33 страница. У всех у них были свои счеты

У всех у них были свои счеты. Будь то с Обществом Лессенинг или, в частности, с Лэшем, они трое затаили гнев, который порождал желание убивать.

Тормент снял царившее вокруг напряжение, приняв единственно правильное решение.

– Ладно, я понесу ответственность за отдачу приказа. Очевидно, маленький сеанс «упражнений» Рофа на Другой Стороне до сих пор продолжается, и он бы не хотел, чтобы мы просрали эту ночь из-за него.

Тор разделил всех на команды. Джон, Хекс, Зи, он сам и парни собирались проверить адрес уличного гонщика, по которому тот был зарегистрирован, а остальную часть Братства распределили между фермерским домом и Экстрим парком. В кротчайшее время, группа спустилась по лестнице, прошла вестибюль и вышла через входную дверь. Один за другим они растворились в прохладном ночном воздухе…

Хекс приняла форму перед жилым домом в центре города в районе старого мясоперерабатывающего завода… хотя дом, вряд ли подходящее слово для описания этого места. Шестиэтажное кирпичное сооружение с выбитыми окнами и просевшей крышей. Конструкция явно нуждалась в эквиваленте мануального терапевта… или хотя бы в гипсовой повязке. И Хекс была чертовски уверена, что линия отметин на фасаде здания осталась от пулеметной очереди или, возможно, от автомата, стрелок которого преследовал какую-то цель.

Это заставляло задаться вопросом, как люди вообще согласились жить в этом районе, притом, что владелец автомобиля был зарегистрирован по этому адресу. Хотя, скорей всего, никто и не проверял, живет ли он здесь.

– Очаровательное местечко, – высказался Куин. – Особенно, если вы любите разводить крыс и тараканов.

«Давайте зайдем сзади», – показал жестами Джон.

С обеих сторон этого Богом забытого места простирались переулки, они выбрали тот, что находился слева, без какой-либо на то причины. Двинувшись вперед, они прошли мимо старых городских развалин – ничего нового или особенного, только пивные банки, конфетные обертки и газетные страницы. Хорошая новость заключалась в том, что в этом крыле здания не было окон, к тому же здесь нечего было осматривать, кроме других скотобоен и упаковочных помещений; в дополнение ко всему, устойчивость сооружения зависела от кирпичной несущей стены, которая являлась единственной причиной того, что крыша все еще не рухнула на пол.

Хекс бежала рядом с мужчинами, мягко пружиня подошвами ботинок. Группа двигалась в слаженном ритме, быстро и относительно бесшумно продвигаясь по переулку. Наконец они подошли к задней части здания. В грязно-красной кирпичной стене была единственная железная дверь, открывавшаяся на небольшую парковку, отделенную от проезжей части невысоким бетонным ограждением.

Никаких лессеров. Никаких прохожих. Ничего, кроме бродячих кошек, грязного асфальта и далекого воя сирен.

Чувство бессилия навалилось на Хекс. Черт побери, она могла оказаться здесь или на другом конце города у того дурацкого парка или даже за городом. Но не было гарантий, что она встретит врага. А у них так мало мест, куда можно отправиться.

– Твою ж мать, – выплюнул Куин. – Ну и где же эта чертова вечеринка?

Да, она была не единственной, кто рвался в бой…

Из ниоткуда Хекс почувствовала покалывание, прошедшее сквозь нее, словно резонансное эхо, источник, который сначала не смогла распознать. Она посмотрела на остальных членов команды. Блэй и Куин старательно избегали друг друга. Тор и Джон расхаживали вокруг. Зейдист вытащил телефон, чтобы сообщить Братьям, что они на месте.

Это похоже на…

А затем Хекс поняла, что это: так она чувствовала свою кровь в ком-то другом.

В Лэше.

Лэш был неподалеку.

Резко развернувшись на каблуках, она направилась прочь… сначала шагом затем перешла на бег. Она слышала, как кто-то прокричал ее имя, но не смогла остановиться, чтобы объяснить.

Ничто не смогло бы остановить ее…

ГЛАВА 65

Другая Сторона. Пэйн лежала в неестественной позе на жестком мраморе, с резкой переполняющей ее болью… выше талии. Она не чувствовала боли в ногах или ступнях, только разрозненное покалывание, схожее с искрами костра на влажных поленьях. Над ее немощным телом с напряженным выражением лица склонился Слепой Король… и появившаяся в своем черном одеянии в ореоле тусклого свечения Дева-Летописеца.

