Эрзинджан и Огнот

С Богом, кубанцы, не робея,
Смело в бой пойдем, друзья,
Бейте-режьте, не жалея,
Басурманина-врага...

Песня 1-го Кавказского казачьего полка

Летом 1916 г. Турция сделала отчаянную попытку взять реванш за понесенные поражения. Мобилизовала все ресурсы, усилили помощь и немцы. Согласно сводке русского Генштаба от 8.6, турками было получено и отправлено на фронт Кавказ 23 паровоза, 900 вагонов, 15 тыс. винтовок “маузер”, 144 орудия (половина тяжелых), 34 обычных пулемета и 6 зенитных, 96 автомобилей, в том числе и броневики, 120 тыс. трофейных русских винтовок. Ехали новые инструкторы — число германских офицеров и генералов в Турции достигло 800, слали и унтеров, солдат-специалистов. Кавказская армия Юденича состояла к лету из 4 корпусов — на Черноморском побережье 5-й Кавказский, южнее 2-й Туркестанский, в районе Эрзерума 1-й Кавказский, а левый фланг от Киги до границы с Ираном прикрывал 4-й Кавказский. В Персии действовал отдельный 1-й Кавказский кавалерийский корпус Баратова. В составе фронта насчитывалось 183 батальона, 55 ополченских дружин, 175 кавалерийских сотен, 28 инженерных и 6 автомобильных рот — всего 240 тыс. штыков и сабель, 470 орудий и 657 пулеметов. Однако турецкое командование кроме разбитой 3-й армии перебрасывало на Кавказ с Дарданелл 2-ю армия Иззет-паши, 12 свежих дивизий. И набиралось 282 батальона. Боеспособность усиливалась и обилием технических средств — броневиками, пушками, пулеметами, даже химическим оружием. Германские советники Энвера исходили из прошлогодних представлений о нехватке у русских артиллерии и боеприпасов, и были уверены, что предпринятые меры гарантируют успех — тем более что разбросанность соединений и бездорожье помешают Юденичу манипулировать резервами.

Правда, при подготовке удара наложились и серьезные помехи — Трапезунд-то был у русских. И для переброски 2-й армии оставалась только Анатолийская железная дорога на юге Малой Азии. Отсюда возник и план операции — корпуса 3-й сдвигались севернее, а части 2-й, довезенные до Алеппо, выдвигались пешим порядком в район Харпута и Диарбекира. И по русским флангам наносились с северо-запада и юго-запада концентрические удары, обходящие с двух сторон Эрзерум и сходящиеся у Кеприкея. После окружения и разгрома главных сил Юденича предполагалось все то же вторжение в Закавказье. Но перемещение массы войск по единственной магистрали, а потом “на своих двоих” было задачей непростой и ох какой не быстрой. (Скажем, подкрепления в Месопотамию, отправленные таким способом в феврале — марте, добрались до Багдада лишь в конце мая). А завершить переброску и развертывание 2-й армии получалось лишь где-то в июле. И до этого времени, чтобы перехватить у русских инициативу и не дать им провести перегруппировку на юг, 3-й армии предписывалось провести частную операцию — вернуть Трапезунд. Содействовать ей должен был турецко-германский флот, пресекая русские перевозки на Черном море.

Еще одна операция вызрела на восточном фланге фронта. Здесь после капитуляции англичан освободилась 6-я турецкая армия — и насчет ее использования мнения разделились. Немецкие советники полагали, что надо всеми силами наступать на юг к Персидскому заливу (где Германия, выкинув англичан, смогла бы наложить лапу на нефтяные месторождения). Но командующий армии, которым стал Халил-бей, решил иначе — осуществить прорыв в Персию. Взять Тегеран, втянув таким образом страну в союз с Турцией, и двигать на Закавказье. Таким образом, и 6-я армия повернула против русских. Для поддержки наступления персидский маршал Низам-эс-Салтан обещал сформировать иранские войска. Была направлена и германская миссия в Афганистан, чтобы склонить эмира совершить нападение на Индию. А 4-я турецкая армия Джемаль-паши, расквартированная в Сирии и Палестине и также пополненная, готовилась к повторному наступлению на Суэц. Такой разброс во все стороны, в общем-то, попахивал авантюрой. Но немцев он устраивал, поскольку Суэц для англичан был весьма болезненной точкой, и хотя бы попытка удара давала надежду отвлечь их соединения с Западного фронта. А сами турки после Дарданелл и Кут-эль-Амары считали британцев слабым и изнеженным противником — ну а раз так, то чего бы не побить их еще раз?

