Марта 1869 — †5/18 января 1960

Прославлен Русской Православной Церковью в лике
местночтимых святых Псковской епархиив 2003 г.
Память празднуется 5/18января (преставление)
и 19 марта/1 апреля (церковное прославление)

Старец Симеон (в миру Василий Иванович Желнин) родился в деревне Яковлевской Псковской губернии в крестьянской семье. С детства почитая преподобного Серафима (тогда еще не прославленного), он решил стать на путь иночества, в чем его укрепляли неоднократные паломничества всей семьей в Псково-Печерскую обитель. Но лишь к 26 годам родители смирились с тем, чтобы он ушел в монастырь, и благословили его. В 1896 г. Василий поступил послушником в Псково-Печерский монастырь. В 1900 г. он принял постриг с именем Вассиан, в 1901 г. был рукоположен во иеродиакона, а в 1903 — во иеромонаха.

Помимо богослужения отец Вассиан нес и хозяйственные послушания, поскольку зарекомендовал себя хозяйственной смет­кой и распорядительностью: следил за освещением обители, столярничал, работал в саду и на пчельнике. Не прошли даром годы крестьянского труда. В начале 10-х гг. его временно перевели в Рождественско-Богородскую Снетогорскую обитель во Пскове экономом, чтобы он упорядочил монастырское хозяйство. Вернувшись в Псково-Печерский монастырь в 1915 г., отец Вассиан по послушанию занялся устройством монастырского скита в Мустыщеве, где к 1921 г. выстроил храм во имя Иоанна Крестителя, ряд рабочих помещений и братский корпус, в котором поселилось около 20 иноков.

Вернувшись в свою обитель, отец Вассиан просил пострижения в схиму, хотя священноначалие желало видеть его наместником монастыря. Однако в 1927 г. он достиг искомого: удостоился схимнического пострига с наречением в честь праведного Симеона Богоприимца и сразу был назначен духовником монашествующих и паломников.

Отныне иеросхимонах Симеон почти полностью отдается молитвенному подвигу (он измлада имел дар нерассеянной молитвы) в своей древней полуподземной келье; по прозорливому благословению постригавшего его епископа Иоанна (Булина), в этой келье ему суждено было и скончаться. По мере сил отец Симеон продолжал трудиться и в столярне, и в саду, но основным его послушанием становится старческое окормление многочисленных духовных чад, иноков и мирян. Основными источниками наших сведений о старце Симеоне являются его автобиографические записи, скудные свидетельства о его жизни по 30-е годы включительно и более многочисленные воспоминания 40–50-х гг.

Из “Записей” мы узнаем, в частности, что иночество и старчество было предсказано отроку Василию отцом Корнилием из Крыпецкого монастыря и что блаженный старец Симеон, пришедший в дом Желниных умирать, в ответ на просьбу юноши благословить его идти в монастырь веревкой прогнал его из дома и гнал по деревенской улице, а свидетели расценили это как совет идти в монастырь. Преподобный рассказывает не только о трудах послушнических лет, но и о том, что в эти годы он уклонялся от праздных бесед во время отдыха, предпочитая столярничать. Поучителен рассказ о том, как святитель Арсений (Стадницкий), посетив обитель, сделал иеродиакону Вассиану на людях замечание за то, что у того на окне кельи цветы и занавески, а наедине похвалил его за это: “Так и живи! Лучше в чистоте, чем в грязи”.

Чрезвычайно образно и лаконично — истинно по-монашес­ки — сообщает Преподобный о своих трудах по устроению монастырского скита: “из лаптей не вылезал”. Он же сам свидетельствует, что по принятии схимы Владыка отвел его в келью со словами: “Вот тебе келья, здесь и умрешь”. Келья была сырая, тесная, грязная, темная; старец смирился и своими руками привел ее в жилой вид, осушил, проведя отопление, оштукатурил и побелил. А располагалась келья так низко, что для того, чтобы в нее войти, нужно было опуститься на 20 ступеней. В этой келье старец переживал страшные бесовские наваждения, которые научился отражать силой молитвы и Крестом. Его “За­писка” завершается словами: “При помощи Святаго Духа все возможно победить, перенести, претерпеть и достигнуть вожделенного, обетованного нам Им (Христом), неизглаголанного вечного наследия в Его Царствии Небесном”. Современники рассказывают, что и будучи старцем-схимником, Преподобный постоянно трудился по хозяйству: в древесном питомнике, на пчельнике, занимался и цементными работами, и всегда выглядел бодрым и свежим.