Ну кончено, мать пришла волшебным образом все исправить. Подобно той сломанной и восстановленной двери, ее дражайшая мамочка собиралась все стереть, привести её в порядок, и сделать как новенькой.

– Я… отказываюсь, – сквозь стиснутые зубы снова повторила Пэйн. – Я не согласна.

Роф посмотрел через плечо на Деву-Летописецу, затем снова вниз.

– Ох… послушай, Пэйн, это не логично. Ты не можешь чувствовать своих ног… твоя спина, скорее всего, сломана. Почему бы тебе не позволить ей помочь тебе?

– Я не какой-то там неживой… объект, которым она может манипулировать по своему усмотрению… в угоду своей прихоти и фантазии…

– Пэйн, будь разумна…

– Я…

– Ты хочешь умереть?

– Тогда моя мать сможет понаблюдать, как я умираю! – прошипела она… и тут же застонала. В след за этим возгласом, ее сознание угасло и поплыло, зрение стало размытым, а затем снова восстановилось. Увидев шокированное выражение лица Рофа, она поняла, что потеряла сознание… на какое-то время.

– Подожди, она… – Король оперся ладонью о мраморный пол, чтобы удержать равновесие, – твоя… мамэн?

Пэйн не заботило, что он это узнал. Она никогда не чувствовала ни малейшей гордости, от статуса рожденной дочери прародительницы расы – на самом деле, она на каждом шагу отрезала себя от этого – но какое это теперь имеет значение. Если она откажется от «божественного» вмешательства, то прямо отсюда отправиться в Забвение. Это ей подсказывала испытываемая ею боль.

Роф оглянулся на Деву-Летописецу.

– Это правда?

В ответ не последовало никакого утверждения или опровержения. Также не последовало наказания за то, что он осмелился оскорбить ее своим вопросом.

Король снова повернулся к Пэйн.

– Иисус… Христос.

Пэйн сделала вдох.

– Оставьте нас, дорогой Король. Возвращайтесь в свой мир и правьте своим народом. Вы не должны помогать этой стороне… или ей. Вы хороший мужчина и блестящий воин…

– Я не позволю тебе умереть, – выплюнул он.

– У тебя нет выбора.

– Вот уж хрен, выбор есть всегда. – Роф вскочил на ноги и посмотрел вниз. – Позволь ей исцелить тебя! Ты выжила из своего чертова ума! Ты не можешь вот так взять и умереть…

– Еще как… могу. – Пэйн закрыла глаза, волна переутомления прокатилась по ее телу.

– Сделайте что-нибудь! – Очевидно, теперь король орал на Деву-Летописецу.

«Жаль, что она чувствовала себя, словно в аду, – подумала Пэйн. – В противном случае, она наверняка насладилась бы этой заключительной декларацией независимости». Воистину, хоть она и пришла к ней на крыльях смерти, но Пэйн это сделала. Она сумела противостоять своей матери. Пэйн добилась свободы своим отказом.

Голос Девы-Летописецы был едва громче дыхания.

– Она отрицает мою помощь. Она блокирует меня.

Конечно, Пэйн так и делала. Ее гнев, направленный на мать был такой силы, что не трудно было поверить, что он служил барьером для любой магии Девы-Летописецы. Наконец её дражайшая мамэн была бессильна диктовать ей свою волю! Произошедшая трагедия, воспринималась Пэйн как благословение.

– Ты всемогущая! – Голос короля был грубым и обвиняющим… хотя за его неистовостью ощущалось некоторое замешательство. Но опять же, он был достойным мужчиной, который, без сомнения, винил себя за случившееся. – Просто исцели ее!

Последовало молчание, а затем слабый ответ:

– Я не могу подступиться как к ее телу… так и сердцу.

Воистину, если сама Дева-Летописеца, наконец, признала, что это было выше ее сил… Пэйн могла умереть с миром.

– Пэйн! Пэйн, очнись!

Она приподняла веки. Роф был в нескольких дюймах от ее лица.

– Если я смогу спасти тебя, ты позволишь мне сделать это?

Она никак не могла понять, почему была так важна для него.

– Оставь меня…

– Если это будет в моих силах, ты позволишь мне?

– Это не в твоих силах.

– Ответь на этот чертов вопрос!

