Половая жизнь Дарвина

Ни один поведенческий акт не влияет на передачу генов непосредственнее секса. И никакие проявления человеческой психики не являются более тесно связанными с эволюцией, чем те состояния души, которые ведут к сексу: грубая похоть, мечтательная влюбленность, крепкая любовь и так далее - основа той атмосферы, в которых люди во всем мире, включая Чарльза Дарвина, достигают зрелости.
Когда Дарвин покинул Англию, ему было 22 года, и как нетрудно предположить, его переполняли гормоны, которым собственно и положено переполнять молодых людей.
Он был любезен с парой местных девушек, особенно - с хорошенькой, популярной и очень кокетливой Фанни Оуэн. Однажды он дал ей выстрелить из охотничьего ружья, и она выглядела очень очаровательно, притворяясь, что отдача не ударила ей в плечо (о чём он, бывало вспоминал десятки лет спустя с явной нежностью). Из Кембриджа он продолжал с ней робкий эпистолярный флирт, но неясно, дошёл ли это флирт хотя бы до поцелуя.
Пока Дарвин был в Кембридже, проститутки были доступны, не говоря уж о подворачивающихся девушках низших классов, которые могли предложиться за более гибкую плату. Но университетские надзиратели шныряли по улицам около кампуса, готовые арестовать женщин, которых можно было заподозрить в уличной проституции. Брат предупредил Дарвина, чтобы его никогда не видели с девушками. Ближе всего к запретному полу (насколько известно) он подошёл тогда, когда послал деньги другу, которого выгнали из школы за зачатие незаконного ребёнка.
Вполне не исключено, что Дарвин покинул берега Англии, будучи девственником. А последующие пять лет, проведённые в основном на корабле в 90 футов с шестью десятками мужчин, давали немного возможностей изменить этот статус, по крайней мере в ортодоксальном смысле. По понятным причинам секс не стал вполне доступным и по возвращении - ведь это была викторианская Англия.
В Лондоне (где он обычно жил) Дарвину могли быть доступны проститутки; секс же с респектабельной женщиной, женщиной одного с Дарвином класса был труднодостижим, если не сказать - невозможен, если не рассматривать таких крайних мер, как женитьба. Пропасть между этими двумя формами секса - один из самых знаменитых элементов викторианской сексуальной морали - дихотомия (противопоставление) "мадонна-шлюха". Имелось два сорта женщин: один, на котором холостяк мог бы позже жениться, и другой, с которым можно сейчас развлекаться; сорт, достойный любви и сорт, удовлетворяющий только похоть. Вторая моральная позиция, обычно приписываемая викторианскому веку - это двойной сексуальный стандарт. Хотя это приписывание уводит с правильного пути, т.к. викторианские моралисты сильно сковывали половое поведение как мужчин, так и женщин, но правда то, что сексуальная несдержанность викторианских мужчин вызывала меньшие протесты, чем таковая женщин.
Правда и то, что это различие было сильно связано с дихотомией "мадонна-шлюха". Величайшим наказанием, ждущим викторианскую женщину, пустившуюся в сексуальные приключения, было неисправимое отнесение её ко второй части дихотомии, что сильно ограничило бы её выбор возможных мужей.
Сейчас как-то принято отрицать и насмехаться над всеми аспектами викторианской морали. Отбрасывать их правильно, но насмехаться над ними - значит переоценивать наши собственные достижения в области морали. Факты таковы, что многие мужчины до сих пор открыто говорят о "шлюхах" и их правильном использовании - они великолепны для развлечения, но не для женитьбы. И даже высокообразованные либеральные мужчины мечтают действовать в такой манере, или хотя бы говорить. Женщины иногда жалуются на выглядящих просвещёнными мужчин, которые одаривают их уважительным вниманием лишь до секса, но после одной или двух интимных встреч более никогда не появляются, словно этот ранний секс превратил женщину в парию.
Описанный двойной стандарт, хотя и пошёл на убыль в этом веке, всё ещё достаточно силён, чтобы вызывать жалобы на него женщин. Понимание викторианского сексуального климата может приблизить нас к пониманию сексуального климата в наши дни. Рассудочное обоснование викторианской сексуальной морали было ясным: мужчины и женщины наследственно различны, особенно по части полового влечения. Даже викторианцы, которые отгораживались от мужского флирта, подчеркивали это различие. Доктор Эктон писал: "Должен сказать, что большинство женщин (к счастью для них) не очень обеспокоены сексуальными чувствами разного рода. То, что для мужчин привычно, то для женщин исключительно. Также должен справедливости ради признать, что данные по разводам говорят о существовании лишь небольшого количества женщин, чьи сексуальные желания превосходят те, что обычны у мужчин. "Такая нимфомания" считается "формой сумасшествия". Всё-таки не может быть сомнения в том, что сексуальное чувство у женщины большую часть времени пребывает в бездействии, и даже когда оно возникает (а во многих случаях может не возникнуть никогда), то оно очень скромно в сравнению с тем, какое бывает у мужчины".
