Анатолий Еременко. 25 мая, среда, вечер

25 мая, среда, вечер

В чем ошибка Анатолия, подсказал ему Циммерман. Когда поступило сообщение о том, что группа эсбэшников из десяти человек, а также «уроды» численностью в двадцать два рыла, попали под обстрел во время карательной экспедиции в деревне Вяльцы, в которой они участвовали в «тренировочных» целях, и понесли тяжкие потери, Еременко сначала устроил скандал силовику. Он заявил, что подчиненные Циммермана пропустили по одной из трех возможных дорог колонну противника и те учинили нападение на его людей.

Потери были серьезные. Об одиннадцати «уродах» Анатолий пекся не слишком сильно, хоть и сожалел как об утрате полезного имущества, но еще погибло семеро из десяти эсбэшников, командовавших ими. А все они, как и сам Еременко, были людьми Пасечника, и за такую их потерю бывший генерал своего неудачливого подчиненного по голове бы не погладил.

На истерику безопасника Циммерман обратил не больше внимания, чем на испускание газов в приличном обществе. Неприятно, конечно, но не смертельно. Сказал лишь, что никого его посты незамеченными пропустить не могли и не пропускали. А причиной того, что противник оказался за линией постов, он назвал глупость и незнание основ тактики самим бывшим майором ФСИН Еременко, который только и умеет, что зэкам в зоне дела шить.

В чем-то Циммерман был прав. Еременко был далеко не дурак, и сам прекрасно осознавал, что военных знаний ему категорически не хватает, как и большинству других эсбэшников в Центре. А еще он понимал, что это является следствием политики самого Хозяина – Александра Бурко. Тот совершенно намеренно дат некоторый излишек прав подчиненным Пасечника, чтобы на остальных «страх нагнать», но, по поговорке «бодливой корове Бог рогов не дает», уравновесил их военной слабостью. А на возражения эсбэшников по поводу того, что даже силовую акцию самостоятельно провести не могут, вполне логично и чуть издевательски ответил: «А вы за силой к военным обращайтесь. Зачем же они еще здесь?» К тому же небольшие боевые группы у эсбэшников все же имелись.

Потом уже, позже, когда Еременко с Циммерманом осматривали разбитый и заминированный «Водник», тот сказал ему:

– Знаешь, Толик… Ты тут плачешься на недостаток огневой мощи, а ведь твоим придуркам не помогло бы, даже если на каждую машину по «Граду» сверху налепили. Ты сам видишь, что произошло? Они, твои долбаны в смысле, машины покинули, пулеметы по противнику и выстрела не сделали. Понял? Так что и не хрен вас вооружать. Надо будет воевать – приглашайте специалистов, сами все равно не умеете.

– А мы специалистов пригласили, между прочим! – вспылил Еременко. – Восемьдесят рыл специалистов с нами таскаются, солярку жгут, тушенку жрут и в кустах гадят. А толку? Я сам вынужден все обдумывать, все решать, планировать. Лично ты хоть раз советом помог?

– А оно мне надо? – пожал плечами Циммерман. – Мне Салеев приказал вас прикрывать и обеспечить силовое вмешательство по необходимости, по основным задачам. Какие задачи? Поймать беглого ученого. Все. Не помню я в задачах ни набора кодлы палачей, ни организации карательных походов, чтобы их побольше дерьмом с кровью измазать. Так что ты свое скотство, Толик, сам планируй, а от меня ты в помощь во чего дождешься!

На этом Циммерман с помощью ладони левой руки и предплечья правой изобразил в адрес Еременко жест явного и оскорбительного пренебрежения.

– А я, Дима, на тебя телегу Пасечнику по возвращении сразу накатаю, – сказал тот. – Предупреждаю честно, чтобы потом не удивлялся. И посмотрим, во что это тебе отольется.

– Да во что бы ни отлилось, – пожал плечами спецназер. – Мне твой главный вертухай не начальство.

Тут Циммерман душой покривил, и оба это знали. Влияния у Пасечника было много, мужик он был умный и злопамятный. Пренебрегать собой отучил всех окружающих еще в мирные времена, а теперь этого тем более делать не следовало. Перейди такому дорогу, и оно тебе икнется в будущем с вероятностью единица. Не спустит «главный вертухай» никому и ничего.

И Салеев не спасет, потому что способы испортить жизнь человеку могут быть разными.

– И чего же ты от меня хочешь? – спросил Циммерман.

– Помощи в планировании. Я ведь не тащу тебя с «уродами» колхозников вешать, я тебя к основной задаче привлечь пытаюсь, – примирительно сказал Еременко. – Это ведь Крамцов к «Шешнашке» с отрядом ломится, не кто иной, его и ловить надо.

