21 страница. Не отрывая взгляда от дома, Лэш отступил от окна, а затем отошел обратно к деревьям.

Не отрывая взгляда от дома, Лэш отступил от окна, а затем отошел обратно к деревьям.

Черт, ему и самому следовало бы сделать нечто подобное. Но у него не было контактов в человеческом мире, чтобы это осуществить. Как у Дерьма.

Боже, в жизни вампиров это все изменит. Эти ублюдки снова намерены создать настоящий легион противников.

Вернувшись в Мерседес, Лэш завел двигатель и отправился из Фермляндии в долгий путь, не направляясь конкретно в какой-то определенный дом. За рулем он был мрачнее тучи, холодный воздух обдувал его лицо, благодаря разбитому стеклу в окне. Честно говоря, к черту женщин и все это дерьмо. Его единственной целью в жизни стало прикончить Дерьмо. Отнять утешительный приз у Омеги. Разгромить Общество Лессинг.

Ладно… по большому счету, женщины не входили в это число. Он чувствовал себя абсолютно истощенным, так как нуждался в кормлении — независимо от того, что происходило с личиной, его сущность все еще жаждала крови, и ему предстояло решить эту проблему, прежде чем столкнуться со своим папочкой.

Или его прихлопнут.

Направляясь в центр города, он достал телефон и поразился тому, что собирался сделать. Но все же, при наличии общего врага, возникает потребность в создании довольно странных союзов.

***

Вернувшись в особняк Братства, Блэй разделся в своей ванной комнате и залез под душ. Взяв мыло и вспенив его, он подумал о поцелуе в том переулке.

О том парне.

О… касаниях его губ.

Проводя ладонью по прессу живота, он откинул голову назад и позволил теплым струям воды сбегать по его волосам и спине к пояснице. Его телу, казалось, хотелось выгнуться еще сильнее, и он позволил ему сделать это, потягиваясь, наслаждаясь теплым потоком. Потратив время на помывку головы шампунем, он пробежался по себе скользкой, мыльной рукой.

Блэй углубился в воспоминание о том поцелуе.

Боже, такое ощущение, что воспоминание о их слившихся губах — магнит, притягивавший его к нему снова и снова; хватка слишком сильная, чтобы бороться, связь слишком заманчивая для него, чтобы не желать ее допущения.

Проведя ладонями по своему телу, он задался вопросом, когда снова увидит Сакстона.

Когда они снова смогут остаться наедине.

Скользнув своей рукой ниже, он…

— Господин?

Блэй развернулся, скрипнув своей пяткой по мрамору. Накрыв свой твердый, напряженный член обеими руками, он высунулся в стеклянную дверь.

— Лейла?

Избранная застенчиво улыбнулась ему и пробежалась глазами вниз по его телу?

— Меня вызвали сюда? Услужить?

— Я не вызывал. — «Может, она чего перепутала? Если только не…»

— Куин вызвал меня. Я предположила, что в эту комнату?

Эрекция Блэя исчезла с той же скоростью, с какой моргнули его глаза. Затем он мысленно пнул себя и закрыл горячую воду. Потянувшись, он схватил висящее полотенце и обернул его вокруг своих бедер.

— Нет, Избранная, — сказал он спокойно. — Не сюда. В его комнату.

— О! Прошу простить меня, господин. — С пылающими щеками она попятилась из комнаты.

— Все в порядке… осторожно! — Блэй кинулся вперед и поймал ее до того, как она налетела на ванну и потеряла равновесие. — Ты как?

— Воистину, я должна смотреть, куда иду. — Она посмотрела в его глаза, скользнув своими руками по его обнаженным рукам. — Благодарю.

Глядя на ее идеально-красивое лицо становилось совершенно очевидно, почему ею заинтересовался Куин. Она была неземной, но было в этом и что-то большее… особенно, когда ее веки опустились и вспыхнули зеленые глаза.

Невинна, но эротична. Вот, что она из себя представляла. Она сочетала в себе очаровательную комбинацию невинности и жесткого секса, что для нормальных мужчин являлось неоспоримым, а Куин даже и близко не походил на нормального. Он имел все что движется.

«Интересно, а Избранной об этом известно? И если да, имело ли это для нее значение?»

Нахмурившись, Блэй отстранил ее от себя.

— Лейла…

— Да, господин?

