Глава тридцать четвертая. в которой будет рассказано о том, как госпожа Цай подслушала секретный разговор

в которой будет рассказано о том, как госпожа Цай подслушала секретный разговор, и о том, как Лю Бэй на коне перескочил через поток Тань

На том месте, где появился золотистый блеск, люди откопали бронзового воробья.

— Что это значит? — спросил Цао Цао, обращаясь к Сюнь Ю.

— Думаю, что это счастливое предзнаменование, — ответил тот. — В древности императрица увидела как‑то во сне яшмового воробья и родила Шуня.

В честь такого счастливого события Цао Цао приказал на месте находки соорудить башню и дать ей название башни Бронзового воробья. В тот же день на реке Чжанхэ закипела работа. Башню приказано было построить в один год.

— Если уж строить, так надо строить сразу три башни, — предложил Цао Чжи, младший сын Цао Цао. — Высокую башню назовем башней Бронзового воробья, а справа и слева от нее воздвигнем башни Яшмового дракона и Золотого феникса. Хорошо бы еще соединить их перекидными мостами, тогда вид будет совсем величественный.

— А пожалуй, сын мой говорит истину! — воскликнул Цао Цао. — Эти башни будут мне утешением в старости.

У Цао Цао было всего пять сыновей, но Цао Чжи был самым умным из них и умел писать прекрасные сочинения. Цао Цао очень любил его и поэтому оставил вместе с Цао Пэем в Ецзюне на строительстве башни.

Отправив Чжан Яня охранять северный лагерь, Цао Цао вернулся в Сюйчан. Он щедро наградил всех чиновников и представил императору доклад о пожаловании Го Цзя посмертного титула Добродетельного хоу, а сына умершего советника Цао Цао взял к себе во дворец.

Затем опять был созван совет, чтобы решить вопрос о походе на юг против Лю Бяо.

— По‑моему, сейчас выступать нельзя: ведь армия только что вернулась из северного похода, — сказал Сюнь Юй. — Подождем с полгода, соберемся с силами, и тогда враг падет от одного нашего удара.

Цао Цао последовал совету Сюнь Юя и расположил войска на отдых.

В это время Лю Бэй жил у Лю Бяо в Цзинчжоу. Лю Бяо всегда очень радушно принимал его. Однажды, когда Лю Бэй и Лю Бяо собрались выпить вина, им доложили, что военачальники Чжан У и Чэнь Сунь занимаются грабежом в Цзянся и замышляют мятеж.

— Беда мне с этими разбойниками! — встревожился Лю Бяо.

— Да вы не беспокойтесь, брат мой, — сказал Лю Бэй. — Я их живо усмирю!

Взяв у Лю Бяо тридцать тысяч воинов, Лю Бэй выступил в поход и вскоре был в Цзянся. Чжан У и Чэнь Сунь с войском вышли ему навстречу.

Лю Бэй, Гуань Юй, Чжан Фэй и Чжао Юнь на конях стояли под знаменем.

— Вот это быстроногий конь! — воскликнул Лю Бэй, пораженный красотой коня, на котором восседал вражеский военачальник Чжан У.

Не успел он сказать это, как Чжао Юнь бросился на врага и в третьей схватке копьем сразил Чжан У. Чжао Юнь поймал коня за поводья и вернулся в строй. Его попытался преследовать другой вражеский военачальник — Чэнь Сунь, но Чжан Фэй перехватил его и убил наповал. Войско врага разбежалось. Лю Бэй восстановил порядок во всех уездах Цзянся и возвратился в Цзинчжоу.

Лю Бяо встретил Лю Бэя в пригороде и устроил в честь него пир.

— Благодаря вам, брат мой, у Цзинчжоу теперь крепкая опора! — сказал Лю Бяо, наполовину захмелевший от выпитого вина. — Вот только озабочен я, как бы на нас не напали с юга — Чжан Лу и Сунь Цюань стоят того, чтобы их боялись!