В своем обращении с братией и паломниками он был прост (говорил о впадающем в грех послушнике: “Только бы не прилакомился”), был ревнителем безмолвия, а служил истово и с любовью, нередко со слезами. В 30-е годы основным содержанием жизни подвижника были пост, богослужение, Иисусова молитва, келейное молитвенное предстояние за братию и ближних, за весь православный мир и в особенности за страждущее Отечество. У схимника было время и для чтения аскетических творений; он хорошо изучил труды преподобных Антония Великого, Иоанна Лествичника, Варсонофия, Исаака Сирина; часто читал “Добротолюбие”, “Отечник”, “Цветник Духовный” — и для собственного назидания, и для душепопечительских трудов.

А в прихожей его кельи собиралось все больше людей, и все чаще приходилось ему по благословению монастырского начальства заниматься особо трудным и духовно небезопасным делом — отчитыванием бесноватых. И оружием его были, по Писанию, строгий пост, углубленная молитва и смирение.

В конце 30-х годов Печерский край вошел в состав большевистской Страны советов. Воссоединение с отечеством, вроде бы дело благое, принесло, однако, жителям все опасности большевистского террора, и главное, угрозу “искоренения” христианства. И хотя в Эстонии монастырь испытывал давление со стороны властей как “слишком русский”, при большевиках судьба его становилась совершенно непредсказуемой; советская власть грозила монастырь ликвидировать.

Но началась война, и Печоры заняли немцы. Неизбежные контакты монастырского начальства с оккупантами носили сугубо официальный характер и были довольно натянуты; братия молилась по кельям о даровании победы российскому воинству. Известно, что старец Симеон в 1944 г. укрывал в пещерах русских разведчиков, а потом помог им уйти.

Перед отступлением немцы потребовали, чтобы все насельники монастыря эвакуировались в Германию, а монастырь хотели взорвать. Всю ночь братия со слезами молилась в Успенском храме перед мощами преподобномученика Корнилия и перед образом Успения Божией Матери. Возглавил молитву старец Симеон. Наутро немецкие машины три часа простояли у святых врат, но из монастыря никто не вышел, а затем в неизбежной при отступлении панике про монастырь просто забыли, да и взорвать не смогли — Господь защитил по молитве братии.

Радость освобождения от врагов омрачалась гонениями безбожного режима, но монастырь не был закрыт, и через два-три года стал принимать сотни и тысячи российских паломников. Наступила пора сугубых пастырских трудов иеросхимонаха Симеона. Воспоминания паломников той поры о благодатном старце многочисленны и дают представление о том, как этот светильник Божий окормлял страждущий народ.

Прежде всего вспоминают доброту и скромность Преподобного, его мягкость и молитвенное усердие: его служение у Престола было молитвенным предстоянием за весь мир. О глубине же молитвы старца судили по плодам, по его всегда мирному устроению духа, по состраданию человеческим скорбям и по учительной духовной мудрости. Казалось бы, старец учил своих чад самым простым и известным вещам — но с какой силой убежденности, искренности, с какой отеческой твердостью! Круг обязанностей православного христианина он вкратце сводил к следующим требованиям:

1. вера в Иисуса Христа, Сына Божия;

2. любовь к Богу и к ближнему;

3. соблюдение заповедей Божиих;

4. причащение Святых Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа;

5. добрые дела;

6. пребывание в лоне Святой Православной Церкви;

7. искреннее и постоянное покаяние.

Небесные дары все обильнее изливались через старца вовне; бывало, когда он стоял на молитве, его келья наполнялась дивным ароматом, ощущавшимся и за ее стенами.

Особая сила молитвы Преподобного сказывалась даже на практической жизни обители. Так, в конце 40-х — начале 50 х гг., в период наместничества архимандрита Пимена (будущего Святейшего Патриарха) у обители были отобраны все посевные земли, и только за монастырем оставили небольшой пустырь под огород. На земле, прежде никогда не обрабатывавшейся, посеяли овощи, но всходов не было, на что сетовал отец архимандрит. А Преподобный в эти дни ходил на огород молиться, и Господь по его молитве послал не только добрые всходы, но и на удивление обильный урожай, так что братия от души восхвалила Бога за изобилие плодов земных.