«Вот, черт… и что он собирается ей сказать?» Было чертовски ясно, что ее вызвали не для того, чтобы покормить Куина, потому что они делали это накануне ночью…

«Боже, может в этом-то все и дело. У них уже был раз секс и она вернулась за добавкой».

— Господин?

— Ничего. Тебе лучше идти. Уверен, он уже заждался тебя.

— Воистину. — Аромат Лейлы усилился, ударив Блэю в нос коричной специей. — И за это я очень благодарна.

Когда она развернулась и пошла в сторону выхода, Блэй наблюдал за покачиванием ее бедер. Ему хотелось кричать. Ему даже думать было не выносимо, что за соседней дверью у Куина намечался секс… ради Бога, в особняке осталось только одно место, неоскверненное семи аморальными действиями.

Тем не менее, все, что он сейчас мог видеть — это Лейлу направляющуюся в комнату Куина и позволяющую своему белому одеянию соскользнуть с плеч, обнажая свои груди, живот и бедра его разноцветному взгляду. Она окажется в его постели и под его телом в мгновение ока.

И Куин хорошо о ней позаботится. В этом он весь, по крайней мере, когда дело касалось секса: Он был весьма щедр на время и на таланты. Он будет на ней повсюду, руками и ртом…

«Верно. Не стоит туда ходить».

Отбросив полотенце, он подумал, что Лейла возможно отличный партнер для парня. С ее подготовкой, она не только угодит ему по всем пунктам, но и никогда не станет от него ожидать верности или негодовать из-за его других деяний, или толкать его на эмоциональную связь, которую он не испытывает. Вероятно, она не прочь была бы даже поучаствовать в развлечениях, и судя по ее походке, она отлично владела своим телом.

Она для него идеальна. И уж точно лучше Блэя.

Кроме того, Куин ясно дал понять, что в итоге он собирался остаться с женщиной… традиционно с женщиной с традиционными ценностями, предпочтительно из аристократического рода, если сможет найти ту, которая примет его, даже, несмотря на дефект его разноцветных глаз.

Лейла полностью соответствовала этим параметрам — ничего кроме «старой школы» и родословной Избранной, и она явно его хочет.

Чувствуя себя проклятым, Блэй подошел к своему шкафу и переоделся в нейлоновые шорты и рубашку цвета хаки. Он ни за что не станет сидеть здесь, прохлаждаясь с хорошей книгой, в то время как за соседней дверью…

Да уж. Он не нуждался в представлении, даже гипотетическом.

Выйдя в коридор со статуями, он бросился вниз мимо мраморных изваяний, завидуя их спокойным позам с безмятежными лицами. Конечно, все путем, когда ты неодушевлен, что, кстати, казалось чертовский заманчиво. Принимая во внимание, отсутствие у них каких-либо чувств, не дающих проходить через эту испепеляющую боль.

Спустившись в фойе, он огляделся в конце изгиба перил и нырнул в потайную дверь. В туннеле учебного центра, он начал пробежку как разминку, не замедляясь, выбежав через заднюю дверь раздевалки. Тренажерный зал остался единственным местом, которое он сейчас мог вынести. Целый час или около того на StairMaster[66] и все что он будет чувствовать — это свою кожу, которую словно скоблили ржавой ложкой.

Выбежав в коридор, он приостановился на секунду, увидев фигуру, прислонившуюся к бетонной стене.

— Хекс? Что ты здесь делаешь? — Ну, кроме того, что разглядываешь дыру в полу.

Женщина подняла взгляд и ее темно-серые глаза казались бездонными дырами.

— Привет.

Блэй нахмурился, приближаясь к ней.

— Где Джон?

— Он там. — Она кивнула в сторону двери в тренажерный зал.

Что объясняло доносящиеся оттуда глухие звуки. Кто-то явно работает как угорелый на одном из тренажеров.

— Что случилось? — спросил Блэй, проследив за ее взглядом «и что здесь делают Найки Джона? — связанные с огромным количеством дерьма».

Хекс прислонилась головой к стене, в качестве опоры помогающей ей держаться в вертикальном положении.

— Это все, что я могла сделать, чтобы вернуть его сюда.

— Почему?

Она метнула на него взгляд.

— Позволь просто сказать, что он жаждет добраться до Лэша.

— Ну, это понятное дело.

— Ага.

