23 страница. Иногда чтобы что-то очистить должным образом вам может потребоваться пескоструйная

Иногда чтобы что-то очистить должным образом вам может потребоваться пескоструйная обработка. Никакие мягкие небольшие круговые движения губкой или тканью не могли достаточно тщательно очистить от грязи. Как и того, что они только что сделали, было недостаточно… ну, во всяком случае, он все еще оставался тверд и она знала, что это было еще не все.

Определенно.

Джон приподнял голову и глянул на нее сверху вниз обеспокоенным взглядом, аккуратно погладив ее по волосам.

Она улыбнулась.

— Я в порядке. Более чем.

На его прекрасном лице расцвета озорная ухмылка, когда он произнес губами:

«Вижу».

— Притормози, большой парень. Думаешь, можешь заставить меня краснеть, как какую-то девчонку? Затягивая этот милый разговорчик? — Когда он кивнул, она закатила глаза. — Должна тебя огорчить — я не из тех женщин, у которых кружится голова и которые хлопаются в обморок только от того, что какой-то там парень глубоко их поцеловал.

Джон был настоящим мужчиной, вздернув бровь. И черт возьми, если она не почувствовала покалывания на своих щеках.

— Слушай, Джон Мэтью. — Она взялась за его подбородок. — Тебе не превратить меня в одну из тех женщин, которая без ума от ее возлюбленного. Не тот случай. Я не создана для этого.

Ее голос был строг и каждым словом она имела в виду то, что имела… за исключением того мгновения, когда он двинул бедрами и его огромная эрекция толкнулась в нее, заставив ее замурлыкать.

Замурлыкать.

Звук был совершенно ей чужд, и она шиш издала бы его, если б смогла. Вместо этого она издала еще те определенно «не-крутая-чувиха» стоны.

Джон склонил голову к ее груди и начал посасывать ее, каким-то образом сохраняя медленные толчки, и даже глубину их проникновения.

Скользнув по его телу руками, она снова зарылась в густую мягкость его волос.

— О, Джон…

И тут он остановился, отняв губы от ее соска, ухмыляясь так широко, что удивительно, как ему удалось не обнажить все передние зубы.

Выражение его лица четко и ясно давало понять «Попалась!»

— Ты — ублюдок, — произнесла она с усмешкой.

Он кивнул. И заполнил ее на всю свою длину.

Ей понравилось сочетание секса и выказывания — кто-здесь-хозяин положения. Просто великолепно. Каким-то образом, это заставило ее еще больше зауважать его… к тому же, она всегда любила силу во всех ее проявлениях. Даже такую провокационную ее разновидность.

— Я не сдамся, ты же знаешь.

Он поджал губы и покачал головой:

«О, нет, конечно же, нет».

А затем он начал выходить из нее. Издав низкое горловое рычание, она вцепилась ногтями в его задницу.

— Куда это ты собрался?

Джон безмолвно рассмеялся, широко разводя ее бедра, и скользя по длине ее тела, пока не оказался в том месте, с которого они начали… — его рот у ее сущности.

Его имя громким эхом разлетелось по комнате, отражаясь от кафельных стен, когда он дарил ей еще больше того, чего она хотела и в чем так нуждалась.

***

Старательное игнорирование звуков секса было неплохим навыком Блэя, которое уж сли-и-и-ишком часто практиковалось.

Выйдя из тренажерного зала, он услышал раздавшееся с эхом имя Джона, доносящееся из-за закрытой двери комнаты отдыха. Учитывая высоту и тенор голоса, ясно как день, что причиной этому была не беседа.

Нет, если только Хекс не была таинственным метеорологом, а Джон не делал доклад о погоде ее жизни.

И для них это очень хорошо. Учитывая, какие зверства произошли с Джоном и теми беговыми дорожками — это было благословением.

Блэй секунду обдумывал, не вернуться ли ему в особняк и пришел к выводу, что если учесть, как долго мог быть занят Куин, было еще слишком рано возвращаться в свою комнату. Нырнув в раздевалку, он наскоро принял душ и переоделся в штаны из коллекции Вишеса. Снова выйдя в коридор и пройдя его, он вошел в кабинет и плотно закрыл за собой дверь.

Быстро прислушавшись и поняв, что все тихо, Блэй наконец добился того, зачем он сюда пришел. К сожалению, проверив время, он увидел, что околачивается здесь всего полтора часа. Подумать только, он всегда считал душ самым действенным методом.

