22 страница. Черт, связанный мужчина — это не тот, с кем бы вам захотелось столкнуться нос к носу.

Черт, связанный мужчина — это не тот, с кем бы вам захотелось столкнуться нос к носу.

Она не обманывала себя. Именно по этой причине он отреагировал подобным образом… а также тех темных специй, которые она чувствовала рядом с ним с тех пор, как выбралась из заточения, устроенного ей Лэшем. Тогда в течении недель ее суровых выходных, влечение Джона и самоуважение были безвозвратно утеряны.

Дерьмо. Полный бардак.

Когда звук работы беговой дорожки внезапно стих, она была готова поспорить, что Блэйлок выдернул шнур из стены. И хорошо, если так. Она пыталась остановить Джона, отняв его гребаные Найки, но когда логические доводы ни к чему хорошему не привели, она решила занять пост здесь.

Ни при каких обстоятельствах она не в силах была наблюдать за тем, как он загоняет себя в могилу. Слушать, как он истязает себя, было и так уже достаточно отвратительно.

Дальше по коридору распахнулась стеклянная дверь и появился Брат Тормент. Учитывая свечение за его спиной, в тренировочный центр пожаловал и Лэсситер, но падший ангел тут же испарился.

— Как Джон? — Пока Брат шел, его беспокойство отпечаталось на суровом лице и усталых глазах, а также и в эмоциональной сетке, которая светилась секторами сожаления.

По многим причинам.

Хекс глянула на дверь тренажерного зала.

— Судя по всему, он переосмыслил и решил сменить свою карьеру на марафонца. Или так, или он просто только что угробил еще одну беговую дорожку.

Возвышающийся над ней Тор заставил Хекс задрать голову вверх, и было удивительно увидеть, что скрывалось за его голубыми глазами. В его взгляде светилось понимание, глубокое понимание, заставившее ее эмоциональную сеть зажечься подозрением. По ее опыту незнакомцы, что смотрели на вас таким взглядом, были опасны.

— Ты как? — сочувственно спросил он.

Это было странно. Она мало общалась с Братом, но когда их дорожки пересекались, он всегда был к ней очень добор. По этой причине она и избегала его. Хекс всегда лучше справлялась, когда имела дело с жестокостью, чем с чьей-либо заботой.

Откровенно говоря, он заставлял ее нервничать.

Когда Хекс не ответила, его лицо напряглось, словно она расстроила его, но он не винил ее за это.

— Ладно, — сказал он. — Не буду лезть не в свое дело.

Боже, она почувствовала себя настоящей сукой.

— Нет, все в порядке. Просто на самом деле ты не хочешь услышать мой ответ прямо сейчас.

— Довольно честно. — Его взгляд сузился на двери тренажерного зала и у Хекс возникло четкое впечатление, что Тор, как и она, был пойман в ловушку за пределами той комнаты, закрыт от страдающего по другую сторону двери парня. — Так это ты вызвала меня сюда?

Она достала ключ, тот что Джон использовал, чтобы попасть в дом парня.

— Просто хотела вернуть тебе это и сказать, что там возникла некая проблема.

Эмоциональная кардиограмма Брата почернела и стала пустой — все огни погасли.

— Какого рода проблема?

— В одной из раздвигающихся дверей вынесено стекло. Надо пару листов фанеры, чтобы закрыть ее. Мы включили систему безопасности, так что датчики движения в доме работают, но там полный бардак из-за сквозняка. Я с радостью починю это сегодня же.

При условии, если Джон добил остальные тренажеры, растерзал свои кроссовки или свалился мертвой кучей.

— Какая… — Тор прочистил горло. — Какая дверь?

— В комнате Джона Мэтью.

Брат нахмурился.

— Она была уже разбита, когда вы туда пришли?

— Нет… она просто внезапно разлетелась.

— Без причины стекла не разлетаются.

И она дала эту причину Джону.

— И правда.

Тор глянул на нее, и она глянула на него в ответ. Тишина становилась тяжелой. Проблема состояла в том, что каким бы приятным парнем и хорошим солдатом он не был, ей нечего было ему сказать.

— С кем мне поговорить насчет фанеры? — спросила она.

— Не беспокойся по этому поводу. И спасибо, что дала мне знать.