Когда слово слетело с ее губ, он понял, что не знает и половины из случившегося, но было ясно, что она не собиралась пускаться в объяснение.

Неожиданно, ее мрачный взгляд остановился на его лице.

— Итак, ты причина того, что сегодня ночью Куин был в таком паршивом настроении.

Блэй отпрянул, а затем покачал головой.

— Это не имеет ко мне никакого отношения. Куин, как правило всегда в дерьмовом настроении.

— Люди делают неправильные выводы, видя подобное. Круглые колышки просто не укладываются в квадратные отверстия.

Блэй откашлялся, думая, что симпаты, даже один из которых не был против тебя, не входил в число тех, кого бы ты хотел видеть рядом, будучи расстроенным и уязвимым. И особенно, когда мужчина, которого ты хочешь, собирается сделать здравую вещь с Избранной с ангельским личиком и телом, созданным для греха.

Только одному Богу известно, что Хекс выудила из его головы.

— Ну… пойду, потренируюсь. — Тем более, когда его защитные механизмы были в неисправном состоянии.

— О'кей. Может, тебе удастся с ним поговорить.

— Я поговорю. — Блэй заколебался, подумав, что Хекс выглядела немногим лучше, чем он себя чувствовал. — Слушай, мне кажется ты только зря тратишь здесь свое время. Может, тебе лучше подняться в гостевую комнату и немного отдохнуть?

Она покачала головой.

— Я не оставлю его, но остаюсь ждать здесь, потому что это я причина его ярости. Поэтому оказываться мне сейчас в его поле зрения… не лучшая затея для его психического равновесия на данный момент. Я надеюсь, что это продлиться долго, после того, как он сломает вторую беговую дорожку.

— Вторую?

— Я довольно чертовски уверена, что взрыв и последовавший после этого запах дыма приблизительно пятнадцать минут назад означали, что он изнурил одну из них своим непосильным трудом.

— Проклятье!

— Ага.

Напрягшись, Блэй проскользнул в тренажерный зал…

— Иисус… Христос. Джон.

Его голос не был услышан вообще. С другой стороны монотонный рев механизма и топот шагов Джона заглушили бы и взрыв автомобиля.

Огромное тело парня на дорожке было абсолютно безумно, его футболка и торс обливались потом, капли которых смахивались тыльной стороной сжатого кулака создавая по обе стороны от себя две равные лужицы на полу. На обоих его белых носках краснели алые полосы, спускающиеся с его пяток, как будто он стер участок кожи, а черные нейлоновые шорты, хлопали как влажное полотенце.

— Джон? — прокричал Блэй, глядя на сгоревший тренажер рядом с парнем. — Джон!

Когда парень не повернул голову на окрик, Блэй подошел и замахал руками в поле зрения Джона. А затем пожалел об этом. Взгляд, встретившийся с его, пылал ненавистью настолько порочной, что Блэй отступил на шаг назад.

Когда Джон перевел свой взгляд обратно в пространство перед собой, стало чертовски ясно, что ублюдок собирается продолжать в том же духе, пока не сотрет ноги по колено.

— Джон, как насчет того, чтобы остановиться! — крикнул Блэй. — Прежде, чем свалишься?

Нет ответа. Только скрипучий визг беговой дорожки и бомбардирующий звук ног.

— Джон! Давай! Ну же! Ты убиваешь себя!

«Нахер все».

Блэй зашел за аппаратную и выдернул шнур из стены. Резкое замедление заставило Джона проехаться и накрениться вперед, но все же он удержался руками за консоли. А может просто навалился на них.

Его тяжелое дыхание врывалось и вырывалось изо рта, когда голова упала на руку.

Блэй подтащил скамейку и приземлился на нее так, чтобы мог заглянуть в лицо парня.

— Джон… что, черт возьми, происходит?

Джон отпустил консоли и свалился на задницу, вытащив из-под себя ноги. После серии вдохов, он провел рукой по своим мокрым волосам.

— Поговори со мной, Джон. Я сохраню это только между нами. Клянусь жизнью моей матери.

Прошло довольно много времени, прежде чем Джон поднял голову, и когда он это сделал, его глаза оказались мокрыми. И не от пота и нагрузки.

— Расскажи мне и это никуда дальше не уйдет — прошептал Блэй. — Что случилось? Расскажи.

Когда, в конечном итоге, парень начал показывать жестами, движения его были беспорядочными, но Блэй отлично разобрал слова.