Подумав о своих альтернативах, он решил посидеть за столом. В конце концов, старательное неподслушивание за Джоном и Хекс было вопросом приличия. Что касательно игнорирования Куина и Лейлы? Самосохранение.

Куда проще сделать первое, чем второе.

Усевшись в кресло, он уставился на телефон.

Адский целующийся Сакстон.

«Один из самых… адски… целующихся».

Глаза Блэя на мгновение закрылись, когда его накрыло волной тепла, словно в его животе кто-то развел костер.

Он протянул руку к телефонной трубке… и остановился, не закончив начатое. Его рука накрыла трубку, и только.

А затем он вспомнил Лейлу, покидающую его ванную комнату, направляясь к Куину.

Схватив телефонную трубку, он набрал номер Сакстона и задался вопросом, что, черт возьми он делает, когда на линии послышались гудки.

— … Алло…

Блэй нахмурился, выпрямившись на офисном кресле.

— Что случилось? — Длинная пауза. — Сакстон?

Послышался кашель и хрип.

— Да, это я…

— Сакстон, что, черт возьми, случилось?

Последовала гробовая тишина.

— Знаешь, мне понравилось целовать тебя. — Приглушенный голос стал грустным. — И мне понравилось… — Снова кашель, — …проводить с тобой время. Я мог бы любоваться твоим лицом целую вечность.

— Где ты?

— Дома.

Блэй опять посмотрел на свои часы.

— Где это.

— Стремишься поиграть в героя?

— А должен?

На этот раз кашель прекратился не так быстро.

— Боюсь… мне… уже пора.

Последовал щелчок и связь завершилась.

Инстинкты Блэя вопили. Он прошел через шкаф в подземный туннель и дематериализовался к лестнице, ведущей в особняк.

Затем снова принял форму перед другой дверью в сотнях ярдов дальше.

Стоя у входа в Яму, он подставил свое лицо камере и нажал на кнопку интеркома.

— Ви? Мне нужна твоя помощь.

Ожидая, он взмолился Деве Летописеце, чтобы Вишес оказался…

Толстая панель откатилась в сторону и на пороге появился Ви, с влажными волосами и в черном полотенце, обмотанном вокруг его бедер. На заднем фоне играл Jay-Z «Empire State of Mind» и повеяло отличным турецким табаком.

— Что случилось?

— Мне нужно, чтобы ты раздобыл мне адрес.

Ледяные серебристые глаза сузились, изогнув татуировку на левом виске.

— Какой адрес ты ищешь?

— По мобильному гражданского. — Блэй продиктовал номер, который только что набирал.

Ви закатил глаза и отступил назад.

— Проще простого.

Так и оказалось. Пара нажатий на клавиши Четырех Игрушек Брата и Ви глянул на свои мониторы.

— Сиенна Курт 2105… Куда, мать твою, ты собрался?

Блэй ответил через плечо, шагая мимо кожаных диванов и широкоэкранного телевизора.

— Прочь из твоей комнаты.

Ви дематериализовался, перегородив ему выход.

— Солнце взойдет через двадцать пять минут, в курсе?

— Тогда не задерживай меня здесь ни секундой дольше. — Блэй уставился в глаза Брата. — Пропусти меня.

Поток непередаваемых эмоций испытываемых Блэем, должно быть отразились на его лице, потому что Ви тихо выругался.

— Сделай это быстро или не вернешься.

Как только Брат открыл дверь, Блэй растворился в воздухе… и принял форму на Сиенна Курт — улице, засаженной деревьями и кучей различных вариаций разноцветных викторианских особняков. Он направился к дому с номером 2105 на деревянной табличке темно-зеленого цвета с серо-черной отделкой. Перед крыльцом из имбирного дерева и рядом с дверью горели фонари, но внутри было темно.

Что и понятно. Учитывая оконные стекла с двойным светоотражением и внутренние ставни.

Ничего не пропускающие сквозь них.

За неимением вариантов на проникновение, учитывая, несомненно, что эти оконные щиты были из стали, он подошел к входной двери и позвонил.

Слабый солнечный свет, занимающийся с востока жег его спину, даже несмотря на то, что лучи едва ли отбрасывали тени. «Проклятье, где же эта чертова камера?» Если Ви добыл верный адрес — а ладно, он никогда еще не ошибался — здесь должна была быть скрытая система слежения…

«А, вот же, в глазах льва на дверном молоточке».