Когда Брат повернулся и направился обратно в кабинет, она чувствовала себя как в аду… следствие еще одной связи с Джоном Мэтью. За исключением того, что вместо установления скоростных рекордов ей просто хотелось взять нож и сделать надрезы на внутренних сторонах предплечий, чтобы ослабить давление.

Боже, иногда она становилась такой плаксой-эмо, какой она в действительности и была. Но те шипы не только контролировали ее симпатическую сторону, они помогали ей снизить то, что она не хотела чувствовать.

И это «что» составляло о-о-около девяносто девяти процентов ее эмоций.

Спустя десять минут из двери показалась голова Блэйлока. Его взгляд сосредоточился на полу, в эмоциях сквозило потрясение, что и понятно. А кому бы понравилось смотреть на саморазрушение своего друга и вести разговор с той личностью, которая отправила бедного ублюдка в это свободное падение. Весельем это точно не назовешь.

— Слушай, Джон пошел в раздевалку принять душ. Я заставил его прекратить изображать из себя супермена, но ему… ему нужно еще немного времени. Думаю.

— Хорошо. Я подожду его здесь, в коридоре.

Блэйлок кивнул и затем наступила неловкая пауза.

— Я собираюсь пойти потренироваться.

После того, как дверь закрылась, Хекс взяла свою куртку с оружием, и побрела в сторону раздевалки. Кабинет был пуст, что означало — Тор ушел, чтобы без сомнения заделаться под персонаж Тима Тейлора из «Большого ремонта» [67] с додженом.

А резонирующая тишина сказала ей о том, что ни в классных комнатах, ни в спортзале, ни в клинике никого не было.

Скользнув вниз по стене, она плюхнулась на свою задницу, обняла руками колени и откинув голову назад, закрыла глаза.

Боже, как же она устала…

— Джон все еще там?

Хекс резко проснулась, нацеливая пушку прямо в грудь Блэйлока. Когда парень отскочил назад, она тут же поставила пистолет на предохранитель и опустила дуло.

— Прости, от старых привычек трудновато избавиться.

— А, да. — Парень махнул своим белым полотенцем в сторону раздевалки. — Джон все еще там? Уже час прошел.

Спохватившись, она подняла запястье и взглянула на часы.

— Господи.

Хекс поднялась на ноги и распахнула дверь. Звук работающего душа принес небольшое облегчение.

— Здесь есть другой выход?

— Только через тренажерный зал… который выводит в этот же коридор.

— Хорошо, пойду, поговорю с ним, — сказала она, взмолясь о том, чтобы это оказалось правильное решение.

— Ага. А я пойду пока закончу тренировку. Позвони мне, если понадоблюсь.

Она толкнулась дверь. Внутри все было стандартным: ряды бежевых металлических шкафчиков, разделенные деревянными скамейками. Следуя на звук льющейся воды справа, она шла мимо писсуаров, кабинок и раковин, которые казались заброшенными без толпы потных, голых, обмотанных полотенцами мужчин, пользующихся ими.

Она обнаружила Джона на открытом пространстве среди десятков душевых головок и плиткой, покрывающей каждый дюйм полов, стен и потолка. Он сидел, прислонившись к стене в своей футболке и спортивных шортах, с руками на коленях, и опущенной на них головой, пока на его огромные плечи и торс падали струи воды.

Первое, что ей пришло в голову это, что снаружи она сидела точно в таком же положении.

Второе — удивление от того, что он все еще был здесь. Его эмоциональная кардиограмма была не единственной вещью, которая светилась; тень позади нее также была в огне и тоске. Словно две эти части него были своего рода в трауре, в чем не было сомнений, потому как он страдал или видел слишком много жестоких потерь в своей жизни… или возможно, что-то другое. И там, где это цепляло его эмоционально, ужасало ее. Плотная черная пустота, образовавшаяся в нем, была слишком мощной, она деформировала структуру его психики… возвращая к тому состоянию, в котором он находился, когда она была в той гребаной операционной.

Возвращая его к точке безумия.

Идя по кафельному полу, ее кожа покрылась мурашками от холода в воздухе, исходившего от его чувств… и осознания того, что она снова это сделала. Это был Мердер, только хуже.

Иисус Христос, она была черной вдовой, когда дело доходило до мужских ценностей.

— Джон?

Он не поднял взгляд, и она не была уверена, осознает ли он, что она стоит перед ним. Он вернулся в прошлое. Его затянули и удерживали тиски памяти…

Нахмурившись, она проследила за стекающей водой, которая потоком находила выход из-под его тела по наклонной плоскости… к стоку.