Он был таким хорошим мужчиной, и факт того, что ее смерть останется на его совести, был очень печальным.

– Прости… за это. Роф. Прости. Это не твоя вина.

Роф повернулся к Деве-Летописеце.

– Позвольте мне спасти ее. Прошу!

Словно по велению ее воли, капюшон Девы-Летописецы опустился, и прежде такая ослепительно сияющая ее форма сейчас была лишь тусклой тенью.

Лицо и голос выдавали, что эта прекрасная женщина испытывала невыносимые муки.

– Я не желаю такой участи для своей дочери.

– Эта куча дерьма ни к чему вас не приведет. Позвольте мне спасти ее.

Дева-Летописеца перевела взгляд на непроницаемое небо над головой, и слезы, упавшие из ее глаз на мраморный пол, были подобны сверкающим алмазам.

Пэйн успела подумать, что эта красота будет последней, что она видит в своей жизни, прежде чем ее веки стали настолько тяжелыми, что она уже не могла держать их открытыми.

– Да чтоб меня, – взревел Роф. – Позволь мне…

Ответ Девы-Летописецы донесся издалека.

– Я больше не в силах с этим бороться. Делай, что сочтешь нужным, Роф, сын Рофа. Пусть она лучше будет вдали от меня, но живой, чем мертвой на моем полу.

Все стихло.

Дверь закрылась.

Затем послышался голос Рофа:

– Ты нужна мне на той стороне. Пэйн, очнись, ты нужна мне на моей стороне…

Странно. Такое ощущение, будто он разговаривал в ее черепе… но он склонялся над ней и говорил вслух.

– Пэйн, очнись. Мне нужно забрать тебя на мою сторону.

Словно в тумане, она начала качать головой… но этот порыв не принес ничего хорошего. Разумнее оставаться неподвижной. Намного разумнее.

– Я не… не могу отправиться туда…

Внезапно Пэйн охватило головокружение, ее ноги стали раскачиваться, мысли вихрем закружились в голове. Чувство резкого полета вниз сопровождалось давлением в венах, словно ее крови становилось больше, а пространство по-прежнему оставалось ограничено.

Открыв глаза, она увидела над собой белый свет.

Итак, она не двигалась. Пэйн была все там же, где и лежала – под молочным небом Другой Стороны.

Она нахмурилась. Постойте, это не странное небо над святилищем. «Это… потолок?»

Да… она узнала, что это было на самом деле… и помимо того, периферийным зрением она уловила стены… четыре бледно-голубые стены. Также здесь были огни, хотя не такие, какие она помнила – не факелы или свечи, а горящие без пламени штуковины.

Камин. Массивный стол и трон.

Она не могла перенести сюда свое тело сама; у нее не было на это сил. А Роф не мог перенести ее в телесной форме. Этому было одно объяснение. Она была перенесена ее матерью.

Возврата назад уже нет; она добилась того, чего хотела. Теперь она была свободна.

Похожее на убаюкивающую тень смерти ее переполняло странное спокойствие… или осознание того, что борьба закончена. Действительно, жизнь или смерть – это то, что определяло ее в течение нескольких прошедших лет, тяжесть которых отправляла ее в новый полет.

В поле ее зрения появилось лицо Рофа, его длинные черные волосы свободно струились по плечам и спадали вперед. И в этот момент под тяжелую руку короля нырнула собака со светлой шерстью, в приветствии подставив свою мордочку, словно Пэйн была неожиданным, но очень ценным гостем.

– Сейчас приведу Дока Джейн, – сказал Роф, поглаживая бок собаки.

– Кого?

– Моего частного доктора. Оставайся на месте.

– Можно подумать… я куда-то собираюсь…

Последовало позвякивание ошейника, а затем король ушел, его рука была на упряжи, что связывала его с великолепной собакой, лапы которой процокали по полу, когда они сошли с ковра на твердый деревянный паркет.

Он и правда был слеп. И здесь, на этой стороне, он нуждался в чьих-то глазах, чтобы передвигаться.

Дверь закрылась, и она больше ни о чем не могла думать, кроме боли, паря, неспособная удержаться на поверхности из-за агонии в ее теле… и все же, несмотря на дезориентацию, она ощущала в атмосфере странное спокойствие.

От нечего делать она отметила, что у воздуха был приятный аромат. Лимон. Пчелиный воск.

Просто прекрасный.