Наклонившись вперед, он встретился с медной мордой льва и забарабанил кулаком в дверь.

— Сакстон, открой дверь. — Когда его плечи и спину зажгло еще больше, он протянул руку назад и подтянул свои штаны.

Щелчок замка и поворот ручки заставили его быстро пригладить влажные волосы.

Дверь немного приоткрылась. Внутри дом был окутан плотной темнотой.

— Что ты здесь… — кашель, — …делаешь.

Блэй похолодел, учуяв запах крови.

Оперевшись плечом в тяжелые панели, он протиснулся внутрь.

— Что за черт…

Голос Сакстона удалялся:

— Возвращайся домой, Блэйлок. Как бы сильно я тебя не обожал, сейчас я не в состоянии воспользоваться этим моментом.

«Ага, а то как же». Быстро повернувшись, Блэй закрыл дверь, укрыв их от солнца.

— Что случилось. — Хотя он и так уже знал. Знал на подсознательном уровне. — Кто тебя избил?

— Я собирался принять душ. Не хочешь присоединиться ко мне? — Когда Блэй с трудом сглотнул, Сакстон рассмеялся. — Все в порядке. Пойду один, а затем приготовлю тебе кофе. Потому что что-то мне подсказывает, что ты мой гость на день.

Последовал звук запираемой двери, а затем, шаркая ногами, мужчина пошел прочь — заставив сделать выводы, что, возможно он хромает.

Хотя увидеть Сакстона в кромешной темноте возможности не представлялось, судя по звуку его шагов, он находился где-то справа. Блэй колебался. Нет смысла еще раз проверять время — шанс вернуться обратно, еже упущен.

Ему действительно придется остаться здесь на день.

Мужчина открыл дверь в подвал, с тускло освещенной лестницей ведущей вниз. В мягком свечении великолепные светлые волосы Сакстона слиплись от покрывавших их бурых пятен.

Блэй двинулся вперед и схватил парня за руку.

— Кто это сделал с тобой?

Сакстон не стал оборачиваться, но сильная дрожь достаточно сказала о том, что и так уже выявил его голос: он устал и ему больно.

— Скажу лишь… что в ближайшее время мне не придется ходить за сигарами.

Тот переулок у бара… дерьмо, Блэй ушел первым, с полной уверенностью, что Сакстон последовал его примеру.

— Что случилось после того, как я ушел?

— Не имеет значения.

— Нет, черт возьми, имеет.

— Не будешь ли ты так любезен, позволить мне… — снова этот проклятый кашель… — вернуться обратно в постель. Особенно, если собираешься быть таким вспыльчивым. Я неважно себя чувствую.

С этими словами, он оглянулся через плечо.

Блэя выдохнул со свистом.

— О… Мой Бог, — вырвалось у него.

ГЛАВА 46

Солнце уже почти прорвалось сквозь завесу леса, когда Дариус и Тормент приняли форму перед крохотной хижиной с соломенной крышей в нескольких милях от места похищения и особняка по соседству… и той презренной рептилии, поприветствовавшей их в том сыром, подземном коридоре.

— Вы уверены? — спросил Тормент, перекидывая сумку на другое плечо.

В настоящее время, Дариус ни в чем не был уверен. По правде говоря, он был удивлен, что им с парнишкой удалось убраться из дома симпата без шума и драки. На самом деле, их проводили оттуда, словно они были приглашенными гостями.

С другой стороны, пожиратели грехов всегда держали собственное местонахождение подальше от посторонних глаз, и воистину, Дариусу и Торменту повезло, что они вообще выбрались из дома живыми и невредимыми.

— Вы уверены? — снова спросил Тормент. — Вы не решаетесь войти внутрь.

— Увы, мое промедление не имеет к тебе никакого отношения. — Дариус двинулся вперед, пробираясь по проторенной им же тропе, ведущей к входной двери. — Я не позволю тебе спать на холодном каменном полу Гробницы. Хоть мое жилище на вид и неотесанное, но у него есть крыша и стены. Там вполне хватит места и для нас двоих.

На мгновение он вообразил, что снова живет, как когда-то — в замке, полном комнат и додженов, с изысканным убранством в роскошном особняке, с открытыми дверями для друзей и родни, а так же тем, кто предпочитал безопасность и надежность.

Возможно, ему удастся найти способ осуществить это снова.

Хотя, учитывая тот факт, что у него не было ни семьи и ни друзей, едва ли стоило стремиться к этому с таким рвением.