«Он причинил ей боль, Блэй. Он… причинил ей боль».

— Ну, да, я знаю. Слышал в каком состоянии она была, когда…

Джон зажмурился и покачал головой.

В напряженном молчании, последовавшем за этим, кожу на затылке Блэя начало покалывать. «О… дерьмо».

Должно быть это не все. Было что-то еще.

— Насколько все отвратительно? — прорычал Блэй.

«Настолько, насколько это вообще возможно представить», — промолвил губами Джон.

— Сукин сын. Гандон, сучий крысенышь, ушлепок!

Блэй не был силен по части клятв, но иногда это было единственным, что можно предложить ушам собеседника: Хекс не была его женщиной, но ответить за пережитую боль, причиненную противоположному полу, он был более чем заинтересован. По многим причинам… а сейчас, как никогда прежде.

Боже, ее убитое горем выражение лица было не только по поводу беспокойства за Джона. Это было из-за воспоминаний. Ужасных, отвратительных воспоминаний…

— Джон… мне так жаль.

Свежая капля стекла по подбородку парня прямо на черную беговую дорожку, Джон пару раз протер глаза, прежде чем поднять взгляд. Мука, борющаяся с гневом на его лице, заставляла твои яйца твердеть.

Это обретало идеально ясный смысл. С его историей, это было ошеломляющим событием на очень многих уровнях.

«Я должен убить его», — показал жестами Джон. — «Я не смогу жить, если не уберу его».

Когда Блэй кивнул, чувство мести стало очевидным. Связанный мужчина с плохой историей?

Ордер на смерть Леша только, что получил штамп ОПЛАЧЕНО.

Блэй сжал руку в кулак, предлагая ему стукнуться костяшками пальцев.

— Все, чего бы тебе только не понадобилось, все, что угодно — я с тобой. И я никому не скажу ни слова.

Джон подождал мгновение, а затем ударил своим кулаком по кулаку Блэя.

«Я знал, что могу рассчитывать на тебя», — произнес он губами.

— В любое время, — поклялся Блэй. — В любое.

ГЛАВА 42

Примерно через час с прерванной вылазки Грега на третий этаж дом Элайя Рэтбоуна снова погрузился в полную тишину, но он еще долго выжидал после того, как дворецкий спустился вниз, прежде чем сделать очередной снимок.

Они с Холли провели время не в постели, как сделали бы в прошлые времена, а за разговором. И дело было в следующем: чем дольше они разговаривали, тем больше выяснялось, как мало ему было о ней известно. Он и понятие не имел, что ее хобби было ничто иное, как вязание. Или что ее самой заветной мечтой было перевестись в настоящие телевизионные новости — которые на первый взгляд не назовешь шокирующими. Большинство пустоголовых женщин мира действительно обладали более высокими амбициями, чем показ выскочек-карьеристов или комментарии о том, насколько съедобны тараканы. Он даже выяснил, что она вела репортаж в местных новостях о рынке Питсбурга до увольнения с этой должности.

О чем он понятия не имел, так это о настоящей причине, по которой она оставила свою прежнюю работу. Женатый генеральный менеджер ожидал, что она снимется на другую, личную камеру, и когда она отказала ему, он уволил ее, после того как подставил ее на радио.

Грег видел отчетную запись с ее работой, на которой она вырезала свои слова. В конце концов, он сделал, что должен был, и несмотря на то, что ее прослушивание с ним прошло на отлично, он всегда проверял примечания.

И как вы уже должно быть догадались, первым впечатлением о ней было: милое личико, отличная фигура и ничего более, что еще можно было бы предложить.

Но не это самое худшее из его неверных представлений о ней. Он и понятия не имел, что у нее есть брат инвалид, о котором она заботится.

Она показывала ему их совместную фотографию.

И когда Грег вслух спросил, почему ему про парнишку было ничего не известно? Она честно ответила, как есть: потому что, у тебя были четко установленные рамки, поэтому это и осталось за рамкой.

Естественно, у него сыграла нормальная мужская реакция самозащиты, но факт состоял в том, что она была права. Он чертовски четко указал границы. Означающие никакой ревности, никаких объяснений, ничего постоянного и ничего личного.

Уж точно не та среда, в которой вам бы захотелось почувствовать себя уязвимым.