И боевые действия стали разворачиваться одновременно в разных регионах. Баратов после отхода из Ирака 3 месяца сдерживал противника оборонительными боями, закрепившись между Керманшахом и Хамаданом. Впрочем, и выдвинутый против него турецкий корпус ожидал главных сил и вперед не лез, окопавшись и опутав позиции проволочными заграждениями. В этих схватках опять отличился вахмистр Буденный — его с четырьмя драгунами послали взять языка, а он, пробравшись через колючую проволоку во вражеские окопы, захватил и притащил к своим целый полевой караул из 7 человек. За что получил Георгия I степени и стал кавалером полного банта из 4 крестов и 4 медалей (но в прапорщики не произвели — образования не хватало).

Очень напряженная ситуация сложилась на Черном море. Оно являлось для России важнейшей транспортной коммуникацией. Морем шло снабжение Одесского промышленного района углем из Мариуполя, Юго-Западного фронта — продовольствием и конями из южных районов, оружием и боеприпасами с приазовских заводов, пошло и снабжение Кавказской армии через Трапезунд. Черноморский флот в это время значительно усилился, в его составе были уже 2 дредноута, “Императрица Мария” и “Екатерина Великая”, — по 23 тыс. тонн водоизмещения, имеющие 1200 чел. экипажа, 12-дюймовые орудия. В строю были и 5 старых броненосцев, 2 крейсера, 5 новейших эсминцев и 20 старых, 10 подводных лодок (из них 6 новой конструкции). И кое-какие успехи они имели. Субмарина “Тюлень” одерживала победы почти в каждом походе, потопила угольный транспорт у Зунгулдака, у Босфора пустила на дно вражеский пароход “Дубровник” и 3 шхуны, а одну захватила и привела в Севастополь. Подлодка “Морж” тоже захватила бриг с грузом керосина. Но вот с задачей охраны собственных коммуникаций флот справляться перестал. Адм. Эбергард действовал по шаблону, прежними методами. И немцы постепенно приспособились к ним, стали менять тактику. Мины тралить они научились — а возобновлять постановки на местах, где уже ставились заграждения, Эбергард опасался, чтобы не подорвались свои корабли. Кроме того, теперь уже и противник начал активную минную и подводную войну. Прикрывал заграждениями свои порты, ставил их в российских водах. А после вступления в войну Болгарии немцы оборудовали базу для своих субмарин в Евксинограде, недалеко от Варны, и вовсю разгулялись по морю.

Противолодочную и противоминную оборону командующий и его штаб поставить на должном уровне не смогли. У собственных берегов маневренная группа шла по только что протраленному фарватеру — и вдруг раздался взрыв, миноносец “Живучий” переломился и скрылся под водой за несколько секунд. Потом выяснилось, что за тральщиком успела проскользнуть немецкая подлодка и поставить мины. Причем крейсер “Кагул”, шедший за “Живучим” уцелел лишь чудом. Капитан то ли интуитивно, то ли случайно совершил поворот, обходя место взрыва слева, а не справа, как было положено в таких ситуациях. Иначе тоже налетел бы на мину. А когда весной “Императрица Мария” пошла в поход к болгарским берегам, недалеко от устья Дуная подорвался на мине и затонул миноносец “Лейтенант Пущин”.

Но особенно доставалось транспортным судам. К лету был отремонтирован “Гебен” и вместе с “Бреслау” и подлодками принялся совершать набеги на русские сообщения. Боя они не принимали. Встретившись однажды с “Императрицей Марией”, “Гебен” после первого же обмена залпами ушел, пользуясь преимуществом в скорости. Однако такие встречи были скорее исключением, чем правилом. Опасаясь вражеских субмарин, главные силы Черноморского флота сидели теперь в Севастополе, прикрывшись заградительными сетями и минными полями. И хотя разведка у Эбергарда была поставлена отлично, он всегда получал предупреждения о выходе вражеских кораблей из Босфора, но не успевал перехватить их. Быстроходные крейсера нападали на транспорты, топили их и скрывались, прежде чем появлялись русские линкоры. К середине 1916 г. были пущены на дно 19 пароходов транспортной флотилии — она оказалась под угрозой полного уничтожения.