Отодвинув чугунный засов, он навалился на дубовую дверь, которая, учитывая свой размер и вес, больше походила на подвижную стену. Оказавшись с Тором внутри, Дариус зажег висевшую у входа керосиновую лампу и закрыл дверь, вложив в ставни широкую перекладину, толщиной со ствол дерева, поперек дверной панели.

Весьма скромно. Одинокое кресло перед очагом, единственный соломенный тюфяк. И не многим больше под землей: скудное количество продовольственных припасов да скрытый туннель, ведущий в лес.

— Как насчет трапезы? — спросил Дариус, начав разоружаться.

— Да, сэр.

Хозяин дома отстегнул свое снаряжение, и подошел к очагу, где присев на корточки растопил торф, всегда лежавший там, пока не разжигался огонь. Когда повеяло дымящимся мхом, Дариус поднял люк в земляном полу и спустился за едой, элем и пергаментом. И вернулся уже с сыром, хлебом и копченой олениной.

Огонь освещал лицо гревшего руки Тора, когда парень спросил:

— Как теперь со всем этим быть?

Дариус присоединился к нему и разделил то немногое, что мог предложить, со своим единственным гостем, когда-либо бывавшим в его доме.

— Я всегда считал, что судьба склонна преподносить весьма странные союзы. Но даже предположить, что мы можем сойтись интересами с одним из тех… просто немыслимо. Хотя с другой стороны, он, казалось, не меньше нашего был потрясен и встревожен. По правде говоря, эти пожиратели грехов жалуют нас не больше, чем мы их. Для них мы как крысы под их ногами.

Тормент передал флягу.

— Никогда не испытывал желания кровосмешения с ними… они вызывают у меня отвращение. Все без исключения.

— Он чувствовал себя не лучше. Тот факт, что его кровный сын забрал женщину и удерживает ее даже в течении дня в его стенах, причиняет ему такое же страдание. Он как и мы полон желая, чтобы обе стороны вернулись по своим семьям.

— Использовав нас?

Дариус холодно улыбнулся.

— Он хочет покарать сына. И единственный действенный метод — это забрать у него женщину — его «любовь» — оставив с бременем потери и знанием того, что низшие нанесли ему поражение. А если мы приведем ее домой целой и невредимой? Ее семья переедет, забрав ее с собой, и никогда, никогда не позволит произойти подобному снова. Она проживет долгую жизнь на земле, пока этот пожиратель грехов должен будет знать это, до тех пор, пока дышит. Это в их природе — и именно такое, своего рода, разрушение души отец не сможет проделать без тебя или меня. Именно поэтому нам и было указано, куда отправиться и что мы там найдем.

Тормент покачал головой, словно не мог понять логику другой расы.

— В глазах ее рода она станет изгоем. Кроме того, глимера станет избегать весь ее…

— Нет, не станет. — Дариус поднял ладонь, пресекая возражения парня. — Потому что глимера никогда не узнает. Никто не узнает. Эта тайна останется между мной и тобой. Воистину, у пожирателя грехов нет причин выступать, чтобы от него отвернулся его собственный вид… таким образом, женщина будет спасена от падения.

— Однако, как мы провернем такой обман с Сампсоном?

Дариус поднес флягу с элем к губам и сделал глоток.

— Завтра, с наступлением ночи, мы отправимся на север, как и указал пожиратель грехов. Разыщем женщину, вернем ее семье и скажем, что она находилась у человека.

— Что если женщина расскажет?

Дариус задумался об этом.

— Подозреваю, что, будучи дочерью глимеры, она прекрасно осведомлена о том, как много ей грозит потерять. Молчание защитит не только ее, но весь ее род.

Хотя все вышесказанное велось с учетом того, что она будет находиться в здравом уме, когда они ее найдут. А это может оказаться и не так, может Дева-Летописеца освободила измученную душу женщины.

— Это может оказаться засадой, — пробормотал Тормент.

— Может и так, но что-то не верится. К тому же стычки меня не страшат. — Дариус поднял взгляд на своего протеже. — Худшее, что со мной может случиться — это если я умру в погоне за невинным — нет способа уйти лучше. Если это окажется ловушкой, гарантирую, что прихвачу с собой в Забвение легион, стоящий у меня на пути.