Осознав это, ему пришлось притянуть ее к своей груди и положив подбородок ей на макушку, поглаживать ее по спине. Перед тем, как перенестись в мир грез, она пробормотала что-то своим нежным голоском. Что-то вроде «Это была самая лучшая ночь с ним».

И это несмотря на те чудовищные оргазмы, до которых он ее доводил.

Ну, доводил, когда ему было это угодно. Было множество свиданий, которые он отменял в последнюю минуту и продинамленых эсэмэсок, или отмазок в словесной или физической форме.

«Господи… каким же дерьмом он был».

Поднявшись, наконец, уходить Грег оставил Холли спящей, включив камеру, прежде чем выскользнуть в коридор. Вокруг стояла тишина.

Спустившись вниз по коридору, он вернулся к знаку ВЫХОД и нырнул на черную лестницу. Вверх по ступеням, перебежка, еще один пролет, и затем он очутился у двери.

На этот раз никакого стука. Достав тонкую отвертку, обычно используемую для установки камеры, он приступил к взламыванию замка. На деле, это оказалось даже легче, чем он думал. Всего один тычок и сдвиг и вуа-ля.

Дверь даже не скрипнула, что весьма удивило его.

Однако, то, что находилось по ту сторону… любого потрясло бы до чертиков, как и его самого.

Пространство третьего этажа имело схожесть с пещерой в старомодном стиле, с грубо обтесанными половицами и с обеих сторон накрененным под крутым углом потолком. В дальнем конце, стоял стол с масляной лампой на нем, освещая в золотисто-желтые тона стены… как и черные ботинки того, кто сидел в кресле за гранью отбрасываемого света.

Большие ботинки.

И тут же стало ясно, кто был этот сукин сын и что он наделал.

— Вы записаны у меня на пленку, — сказал Грег фигуре.

Тихий смех фигуры заставил сердце Грега заколотиться быстрее. Низкий и холодный — это был звук убийц, перед тем, как они собирались поработать ножом.

— Да так и есть. — Этот акцент. Попробуй блядь разбери. Не Французский… не Венгерский…

Не важно. В представлении Холли он был выше и мощнее, чем на самом деле.

— Я знаю, что ты сделал. Накануне.

— Я бы предложил присесть, но как вы уже успели заметить, у меня всего одно кресло

— Не буду ходить вокруг да около. — Грег сделал шаг вперед. — Я знаю, что произошло с ней. Она не хотела вас.

— Она хотела секса.

«Говнюк».

— Она спала.

— Спала ли? — Нос ботинка закачался взад-вперед. — Внешность, как и душа — могут быть обманчивы.

— Кто черт побери вы такой?

— Владелец этого прекрасного дома. Вот кто. Я тот, кто позволил вам играть с вашими камерами.

— Что ж, а сейчас можете послать прощальный поцелуй в это дерьмо. Я больше не рекламирую этот дом.

— О, я думаю, будете. Это в вашем стиле.

— Вы нихрена обо мне не знаете.

— Я думаю иначе. Вы… как вы выразились… нихрена не знаете о себе. И к слову, она произнесла ваше имя. Когда кончила.

Это до такой степени взбесило Грега, что он сделал еще один шаг вперед.

— На вашем месте я был бы поосторожнее, — предостерег голос. — Вы ведь не хотите пострадать. А я считаюсь сумасшедшим.

— Я звоню в полицию.

— У вас нет оснований. Обоюдное согласие и все прочее.

— Она спала!

Этот ботинок переместился и топнул по полу.

— Следи за своим тоном, мальчишка.

Не успел он вспыхнуть из-за оскорбления, как мужчина в кресле наклонился вперед… и Грег потерял дар речи.

Представшее на свету, не поддавалось объяснению. Ни на одном из гребаных уровней.

Это был портрет. Из холла на нижнем этаже. Только живой и дышащий. С разницей лишь в том, что волосы не были собраны; они ниспадали на плечи, в два раза шире плеч Грега обтянутые черно-красным материалом.

О, Боже… эти глаза цвета восходящего солнца мерцали и переливались цветами персика.

До ужаса гипнотизирующие.

И да, частично безумны.

— Предлагаю, — зазвучал протяжный тон с этим странным акцентом, — покинуть мансарду и спустился вниз к своей прекрасной даме…

— Вы потомок Рэтбоуна?

Мужчина улыбнулся. Что ж, ну… было что-то не так с его передними зубами.