Снабжение Кавказской армии нарушалось. А 22.6 перешла в наступление 3-я турецкая армия, которую возглавил Вехиб-паша. Кроме потрепанных 9-го, 10-го и 11-го корпусов, ей было придано два свежих — 5-й и 3-й. И она нанесла удар в стык 5-го Кавказского и 2-го Туркестанского корпусов у Байбурта. Вспомогательный удар наносился южнее, по шоссе Эрзинджан — Эрзерум. Здесь русских потеснили, заставив отступить из Мамахатуна. А у Байбурта фланговые части двух корпусов были отброшены в разные стороны, и фронт прорван. Турки перерезали дорогу, соединяющую Трапезунд с Эрзерумом и, соответственно, 5-й Кавказский с основными силами армии, и стали продвигаться в русские тылы. Основная группировка врага нацеливалась на приморский городок Офа, между Трапезундом и Ризе. Предполагалось выйти на побережье восточнее Трапезунда, окружить 5-й Кавказский, прижать к морю и разгромить или заставить эвакуироваться. Теснили корпус и с других направлений, но укрепления, построенные по приказу Юденича, сыграли свою роль, и атаки отражались. А у г. Офа создалась опасная ситуация — части 5-го турецкого корпуса значительно углубились в расположение русских и к 1.7 находились уже в 20 км от побережья.

Но углубляясь в прорыв и повернув с восточного направления на север, к морю, турки сами подставили Кавказской армии открытый фланг, и Юденич не преминул этим воспользоваться. По данным авиаразведки он знал, что у Байбурта, пройденного турками, они оставили для прикрытия мало войск, и приказал 2-му Туркестанскому корпусу 2.7 перейти в контрнаступление на этот город, а 1-му Кавказскому на Мамахатун. Закипели ожесточенные бои по всему фронту. На Мамахатун наступали 39-я дивизия Рябинкина, Донская и 4-я Кубанская пластунские бригады и 5-я Кавказская казачья дивизия. Встретив сильные позиции, где окопались 5 турецких полков, пехота несколько раз атаковала их, но взять никак не получалось.

И утром 7.7 1-й Таманский казачий полк произвел блестящую атаку в конном строю — по сложнейшей горной местности, усыпанной валунами, под шквальным огнем. Командир полка Колесников приказал развернуть одну сотню в линию и идти широким наметом, “не оглядываясь”, привлекая на себя весь огонь, а за ней двинуть весь полк несколькими колоннами. План удался. Турки были уже надломлены натиском пехоты и артобстрелами. Как писал очевидец, “первые лучи солнца осветили все поле боя и сверкнули на шашках казаков, выхваченных из ножен”. Конница понеслась неудержимой лавиной, опережая пехотные батальоны, тоже поднявшиеся в атаку. И враг не выдержал, побежал. Было взято в плен 70 офицеров, 1500 аскеров, 2 орудия, пулеметы, огромные обозы. И баллоны с газом, которые враг собирался применить но не успел установить и подготовить. Отступившие части противника укрепились в Мамахатуне и естественной крепости кратера Губах-даг. 11.7 после жестокого боя атаками 1-го Кавказского казачьего полка был захвачен Мамахатун, а к 14.7 154-й Дербентский, 153-й Бакинский и 155-й Кавказский полки ночной атакой овладели вершиной Губах-дага.

В это время севернее части 2-го Туркестанского корпуса также вели упорные атаки, тесня противника, и 16.7 заняли Байбурт. И турецкие планы сорвались — еще до того, как были достигнуты эти успехи, вражеское командование приостановило наступление на г. Офа, так и не взяв его, и, стремясь избежать второго Сарыкамыша, начало спешно отводить войска из намечающегося мешка. Но теперь уже и Юденич не собирался останавливаться до полного разгрома неприятеля. От Байбурта, развивая прорыв, русские части продвинулись на 25 — 30 км на запад и 20.7 захватили г. Гюмишхане, перехватив еще одну дорогу из Трапезунда на Эрзерум с ответвлением на Эрзинджан, угрожая этому городу с севера. 39-я дивизия 1-го Кавказского корпуса продолжала наступление на Эрзинджан с востока, со стороны Мамахатуна. А на Черноморском побережье перешел в контрнаступление и 5-й Кавказский корпус — взял г. Вакси-Кебир и вышел в долину р. Кеклит-Ирмак к западу от Трапезунда.

