Анатолий Еременко. 21 мая, суббота, утро

21 мая, суббота, утро

Взрыв, донесшийся со стороны хлебозавода, слышен был в лагере отряда Еременко, который забазировался на территорию бывшего автохозяйства одного из колхозов в пятнадцати километрах от владений Крапа. Затем пост наблюдения, который не оставлял без внимания дорогу со стороны хлебозавода и располагался всего в паре километров оттуда, доложил об интенсивной стрельбе. Донеслись взрывы мин, судя по всему, к стрельбе из автоматического оружия присоединились крупнокалиберные пулеметы. Затем все стихло. А еще чуть погодя экипаж «Водника» радиоразведки доложил об интенсивном радиообмене между бандитскими «бригадами». И из перехвата выяснилось, что новый «князь» тутошних земель, вор в законе Крап, скончался вследствие многочисленных ран, нанесенных ему равно как взрывами, так и выстрелами оставшихся неизвестными снайперов. А тот, кто объявил об этом в эфире, призывал к кровавой мести за вождя, а винил в нападении не кого-нибудь, а как раз отряд Еременко. Причем даже приводил разумные доводы. Или похожие на разумные.

Судя по всему, Крап с присными угодил в профессионально организованную минную засаду, в которой выбило немало бандитов. Кроме самого Еременко перехват прослушал и Циммерман. И эта самая горячая речь в эфире навела двух командующих походом на самые разные мысли. Циммерман по военной простоте решил, что бандиты наверняка рванут в их сторону на разборку, и предпринял необходимые меры предосторожности.

А вот Еременко вспомнилось, что разыскиваемый Крамцов, согласно документам, является не просто ветераном войны, но еще и специалистом по минно-взрывному делу. И твердо решил, что «авторство» инцидента принадлежит ему, тем более что из Центра сообщали о наличии у разыскиваемого немалого отряда.

Он поделился своими соображениями с главным силовиком, а тот лишь кивнул и выслал разведгруппу на место боя с приказом разобраться в том, что же произошло. Все время, пока разведка отсутствовала, Анатолий Еременко был как на иголках, а едва группа вернулась на базу, как он просто накинулся на них с вопросами.

Версию о том, что Крапа завалили конкуренты, он откинул сразу. Среди местных злодеев не было никого, кто сработал бы так аккуратно и профессионально. Причем к такому же выводу пришел и бывший спецназовец Циммерман.

Перехват был подробным, болтали бандиты много, из чего следовал вывод простой: работала серьезная группа, с которой на узкой дорожке не стоит сталкиваться кому попало. Разведали, спланировали, дождались момента, разгромили «нитку» и ушли без единой царапины, легко оторвавшись от неумелых преследователей. Действовали снайперы, работали пулеметы и РПГ. Минировали помимо тротила в количестве не меньше ящика очень даже любимыми в войсках минами ОЗМ-72, а они на дороге не валяются. Значит, отряд действительно полноценный.

А какой вывод можно сделать еще? А очень простой: блок, вырезанный накануне, тоже вполне мог быть делом рук вот этого самого отряда. И скорее всего, отряд возглавляет именно Крамцов. Откуда такая идея? А оттуда, что, кроме Крамцова, у которого контейнеры с «материалом», никто не будет ломиться в центр бандитского анклава. Нечего там нормальным людям делать, даже военным. Кроме «Шешнашки», окопавшейся в пределах периметров своих закрытых заводов и институтов, ничего и никого манить туда не может. А вот Крамцову туда надо. И если они сначала вырезали блок отсюда подальше, а теперь разнесли в клочки местного правителя, и уже поближе, то поступательное движение к «Шешнашке» налицо.

И еще: они не идут. Они едут. Это понятно хотя бы потому, что отряд не смог бы тащить на себе самую банальную еду на столько времени. Ну на три дня сухпая – это еще куда ни шло. Ну на четыре. Но здесь-то никто не спешит. Раз – залегли в кустиках и двое суток наблюдали. Значить, есть что пожевать, спешить некуда.

А если двигались с транспортом, то обязательно попрут на единственную дорогу, нет у них никакого выбора. Они и напали на блок и на Крапа для того, чтобы ввергнуть бандитскую вольницу в хаос, а самим под шумок проскочить. Небось еще и в закосе под какую-нибудь банду. БРДМ-2, пропавший с блока, тоже ведь к себе присоединили наверняка. А это уже примета. И именно колонну с «бардаком» следует на трассе ловить. И до сих пор они в сторону «Шешнашки» не проскакивали, служба наблюдения в отряде поставлена четко, все ходы записаны.

Еременко с облегчением вздохнул. Ну вот и первый просвет в до того казавшемся безнадежным деле. А затем разведдозор, что расположился неподалеку от хлебозавода, сообщил, что там явно собирается на выезд колонна из наличной бронетехники. А радиоперехват подтвердил, что грядут те самые разборки, которых и ждали. Стоявший рядом Циммерман лишь кивнул, отозвал дозор на базу и взялся распоряжаться, организовывая банде такой прием, какой все остальные запомнили бы навеки.