Хвала судьбе, ей давно пора уже было оказаться на этой стороне и, учитывая, насколько странными выглядели все вещи, это точно был другой мир. Но ей это нравилось. Все было непредсказуемо, и поэтому очаровательно…

Немного спустя открылась дверь, и она снова услышала позвякивание собачьего ошейника и уловила отчетливый запах Рофа. И с ним кто-то был… кто-то, кого она не смогла опознать своим обычным способом. Но, определенно, в комнате находилось другое существо.

Пэйн вынудила себя приоткрыть глаза… и едва не отпрянула.

Рядом с ней стоял не Роф, а женщина… или, по крайней мере, это казалось женщиной. У лица были женские черты… за исключением некоторых особенностей и прозрачных и призрачных волос. И как только их взгляды пересеклись, выражение лица женщины с обеспокоенного переменилось в потрясенное. Внезапно она оперлась на руку Рофа, чтобы сохранить равновесие.

– О… мой Бог… – Ее голос был хриплым.

– Это настолько очевидно, Док? – проворчал король.

Когда женщина попыталась ответить, это было не той реакцией, которую Пэйн ожидала вызвать у доктора. Воистину, она думала, что хорошо осознавала насколько была ранена. Однако, вполне очевидно, она недооценила всю серьезность своего положения.

– Воистину, я…

– Вишес.

От этого имени ее сердце замерло.

Ибо она не слышала его более двух столетий.

– Почему ты поминаешь о мертвых? – прошептала она.

Призрачное лицо доктора стало материальным, в ее зеленых, как лес, глазах сквозило глубокое замешательство, кожа побледнела от борющихся в ней эмоций.

– О мертвых?

– Мой близнец… уже очень давно отправился в Забвение.

Доктор покачала головой, ее брови низко сошлись над проницательными глазами.

– Вишес жив. Мы женаты. Он жив и находится здесь.

– Нет… этого не может быть. – Пэйн желала, чтобы у нее была возможность потянуться и схватить твердую руку доктора. – Ты лжешь… он мертв. Он давно…

– Нет. Он очень даже жив.

Пэйн не верила своим ушам. Ей сказали, что его нет, что он давно в Забвении…

Это сказала ее мать. Ну конечно.

Воистину, родная мать обманула ее о сведениях, о собственном брате? О своем сыне?! Как могла она быть настолько жестокой?

Внезапно Пэйн обнажила клыки и зарычала низко и глухо, вспышка гнева затмила ее страдания.

– Я убью ее за это. Клянусь, я сотворю с ней то же, что сделала с нашим кровным отцом.

ГЛАВА 66

Джон в то же мгновение помчался за Хекс, как она покинула группу и убежала. Ему не понравилось, что она в одиночку, не сказав ни слова, рванула в неизвестном направлении – Хекс бежала по переулку, который мог оказаться тупиком, перекрытым кирпичной стеной.

Он догнал ее, схватив за руку, чтобы привлечь внимание. Это ни к чему не привело. Она не остановилась.

«куда ты?» – попытался сказать ей Джон, но трудно было обращаться к тому, кто не обращает на вас никакого внимания, да еще и двигается на полном ходу…

Он бы свистнул, но жто слишком легко проигнорировать, поэтому Джон попытался снова дотянуться до руки Хекс, но она стряхнула ее, сосредоточившись исключительно на цели, которую он не мог ни видеть, ни ощущать. Наконец он просто выскочил пред ней, преградив путь; затем заставил посмотреть на его руки.

«Куда, черт возьми, ты направляешься?»

– Я могу чувствовать его. Лэша. Он близко.

Джон вытащил кинжал и произнес губами:

«Где?»

Хекс оббежала его, возобновив свою погоню, и когда Джон последовал за ней, Тор присоединился к ним. Когда остальные двинулись за ними, Джон покачал головой и жестом указал им остаться. Дополнительная поддержка на поле боя была разумным делом, но слишком много стрельбы в тесноте узких переулков – не самая лучшая идея. Джон собирался прикончить Лэша, и последнее, в чем он нуждался – куча лишних стволов, в любую минуту готовых сразить ЕГО мишень.

Однако Тор понял. Он интуитивно знал, что Джон сам должен отомстить за свою женщину. И Куин должен согласиться с этим. Все дело в том, что на этом чаепитии больше никакие лишние чашки и блюдца не приветствовались.