— Ничего! — успокоил его Лю Бэй. — С такими военачальниками, как у меня, я смогу выполнить любое ваше приказание. Не печальтесь! Пусть Чжан Фэй сторожит южные границы, Гуань Юй охраняет Гуцзычэн, чтобы держать в страхе Чжан Лу, а Чжао Юнь пусть стоит у Саньцзяна против Сунь Цюаня — и тревожиться не о чем!

Со стороны Лю Бяо этот совет не встретил никаких возражений, только Цай Мао, младший брат жены Лю Бяо, происходившей из рода Цай, остался недоволен.

— Лю Бэй посылает своих военачальников на окраины, а сам собирается жить в Цзинчжоу, — сказал Цай Мао сестре. — От этого не приходится ждать ничего хорошего.

Ночью госпожа Цай между прочим заметила мужу:

— Смотри, держись поосторожнее с Лю Бэем, у него в Цзинчжоу много доброжелателей. По‑моему, неразумно с твоей стороны разрешать ему жить в городе, пошли‑ка ты его куда‑нибудь с поручением.

— Лю Бэй — человек долга, — возразил Лю Бяо.

— Боюсь, что не все такого мнения, как ты…

Лю Бяо ничего не ответил.

На другой день, выехав за город, Лю Бяо заметил у Лю Бэя великолепного коня и стал им восхищаться. Лю Бэй отдал ему этого коня, и Лю Бяо, весьма довольный, въехал на нем в город.

— Чей это у вас конь? — поинтересовался советник Куай Юэ.

— Лю Бэй мне подарил, — ответил Лю Бяо.

— Я у своего покойного брата Куай Ляна научился разбираться в лошадях. Видите, у этого коня от глаз идут канальцы для слез, а на лбу белая звездочка? Так вот, таких коней называют ди‑лу, и ездить на них опасно. Из‑за такого коня погиб Чжан У, и вам ездить на нем я не советую.

На другой день Лю Бяо поспешил пригласить Лю Бэя на пир и сказал ему:

— Вчера вы подарили мне своего коня, и я безгранично тронут вашей добротой. Однако конь этот нужен вам больше, чем мне, — вы постоянно бываете в походах и сражениях, и я с благодарностью хочу возвратить его.

Лю Бэй встал и поблагодарил, а Лю Бяо продолжал:

— Вы, брат мой, с тех пор как живете у меня, пожалуй, совсем забросили военное дело. У меня в округе Сянъян есть небольшой, но богатый уездный городок Синье, не согласились ли бы вы расположиться там со своим войском?

Лю Бэй с готовностью согласился. Он попрощался с Лю Бяо и на следующий день отправился в Синье.

Выезжая из городских ворот, Лю Бэй заметил человека, который встал перед его конем и, прижав руки к груди, молвил:

— Не ездите на этом коне, господин!

Лю Бэй узнал в человеке цзинчжоуского чиновника И Цзи и, соскочив с коня, спросил, чем вызван такой совет.

— Вчера я слышал, как Куай Юэ сказал Лю Бяо, что кони ди‑лу приносят несчастье своим владельцам, — объяснил И Цзи. — Вот почему Лю Бяо возвратил вам коня. И как вы еще ездите на нем!

— Глубоко благодарен вам за предупреждение, — ответил Лю Бэй. — Но только я знаю, что жизнь и смерть человека зависят от судьбы. Какое отношение к этому имеет конь?

Величественный вид Лю Бэя покорил И Цзи, и с этих пор он стал преданно служить ему.

Воины и народ радовались прибытию Лю Бэя в Синье. Управление уездом было преобразовано.

Весной двенадцатого года периода Цзянь‑ань [207 г.] жена Лю Бэя, госпожа Гань, родила сына Лю Шаня. В ту ночь белый аист пролетел над уездным ямынем и, прокричав сорок раз, скрылся на западе. Незадолго перед родами в доме распространился необыкновенный аромат.