А Юденич приказал трем бригадам — Сибирской, 4-й пластунской и 1-й из 5-й казачьей дивизии — оставить артиллерию, взять пулеметы на вьюки и идти по тылам противника без дорог, горными тропами. 21.7 Таманский и 1-й Кавказский полки столкнулись с отступающими частями турок в Лори Дараси — Долине Роз. Атаковали, но были отброшены ливнем орудийного и пулеметного огня, понеся потери. Но и противник не задержался на сильных позициях и ближайшей же ночью снялся с них, откатываясь дальше. Своим продвижением по горам казачьи бригады угрожали флангам турок, заставляя их ускорять отход, а следом, по долинам, шли пехотные части, закрепляя достигнутые рубежи. 30.7, перевалив несколько хребтов, полки 5-й казачьей вышли в 20 км западнее Эрзинджана, перерезав шоссе на Сивас, а Сибирская бригада с пластунами и 39-я дивизия в этот же день с двух сторон вошли в город. Кстати, среди наступавших войск находился и великий князь Николай Николаевич. И сразу после взятия Эрзинджана принял парад на главной площади. Как вспоминал хорунжий Ф. Елисеев, “стоя в автомобиле, великий князь проехал фронт, здоровался с каждой частью в отдельности, а потом, остановив автомобиль в каре частей, благодарил их за доблесть, труды и понесенные жертвы. Слова, сказанные им в честь государя императора, были подхвачены восторженным “ура”…”

3-я турецкая армия опять была разгромлена наголову. Ее остатки в беспорядке отступали к Харпуту и Сивасу. Русские взяли 17 тыс. пленных. На Черноморском побережье вышли к г. Тиреболу в 70 км западнее Трапезунда, заняв удобный для обороны рубеж по р. Харшид-дараси. Продвинулись на 40 км юго-западнее Эрзинджана до селения Кемах (того самого, где год назад иттихадисты организовали место для массовой бойни армян). Была установлена связь с племенами дерсимских курдов, настроенными враждебно по отношению к туркам, и они, пользуясь материальной поддержкой русских и ослаблением турецких войск, начали готовить восстание.

Однако к этому времени наконец-то смогла завершить переброску 2-я турецкая армия. Ее ударная группировка, насчитывавшая 74 тыс. штыков, 98 орудий и 7 тыс. курдской конницы, сосредоточилась юго-западнее Эрзерума, остальные части у Диарбекира и Харпута. И 1.8 Иззет-паша перешел в наступление. У русских здесь оборонялся один лишь 4-й Кавказский корпус, растянутый на 400 км от г. Киги до Урмии, а его стык с 1-м Кавказским корпусом прикрывала конница — 2-я Кавказская казачья дивизия ген. Абациева и 2-я бригада казаков из 5-й Кавказской. На этом стыке турки и нанесли главный удар. Отбросив кавалерийские части, прорвали фронт у Киги и Огнота, нацеливаясь на Кеприкей. Навалились и на правофланговую группу 4-го Кавказского корпуса, заставив ее отойти за реку Чорборх-дараси, а остальные силы Де Витта под угрозой обхода и под натиском с фронта вспомогательной группировки противника, наступающей от Диарбекира, оставили Битлис и Муш, отступив севернее.

Почти параллельно турки начали и наступление в Иране против корпуса Баратова. Одновременно с ударом с фронта Халил-бей попытался произвести глубокий обход, направив сильный сводный отряд во главе с германскими офицерами севернее, на Биджар. От него требовалось перехватить дорогу Тавриз — Хамадан, прервав связь Баратова с флангом 4-го Кавказского корпуса, и выйти в тыл русских, обороняющихся между Керманшахом и Хамаданом. Но отряд этой задачи не выполнил. Он дошел только до Синнаха (Сенендедж) на полпути к Биджару, и наткнулся на выдвинутую сюда русскую кавалерию. Для обеих сторон встреча стала неожиданной, и после короткого боя разошлись в разные стороны. Русских здесь было немного, и они не атаковали. Но и германо-турецкий отряд почувствовал себя неуютно, не зная сил противника. Тоже не решился атаковать и отошел к главным силам в Керманшах. Дальнейшее наступление турок вылилось в упорные лобовые бои.