Одна из проблем, как пишет д-р Эктон, состоит в том, что многих молодых людей сбивает с пути праведного вид "распущенной или, по крайней мере, низкой и вульгарной женщины". Они вступают в брак с преувеличенными понятиями о его сексуальном содержании. Они не понимают того, что "лучшие матери, жены или домоправительницы знают мало или ничего о сексуальных шалостях". Любовь к дому, детям и домашним обязанностям - это единственные страсти, которые они испытывают.
Некоторые женщины, считающие себя превосходными жёнами и матерями, могут придерживаться другого мнения. И у них могут быть веские основания для него. Тем не менее, идея о том, что имеются некоторые различия между типичными мужскими и женскими сексуальными аппетитами, и что мужской аппетит менее разборчив, вполне укладывается в новую дарвинистскую парадигму.
Впрочем, эта идея поддерживается с самых разных сторон. Популярный ещё недавно постулат, что мужчины и женщины в основном идентичны по природе, похоже имеет всё меньше и меньше защитников. Он больше не является основной доктриной феминизма. Все школы феминизма, и "феминистки различий", и "принципиальные", сейчас соглашаются с тем, что мужчины и женщины глубоко различны. Но слово "глубоко" слишком многозначно; они часто расходятся в конкретной интерпретации этого понятия, и многие, скорее всего не станут произносить слово "гены" в этом контексте.
А если они это и произнесут, то скорее всего останутся дезориентированными, хотя и убежденными, что ранняя феминистская доктрина врождённой сексуальной симметрии была неправильной (и что она могла в некоторых случаях повредить женщинам), но все-таки не решатся честно использовать альтернативную.
Если бы новый дарвинистский взгляд на сексуальность не сделал ничего более подтверждения обычной народной мудрости, что, дескать мужчины - это просто похотливая часть человечества, то в нём будет мало толку. На самом деле он проливает свет не просто на такие животные импульсы, как похоть, но и на более тонкие контуры бессознательного. "Сексуальная психология" для эволюционного психолога включает всё - от подростковых колебаний самооценки до эстетических суждений, которые мужчины и женщины делают друг о друге, и следовательно, моральных суждений, которые они делают о других людях своего пола.
Хорошими примерами являются дихотомия "мадонна-шлюха" и сексуальный двойной стандарт. Сейчас ясно, что оба они имеют корни в человеческой природе - в ментальных механизмах, которые люди используют, чтобы оценивать друг друга. Но здесь нужно сделать пару важных оговорок.
Первая: если что-либо является продуктом естественного отбора - это не значит, что это непреодолимо: почти любое проявление человеческой природы может быть скорректировано, будучи помещено в соответствующую обстановку, хотя требуемая особенность обстановки будет в некоторых случаях сильнодействующим запретом.
Вторая: если мы говорим, что что-то "естественно", мы не имеем в виду, что это обязательно хорошо. Нет смысла принимать "ценности" естественного отбора как наши собственные.
Но если мы преследуем цели, которые противоречат таковым естественного отбора, мы должны знать, против чего мы выступаем. Если мы хотим скорректировать некоторые возмутительные разделы наших моральных императивов, Дарвин поможет узнать, откуда они взялись. Собственно, откуда они взялись, понятно: в основе своей они - человеческая природа, хотя в это трудно бывает поверить, настолько сильно природа может преломляться конкретикой обстоятельств и культурной традицией, сквозь которые она проглядывает.
Нет, не существует "гена двойного стандарта". Однако чтобы понять двойной стандарт, мы должны понимать наши гены и как они влияют на наши мысли. Мы должны понимать процесс, который выбрал эти гены и странные критерии, которыми он руководствовался. В следующих нескольких главах мы исследуем этот процесс, и то, как он сформировал сексуальную психологию. Затем, укрепив таким образом свои позиции, мы возвратимся к викторианской морали и к психике самого Дарвина, а также к психике женщины, на которой он женился.
Всё это позволит нам увидеть нашу современную ситуацию - ухаживание и женитьбу в конце ХХ века - с ясностью, доселе неизвестной.

Дата добавления: 2015-10-28