— Это правда, у нас есть с ним сходство.

— Господи…

— А теперь вам пора идти и закончить ваш небольшой проект. — Больше никакой улыбки, что стало небольшим облегчением. — И я испытываю желание дать небольшой совет, вместо пинка под зад. Вам лучше стоит заботиться о своей женщине, чем ранее. У нее искренние чувства по отношению к вам, в чем нет ее вины, и чего вы на самом-то деле не заслуживаете — в противном случае от вас не исходил бы сейчас запах вины. Вам повезло быть рядом с тем, с кем хотите, поэтому перестаньте быть глупым слепцом.

Грег вовсе не был шокирован, как часто бывало. Но во имя всей своей жизни, он понятия не имел, что ответить.

«Как этот незнакомец, мог столько знать?»

И Господи, как же Грега бесило, что Холли была с кем-то другим, но она произносила его имя?

— А теперь, всего доброго. — Рэтбоун поднял свою руку и сымитировал прощальный жест ребенка. — Обещаю оставить вашу женщину в покое, если вы перестанете ее игнорировать. А сейчас ступайте, пока-пока.

Как отражение, которое не было его собственным, Грег поднял руку и немного поколебавшись, его ноги сдвинули его задницу с места и начали идти к двери.

Боже, его виски раскалывались. «Боже… черт… почему он был… и где…»

Его мысли застопорились, как если бы замкнуло механизм.

Вниз, на следующий этаж. Вниз, в свою комнату.

Раздевшись и забравшись в постель в одних боксерах, он положил свою больную голову на подушку рядом с подушкой Холли, и притянул ее к себе, силясь вспомнить…

Кажется, он должен был что-то сделать. Что было…

Третий этаж. Он должен пойти на третий этаж. Должен узнать, что там наверху…

Его голову прострелила новая вспышка боли, уничтожая не только импульс куда-то пойти, но и всякий интерес к тому, что находилось наверху, в мансарде.

Закрывая свои глаза, у него всплыло самое странное видение незнакомца со знакомым лицом… но затем он отмахнулся от этого к такой-то матери, и уже ничто не имело значения.

ГЛАВА 43

Проникнуть в особняк по соседству не составило никаких проблем.

После активной деятельности по осмотру дома пастыря, не давшей никакого основания предполагать, что девушка могла находиться в его стенах, Дариус заявил, что они с Торментом входят… и вошли. Дематериализовавшись из кольца леса, разделявшего два имения, и снова приняв форму рядом с крылом, где располагалась кухня, после чего направляясь прямиком через массивную деревянную дверь.

В действительности, самым трудным препятствием в преодолении внешних барьеров было побороть сокрушительное чувство страха.

С каждым шагом и каждым вздохом, Дариус был вынужден заставлять себя продвигаться вперед, когда его инстинкты кричали о том, что он оказался в неправильном месте, и все же отказываясь повернуть обратно. Он находился в стороне от других основных дорог, на которых можно пересечься, и хотя дочь Семпсона вполне могла оказаться и не здесь, за неимением каких-либо других выводов, он должен был сделать что-то или сойти с ума.

— Такое чувство, что это дом с привидениями, — пробормотал Тормент, пока они осматривали комнату прислуги.

Дариус кивнул.

— Но не забывай, что любые призраки остаются исключительно в твоей голове, а не среди каких-либо сказок под этой крышей. Пойдем, нужно обнаружить местонахождение каких-нибудь подземных помещений. Если ее забрали люди, то должны держать ее под землей.

Бесшумно пробираясь мимо огромного кухонного камина и копченого мяса, свисающего с крюков, стало очевидно, что дом принадлежал людям. Наверху и вокруг все было тихо — в отличие от дома вампирского пастора, где сейчас велась бы активная деятельность для приготовления к Последней Трапезе.

Увы, доказательств того, что эта семья, относящаяся к другой расе, удерживала женщину в этом доме, доказательств не было. Несмотря на то, что о существовании людей вампирам было известно наверняка, о вампирах не существовало ничего, кроме мифов, присутствующих вдали от цивилизованного человеческого сообщества — поэтому клыкастым не составляло труда выживать среди людей. Тем не менее, время от времени появлялись неминуемые контакты между теми, кто предпочитал оставаться в тени скрываясь от посторонних глаз и другим видом, порождая страшилки среди людей и причудливые фантазии, начиная от ведьм, заканчивая призраками и кровососами. Более того, человеческий разум страдал сокрушительной тягой к сочинительству с нехваткой конкретных доказательств. Что на самом деле имело смысл при условии соотношений рас в мире и ее места в ней: Все, что не подходило под это понимание, вытеснялось в сверхструктуру, даже если это означало создание «паранормальных» элементов.

