судзукте и Цурумте, в горах Ноин-ула, к северу от Урги, находятся группы могильников кочевой знати. Большинство из них вскрыты искателями сокровищ, многие вещи похищены. Сейчас уже трудно установить, кому принадлежали эти захоронения: вождям Хюнг-ну или другим древнеазиатским племенам.

Среди находок П.К.Козлова выдающееся значение имеют несколько прекрасно сохранившихся кусков ткани, выполненной в скифо-сибирском стиле, первые из обнаруженных изделий такого рода. Искусство их изготовления носит очень сложный характер, в котором четко прослеживаются греческие, иранские, местные скифо-сибирские и китайские элементы. Кочевые племена Центральной Азии, постоянно перемещаясь с места на место, поддерживали широкие связи с народами разных культур. Найденная Козловым ткань очень напоминает шелк, обнаруженный сэром Аурелом Стейном в Лоу-лане в Таримском бассейне, и весьма точно датируется первым веком до н.э. На некоторых кусках ткани, найденных недавно, представлены фрагменты, аналогичные рисункам, относящимся к искусству средиземноморских стран. На одном из них, по мнению г-на Боровки, изображено священное дерево Месопотамии, помещенное между главными образами дерущихся животных. Другие рисунки по стилю напоминают китайское искусство периодов Чжоу и Хань. В некоторых фрагментах прослеживается чисто скифо-сибирский мотив, но в манере написания чувствуется сильное китайское влияние.

Вполне вероятно, что китайские художники изображали предметы кочевников в своем национальном стиле, как это делали греки для скифов Южной России и как все еще практикуют китайские фирмы, ведущие торговлю в Тибете и Монголии. Несмотря на сложный характер искусства кочевников, мы можем утверждать, что существовал общий источник, из которого черпали свое вдохновение художники Центральной Азии, где, как показывают современные исследования, и находится центр кочевой культуры. В следующей главе я рассмотрю вопрос о существовании «звериного стиля» в Тибете и среди кочевников Северного и Северо-Восточного Тибета.

Наибольший интерес в Урге представляют монастыри и другие религиозные сооружения. Они возвышаются над городом, и их сверкающие позолотой крыши добавляют ему внешний колорит. Самая старая религиозная постройка – Икхе-кюрен. Мы уже знаем, что это был центр, вокруг которого выросла современная Урга, и в течение многих десятилетий здесь находилась официальная резиденция Джецюна там-па Хутукхту. В настоящее время Икхе-кюрен разделен на двадцать девять аймаков, или монастырских школ. Кроме того, здесь расположено около семи храмов, посвященных определенным направлениям в изучении обряда богослужения Одним из самых важных монастырских строений является тшок-чен (по-тибетски «тшог-чен»), или зал собраний монашеской общины. Согласно церковной традиции, строительство зала собраний было начато Ундур Гегеном, первым и самым знаменитым Гегеном Урги. Оно представляет собой квадратное здание, которое много раз расширяли за время его существования, чтобы приспособить к растущей общине монахов. Крыша храма украшена позолоченным ганджиром в виде бум-па, или вазы В каждом из четырех углов крыши установлены черно-белые знамена, или джал-цены (тиб. «ргьял-мтшаны»). У этих знамен длинная история Обычно их можно видеть на крышах храмов Монголии и Тибета и обнаружить в далеком прошлом у кочевых племен.

Внутри храма, у его северной стены, возвышается великолепный трон Хутукхту. По обеим сторонам находятся большие стеклянные шкафы с изображениями святых, среди которых выделяются фигурки Сакьямуни, последнего человеческого Будды, Дзон-капы, великого реформатора четырнадцатого века с двумя главными учениками Кхе-дуп-дже (тиб. «мКхас-груб-рдже») и Дже-тшап-дже (тиб. «рГьял-тшаб-рдже»), и изображение Ундур Гегена Большинство статуэток вылеплено из глины и покрыто позолотой, а сверху на них наброшены дорогие шелковые одежды. Над стеклянными шкафами висит множество религиозных знамен, или танок, многие из которых расписаны монгольскими художниками, или дзурачинами. По качеству и композиции они во многом уступают росписям восточно-тибетской школы.

Крышу храма поддерживают сто восемь колонн. Это число соответсвует количеству томов Канджура и считается благоприятным. Между колоннами лежат низкие тюфяки, или шап-дены (тиб. «шабс-лданы»), на которых во время службы восседают ламы.

В храме есть огромная сокровищница, или санг, где хранится много предметов религиозного культа, относящихся ко времени Ундур Гегена. Возле монастыря построена высокая деревянная «платформа труб» (бурайин шата), с которой трубными звуками созываются ламы.

Изначально зал собраний был построен для духовенства, которое собирается лишь четыре раза в году:

1) Собрание по случаю Нового года;

2) Праздник Чёнкор-дуйчин;

3) Великий праздник Майдари в третьем и четвертом месяцах нового года;

4) Принесение жертв Богдо Гегену (дансик). Празднование последнего праздника было прекращено из-за отмены будущих инкарнаций Хутукхту.