Сток.

«Что-то с этим стоком. Что-то сделать с… Лэшем?»

В объятиях одиночества и на фоне тихого стука льющейся воды, она освободила свою темную сторону ради благой цели. Стремительным потоком ее симпатические инстинкты нырнули в Джона, проникая сквозь его физическую оболочку и углубляясь в разум и воспоминания.

Когда он поднял голову и потрясенно воззрился на нее, все стало красным и двумерным, плитка окрасилась в розовый, темные, влажные волосы Джона обрели кровавый цвет, вода мерцала подобно розовому шампанскому.

Полученные ею образы, имели отпечаток ужаса и стыда: темная лестничная клетка дома мало отличающегося от того, куда он ее приводил; он — маленький претранс — зажат зловонным человеческим мужчиной…

О. Боже.

«Нет».

Колени Хекс подогнулись и она пошатнулась. Затем позволила себе упасть на пол, приземлившись на скользкую плитку так жестко, что прохрустели ее кости, при этом клацнув зубами.

«Нет… только не Джон, — думала она. — Только не тогда, когда он был еще совсем беззащитным, невинным и таким одиноким. Только не тогда, когда он был потерян в человеческом мире, попрошайничая, чтобы выжить».

«Только не он. Не так».

С ее вырвавшейся наружу симпатической сущностью и несомненно горящими красным глазами, они сидели и смотрели друг на друга. Он знал, что она читала его и ненавидел ее за это знание с такой яростью, что она мудро придержала печаль и сострадание при себе. И все же, казалось, что его не возмущало ее вторжение в него. Больше было похоже, что он чертовски не хотел делиться с кем-то этим.

— В этом должно быть замешан — Лэш, — прохрипела она. — Потому что он заполняет твой разум.

Взгляд Джона переместился на сток в центре и у нее сложилось впечатление, будто она видит кровь, скапливающуюся в лужицу у нержавеющего стального отверстия. Кровь Лэша.

Хекс прищурилась. Предыстория обретала кристальную ясность. Лэш узнал секрет Джона. Каким-то образом. И ей не нужно было быть симпатом, чтобы сказать, что такой ублюдок сделал бы с подобной информацией.

И бейсбольный диктор искал бы меньшей аудитории.

Когда Джон перевел свой взгляд на нее, она почувствовала трепещущую связь с ним. Никаких преград, никаких забот о том, чтобы быть уязвимым. Даже если они и были оба одеты, перед друг другом они были обнажены.

И она чертовски была уверена, что никогда не собиралась искать подобной связи с другим мужчиной. Или кем-либо вообще. Он без слов знал все, что ей пришлось пережить, и все к чему привел этот опыт после. А она знала все о нем.

И, скорее всего, та тень на его эмоциональной сетке — это вид раздвоения его психики, вызванная пережитой им травмой. Возможно, его разум и душа слились воедино и укрыли ее в самых потаенных уголках его психических и эмоциональных связей. Может поэтому две его части были так ярко выражены.

Это имело смысл. Как и растущее чувство мести. В конце концов, Лэш глубоко завяз в двойной набор их обид — его и ее.

Информация о Джоне в чужих руках? Это почти также хреново, как и произошедший с ним ужас, потому как вы переживаете это дерьмо снова и снова, как только эту историю узнает кто-то еще. Вот почему она никогда не рассказывала о времени, проведенном в колонии с ее отцом, или о том дерьме в человеческой медицинской клинике… или… да…

Джон поднял палец и постучал рядом со своим глазом.

— Мои глаза красные? — пробормотала она. Когда он кивнул, она потерла лицо. — Прости. Вероятно, мне потребуется еще парочка скоб с шипами.

Когда он выключил воду, она опустила руки.

— Кто еще знает. О тебе.

Джон нахмурился. Потом произнес:

«Блэй, Куин. Зейдист. Хэйверс. Врач». Когда он покачал головой, она поняла, что это означает конец списка.

— Я ничего никому не скажу.

Ее глаза пробежались по его огромному телу от плеч до его огромных бицепсов и мощных бедер — жалея, что он не был таких размеров тогда, на той убогой лестничной клетке. По крайней мере, он больше не был таким как тогда, когда ему причинили боль — хотя это было верно только снаружи. Внутри, он был всеми возрастами, которые когда-либо переживал — брошенным младенцем, нежеланным ребенком, выброшенным в мир на произвол судьбы претрансом… и, наконец, взрослым мужчиной.