А на фронте Кавказской армии, к северу от Муша и Битлиса, шло ожесточенное сражение. К 11.8 на левом фланге соединения 4-го Кавказского корпуса смогли остановить продвижение турок и начали контратаками постепенно теснить их обратно. Но на направлении главного удара наступления турки продолжали углубляться, прорвались в долины р. Меграрет-Су и Аракса, вышли к г. Хнысу. Положение стало опасным — перед неприятелем оказались открыты пути с юга и на Эрзерум, где располагался штаб армии, тыловые склады и учреждения, и на Кеприкей, с угрозой перерезать дорогу в российское Закавказье. Но решающим образом сказалось предшествующее поражение противника и падение Эрзинджана. Вместо комбинированного удара на Кеприкей с севера и с юга наносился только один. 3-я армия помочь ему уже не могла. А Юденич получил возможность манипулировать имеющимися войсками, перебрасывая их с правого крыла на левое. Из армейского резерва он выдвинул на направление прорыва 5-ю Кавказскую стрелковую дивизию и другие части, создав ударную группу из двух отрядов — генерала Дубинского, у которого было 18 батальонов, и Николаева — из 10 батальонов, 8 ополченских дружин и 9 сотен конницы. Они подчинялись непосредственно командарму, и им предписывалось нанести контрудар во фланг наступающей турецкой группировке, в направлении на Огнот и Чолик. Для поддержки наступления привлекалась и 4-я Кавказская стрелковая дивизия Воробьева. Одновременно был отдан приказ об активизации действий 4-му Кавказскому корпусу.

Контрнаступление началось 24.8, но результатов не дало. У турок на этом участке все равно оставалось значительное превосходство — 82 батальона против 58 русских. Отряд Дубинского встретил упорное сопротивление, а потом противник, быстро произведя перегруппировку, обрушил на него вдвое превосходящий кулак, отбросил и сам перешел в атаки, захватывая новые рубежи. Николаеву с большим трудом удалось поддержать отступающие войска Дубинского и приостановить врага. Но на восточном фланге турецкого прорыва дело пошло более успешно. Здесь части Де Витта 24 — 25.8 штурмом овладели городом Муш и отбросили турок к хребту Куртин-даг, захватив много пленных. 27.8 отбили Битлис, разгромив оборонявшие его части и вбив клин в турецкий фронт — отчлененная фланговая группировка вынуждена была отступать не на запад, а на юг, к Мосулу. Что заставило турецкое командование метаться и перераспределять войска, снимая их с главного направления.

Юденич тоже перераспределял войска, снимая их из района Эрзинджана. Отсюда в эпицентр сражения перебрасывались Сибирская казачья бригада, 2-я и 4-я Кубанские пластунские бригады, части 5-й казачьей дивизии. Другие соединения от Эрзинджана поворачивались на юг, на Бингель. 28.8 началось второе контрнаступление русских. Сперва были одержаны успехи. Атакующие прорвались к Огноту, взяли 340 пленных и несколько пулеметов. Но турецкое командование проявило редкое упорство — собрало все, что могло, и бросило войска в третье наступление. Турки понесли в лобовых встречных атаках огромные потери, но опять сумели не только остановить, а опрокинуть русские части и прорвать фронт. Ситуация стала критической, поскольку резервы Юденича были израсходованы. Но и турки находились в незавидном положении — развивать прорыв им было уже нечем. Их части страшно поредели, были совершенно измотаны в непрерывных боях. А к русским подтягивались соединения с других участков. 4-я пластунская бригада ген. Крутеня, снятая с Сивасского направления, сделала невозможное — форсированными маршами за 5 — 6 переходов преодолела 200 км и с ходу вступила в бой в районе Киги. В пользу русских складывалось положение и на флангах. 4-й Кавказский корпус одолевал противника в тяжелых боях у Муша — здесь обозначилось продвижение на запад, на Бингель. А с севера туда же, навстречу им перенацелились войска 1-го Кавказского корпуса ген. Калитина.

