Учись держать свои чувства в равновесии, Хорошо тебе или плохо. I.33D

Вся штука в том, что будут дни, когда будет побаливать, и будут дни, когда все будет получаться — и это здорово! Так уж оно устроено, как и все остальное в жизни. И вам необходимо постараться ни впадать в уныние, ни слишком воодушевляться, потому что какое-то время все будет идти именно так — то вверх, то вниз. Не позволяйте всему этому отвлечь вас. У вас есть цель — у вас есть два человека, о которых надо думать.

Комендант выпрямился и встал. Он и впрямь выглядел, как человек, у которого все болит, но он уже не морщился, хотя сам он этого и не заметил. Мы прошлись, как по накатанному, по уже изученным упражнениям, добавив несколько стоячих поз, вроде треугольника, чтобы начать накопление сил во всем теле. Так или иначе, но все это должно было помочь его бедной спине.

Когда мы закончили, с него градом катился пот, но выглядел он вдохновленным — и в сердце, и лицом. Мы побыли какое-то время рядом, прежде чем он услал меня обратно в камеру.

— Ты обмолвилась кое о чем, — заметил он.

— О чем? — Ты сказала, что это пройдет... Что будет то вверх, то вниз. Но потом ты сказала, что это на какое-то время. Что бы это значило? — Всему свое время, — улыбнулась я. Когда-то Катрин постоянно повторяла это.

глава Делая все правильно Третья неделя марта Люди думают, что тюрьма — это плохо, потому что ты не можешь пойти, когда и куда вздумается. Мне же кажется, что, спроси у любого заключенного, что самое ужасное в том, чтобы сидеть за решеткой, и они в один голос скажут, что нет ничего хуже клопов. Сразу после клопов следуют блохи, а затем — чуть менее частые гости, вроде крыс или здоровенных лесных тараканов. На полу было слишком холодно, и поэтому спать неизбежно приходилось на соломе, но там же выбирали спать и клопы.

Все ничего, пока спишь — редкие почесывания там и сям всего лишь придавали моим сновидениям странноватые обороты. Но стоило свету дня начать просачиваться через окошко в камеру, как мне становилось видно парочку-другую клопов, отдыхавших на стене, куда они, судя по всему, отправлялись переваривать, раздувшиеся до тючков размером с ноготь, сытые моей кровью. И тогда я замечала на теле расчесанные ранки, до которых неизбежно добирались блохи — и вот уже большая часть дня уходит на почесывание, и у меня, и у Вечного.

Комендант призвал меня на пару дней раньше, что можно было ожидать. Он уже начал чувствовать себя лучше, хотя сам он этого пока и не замечал, и поскольку теперь его занятия приобрели постоянство, он начал испытывать некоторую заслуженную гордость. Я наблюдала эту его удовлетворенность, пока он проделывал свой обычный набор поз — всего минут на десять — пока не добрался до Западной Растяжки, где нужно было усаживаться с вытянутыми ногами и попытаться держаться руками за стопы.

— Комендант, погодите-ка. Остановитесь.

Он глянул на меня снизу вверх, скользнув щекой по колену.

— Остановиться? Да это же одна из моих успешнейших поз! — Да, одна из успешнейших, потому что вы ее делаете неверно.

— Ничего подобного! — воскликнул он, выпрямляясь, — Погляди, я уже могу достать головой до колен! — Можете-можете, но только потому, что хитрите; у вас колени согнуты чуть ли не вполовину! Я же говорила вам, что колени должны быть прямые! Мастер говорит...

— Мастер говорит! Мастер говорит! Мастер говорит хоть раз, что я хотя бы что-то делаю правильно? — закапризничал он.

— Мастер говорит, — повторила я с улыбкой, памятуя наши с Катрин перепалки, — следующее:

Твоя практика должна выполняться правильно,

Дата добавления: 2015-10-28