Он был вышибалой на поле боя и верным другом и тем, кто сделал все то с лессером в особняке — что он, вероятно, собирался проделать и с Лэшем — своим самым заклятым врагом.

И еще дополнение к проблеме: насколько она обеспокоена тем, что сын Омеги собирался ее убить.

Им не нужно было скрывать это прямо сейчас.

Когда сырость плитки дошла до того места, где она сидела, и вода перестала капать на Джона, Хекс удивилась тому, что захотела сделать.

На многих уровнях это не имело смысла, и конечно, это не назовешь жаркой идеей. Но в этот момент логика между ними была вне игры.

Хекс наклонилась вперед и положила ладони на скользкий пол душевой. Медленно передвигаясь — рука, колено, рука, колено — она подползла к нему.

И знала, что он уловил ее запах.

Потому как под мокрыми спортивными шортами дернулся и затвердел его член.

Оказавшись с ним лицом к лицу, она сосредоточила свой взгляд на его губах.

— Наши разумы уже слились. Я хочу, чтобы за ними последовала и наша плоть.

С этими словами она наклонилась вперед, склонив голову. Прямо перед тем, как поцеловать его, она остановилась, но не потому, что беспокоилась, что он отвернется — она знала по связующему аромату темных специй, исходящего от него, что Джон не был заинтересован в отступлении.

— Нет, это не так, Джон. — Прочитав его эмоции, покачала она головой. — Ты не неполноценный мужчина, из-за того, что с тобой произошло. Ты дважды мужчина, чем кто-либо другой, потому что ты выжил.

***

Знаете, бывает, жизнь заводит вас в такие места, в каких вы никогда даже не ожидали оказаться.

Ни при каких обстоятельствах, даже в самом худшем кошмаре его подсознание не вырвалось бы на поверхность, и Джон и не подумал бы никогда, что может заинтересовать Хекс, зная, что ему причинили боль, когда он был еще совсем юн.

Дело в том, что каким бы большим или сильным не было его тело, ему никогда не укрыть реальность того, каким слабым он был когда-то. И угроза тем, кого он уважал, возвращала его в то слабое состояние не единожды, а постоянно.

Но все же здесь они имели дело с его скелетом не в шкафу, а выставленном на всеобщее обозрение.

А что касательно его двухчасового душа? Он все еще умирал изнутри от причиненной ей боли… Слишком больно было даже думать об этом, слишком ужасно и непоправимо. К тому же добавьте ко всему этому его инстинкты связанного мужчины: защитить и обеспечить ей безопасность? И то, что он отлично знал, насколько ужасно стать жертвой чего-то подобного?

Если бы он только нашел ее раньше… если бы он работал усерднее…

«Да, но это она освободила себя. Не он. Да, черт возьми, он стоял в той комнате, где ее насиловали, стоял рядом с ней и даже понятия не имел, что она была там».

Это было слишком, чтобы с этим жить. Все эти наслоения и пересечения заставляли его голову гудеть до такого предела, пока он не почувствовал, что его мозг превратился в вертолет, который заносит из стороны в сторону и ему уже никогда не вернуться в исходное положение.

Единственное, что держало его здесь на земле — перспектива убийства Лэша.

До тех пор, пока в этом мире дышит этот ублюдок, Джон мог сосредоточиться на том, чтобы ему не снесло крышу.

Убийство Лэша было связью со здравым смыслом, целю, его ожесточенностью.

Вот еще одна существенная слабость, как не отомстить за его женщину, и игра Джона тут же будет закончена.

— Джон, — сказала она, очевидно пытаясь вывести его из ступора.

Сосредоточившись на ней, он посмотрел в ее красные, горящие глаза и напомнил себе, что она — симпат. Что означало — она могла прокрасться в него и открыть все внутренние задраенные люки, выпуская его демонов, чтобы понаблюдать за их танцем. За исключением того, что она не сделала этого. Она прокралась в него, да, но только для того, чтобы понять, где он находился. И увидев темные части него, она не стала обвиняюще тыкать в него пальцем или смотреть с отвращением.

Вместо этого, она кошечкой подкралась к нему, словно намеревалась поцеловать.

Его взгляд упал на ее губы.