И турки “сломались”. Юденич, верно уловив этот момент, бросил собранную под Огнотом группировку в третье контрнаступление, и его противник уже не выдержал. Фронт 2-й вражеской армии стал разваливаться. Разрозненные и перемешавшиеся между собой остатки ее дивизий стали откатываться назад, полностью очистив занятые районы. Русские устремились в преследование, добивая их. И боевые действия переместились в горы Бингель-даг и Кызыл-Чубук, где противник смог зацепиться на перевалах и пытался остановить части Кавказской армии, угрожающие уже Харпуту и Диарбекиру. Здесь тоже разыгрались жестокие схватки, но противоборствующие стороны “развела” сама природа. Неожиданно рано, в середине сентября, в горах вдруг выпал снег и ударили морозы. Войска не были готовы к зиме — и турки, и русские сражались в летнем обмундировании. И Юденич 20.9 прекратил наступление, отведя полки в долины. Из соединений, собранных для Огнотской операции, был сформирован 6-й Кавказский корпус под командованием Дмитрия Константиновича Абациева — и занял позиции между 1-м и 4-м Кавказскими корпусами, прочно прикрыв это направление. Сражение завершилось полным разгромом 2-й турецкой армии, она потеряла убитыми, ранеными и пленными около 60 тыс. чел. Русские потери были тоже немалые — 21 тыс. Фронт замер западнее Трапезунда, Эрзинджана, потом поворачивал на восток, проходя южнее Муша, Битлиса и озера Ван. В результате кампаний 1915 — 1916 гг. Кавказская армия продвинулась на 250 — 300 км, заняла всю Турецкую Армению и часть Курдистана — территорию, превышающую современные Грузию, Армению и Азербайджан, вместе взятые.

Безуспешным оказалось и второе турецкое наступление на Суэц. В Сирии и Аравии иттихадисты сосредоточили 12 дивизий против 4 британских. Но оказалось, что англичане возвели для защиты канала сильные укрепления — причем сделали это весьма “оригинальным” способом. Полиция просто хватала египетских крестьян, съезжавшихся на базар, и отправляла на оборонительные работы. И турецкие атаки с помощью корабельной артиллерии были отражены. К тому же англичане позаботились, чтобы отвлечь значительную часть сил противника. Через ученого-археолога, а попутно шпиона Т.Э. Лоуренса британское разведывательное “Бюро по арабским делам” установило контакты с шерифом (духовным правителем) Мекки Хусейном бен Али. И Англия сумела поднять на восстание арабов Гиджаса — равнины Аравийского полуострова, прилегающей к Красному морю, пообещав им независимость.(И заведомо обманув, поскольку в соглашении Сайкса — Пико уже поделила Ближний Восток с французами. А когда Хусейн бен Али, возглавив восстание, провозгласил было себя “королем арабов”, его сразу же тормознули, признав только “королем Гиджаса” — ведь британцы одновременно заигрывали и с его врагом Ибн Саудом, эмиром Неджда и лидером ваххабитов). Но обманы вскрылись уже после войны, а пока выступление арабов очень помогло западным державам, связав турок на Ближнем Востоке по рукам и ногам.

Ну а угрожающая ситуация на Черном море озаботила Ставку, и было решено сменить командующего флотом. Им стал А.В. Колчак, уже выдвинувшийся своими делами в ряд блестящих флотоводцев. Была еще одна причина, по которой выбор остановили на нем — его опыт в высаживании десантов под Ригой. В связи с готовящимся вступлением в войну Румынии и победами на Кавказе Ставка начала планировать на весну 1917 г. Босфорскую операцию — удар по Константинополю, чтобы окончательно сломить Турцию. Она предполагалась в двух вариантах — либо наступлением через Болгарию при поддержке с моря, либо десантом. Колчак по дороге с Балтики заехал в Могилев, где был принят Алексеевым и Николаем II. Его проинструктировали о делах с Румынией и поставили задачи, ближайшую — обезопасить морские коммуникации, а на будущее — подготовка к удару на Босфор. Алексеев пояснил, что выбор Колчака — это общее мнение, и по своим личным качествам он может выполнить операцию успешнее, чем кто-либо другой. И выяснилось, что сам Колчак, еще будучи на Балтике, обдумывал возможности десанта на Босфор и изучал ошибки, допущенные союзниками в Дарданеллах, чтобы их избежать.