Лицо Тормента осветилось уважением и почтением, и Дариус почувствовал грусть. Если бы у парня был настоящий отец, вместо бессердечного пьянчуги, ему бы не пришлось испытывать подобных чувств к постороннему.

Как и находиться в этом скромном убежище.

Как бы там ни было, у Дариуса не хватило духу указать на это его гостю.

— Еще сыра?

— Да, спасибо.

Покончив с трапезой, взгляд Дариуса переместился на его черные кинжалы, крепившиеся на нагрудных ремнях. У него возникла странная убежденность, что не пройдет много времени, как Тормент получит свой собственный комплект — парень был весьма умен, изобретателен и обладал отличными инстинктами.

Конечно, Дариусу еще не приходилось видеть его в бою. Но это обязательно произойдет. Тем более, посреди этой нескончаемой войны.

В свете огня Тормент нахмурил лоб.

— Сколько они сказали, ей было?

Дариус вытер рот пергаментом и почувствовал, как напрягся его затылок.

— Не знаю.

Они погрузились в молчание и Дариус догадался, что то, что ему внезапно пришло на ум, крутилось и в голове Тормента.

Последнее, в чем они нуждалась в этой ситуации — это серьезное осложнение.

Однако, засада это или нет, они направились на север, к прибрежной территории, указанной им симпатом. Оказавшись на месте, они прошли через небольшую деревеньку и отыскав среди скал описанное им пожирателем грехов убежище… обнаружили, что их обманули.

Или использовали, чтобы привести их обоих к той рептилии.

Однако, по правде говоря, Дариус не удивился. Пожиратели грехов не заслуживали доверия, зато испытывали непреодолимую тягу к корысти… и мстили даже собственным отпрыскам.

Это был случай преобладания сущности над характером: последнее проигрывало. Сущность делала их совершенно непредсказуемыми.

Они с Торментом собирались найти, что искали на севере у моря. Он был абсолютно уверен, что они ее найдут.

Вопрос только в том, в каком состоянии найдут эту бедную женщину…

ГЛАВА 47

Когда Джон и Хекс наконец-то оторвались друг от друга, их первой остановкой стал душ в раздевалке. И так как важно было восстановить потерянные калории, они пошли в него врозь, Хекс — первой.

Ожидая своей очереди в зале, Джон усмехнулся — ему вроде как полагалось быть истощенным. А вместо этого был полон жизни, сил и просто переполнен энергией. Он не чувствовал себя таким сильным… никогда.

Хекс вышла из раздевалки.

— Твоя очередь.

Господи, она была прекрасна с этими грешными короткими мокрыми вьющимися, как после сушки волосами, халатом, облегающим тело, раскрасневшимися губами… Воспоминания о том, чем они занимались, подействовали крайне возбуждающе, но в конечном итоге он развернулся и пошел задом наперед — так, по крайней мере он сможет смотреть на нее чуть дольше.

Она улыбнулась ему, заставив его сердце забиться вдвое быстрее. Теплота и нежность преобразили ее, сделав воистину прекрасной.

Она была его женщиной. Навсегда.

Когда дверь разделила их и послышался щелчок замка, Джона охватила нарастающая паника, будто она не просто исчезла из виду, а пропала насовсем. Что было глупо конечно. Подавленный паранойей, он наскоро принял душ и накинул халат, стараясь не замечать, насколько быстро все это проделал.

Когда он вышел, она все ждала его, Джон хотел было взять ее за руку и направиться в особняк, но не удержался и крепко обнял ее.

Дело в том, что настанет время, когда все смертные однажды потеряют тех, кого любят. Так устроена жизнь. Но основную часть отпущенного им времени они об этом не задумываются, хотя где-то глубоко в подсознании осознают, что это возможно в любой момент. Впрочем, существуют и напоминания, и почти все потери в духе о-боже-пожалуйста-только-не-это становятся на вашем жизненном пути, заставляя остановиться и почувствовать то, что на сердце. Подобно жуткой головной боли, оказавшейся простой мигренью; или автокатастрофе, в которой сиденья для детей и подушки безопасности сохранили всем жизнь; или кому-то кто был украден и вернулся в отчий дом… последствия этого встряхивали и заставляли хотеть быть сильнее, закаляли.

Господи, он никогда особо над этим не задумывался, но начиная с первого удара сердца часы начинали свой ход и заводился будильник. Сделка, о которой вы даже не подозревали вступала в игру с судьбой, у которой на руках были все козыри. Как только минуты, часы, дни, месяца и года проходили, история была написана — ты выбывал из игры и последний стук сердца означал конец пути и время считать победы и поражения.