Думаете, он смог устоять против такой связи? Слов не было, чтобы передать его отвращение к себе за это, но ее руки на его коже, ее губы на его, и тело напротив его… уж точно не в разговоре он нуждался.

— Правильно, — подбодрила она, с горящими и не только из-за симпатической сущности глазами. — Мы оба нуждаемся в этом.

Джон протянул свои холодные, мокрые руки к ее лицу. Затем огляделся. Сейчас, может, и время, но место не то.

Он не станет с ней заниматься любовью на жесткой плитке.

«Идем со мной», — произнес он губами, вставая и увлекая ее за собой.

Его твердый бугор на передней части спортивных шорт, когда они покидали раздевалку, и рев стремления овладеть ею в его крови, послужили сдерживающим элементом от необходимости сделать это прямо здесь и сейчас, и все же дать ей что-то нежное вместо того насилия, от которого она страдала.

Вместо того, чтобы направиться к туннелю, ведущему в главный дом, он свернул вправо. Ни в коем случае он не направился бы в свою комнату с ней под ручку и эрекцией размером с двутавровую балку, оттопыривавшей его шорты. Кроме того, он был мокрый.

Выбранный им пусть, вел к галерее особняка.

Рядом с раздевалкой, но не примыкая к ней, находилась комната отдыха с массажными столами и джакузи в углу. Место также было завалено синими матами, которые не использовались с тех пор, как их сюда положили. У Братьев едва хватало времени для проведения спарринга, и уж тем более его не хватало для игры в балерину с их драгоценными бедрами и ягодичными мышцами.

Джон подпер дверь пластиковым стулом и повернулся лицом к Хекс. Пока она осматривалась, ее гибкое тело и легкие шаги были эффективнее стриптиз-шоу — настолько он был увлечен ею.

Потянувшись в сторону, он выключил свет.

Красно-белая табличка «Выход» над дверью создала лужицу тусклого света, словно разделяя его тело надвое; его длинная, темная тень простиралась через всю комнату к ногам Хекс.

— Боже, как я хочу тебя, — произнесла она.

Ей не нужно было повторять это дважды. Скинув свои Найки, он стянул через голову футболку и бросил ее на маты. Затем просунул большие пальцы за пояс спортивных шорт и стянул их с бедер, освобождая вздымающийся прямо вверх член. То, что он указывал на нее, как предвещающий жезл, не стало сюрпризом — все, начиная с его сознания до разгоняемой крови колотящимся сердцем, сосредоточилось на женщине, стоявшей меньше чем в десяти шагах от него.

Но он не собирался просто взять прыгнуть на нее и повалить на пол. Нет. Ни за что, даже если его яйца посинеют…

Его мысли перестали быть связными, когда руки Хекс легли на подол ее футболки и элегантным движением потянули ее вверх по телу, а затем через голову. Под ней не оказалось ничего, кроме красивой, гладкой кожи и упругой, высокой груди.

Когда ее аромат проделал весь путь до него и Джон с жадностью начал втягивать его в себя, ее проворные пальчики опустились на пояс штанов и ослабили его. Тонкий зеленый хлопок упал к ее лодыжкам.

Ох, Боже Милостивый, она была полностью обнажена перед ним, и впечатляющие контуры ее тела поражали. Хотя они уже дважды занимались сексом — он был быстрым и страстным, поэтому у него еще не было возможности как следует ее рассмотреть…

Джон моргнул.

На мгновение все, что он мог видеть — это покрывавшие ее тело синяки, когда он ее нашел, особенно те, что были на внутренней поверхности бедер. И теперь он знал, что она заработала их не просто от рукопашных ударов…

— Не возвращайся в то время, — хрипло прошептала она. — Я не возвращаюсь и ты не должен. Просто… будь здесь. Он и так уже слишком многое отнял у нас.

Его горло сжалось от рева мести, который он смог подавить только потому, что знал, что она права. Усилием воли он представил, что та дверь позади него, что он подпер стулом, не пропустит сюда не только проходящих мимо, но и призраков всех обид.

Будет еще достаточно времени по другую сторону этой уединенности для ночных хлопот.

— Ты такая красивая, — произнес он одними губами.

Но конечно она не могла видеть его губ.

Он собирался показать ей это.

Джон сделал шаг вперед, затем еще один и еще. Не только он подходил к ней. Она встретила его на середине, на полпути между ее пунктом А и его пунктом Б, закутавшись своим телом в отбрасываемую его телом тень, и это было единственным, что он видел.