Новорожденному дали детское имя А‑доу, потому что госпоже Гань как‑то приснилось, что она проглотила с неба созвездие Северный ковш — Бэй‑доу и вскоре после этого забеременела.

В это время Цао Цао находился в северном походе. Лю Бэй поспешил в Цзинчжоу к Лю Бяо и сказал ему:

— Сейчас в Сюйчане нет войска. Если мы нападем на него, успех будет верный!

— Зачем мне нападать на других? — спросил Лю Бяо. У меня своей земли достаточно.

Лю Бэй замолчал. Лю Бяо пригласил его во внутренние покои выпить вина. Полупьяный Лю Бяо вдруг начал тяжко вздыхать.

— О чем вы грустите, брат мой? — спросил его Лю Бэй.

— Есть у меня одно затруднительное дело…

Лю Бэй хотел узнать, что это за дело, но в этот момент вошла госпожа Цай и стала за ширмой. Лю Бяо опустил голову и не отвечал. Вскоре они распрощались, и Лю Бэй уехал в Синье.

С наступлением зимы пришла весть, что Цао Цао вернулся из Лючэна. Лю Бэй очень сожалел, что Лю Бяо не воспользовался его советом.

И вдруг однажды Лю Бяо пригласил Лю Бэя к себе в Цзинчжоу. Лю Бэй поехал. Лю Бяо очень ласково принял его и повел во внутренние покои на пир.

— Я раскаиваюсь, что не последовал вашему совету, — сказал Лю Бяо, когда они уселись. — Цао Цао возвратился в Сюйчан еще более сильным и теперь непременно захочет проглотить Цзинчжоу и Сянъян.

— Сейчас войны в Поднебесной вспыхивают каждый день, — ответил Лю Бэй. — Чего досадовать? Разве все возможности исчерпаны?

— Вы правы, конечно…

Они выпили вина. Лю Бяо совершенно охмелел, у него градом покатились слезы.

— Что с вами? — недоумевал Лю Бэй.

— Есть у меня одно дело, о котором я давно собираюсь вам рассказать…

— Я к вашим услугам, — заверил Лю Бэй. — Можете на меня рассчитывать — я умру, но не отступлюсь!

— Видите ли, — продолжал Лю Бяо, — моя первая жена из рода Чэнь родила мне старшего сына — Лю Ци. Но он слаб, и ему великое дело не поднять. Вторая жена, из рода Цай, родила младшего сына — Лю Цзуна. Он очень умен, и я хочу сделать наследником его, обойдя старшего сына… а это идет вразрез с законами и обычаями… Если же моим наследником будет старший сын, начнутся интриги со стороны рода Цай, который ведает всеми военными делами, и пойдет смута… Вот я и колеблюсь…

— Да, конечно, назначение наследником младшего с древних времен служит причиной всяких смут, — согласился Лю Бэй. — Но если уж вы так боитесь рода Цай, то можете ослабить его постепенно. Нельзя же из чрезмерной привязанности к сыну нарушать обычаи!

Лю Бяо молча согласился. Но госпожа Цай, подслушивавшая за ширмой, — она делала это всякий раз, когда приходил Лю Бэй, — воспылала к нему смертельной ненавистью.

Лю Бэй спохватился, что сболтнул лишнее. Он поднялся, собираясь выйти. Тут он почувствовал, как отяжелел за последнее время, и по щекам у него покатились обильные слезы.

Вскоре Лю Бэй вернулся в зал. Лю Бяо удивился, почему он плачет.

— Прежде я все время проводил в седле и не был толст, а сейчас не езжу и совсем разжирел, — объяснил Лю Бэй со вздохом. — Дни уходят за днями, близится старость, а я не совершил ничего. Вот я и скорблю…

— Мне довелось слышать, что вы с Цао Цао еще в бытность в Сюйчане говорили о героях, — напомнил Лю Бяо. — Тогда Цао Цао признал героями только вас и себя. А если уж могущественный Цао Цао не осмеливается стать впереди вас, то о чем же вы печалитесь?