– С чего ты взял? – удивился Циммерман. – Ему бы втихаря проскочить, а он тут такое устраивает, что еле «двухсотых» успеваем считать.

Еременко усмехнулся. Циммерман боец хороший, кто спорит, но вот мозгами погибче ему обзавестись не мешало бы.

– Для этого и устраивает. До того как все это началось, здесь дорога в десять слоев перекрыта была, а теперь кругом драка и бестолковщина. Вот в этой суете он мимо вас и проскочил. А в «Шешнашку» ему надо, у него контейнеры с «материалом». А кроме него, туда не надо никому.

– Проскочил он не мимо нас, неужели ты этого до сих пор не понял? – удивился Циммерман. – Если это он, то идет напрямую, через лес, километров за полета от ближайшей дороги. По азимутам или по навигационной системе. Он же броню захватил, на ней через лес легко проломиться.

– А к деревне зачем вышел? – не понял Еременко.

– А ты карту читать научись, – ехидно сказал тот. – Там брод рядом с деревней, единственный на полета верст. Они там реку форсировали, деревня рядом, решили доразведать. И засекли твоих сволочей вкупе с местной швалью. Ну и не выдержали, потому как нормальные люди. А так как у тебя бойцов нет, одни живодеры, то насовали им… огурцов, мля, чтобы голова не качалась. И били как раз с того «бардака», что на вырезанном блоке взяли. Кстати, если бы ты раньше догадался на карту посмотреть, то мог там засаду устроить, прямо у брода. Если считаешь, что это Крамцов. Последний баран должен был просчитать, что пойдет он именно там.

Еременко, до того медленно шедший по улице опустевшей деревни, как на стену наткнулся. Ну не дурак ли он сам? Все же на поверхности лежало. Циммерман угадал мысли своего вынужденного компаньона, насмешливо кивнул:

– Ага. А если бы вы без нас сунулись сюда и до того, как на станции рвануло, вас бы тоже со стен соскребали. Открыли бы дверку в «маталыгу», например, – и привет семье, пишите письма. Один дым вонючий от вас бы и остался, как от тех, на станции.

Там рванула со страшной силой оставленная машина, в кузов которой полезли уголовники, явившиеся к вечеру на станцию. Рвануло так, что и от самой станции лишь половина уцелела, и из пришедших два десятка человек отдали богу душу, а остальные заполучили тяжкие контузии и ранения.

– Ну ладно, полегче давай, – процедил сквозь зубы Еременко, все же оскорбившись. – Гнаться за поездом теперь бесполезно, насколько я понимаю.

– Верно понимаешь.

О самом поезде они узнали от единственного уцелевшего «черта», которого совсем зашугали «старшие товарищи» и который от них банально спрятался на станции. И тот все видел, как утром на станцию подъехала целая куча народу на машинах, как сдались и были казнены уголовники и как колонна машин и толпа людей спешно грузилась на платформы. Поезд тронулся и исчез из поля зрения, затем уехала броня с людьми, а пока единственный свидетель размышлял над тем, что ему дальше делать и следует ли показываться на глаза «подкреплению», на переезде рвануло, да так, что завалился чердак пакгауза, на котором он прятался. Так он и сидел под завалившейся крышей, пока на станцию не пришла колонна уже «фармкоровцев». И им он сдался, а теперь его отправили к «уродам», на побегушках служить, но они его убили, кажется.

– Ну а как мы будем гоняться за Крамцовым? – задал следующий вопрос Еременко.

– Двумя отрядами. Один взвод пошлю искать его базу, откуда он на хлебозавод напал. Он наверняка оттуда неподалеку забазировался. И наверняка – по боковой дороге, он же с машинами идет, больше негде. А остальными силами пойдем к «Шешнашке». Если его туда несет, то там его и ловить надо. И всех твоих давай туда, включая живодерскую роту. Хватит им колхозников вешать да кур воровать, пусть делом займутся.

Еременко согласно кивнул, затем сказал:

– Я одну машину придам тем твоим, которые пойдут базу искать.

– На хрена? – поднял брови силовик.

– А для присмотра за тем, как ты приказы начальства выполняешь, – отрезал Еременко. – Тщательно ли? И «уродов» пяток подкину. И если будут пленные, то отдашь прямо им, понял? Воевать ты воюй, но командую здесь я.

– Да понял, понял… – вздохнул Циммерман. – Но если кто из них хоть косо взглянет на моих… Лучше им не делать так, понял? Мое терпение для людей предназначено, а не для такой швали. В этом ты меня понял?

– Похоже, что мы вообще друг друга очень хорошо поняли.

Дата добавления: 2015-10-28