Ко всему творению Божию старец относился с благоговением, каждую, по его словам, “щепочку и травинку” считал частицами прекрасного мира, дарованного Творцом. Рассказывая о великомученице Варваре, напоминал, что та, заточенная в башне, утешалась видом красоты неба и земли и размышлениями о Творце всего. Говорил Преподобный и так: “Небо и земля — крышки, а посредине — Книжка. Читай и умудряйся”. Своим радостно-мирным духом, предощущением будущего преображения твари он напоминал преподобного Серафима Саровского, осмотрительной же мягкостью старческого окормления был подобен преподобному Амвросию Оптинскому. В частности, отец Симеон не считал “низким” давать советы по хозяйству.

…В середине 50-х гг. отец с дочерью-подростком поехали в Печоры на ярмарку. Хотели было сначала заехать к батюшке за благословением, но не утерпели и по дороге заглянули на базар. И купили поросенка — очень приглянулся. А с поросенком в монастырь нельзя. Решили оставить в доме у знакомых, где хозяин выпивал. Поросенка накормили и заперли в сарае; хозяйка взяла ключ себе. Потом, добравшись до старца, спросили, хорош ли будет поросенок, на что тот ответил: “Будет-то хороший… А вот его у вас сейчас и украдут”. Дал девочке просфору и велел бежать как можно быстрее. И действительно, поросенок уже в чужих санях! И хозяину деньги передают. У девочки хватило смекалки “расторгнуть” сделку.

Преподобный Симеон благословлял своих чад часто причащаться, иногда даже два дня подряд, — но с ясным осознанием всегдашнего нашего недостоинства. О его высочайшем благоговении в отношении Таинств убедительно свидетельствует случай, когда он не благословил свою духовную дочь венчаться с мужем, хотя тот на этом настаивал: “в Бога он не верит…”.

Старец Симеон в монастырском саду на Святой горе.
50-е годы

Поистине невозможно перечислить чудеса прозорливости старца, о которых свидетельствуют и его духовные чада, прожившие подле Преподобного многие годы, и паломники, встретившие его хотя бы раз в жизни. Очень выразителен случай, когда он трижды воспрещал войти к себе в келью некой женщине, сказав напоследок: “У тебя полон рот головешек”. Плача и сокрушаясь, та призналась, что как-то по злобе подожгла баню соседу, а от нее сгорела деревня. Но и такую грешницу, покаявшуюся, старец в конце концов принял и исповедовал, отпустив ей этот страшный грех. По своей прозорливости он открывал кающимся и их давние, забытые грехи, которые они и за грехи-то не считали, избавляя тем самым их души от тайного гнета, представляющего большую опасность.

В свое время Преподобный предсказал патриаршество Святейшему Пимену, который тогда был наместником Псково-Печерской обители, а в дальнейшем, уже будучи архиереем, ездил к отцу Симеону на исповедь. А в середине 50-х гг., когда были очень напряженные международные отношения и все ожидали, что вот-вот начнется война, он уверенно говорил, что войны не будет.

Столь же неисчислимы и совершенные им исцеления — и тех, чью болезнь никак не могли определить, и тех, кто был болен смертельно, и бесноватых. Отметим, что некий человек, прибегавший к “услугам” гадалки, исповедовался старцу в этом грехе, но через несколько лет снова к ней отправился. Однако та сказала, что молитвы отца Симеона лишили ее оккультной силы.

Но великое чудотворение старца Симеона проявлялось в его даре любви, которую он уделял всем, кто к нему обращался. Даже малое время, проведенное с батюшкой, давало людям ощущение великой духовной радости, снимающей все жизненные тяготы. Немалое значение при этом имело и то, что старец, великий смиренник, учил смирению и своих чад, указывая, что смирение порождает великие духовные дары. Его же собственное смирение было таково, что он, имевший откровение о том, что скончается в день памяти преподобного Серафима, 15 января, и всей душой того желавший, внял просьбе отца наместника, который счел неудобным омрачать святки скорбью о всеми любимом старце, и опочил — по послушанию — 18 января.

По мере телесного угасания престарелый подвижник обретал все большую духовную радость и свет; существуют свидетельства, что он сподобился посещения Божией Матери и святых. Была у него важная забота перед кончиной: снять епитимьи со всех, на кого он их наложил. И все эти люди пришли к нему на следующий же день после того, как старец высказал это желание, причем один из них признался, что сам не понимает, как он сюда попал. И в самый день кончины старец с пяти утра все еще принимал пришедших к нему людей, преподавая им последнее свое земное окормление. Около десяти часов он прилег, но тут пришли попросить благословения две женщины. Преподобный Симеон возложил руки по очереди им на головы, вздохнул и опочил. В ту же минуту многие духовно близкие ему люди явственно ощутили, что старец отошел от земной жизни.

Дата добавления: 2015-11-04