— Если бы Поднебесная была населена глупцами, мне действительно нечего было бы печалиться! — неосторожно сорвалось у опьяневшего Лю Бэя.

Лю Бяо прикусил язык. Лю Бэй тоже понял, что совершил оплошность. Сославшись на опьянение, он откланялся и удалился на подворье.

Хотя Лю Бяо ничего и не сказал, его все же охватило недовольство. Он попрощался с Лю Бэем и вернулся в свои покои.

— Теперь ты убедился, что собой представляет Лю Бэй? — спросила госпожа Цай. — Видишь, как он высокомерен с людьми. Нет сомнений: он хочет захватить Цзинчжоу! Надо убрать Лю Бэя, пока мы сами не пострадали!

Лю Бяо покачал головой. А госпожа Цай вызвала своего брата Цай Мао и рассказала ему обо всем.

— Вот что, я сейчас проникну на подворье и убью Лю Бэя, а потом мы расскажем Лю Бяо, — решил Цай Мао и тотчас же пошел приводить в исполнение свой черный замысел.

Лю Бэй уже собирался ложиться спать, как вдруг кто‑то постучал в дверь. Вошел И Цзи.

— Скорее уходите! Цай Мао хочет вас убить! — заторопил он Лю Бэя.

— Пожалуй, неудобно, не попрощавшись с Лю Бяо…

— Уходите, а не то вы падете жертвой Цай Мао!

Лю Бэй кликнул слуг, велел седлать коней и, не дожидаясь рассвета, уехал в Синье. Когда Цай Мао со своими людьми подошел к подворью, Лю Бэй был уже далеко.

Цай Мао был раздосадован, но решил не сдаваться. Нацарапав на стене стишок, он явился к Лю Бяо и заявил:

— Лю Бэй замышляет мятеж! Он написал на стене возмутительные стихи и уехал, даже не попрощавшись!

Лю Бяо сперва не поверил. Он решил сам поехать на подворье и убедиться. Действительно, на стене было написано четверостишие:

Я жил в страданьях много лет на свете.

Чем государству мог помочь я сам?

Дракон не может жить в болоте мелком,

Он с громом хочет взвиться к небесам.

— Клянусь, что я убью этого неблагодарного! — в гневе закричал Лю Бяо, обнажая меч. Однако гнев его вскоре сменился раздумьем. Он сделал несколько шагов и произнес:

— Что‑то я ни разу не видел, чтобы Лю Бэй писал стихи. Тут кроется какое‑то коварство, нас с ним хотят рассорить!.. — Острием меча он соскоблил стихи и покинул подворье.

— Воины уже готовы, — встретил его Цай Мао. — Можно отправляться в Синье и схватить Лю Бэя.

— Погоди ты, дай обдумать! — оборвал его Лю Бяо.

Цай Мао пошел советоваться с госпожой Цай.

— Ничего, — сказала та, — скоро в Сянъян съедутся чиновники, и мы что‑нибудь придумаем.

На следующий день Цай Мао сказал Лю Бяо:

— В этом году у нас хороший урожай, и в честь этого чиновники соберутся на праздник. Ваше присутствие было бы ободрением для народа.

— К сожалению, я не могу быть: в последнее время я чувствую себя совсем больным, — сказал Лю Бяо. — Но я пошлю вместо себя сыновей.

— Они для этого слишком молоды и могут наделать ошибок в церемониях, — возразил Цай Мао.

— Тогда пригласим Лю Бэя, пусть он принимает гостей, — предложил Лю Бяо.

Такое решение обрадовало Цай Мао, оно соответствовало его коварным замыслам, и он, не медля ни минуты, послал гонца просить Лю Бэя приехать в Сянъян.