Джон догнал Хекс… которая все-таки выбрала правильный переулок. Минуя тупик, неровная дорога сворачивала вправо и петляла меджу пустыми складами, ведя к реке. Он почувствовал, что они приблизились к воде, когда в нос ударил запах тухлой рыбы и водорослей, а воздух. казалось, стал прохладнее.

Они обнаружили черный «мерседес» AMG, припаркованный пред пожарным гидрантом. седан вонял лессером, и когда Хекс осмотрелась вокруг, словно в поисках нового направления, Джон был не в настроении ждать.

Он сжал руку в кулак и ударил по лобовому стеклу.

Взревела сигнализация, и Джон заглянул в салон. На руле была какая-то маслянистая жидкость, а кремовая кожа была запачкана пятнами – он был чертовски уверен. что черные были лессеровской кровью… а ржавого цвета дерьмо – человческим. Господи, заднее сиденье выглядело так, словно там побывала бешеная кошка: обивка была исцарапана, а в некоторых местах- разодрана в клочья.

Джон нахмурился, вспоминая дни в учебном центре. Лэш казался всегда таким дотошным в том, что касалось его вещей – от одежды, которую он носил, до дотошного порядка в его шкафчике.

Может это не его тачка?

– Машина его, – сказала Хекс, уперев ладони в капот. – Я повсюду чувствую его. Двигатель все еще теплый. Однако я не знаю где он.

Джон зарычал от мысли, что козел настолько близко подобрался к его женщине, что она узнавала его по запаху. Ублюдочный сукин сын…

Как только гнев стал окутывать Джона, Тор схватил его за шею и встряхнул.

– Дыши глубже.

– Он должен быть где-то здесь… – Хекс глянула на здание перед ними, а затем вдоль и поперек осмотрела переулок, в котором они находились.

Когда Джон почувствовал острую боль в левой надони, поднял руку. Он так крепко сжимал рукоять кинжала, что металл треснул в его ладони. Его взгляд скользнул к Тору.

– Ты получишь его, – прошептал Брат. – Не беспокойся об этом.

* * *

Лэш, скажем так, ожидал людей Бенлуиса, чтобы решить кое-какое дерьмо, когда заметил несколько качков с толстыми шеями. Он был отделен от них примерно десятью ярдами холодного воздуха. Людишки явно нервничали.

Посмотрев на них, он понадеялся, что они не станут изображать из себя Джона Уэйна^[125] и вместо этого попробуют что-то другое. Парочка головорезов стала бы отличным дополнением к его растущей ораве – они знали торговлю и, очевидно, заработали уважение под началом Бенлуиса: в тех чемоданах в их руках находилось немало килограммов, но эти двое пытались казаться хладнокровными и спокойными.

А также вооруженными до зубов.

Как и Лэш. Проклятье, здесь была настоящая сходка со всем этим оружием и боеприпасами – и он не почувствует себя намного лучше, если его подстрелят. Хотя в этом плане тень была лучше, чем плоть.

– Вот заказанные вами произведения искусства, – сказал парень слева, взвесив чемоданчики. – Сэр.

А, да, тот, кто наблюдал за этим дерьмом, был тогда с Бенлуисом. Что объясняло, почему они оба были такими вежливыми.

– Давай посмотрим, что у вас есть, – пробормотал Лэш, продолжая целиться в них дулом своего пистолета сорокового калибра. – И пусть ваши руки остаются в покое и в поле моего зрения.

Демонстрация товара была эффективной и удовлетворительной, парни работали слаженно, перебирая и показывая товар.

Лэш кивнул.

– Оставьте товар. Идите.

Люди приняли эту игру в «Саймон говорит»^[126] и оставили наркоту, пятясь назад, а затем быстро отошли в противоположную сторону, держа руки по швам.

Как только они завернули за угол, а эхо их удаляющихся шагов начало стихать, Лэш подошел к чемоданчикам и открыл их своими призрачными руками. По команде замки открылись, и два брикета с кокаином с асфальта воспарили в воздух прямо в его хватку…

Пронзительный рев автосигнализации заставил его повернуть голову. Безумный вой сирены раздавался из переулка, где он оставил свой AMG.

Гребаные человеческие куски дерьма из центра города…

Лэш нахмурился, когда его инстинкты вырвались на свободу и обнаружили то, что у него забрали.

«Она была здесь».

Хекс… его Хекс была здесь.