Александр Васильевич Пасечник, начальник СБ концерна «Фармкор»

21 мая, суббота, утро

Беседа с Главным Александра Васильевича слегка озадачила, но не так чтобы сильно. У него вообще была полезная привычка подозревать всех вокруг во всем, что только можно, поэтому сама мысль о том, что «ботан» Домбровский устроил какой-нибудь заговор, его ничуть не удивила. Почему бы «ботанам» этим не заниматься?

Беглый анализ, однако, не дал никаких зацепок. Вроде бы не случалось ничего такого, что можно было бы отнести на счет вредоносной деятельности заговорщиков. И рапортов о пропаже чего-то ценного из НИИ тоже не поступало. Там тогда всем Оверчук заправлял, а у него всегда и везде порядок был. Странно.

Панику и шум пока решил не поднимать. Могло оказаться, что под всем этим таинственным движением нет никакой криминальной подосновы, а Домбровский у Главного в друзьях детства числился, они в один класс ходили, в одном дворе росли. И если Пасечник бросит на Домбровского тень, а потом окажется, что ничего не случилось, будут проблемы. Хотя бы в том, что им придется глядеть друг другу в глаза, сидя за общим столом в гостиной «Господского Дома».

Один момент все же вызывал подозрения – этот самый видеофайл на дисках архивов службы безопасности отсутствовал. Так просто этого быть не могло, на сей счет рапорт пишется, и таковой в папке имелся, подписанный ныне покойным Николаем Минаевым и заверенный Оверчуком, тоже не здравствующим ныне. И в рапорте было написано, что камера слежения в рабочей комнате отключалась по технической причине, по просьбе главного компьютерного владыки НИИ, Вячеслава Тимохина. То есть Вячеслав предупредил, что, в силу необходимости изменения каких-то там настроек, вынужден отключить камеру на часок, эту и еще одну, в хранилище культур. Никаких особых подозрений он этим не вызвал, потому что такие предупреждения чуть не ежедневно поступали от него относительно других камер, он что-то менял в системе.

Может, и так. Но вот то, что одна камера была включена, а файл на самом деле из системы удален, вызывало подозрение. Почему так? Тут могла сыграть свою роль привычка людей интеллигентных считать себя умнее всех вокруг, особенно тупых ментов и безопасников. Шалость, в общем. А в связи с тем что у таких интеллигентных людей нет навыков в постоянном укрывании всего тайного, он случайно скопировал заботливо сохраненный файл Главному. Он же целыми папками копировал, ну и прятал, видимо, в одной из них.

Дальше последовал следующий шаг в размышлениях. Если до этого камеры отключались каждый день, а после этого уже нет, а уже через сутки произошел взрыв, то появляется какая-то неприятная цепочка во всем этом. Совершенно непонятная. Даже не цепочка пока, а черная кошка в темной комнате, но все же что-то старый опер чувствовал. Что-то дерьмовое, вроде как запахом потянуло.

И как попробовать разобраться в этом всем, не привлекая внимания? Рано ведь еще привлекать. И тогда он вызвал своего заместителя Усимова, бывшего муровского опера, которому всегда поручал дела самые деликатные, где надо исключительно в бархатных перчатках работать. Таких раньше у СБ «Фармкора» хватало, много влиятельных людей пересекалось интересами с этой компанией, и грубить им было бы вредно для здоровья. За такое умение и гибкий ум Пасечник и сделал этого молодого парня одним из своих замов, а сейчас, после смерти Оверчука и отъезда Еременко, тот оставался еще и единственным.

Пасечник набрал номер по памяти, дождался ответа, сказал:

– Ваня? Пасечник. Зайди ко мне, пожалуйста.

Черная, почти эсэсовская, форма не соответствовала внешности Усимова, круглолицего, невысокого, смешливого, располагающего всех к себе. Она на нем выглядела как шутка, но сам носитель ее вовсе не смущался.

– Вызывали, Александр Васильевич?

– Да, вызывал, присаживайся. – Он показал на кресло перед столом. – Тут дельце деликатное появилось, надо бы… гм… «цепочки прозвонить».

– Утечка? – сразу деловито уточнил Усимов.

– Нет, что-то непонятное. Я даю тебе материал, вот этот… – Пасечник протянул оперу диск, добавив при этом: – Смотри его так, чтобы в сеть не подключаться, понял?

– Даже так? – удивился тот.

– Даже так. Увидишь – сам поймешь почему. Главная просьба – собери максимум информации по тем, кто в кадре. Все, что у нас есть, по всем базам. С кем дружил, кому родня, какие слабости, о чем болтал. Все у нас есть, но надо это аккуратно поднять. Аккуратно, понял? Может быть, за этим и нет ничего, и тогда есть риск угодить в дерьмо. Понял?

– Понял, Александр Васильевич, – серьезно ответил собеседник.

– Ну и давай занимайся, раз понял.

Усимов вышел из кабинета, а Пасечник подошел к окну. Из него открывался вид на Волгу, частично пересеченную неряшливым росчерком проволочного заграждения, вдоль которого неспешно шел парный патруль. Мирного пейзажа не получалось.

– И еще у вас, гражданин Домбровский, секретарша в любовницах, – задумчиво сказал он вслух. – Тоже проверить бы надо, откуда она взялась и кто такая.

Дата добавления: 2015-10-28