Когда они встретились, его грудь поднималась и опадала от быстрого сердцебиения.

«Я люблю тебя», — произнес он губами в полоске света.

Они одновременно потянулись друг к другу — он к ее лицу, а она положила руки ему на бедра. Воздух наэлектризовался, когда их губы, наконец, встретились: мягкие на мягких, теплые на теплых. Притянув ее к своей обнаженной груди, Джон обнял ее своими большими руками и прижал крепче, углубляя поцелуй — и она не осталась в долгу, скользя ладонями по его бокам и вниз его спины.

Его член пульсировал между ними, трение о его и ее живот посылало вспышки жара, лизавшие вверх и вниз его позвоночник. Но он не торопился. Плавными толчками его бедра двигались вперед и назад, лаская, возбуждая ее, когда он провел своими руками по ее рукам, а затем по ее талии.

Ворвавшись глубже своим языком, одной рукой он зарылся в ее короткие волосы у основания шеи, а вторую положил на заднюю часть бедра. Она провела своей ногой по его, согнув гладкие мышцы…

Гибким движением она запрыгнула на него, обхватив его талию ногами, распределяя свой вес вокруг его бедер. Когда его член уперся во что-то жаркое и влажное, Джон застонал и повалил их на пол, прижимая ее к себе, когда они приземлились на маты и вытягивая ее под собой.

Джон разорвал поцелуй, откидывая голову так, чтобы провести языком по ее горлу. Сосредоточившись на ней, он посасывал ее шею, проследив весь путь пульсирующими в такт его эрекции клыками, затем провел ими по ее ключице. Когда он двинулся южнее, она глубоко зарылась пальцами в его волосы, удерживая его у своей кожи, притягивая к груди.

Отстранившись, он возвысился над ней и проследил глазами по ее телу в свете таблички «Выход». Ее соски превратились в тугие комочки, грудная клетка тяжело подымалась и опадала, а шесть кубиков пресса напряглись, когда она подвигала своими бедрами. Ее гладкая сущность прижалась к нему, и он открыл рот в беззвучном шипении…

Без предупреждения, она потянулась и положила руку на его член.

Прикосновение заставило его откинуться назад так, что ему пришлось упереться руками, чтобы удержать себя.

— Проклятье, ты такой красивый, — прорычала она.

Ее голос привел его в действие и он переместился вперед, освобождая член из ее ладони и устраивая себя на коленях между ее бедер. Опустив голову, он накрыл своим ртом один ее сосок и ударил по нему языком.

Стон, вырвавшийся из нее, едва не заставил его кончить и ему пришлось успокоить свое тело, возвращая себе контроль. Когда покалывающая волна отступила настолько, что он смог продолжить посасывания… он позволил своим рукам медленно скользнуть вниз по ее ребрам, талии и бедрам.

Типичным для нее образом, именно она положила его руку на внутреннюю поверхность своих бедер.

Хекс накрыла его руку своей и переместила ее туда, где они оба хотели, чтобы она оказалась.

Горячее. Шелковистое. Гладкое.

Его накрыл оргазм, как только его пальцы вплотную прижались к входу, в который он до смерти хотел проникнуть. Никакие силы не могли удержать его от этого, и она гортанно рассмеялась, когда он пролил свое семя на ее ноги.

— Тебе нравится, что я чувствую, — прошептала она.

Он посмотрел в ее глаза и вместо того, чтобы кивнуть, поднес свою руку, которая только что касалась ее сущности, к своему рту. Когда он высунул язык и лизнул, покрытые ее соками пальцы, она содрогнулась оторвавшись от матов, грудь поднималась и опадала в бешенном ритме, бедра раскрылись еще больше.

Из-под полуопущенных век он удерживал свой взгляд на ней, когда развел ладонями ее бедра в стороны и начал наклоняться к ее сущности.

Может, стоило сделать эту хрень с легкими, как касание бабочки поцелуями. Или, стоило показать больше изящества, чтобы подразнить ее языком и кончиками пальцев.

«Нахер это».

С сжигающей, молниеносной потребностью, он приник к ее лону своим ртом, всасывая ее, втягивая глубже. Его оргазм оставил свои следы на ней и он пробовал их на вкус вперемешку с ее сладостью… и связанного мужчину в нем это сочетание сводило с ума.