Когда то, что осталось от его вампирской стороны взревело с чувством собственничества, Лэш обнаружил, что его тело сотрясала крупная дрожь, пока ноги передвигали свою ношу, и тогда он взмыл над асфальтом, поднимая потоки воздуха, опираясь на движущую силу, которую он создал с помощью разума, а не ног. Быстрее. Быстрее…

Он завернул за угол. Там была Хекс, стояла у его машины, выглядя, как чистый секс в своих кожаных штанах и куртке. В то же мгновение, как он появился, она повернулась к нему, словно он позвал ее.

Даже без света, освещающего ее, она была бы ослепительна, но окружающее городской освещение сконцентрировалось на ее теле, словно ее внутренняя харизма требовала этого. Мать твою ну ничего себе. Она была горячей сучкой, особенно в бойцовской одежде, и когда призрачная пустота в передней части его бедер начала покалывать, он опустил руку вниз.

Что-то было твердым. Под его одеждой, что-то было там и оно было готово для нее.

С приливом адреналина, лучшим, чем любой сорт кокаина, которым он баловался, он подумал, насколько было бы забавно взять ее на глазах зрителей. Его член, в той или иной форме, вернулся, и это означало, что он снова был в деле – как раз вовремя.

Как только он встретился с ней взглядом, Лэш замедлился и сосредоточился на тех, кто был с ней. Брат Тормент. Куин – генетическая ошибка с разноцветными глазами. И Джон Мэтью.

Идеальная галерея лохов для какого-нибудь дерьмового фильма вроде «Заводного апельсина»^[127].

Как. Мать. Твою. Роскошно.

Лэш опустился на землю и поставил чемоданчики на асфальт. Все придурки, с которыми она была, схватились за свои пушки… но не его Хекс. Нет, она была выше этого.

– Привет, детка, – сказал он. – Скучала по мне?

Кто-то издал рычание, которое напомнило Лэшу его ротвейлера, но как бы то ни было, теперь, когда завладел всеобщим вниманием, он собирался воспользоваться минутой славы. Под действием воли Лэша, капюшон опустился с его головы, он поднял руки, его призрачные ладони размотали черные лоскуты, скрывающие его лицо, открывая его черты.

– Иисус Христос… – пробормотал Куин. – Ты выглядишь, как гребаный тест Роршаха^[128].

Он не потрудился ответить, в основном потому, что единственное, кто его заботил, была женщина в коже. Очевидно, она не ожидала его преображения, судя по тому, как отпрянула? Лучше, чем объятие и поцелуй. Ее отвращение было также приятно, как возврат к нему – и более забавно, когда он заберет ее и отправит их задницы на некоторое время в медовый месяц.

Лэш улыбнулся и прокричал своим новым улучшенным голосом в пространство.

–У меня имеются планы на нас двоих, сучка. Конечно, только тебе придется умолять меня об этом…

Проклятье, гребаная женщина исчезла.

Растворилась прямо в прозрачном воздухе.

В один момент она стояла у его машины, а в следующий момент – там не было ничего, кроме воздуха, в котором она находилась. Однако, эта сука все еще была в переулке. Он мог чувствовать ее, просто не видел…

Первый выстрел раздался совсем рядом с ним и попал ему в плечо… или скорее прошел сквозь него, как в данном случае. Его плащ пострадал при попадании пули, вырвавшей клочок материи, но несуществующая плоть под ним не могла повредиться, и все, что он почувствовал – это странный отголосок жжения.

Отли-и-ично. В противном случае это могло ранить его.

Он повернул голову, откровенно говоря, не впечатленный очевидностью того, что она оказалась там, и тем, насколько плох был ее прицел.

Кроме того, Хекс не единственная открыла огонь. Парни Бенлуиса появились с подкреплением, и хорошая новость состояла в том, что и они дерьмово целились. В последний раз, когда он проверял себя, его грудь все еще была твердой, поэтому пара дюймов вниз и к центру, и ему, возможно, прорешетили бы сердце.

Ярость, направленная на проклятых нервных наркодилеров, образовала в ладони Лэша шар гасите-свет-засранцы.

Дематериализовавшись к дверному проему, он бросил энергетический заряд в людей. Взрыв обеспечил чертовское шоу, когда, словно шар для боулинга он накатил на ублюдков, озарив их тела и взрывной волной раскидав в разные стороны.