Между тем Лю Бэй, возвратившись в Синье, никому не рассказал о случившемся. Гонец с приглашением в Сянъян прибыл для него совершенно неожиданно.

— Не ездите лучше на это празднество, — посоветовал Сунь Цянь. — Там что‑то неладно. Я еще вчера это заметил по вашему невеселому виду.

Лю Бэю пришлось рассказать всю историю.

— Вот видите, вы сами совершили оплошность, — сказал Гуань Юй. — Лю Бяо вовсе и не думал на вас гневаться. Не верьте никаким наговорам и поезжайте, а не то у Лю Бяо возникнут подозрения. До Сянъяна ведь недалеко…

— Ты прав, — согласился Лю Бэй.

— А по‑моему, лучше не ехать, — возразил Чжан Фэй. — Все эти праздники и пиры не сулят ничего доброго.

— Я возьму с собой триста воинов и поеду вместе с нашим господином, — предложил Чжао Юнь. — Уж я его в обиду не дам!

— Вот это хорошо! — воскликнул Лю Бэй.

В тот же день они отправились в Сянъян. Цай Мао почтительно встретил их в пригороде. Вместе с ним были два сына Лю Бяо — Лю Ци и Лю Цзун с целой свитой гражданских и военных чиновников. Присутствие обоих сыновей Лю Бяо успокоило Лю Бэя.

Он остановился на подворье. Вокруг расположились его воины. Чжао Юнь, облаченный в латы, все время находился неподалеку.

— Мой батюшка болен, он просит вас принимать чиновников и убедить их хорошенько защищать своего правителя, — сказал Лю Бэю Лю Ци.

— Я, конечно, не решился бы взяться за такое дело, но поскольку это приказ моего старшего брата, я не смею перечить ему, — ответил Лю Бэй.

На другой день собрались чиновники из девяти округов и сорока двух областей. Цай Мао вызвал на совет Куай Юэ и сказал ему:

— Сегодня мы должны разделаться с Лю Бэем, — если он здесь надолго останется, может случиться беда.

— Боюсь, что мы лишимся доверия народа, — усомнился Куай Юэ.

— Так приказал Лю Бяо, — заявил Цай Мао.

— Что ж, в таком случае надо подготовиться.

— Большую дорогу от восточных ворот к горам Сяньшань займет мой младший брат Цай Хэ, за южными воротами расположится Цай Чжун, за северными — Цай Сюн, а западные ворота можно не охранять — там течет быстрая горная река Тань. Через нее нелегко переправиться, даже имея с собой много людей…

— Я только опасаюсь Чжао Юня, который ни на шаг не отходит от Лю Бэя, — сказал Куай Юэ.

— У меня в городе сидят в засаде пятьсот воинов…

— А все же пусть Вэнь Пин и Ван Вэй устроят за городом пир для военачальников, и мы отошлем Чжао Юня туда…

Цай Мао этот совет понравился. Вскоре все чиновники собрались на пиршество. Лю Бэй прибыл в окружной ямынь, велел отвести коня на задний двор, а сам занял место в зале на хозяйской цыновке. Два сына Лю Бяо сидели с ним рядом. Остальные чиновники расселись по чинам. Чжао Юнь с мечом стоял возле Лю Бэя.

Вошли Ван Вэй и Вэнь Пин и пригласили Чжао Юня на пир. Чжао Юнь отказался. Только после приказания Лю Бэя он неохотно удалился.

Вокруг ямыня Цай Мао железным кольцом расставил своих людей, а воинов, прибывших с Лю Бэем, отправил обратно на подворье.

Он только ожидал, пока Лю Бэй опьянеет, чтобы дать сигнал. Когда вино обошло три круга, к Лю Бэю приблизился И Цзи.

— Выйдите из зала на минутку, — тихо шепнул он.

Лю Бэй понял его и вышел якобы по своим делам. И Цзи, осушив свой кубок, последовал за ним в сад.