Самый молодой из командующих флотами (ему было 42 года) прибыл в Севастополь 6 (19).7, и когда принимал дела у Эбергарда, получилось так, что сразу же вскрылось, почему не удается перехватить немцев — вечером вдруг поступило сообщение разведки, что из Босфора вышел “Бреслау” в неизвестном направлении. Колчак хотел немедленно выйти в море силами флота, но выяснилось, что ночной выход вообще не организован, фарватеры не протралены. И если начать тралить на рассвете, то можно выйти лишь в 9 часов утра. Колчак тотчас дал приказ начальнику охраны Севастопольских рейдов заняться организацией ночных выходов с базы — и чтобы такая система действовала уже через двое суток. А утром все же вывел корабли, подняв свой флаг на “Императрице Марии”. И около 16 часов настиг “Бреслау”, шедший к берегам Кавказа. С 90 кабельтовых открыли огонь, и первым же залпом добились попаданий в немецкий крейсер, который выпустил дымовую завесу и кинулся наутек. Хотя скорость у него была выше, Колчак преследовал его до вечера — для острастки.

А потом командующий решил вообще отказаться от оборонительной тактики. Распорядился не сидеть в портах за минными заграждениями, уступив море противнику, а самим атаковать и блокировать врага на его базах. Прежние шаблоны и инструкции он отмел. На возражения, что немцы и турки все равно вытралят мины, приказал ставить столько мин, чтобы не успевали тралить. Приспособить для этого мелкосидящие суда, чтобы без риска подорваться повторно минировать места собственных полей. И ставить заграждения не дальше 5 миль от берега, чтобы не лишать себя возможности бомбардировать этот берег артиллерией тяжелых кораблей. Весь флот разделить на 2 или 3 группы, одна из которых должна постоянно находиться в море, наблюдая за противником. И Босфор буквально завалили минами, а вдоль турецких берегов теперь непрестанно курсировали миноносцы. Немцы свидетельствовали: “Постановка русскими морскими силами мин перед Босфором производилась мастерски”. Или: “Летом 1916 г. русские поставили приблизительно 1800 — 2000 мин. Для этого они пользовались ночами, так как только ночью можно было подойти к берегу, и новые мины ложились так близко к старым, что можно было только удивляться той ловкости и уверенности, с которыми русские сами избегали своих собственных раньше поставленных мин”. Цифра названа точно — было поставлено 2 тыс. мин.

Колчак организовал и операцию против Варны. На разведку отправилась подлодка “Тюлень”, потом в охранении линкоров 2 гидрокрейсера (авианосца) подошли к кромке вражеского минного поля, и самолеты нанесли бомбовый удар по порту. А за ними к берегу двинулся подводный минный заградитель “Краб” в сопровождении миноносца “Заветный”. Но их обнаружила вражеская авиация, и они вынуждены были отойти в румынские воды. 28.8 повторили попытку подойти к Варне — на “Крабе” выявилась неисправность в двигателях, и его в район операции вел на буксире миноносец “Гневный”. Их опять заметили, налетели самолеты противника и начали бомбить. “Гневный” отстрелялся от их атак из орудий пулеметов, но фактор скрытности был утрачен, и русские корабли снова ушли. Лишь 1.9, с третьей попытки, тот же миноносец вывел “Краб” к Варне, и субмарина, погрузившись, произвела постановку заграждения. Тоже не совсем удачно — из-за неполадок вышли мины только с одного борта, 30 из 60. Но в ближайшие дни на них подорвались 2 болгарских эсминца и сторожевик.