Что было для него только на руку. К тому времени, как он с ней закончит, его аромат темных специй будет покрывать всю Хекс, внутри и снаружи.

Потираясь об нее, порхая языком и проникая внутрь, он смутно почувствовал, как ее ноги переместились на его плечи, а затем она сама начала двигаться, подаваясь его подбородку и губам, добавляя этому моменту магии, управляя так, чтобы он еще жестче действовал с ней.

Достигнув оргазма, она выкрикнула его имя. Дважды.

Сделав его счастливым. Хоть он и не обладал голосом, с его ушами все было в порядке.

ГЛАВА 45

«Иисус Христос, Джон знал, что делал».

Это была единственная мысль, пришедшая на ум Хекс после того, как она кончила от нараставшего высвобождения, подаренного ей его ртом. А затем она снова подошла к краю. Его связующий аромат щекотал ее ноздри. Рот Джона восхитительно блестел соками ее сущности, а его эрекция дразнила ее, упираясь ей в ногу.

Когда он вытащил язык и скользнул им глубоко в нее, она разлетелась на тысячу осколков. От влажного жара его рта, с попеременными ласками — то мягкими, когда он действовал губами то грубыми, когда в дело вступал его подбородок, или нос выписывающий круги на ее клиторе — ей снесло крышу. Затерявшись в своих ощущениях, она готова была кануть в это бесконечное наслаждение.

В разгар полыхающего пожара охватившего все ее тело, для нее не существовало ничего, кроме Джона… ни прошлого, ни будущего — ничего, кроме их тел. Время и место потеряли значение, наряду с остальными людьми

Она хотела, чтобы это длилось вечность.

— Кончи в меня, — простонала она, отчаянно притягивая его к себе за плечи.

Джон поднял голову и передвинулся вверх. Его возбуждение толкнулось во внутреннюю поверхность ее бедер, когда он приблизился.

Она с яростью впилась своим ртом в его, просунув руку между их телами, направляя его туда, где она в нем нуждалась больше всего…

Его огромное тело слилось с ее, когда Хекс выдохнула задыхаясь:

— О, Боже…

Он прислонился своей головой к ее и медленно скользнул внутрь, наполняя ее, растягивая собой. Она выгнулась ему навстречу, обеспечивая более глубокое проникновение и позволяя ее рукам скользить по его гладкой спине… и еще ниже, вцепляясь ногтями в упругие ягодицы.

Его мышцы напрягались и расслаблялись под ее ладонями, когда он задвигался в ней, заставляя ее голову заскользить на мате вперед и назад, пока он толкался в нее. Он был тяжелым, как автомобиль, лежа на ней, с множеством жестких углов на его теле… но боже, как же ей было хорошо со всем этим. Она быстро приспособилась к его темпу, и настолько приблизилась к оргазму, что ее легкие горели от переизбытка кислорода.

Обвив лодыжками его бедра, она двигалась синхронно с ним, пока их тела шлепались друг о друга, вырывая из легких рваное дыхание, а затем Джон толкнулся своим телом вверх, сжав руки в кулаки по обе стороны от ее ребер, перенося вес с груди на напряженные мышцы своих рук так, чтобы ему было удобнее жестче вбиваться в нее.

Черты его лица превратились в эротическую маску, которую ей уже не раз доводилось видеть — губы обнажили длинные, белоснежные клыки, лоб напряжен, глаза горят, челюсти сжаты так, что на щеках проявились впалости. С каждым толчком его грудные мышцы и брюшной пресс напрягались, а кожа в тусклом свете блестела от пота. Вид его, находящегося глубоко в ней, с его мощными толчками, окончательно свели ее с ума.

— Возьми мою вену, — прорычала она ему. — Возьми ее… сейчас.

Когда Хекс накрыл еще один оргазм, он кончил, припав к ее горлу. Прокусив ее шею, он излился в нее.

Начав кончать, Джон уже не мог остановиться, а она и не хотела этого. Не переставая двигаться, он пил из ее шеи, содрогаясь в ней, многократно изливаясь, наполняя ее без остатка, пока кормился и жестко овладевал ею.

Именно этого она и хотела.

Наконец остановившись, он не смог удержаться и упал на нее. Пробежав руками по его плечам, Хекс крепче прижала его к себе, пока он не спеша проводил своим языком по проколам от своих укусов.

Дата добавления: 2015-11-04