— Цай Мао устроил против вас заговор, — быстро сказал он Лю Бэю. — Северные, южные и восточные ворота охраняют его воины. Бегите отсюда через западные ворота!

Лю Бэй заволновался. Он отвязал своего коня, вскочил в седло и, не ожидая слуг, помчался к западным воротам. Смотритель ворот окликнул его, но Лю Бэй только подхлестнул коня и ускакал без оглядки. Смотритель бросился к Цай Мао, и тот с пятьюстами воинами бросился в погоню.

За воротами Лю Бэю преградила путь быстрая река шириною в несколько чжанов. Это был приток Сянцзяна, горный поток Тань.

Лю Бэй придержал коня и повернул обратно, но из города быстро двигалось войско: видно было облако пыли, вздымаемое копытами коней.

— Я погиб! — воскликнул Лю Бэй и, повернув коня, бросился в реку. Сделав несколько шагов, конь припал на передние ноги, и Лю Бэй замочил полы халата.

— О ди‑лу, сегодня ты погубил меня! — громко воскликнул охваченный страхом Лю Бэй и ударил коня плетью. И вдруг — о чудо! — конь поднялся из воды и одним прыжком перемахнул на западный берег! Лю Бэю показалось, будто он вышел из облаков и тумана. Впоследствии поэт Су Ши написал стихотворение, в котором воспел этот удивительный прыжок через поток Тань:

Весной, на закате, когда цветы закрываются на ночь,

Гулял я по берегу Тань, и волны ласкали мой слух.

Поднявшись в коляске своей, я дали окинул в раздумье;

На землю, по ветру кружась, ложился ивовый пух.

Я думал: «Династия Хань возвысилась до поднебесья,

Дракон и взбесившийся тигр схватились между собой.

В Сянъяне собрались на пир потомки князей знаменитых,

Лю Бэю, что был среди них, смертельной грозило бедой.

Вскочив на коня, он бежал чрез западные ворота,

Противники, вооружась, летели за ним по пятам.

Он плетью коня торопил, он мчался быстрее, чем буря,

Туда, где струился поток туманом окутанной Тань».

Я слышал, как будто воды коснулись литые копыта,

И пеной вскипела волна, и топот стоял вдалеке,

И гомон взъяренной толпы, и свист металлической плети,

И тень двух драконов в тот миг я видел в спокойной реке.

Один, что был назван потом властителем Сычуани,

Сидел на драконе‑коне, оружием легким звеня.

Хрустально прозрачная Тань несет на восток свои воды,

Но где же, я думал, теперь хозяин дракона‑коня?

И, стоя у тихой реки, три раза вздохнул я в печали.

Пустынные горы вдали румянил весенний закат.

Три царства, что древле цвели, а ныне, как сон, потускнели,

Остались за гранью веков и не возвратятся назад.

Перепрыгнув на западный берег, Лю Бэй оглянулся: Цай Мао и его воины были уже у реки.

— Почему вы покинули пир? — донесся до Лю Бэя голос Цай Мао.

— А ты почему хотел меня убить? — крикнул в ответ Лю Бэй. — Ведь я с тобой не враждовал!

— Не слушайте наветов, — отвечал Цай Мао. — У меня даже и в мыслях этого не было!

Однако Лю Бэй увидел, что, перекликаясь с ним через поток, Цай Мао украдкой натягивает лук. Лю Бэй хлестнул коня и во весь опор поскакал на юго‑запад.

— И какой это дух помог ему! — воскликнул раздосадованный неудачей Цай Мао. Он уже собирался возвращаться, как вдруг заметил Чжао Юня, мчавшегося из западных ворот во главе своего отряда.

Вот уже поистине:

Он был готов упасть стрелой пронзенный,

Но был спасен прыжком коня‑дракона.

О том, какова дальнейшая судьба Цай Мао, вы узнаете из следующей главы.

Дата добавления: 2015-10-28