Удивительно, как смертность делает подобные моменты бесконечными.

И когда он прижимал Хекс к себе, ощущая ее тепло, усиливавшее его собственное, его сущность обновилась, внутренние весы восстановили равновесие и подводя итог — все, что в его жизни имело ценность находилось рядом.

Урчание его желудка, заставило их разжать объятия.

— Пойдем, — сказала она. — Накормим твоего зверя.

Он кивнул, взял ее за руку и они тронулись.

— Тебе еще предстоит научить меня языку жестов, — напомнила Хекс, когда они вошли на кухню и открыли дверь в кладовую полную продовольствия. — Можешь начать прямо сейчас.

Входя в тесное помещение он снова кивнул и Хекс закрыла их. Хм-м… очередной интимный момент. Закрытая дверь… просторная одежда…

Гаденышь в нем оценил пространство помещения, член дернулся под халатом. Если она обхватит ногами его бедра, они могут отлично…

Хекс шагнула ближе, потянувшись рукой к его эрекции, скрытой только тонким хлопком, опоясывающим бедра. Встав на цыпочки, она прикоснулась губами к его шее, одним клыком царапая кожу прямо над артерией.

— Если мы продолжим, то никогда не доберемся до кровати. — Ее голос стал еще ниже, когда она потерлась об него. — Боже, ты такой огромный… Я не говорила тебе насколько глубоко ты входишь? Очень глубоко. Прия-я-ятно и о-о-очень глубоко.

Джон отступил, наткнувшись на стопку желтых блокнотов, сбивая их с полки. Когда он решил поймать их прежде чем они упадут на пол, она остановила его, подтолкнув в исходное положение.

— Оставайся на месте, — сказала она, опускаясь на колени. — Мне очень нравится открывшийся вид.

Когда она поднимала то, что разлетелось, ее взгляд застыл на его возбуждении — которое определенно сделало ставку на то, чтобы освободится, натягивая ткань до предела, открывая его ее взору, рту, сексу.

Джон ухватился руками за одну из выдвижных полок, наблюдая за тем, как она смотрит на него, затаив дыхание.

— Думаю я собрала все блокноты, — сказала она через некоторое время. — Лучше вернуть их на место.

Она прислонилась к его ногам, медленно поднимаясь, ее лицо ласкало его колени, бедра…

Хекс прошлась по его члену, проведя губами о скрытую под одеждой чертову штуку. Когда его голова откинулась и уперлась в стеллаж, она продолжила плавно подниматься, таким образом, что грудь оказалась следующей что коснулась того наэлектризованного места.

Она закончила пытку, вернув блокноты на место… потираясь своими бедрами о него.

Хекс прошептала ему на ухо:

— Пошли быстрее есть.

Чертовски. Мать твою. Верно.

Она отступила от него, напоследок ущипнув за мочку уха, но он остался стоять пря-я-ямо там, где стоял. Потому что если бы это пытка продлилась чуть дольше, он кончил бы прямо на себя.

Что в обычной ситуации было бы не так уж и плохо, но, по крайней мере, не тогда, когда она рядом и при вторичном рассмотрении, это место не назовешь особо уединенным. Любой из Братьев или шеллан могли зайти и стать свидетелем довольно интересной сцены.

Выругавшись и проведя несколько глубокомысленных манипуляций ниже пояса, Джон набрал код и открыл вход в туннель.

— Так как должна располагаться рука, чтобы получилась буква «А»? — спросила она, когда они вошли в туннель и двинулись дальше.

К тому моменту, как они добрались до буквы «Д», они прошли через потайную дверь под парадной лестницей особняка. Буква «И» была пройдена на кухне у холодильника. «М» — когда они готовили сэндвичи. Так как их руки были заняты жареной индейкой, майонезом, салатом и хлебом, они не добились ощутимого прогресса в дальнейшем изучении алфавита. Далеко не ушли и во время еды, только «Н», «О» и «П», но он видел, что она практиковалась в уме — ее взгляд был рассредоточен в пространстве, определенно повторяя то, чему он ее учил.

Она быстро училась и для него это не стало сюрпризом. Убираясь, они продвинулись от «Р» до «Ь», а когда они выходили из кухни Джон показал ей «Э», «Ю», «Я».

— Отлично, а то я уже собирался искать вас. — Зи подпирал арку у столовой. — Роф собирает собрание. Хекс, ты тоже должна присутствовать.