И какая удача для состоятельной семьи захватить в плен реальное доказательство неуловимых суеверий.

Особенно прекрасное, беззащитное доказательство.

За все это время объект их поисков замечен в этом доме так и не был. Как и какие-то странности соседей. Или внезапно раскрывшиеся расовые различия, отмеченные двумя братьями в этой местности.

Дариус шепотом сыпал проклятиями, думая, что именно поэтому вампирам и не следует жить в непосредственной близости от людей. Разделение было лучше. Конгрегация и разделение.

Проверяя первый этаж особняка, они с Торментом дематериализовались из комнаты в комнату, передвигаясь как тени в лунном свете, проносясь мимо резной мебели и гобеленов без звука или улик на наличие их присутствия.

Крайняя осмотрительность и причина их отказа передвижения пешком по каменным полам? Спящие собаки. Во многих домах пасторов их содержали в качестве охраны, что было осложнением, без которого они вполне могли обойтись. К счастью, если в этом доме и были собаки, то они свернулись калачиком у подножия хозяйской постели.

Да и можно ли назвать это действенным для любой личной охраны.

Однако, фортуна оказалась на их стороне. Никаких собак. Никакой охраны. По крайней мере, их не засекли, услышали, или учуяли — и они смогли определить местонахождение прохода, приведшего их под землю.

Достав свечи, они зажгли фитили. Пламя бросало торопливые, осторожные блики на неотесанные ступени и неровные стены — все, казалось, указывало на то, что семья никогда не спускалась сюда, кроме прислуги.

Еще одно доказательство того, что это место не принадлежало вампирам. В таких домах подземные помещения были бы одними из самых шикарных мест.

На более низком уровне камень под их ногами уступил место утрамбованной земле, а воздух стал тяжелым с промозглой сыростью. Продвигаясь вглубь подземного помещения большого особняка, они обнаружили складские помещения, заполненные бочонками с винами и медом, ящиками с солониной и корзинами с картошкой и луком.

В дальнем конце Дариус ожидал обнаружить вторую лестницу, по которой они смогли бы выбраться наверх. Вместо этого, они подошли к тупику подземного коридора. Никакой ручки. Только стена.

Он присмотрелся, желая обнаружить следы на земле или щели в стенах свидетельствующие о наличии скрытой панели или секции. Их не было.

Чтобы удостовериться, они пробежались с Торментом своими руками по всем неровностям стен и пола.

— На верхних этажах полно окон, — пробормотал Тормент. — Но, если они держали ее наверху, то могли задернуть шторы. Или, может, там есть комнаты без окон?

Натолкнувшись на тупик, чувство страха, что они находятся не в том месте, увеличилось в груди Дариуса, пока его дыхание не перешло в короткие вдохи, а подмышками и на спине выступил пот. У него было чувство, что Тормент страдает тем же приступом тревоги — парень перемещал свой вес назад и вперед, назад и вперед.

Дариус покачал головой.

— Видимо, она находится в другом месте…

— Совершенно верно, вампир.

Дариус и Тормент развернулись, обнажая свои кинжалы.

Глядя на того, кто застал их врасплох, Дариус подумал… «Что ж, это объясняет страх».

Фигура в белом одеянии, преграждающая выход, была ни человеком и ни вампиром.

Это был симпат.

ГЛАВА 44

Ожидая за пределами тренажерного зала, Хекс считывала свои эмоции с бесстрастным интересом. Ей подумалось, это как смотреть в лицо незнакомца, отмечая про себя недостатки, цвета, и черты лица ни по какой другой причине, кроме той, что они сами бросались в глаза.

Беспокойство за Джона перевесило жажду мщения.

Вот уж сюрприз, так сюрприз.

С другой стороны, она и представить себе никогда не могла, что ей доведется увидеть такую ярость воочию и, так сказать с первого рядя, особенно от него. Словно рвущий и мечущий внутренний зверь пытающийся вырваться из некой внутренней клетки.

Дата добавления: 2015-11-04