К этому моменту прибыло еще больше Братьев и разношерстных людей, которые начали пальбу из разных видов оружия – что не было не такой уж большой проблемой, пока Лэш не словил пулю в бедро. Боль опалила все его тело, заставив заныть сердце в ответ. Он выругался и завалился на бок, в ярости оглядывая переулок, выискивая свои следующие цели. Черт, уроды успели попрятаться.

Джон Мэтью был единственным, кто оставался вне укрытия. Команда Братьев нырнула за «мерседес», а ребятки Бенлуиса укрылись за ржавым Джипом.

Но Джон Мэтью твердо стоял на земле в своих байкерских ботинках, опустив руки.

Придурок сделал из себя одну чертову мишень. Это было почти даже скучно.

Лэш призвал еще один энергетический шар в свою ладонь и закричал:

– Ты сам убиваешь себя. Это как приставить пистолет к своей башке, ты, гребаный ублюдок. Но не думай, что я против, малыш Джонни.

Джон двинулся вперед, клыки обнажены, холодный поток ярости волнами исходит от него.

В какой-то момент Лэш почувствовал напряжение в своем затылке. Это не могло быть так. Никто в здравом уме не пойдет на его решетку для гриля.

Чистое самоубийство.

ГЛАВА 67

Планы, планы, планы…

Или, другими словами – чушь, чушь, чушь…

У Хекс был идеальный план, когда она скрыла себя способностями симпата, прошептав «с глаз долой». Как профессиональный киллер, она гордилась собой не только из-за своего показателя эффективности, но и чутья, выработанного а годы работы, и все должно было сработать гладко. Ее план состоял в том, чтобы невидимой подобраться к Лэшу с фланга и перерезать ему горло прежде, чем ать ублюдку сдохнуть – пока она смотрела бы ему в глаза и улыбалась, как сумасшедшая сука, которой она и была.

Что за дерьмо с его лицом? Первые морщины? ЧтоЮ, мать твою, произошло с ним с тех пор, как она видела его в последний раз? картина, открывшаяся ее взгляду, когда он снял с головы свою дурацкую шапку, ввела ее в шоковое состояние. на его лице не осталось плоти, не осталось ничего, кроме черных, гладких мышечных волокон и костей, его ярко-белые зубы составляли контраст в флуоресцентном свете. И с руками было что-то не так. Они имели форму, но не содержание. в темноте ночи… они были ничем, просто темнотой более глубокого оттенка.

Слава Богу, она убралась от него, когда подвернулась такая возможность… хотя может все это разложение оказалось причиной того, что она смогла выбраться из своей тюрьмы. Казалось логичным предположить, что его силы тоже ослабли.

Но какой была… вторая ее проблема в стране под названием «План»? Джон. Прямо сейчас стоящий посреди переулка без всего, кроме таблички «СТРЕЛЯЙ МНЕ СЮДА» на своей груди.

Чертовски очевидно, что сейчас на него не подействуют никакие логические доводы: даже если она примет форму рядом с его ухом и закричит ему прямо в мозг, Хекс знала, что Джон не отступится. Он зверь. столкнувшийся со своим врагом: его обнаженные клыки были как у льва, тело наклонено вперед, словно он собирался одним прыжком налететь на парня.

Довольно большие шансы, что он погибнет, если не окажется в укрытии, но Джона, казалось, это не заботило по очевидной причине. Его связующий аромат был громче любого шума, который мог вырваться из его горла, темные специи перекрыли все остальные запахи от специфического городского запаха до вони лессера, что исходила от гниющей плоти Лэша.

Стоя в грязном переулке, Джон превратился в первобытного мужчину, защищающего свою женщину, и в данной ситуации ей только этого и не хватало. Очевидно, что в этот конкретный момент собственная безопасность ничего для него не значила – его цель перевесила весь здравый смысл и спецподготовку.

Итог? Он не выживет после того энергетического шара, который Лэш держал в руках… и это полностью все меняло в ее первоначальном плане.

Новый план. Никакой больше маскировки. Никакого – вывести из строя, разоружить, расчленить. Никакого причинения боли за ту агонию, через которую ей пришлось пройти, никакой рутинной работы «Джека Потрошителя», делаемой лишь для того, чтобы почувствовать удовлетворение от его пытки.

Когда она приняла форму и сделала выпад в сторону Лэша – это было ради спасения Джона, а не из-за собственной мести. И теперь дойдя до этого, стоящий под прицелом Джон стал единственным, что имело для нее значение.

Дата добавления: 2015-11-04