Брат развернулся и направился к парадной лестнице, удаляясь по мозаичному полу, изображающему яблони.

— У вас в порядке вещей собрания средь бела дня? — спросила Хекс.

Джон покачал головой и они оба произнесли губами: «Что-то случилось».

Они кинулись наверх, перепрыгивая через две ступени зараз.

На втором этаже Братство заполнило кабинет Рофа и король сел на трон своего отца. Джордж, свернулся рядом со своим хозяином и Роф поглаживал его одной рукой по голове, другой он подбрасывал кинжал для вскрытия писем.

Джон оставался позади, не столько потому что был учеником, сколько потому, что в кабинете не было места. И он хотел быть у двери.

Настроение Хекс полностью изменилось.

Естественно, как только сменилась ее внутренняя одежка, изменилась и внешняя: с фланелевой ночнушки в кольчугу. Стоя рядом с ним, она нервничала, перенося свой вес с одной ноги на другую.

Он чувствовал то же самое.

Джон огляделся. Напротив него, Рэйдж открывал виноградный «Toostie Pop», а Ви прикуривал самокрутку, пока подключал Фьюри к громкой связи. Рив, Тор и Зи расхаживали по кабинету. Бутч сидел на диване, облаченный в шелковую пижаму от Хью Хефнера. Куин, тем временем, ошивался у бледно-голубых портьер, явно после секса. Губы были раскрасневшимися, волосы растрепаны и рубашка частично расстегнутая, свободно расправленная наружу.

Что заставило задуматься, не в состоянии ли эрекции он все еще находился.

«Где Блэй? — задался вопросом Джон. — И с кем, черт возьми, развлекался Куин?»

— Итак, Ви получил гребаное голосовое сообщение на наш основной ящик. — Замолчав, Роф обвел взглядом толпу, хотя нихрена ничего не видел. — Вместо того, чтобы заниматься херней, объясняя что в нем, я дам вам его прослушать.

Вишес оставил самокрутку между губами и потянулся к телефону, его пальцы запорхали по клавиатуре, набирая номер почтового ящика и пароль.

А затем Джон услышал. Этот вымораживающий голос.

«Готов поспорить, что вы никак не ожидали услышать меня. — Тон Лэша был наполнен мрачным удовлетворением. — Сюрприз, ублюдки, и знаете что? Я собираюсь оказать вам услугу. Вы точно захотите узнать, что сегодня ночью прошло массовое посвящение в Общество Лессенинг. Загородная Ферма на трассе RR 149. Произошло это около 4 часов утра, так что если вы оторвете свои задницы и направитесь туда сразу же с заходом солнца, то возможно найдете их еще валяющимися на месте. И вот еще что, наденьте свои болотные сапоги — там грязновато. Ах, да, и передайте Хекс, что я все еще ощущаю ее вкус».

Ви отключил громкую связь.

Когда губы Джона обнажили клыки и он издал беззвучное рычание, картина на стене позади него задрожала.

Джордж заскулил и Роф погладил пса, указав на кинжал.

— Не волнуйся Джон, именно ты убьешь его. Клянусь могилой моего отца. Однако мне нужно, чтобы ты собрался, ясно?

Проще сказать, чем сделать. Легче было удержать питбуля за шкирку.

Хекс рядом с ним нахмурилась и скрестила руки на груди.

— Мы договорились? — повторил Роф.

Когда Джон наконец кивнул, Вишес выдохнул облако отборного турецкого табака и прочистил горло.

— Он не оставил точного адреса. Я попытался отследить номер, с которого он звонил — ничего.

— Что меня больше всего интересует, — начал Роф, — так это какого хера делает этот ублюдок. Он же главный у лессеров — так что же означало это у-меня-самые-большие-яйца-среди-них? Эй, приятель, я весь в дерьме. Но не по своей вине.

— Он стукач. — Вишес затушил самокрутку в пепельнице. — По крайней мере, мне так показалось — но свои яйца я на это не поставлю.

Теперь, когда Джон справился с эмоциями и мог трезво мыслить, он был склонен согласиться с Братом. Лэш — эгоистичный ублюдок, довериться ему все равно, что довериться гремучей змее, но дело в том, что при полном отсутствии нравственности можно с уверенностью поставить на нарциссизм: это делает придурка абсолютно непредсказуемым.

Дата добавления: 2015-11-04