Все важные собрания духовенства содержат впечатляющие обряды, во время которых перед глазами собравшихся происходят внушительные зрелища. Сначала появляются ламы в пурпурных и желтых одеждах, высоких шапках и ниспадающих монашеских мантиях. Они поднимаются на бура-йин шата и глубокими протяжными звуками длинных труб, или дун-ченов, созывают монахов. Тут же близлежащие переулки и улицы монастырского городка заполняются ламами в пурпурных одеяниях. Внушительная процессия из седовласых геше и габджу (тиб. «ка-бцу»), или священников, давших полный обет и соблюдающих десять заповедей, направляется к залу собраний. У входа в храм толпятся молодые гецулы, или новички, и послушники. Высшие ламы занимают места слева и справа перед троном Богдо Гегена, покрытого красной мантией, на которой лежит церемониальный головной убор первосвященника. Тшок-чин Гебко, или главный церемонимейстер, садится у входа в зал, а остальные священники усаживаются на низкие топчаны, расположенные рядами параллельно северной стене. Позади рядов, у самого входа, садятся ламы-музыканты с длинными трубами, гобоями и барабанами. Начинается служба: низкие голоса интонируют песнопение, периодически прерываемое глубокими звуками труб и резкими звенящими голосами гобоев. Ритмично звучат барабаны, и время от времени в сумраке зала раздается мучительное звучание цимбал. Глубоким низким голосам пожилых монахов вторят пронзительно высокие голоса послушников, ритмично покачивающихся при пении молитв. Это совсем не похоже на песнопения в тибетских монастырях и больше напоминает пение цайдамских монголов. Храмовая музыка, сохранившаяся с древних времен, возвращает назад в шаманское прошлое. В ней есть особое очарование, поэтому она и оказывает глубокое впечатление на посетителей.

Другой примечательный храм в кюрене – Да-чин-галба-йин-суме, основанный в 1739 г. во время царствования императора Чьен-лона. В 1892 г. монастырь сгорел, но потом был отстроен заново. Прежде здесь находились покои Богдо Гегена, здесь же его последователи – тибетские ламы -совершали богослужения. Последний Богдо Геген проводил большую часть своего времени в летнем дворце на берегу реки Толы. После его смерти храм утерял свое прежнее значение. Построен он в китайском стиле, его позолоченные крыши являются одной из достопримечательностей кюрена, зато интерьер не представляет никакого интереса.

К югу от храма находится большая открытая площадь, где покойный Богдо Геген принимал мандалы, или приношения, и благословлял верующих. Теперь в центре площади возвышается несколько триумфальных арок в китайском стиле, возведенных в 1883 г. в честь восьмого воплощения Джецюна там-па Хутукхту, о чем сообщают китайская надпись и ее монгольский перевод.

Барун Орго, или храм, посвященный Абатай-хану, предполагаемому основателю ламаистского буддизма в Монголии, когда-то играл важную роль, но после перенесения многих святых изображений в летний дворец Богдо Гегена быстро утратил свое значение.

Джде-йин-суме, посвященный тантрийскому культу (тиб. «ргьюд»), является еще одним важным храмом кюрена. Здесь проводятся мистические богослужения, в соответствии с четырьмя основными системами тантры.

Емчи-йин-сума, или храм врачей, предназначен для лам, изучающих медицину. Многие преподаватели, выпускники знаменитой медицинской школы в Чак-по-ри в Лхасе, регулярно читают здесь лекции о врачевании. Филиалом этого храма является известный Манла-йин-сума, или храм, посвященный исцеляющему Будде (тиб. «сМан-бла»). Этот образ Будды чрезвычайно популярен среди буддистов Монголии и Тибета. Его изображения, изделия из бронзы и раскрашенные свитки в большом количестве имеются в монастырях и личных часовнях.

Цурха-йин-суме, или храм астрологов, является важным образовательным заведением в монгольской столице. Он был построен в 1798 г. при жизни четвертого воплощенного Джецюна там-па Хутукхту. Храм содержится в большой святости, и посетителям вход в него запрещен. Чтобы осмотреть его внутреннее убранство и священные изображения, необходимо иметь специальное разрешение.

В храме служит особая группа лам, и для тех, кто хочет поступить в него, требуется специальная подготовка. Чтобы стать студентом или членом Храма Астрологов, каждому кандидату приходится сдавать несколько экзаменов по ламаистской астрономии и смежным дисциплинам. Здесь есть росписи и раскрашенные свитки с изображением мандалы, или мистической сферы влияния системы Калачакры, или «Колеса Времени». Для правильного понимания этой доктрины требуется совершенное знание кар-ци, или астрономии. Это мистическое учение было привезено в Тибет в XI веке великим Дипанкарой Шричжнаной, или Атишей, знаменитым учителем из индийского монастыря Викрамашила. Доктрина, которая, вероятно, появилась в Индии в конце X века, зародилась в королевстве Шамбала, расположенном на севере Тибета.

Дата добавления: 2015-11-04