По береговым объектам наносились артиллерийские, авиационные удары, и Колчак таил надежду помериться силами с “Гебеном” и другими вражескими кораблями в открытом бою. Об одном из своих “визитов” к неприятелю он писал: “День ясный, солнечный, штиль, мгла по горизонту. Гидрокрейсера продолжают операции у Босфора — я прикрываю их на случай выхода турецкого флота. Конечно, вылетели неприятельские гидропланы и появились подлодки. Пришлось носиться полным ходом и переменными курсами. Подлодки с точки зрения линейного корабля — большая гадость; на миноносце — дело другое… Неприятельские аэропланы атаковали несколько раз гидрокрейсера, но близко к нам не подлетали. К вечеру только закончили операцию; результата пока не знаю, но погиб у нас один аппарат с двумя летчиками. Возвращаюсь в Севастополь. Ночь очень темная. Без звезд, но тихая, без волн. За два дня работы все устали, и чувствуется какое-то разочарование. Нет, Сушон меня решительно не любит, и если он два дня не выходил, когда мы держались в виду Босфора, то уж не знаю, что ему надобно”. Но боя с линейными силами немцы не принимали. А вскоре “Гебен” подорвался на мине — в третий раз, и капитально. Надолго вышел из строя. Погибли на минах и 6 вражеских подводных лодок. Оставшиеся корабли уже не рисковали выходить и прятались в своих портах. Черное море стало безраздельно русским.

Бои в Иране продолжались до глубокой осени. Но и на этом фронте успехи Центральных Держав оказались скромными. Германская миссия в Афганистане окончилась неудачей, эмир вступать в войну остерегся. И в Персии ожидаемой поддержки турки не получили. Большинство населения относилось к ним враждебно. А если иранские бандиты порой обстреливали русских, то с таким же успехом они обстреливали и турок — просто так, от нечего делать. Дивизия, которую персидский маршал Низам-эс-Салтан якобы сформировал в Керманшахе, как выяснилось, представляла собой лишь 300 — 400 оборванцев, навербованных по базарам и думающих лишь о том, как бы пожрать на халяву, получить денег — если дадут, и сбежать. Сам же Низам откровенно мошенничал с единственной целью выманить побольше средств на свою “армию”. Хотя в итоге тоже остался с носом. Караван с германским золотом, отправленный ему из Багдада, до Керманшаха не дошел. Возле пограничного Ханэкина на него напали разбойники и разграбили. Правда, имелись все основания подозревать, что они действовали по наводке или даже под руководством местного турецкого коменданта, которого неосторожно предупредили об особом характере груза. Но концов так и не нашли.

Халил-бею оставалось наступать лишь в расчете на собственные силы. Они тоже были немалыми, но если турецкие пехотные дивизии превосходили русских в ударной силе, то корпус Баратова состоял, в основном, из конницы, и превосходил противника в маневренности. И, отступая при фронтальных ударах, производил смелые демонстрации и диверсии на вражеских флангах, тревожа турок с разных направлений и угрожая охватами. К тому же Баратов имел относительно прочный тыл, закупая продукты и фураж у шахского правительства. Туркам же в краю, уже несколько раз разоренном войной, даже продовольствие приходилось везти караванами из Багдада, за сотни километров. А по мере углубления в Персию коммуникации все больше растягивались. В результате Халил-бей сумел продвинуться на 200 км и взять г. Хамадан. Но дальше части Баратова заняли хорошие позиции у г. Сурджана по притокам р. Карачай и к Тегерану турок не пустили, отбив все атаки.

А когда стабилизировалось положение под Огнотом и Мушем, для помощи Баратову командование стало перебрасывать дополнительные контингенты. Его корпус был усилен 3-й Кубанской казачьей дивизией. А в Западный Иран были направлены 4-я Кавказская казачья дивизия Филимонова, 2-я и 3-я Забайкальские бригады. И на их базе сформировался еще один корпус — 7-й Кавказский, который возглавил генерал-лейтенант Ф.Г. Чернозубов. Он занял позиции от турецкой границы до г. Хиссара и прикрыл промежуток между флангами армии Юденича и корпуса Баратова. Турецкие планы прорыва через Иран оказались похороненными. Впрочем, некоторым участникам этого наступления все же суждено было добраться до вожделенного российского Кавказа. Но гораздо позже. Например, германский капитан Эрвин Мак, командовавший у Халил-бея саперными частями, дошел до Северного Кавказа в 1942 г., будучи уже командиром танковой дивизии. Там он и остался, найдя свою погибель.

Дата добавления: 2015-10-28