|
Читайте также: |
мулов" (!).
Эта неожиданная новость возбудила смех Вольтера, который отвечает
бенедиктинцу: "Кальмет воспроизводит здесь мнение Аристотеля, но он,
конечно, гораздо лучше сделал бы, если бы посоветовался с каким-нибудь
скотопромышленником. Мы знаем несколько путешественников, утверждающих, что
Аристотель ошибался, а вместе с ним и почтенный отец Кальмет. В наши дни нет
уже ни одного натуралиста, который верил бы в существование самостоятельной
породы мулов. Осел может дать хорошего мула от скрещивания с кобылицей. Но
природа тут и останавливается, ибо сам мул не обладает способностью
воспроизводить потомство. Зачем, спрашивается, "провидение" дало ему органы
воспроизведения? Говорят, что оно ничего не делает без цели. Тем не менее
самая бесполезная вещь в мире
- это воспроизводительные органы мула. Они нужны ему не больше, чем
мужчине сосцы, которые тоже существуют для одной видимости".
Давид долго оплакивал Амнона и не скрывал, что порицал Авессалома за
убийство. Вот почему Авессалом эмигрировал: он нашел прибежище в царстве
гессурском у своего деда и прожил там три года. Иоав прибег к хитрости,
чтобы вызвать его обратно. Это удалось ему, и он привел его в Иерусалим. Но
Давид не хотел видеть своего сына.
"Не было во всем Израиле мужчины столь красивого, как Авессалом, и
столько хвалимого, как он; от подошвы ног до верха головы его не было у него
недостатка. Когда он стриг голову свою, -а он стриг ее каждый год, потому
что она отягощала его, -то волоса с головы его весили двести сиклей по весу
царскому. И родились у Авессалома три сына и одна дочь, по имени Фамарь; она
была женщина красивая (и сделалась женою Ровоама, сына Соломонова, и родила
ему Авию).
И оставался Авессалом в Иерусалиме два года, а лица царского не видел.
И послал Авессалом за Иоавом, чтобы послать его к царю, но тог не захотел
придти к нему. Послал и в другой раз; но тот не захотел придти. И сказал
(Авессалом) слугам своим: видите участок поля Иоава подле моего, и у него
там ячмень; пойдите, выжгите его огнем. И выжгли слуги Авессалома тот
участок поля огнем. (И пришли слуги Иоава к нему, разодрав одежды свои, и
сказали: слуги Авессалома выжгли участок твой огнем).
И встал Иоав, и пришел к Авессалому в дом, и сказал ему: зачем слуги
твои выжгли мой участок огнем? И сказал Авессалом Иоаву: вот, я посылал за
тобою, говоря: приди сюда, и я пошлю тебя к царю сказать: зачем я пришел из
Гессура? Лучше было бы мне оставаться там. Я хочу увидеть лице царя. Если же
я виноват, то убей меня.
И пошел Иоав к царю, и пересказал ему это. И позвал царь Авессалома; он
пришел к царю, (поклонился ему) и пал лицем своим на землю пред царем; и
поцеловал царь Авессалома" (вторая книга царств глава 14, стихи 25-33).
Поведение Авессалома по отношению к Иоаву менее ужасно, чем все остальное,
но оно чрезвычайно уродливо. Нигде, кроме Библии, никто никогда не сжигал
полей военачальника и премьер-министра для того только, чтобы вызвать его на
разговор. Какой странный способ добиваться аудиенции!
"После сего Авессалом завел у себя колесницы и лошадей и пятьдесят
скороходов" (глава 15, стих 1). Затем он стал искать популярности, обещая
народу правосудие, и в конце концов вкрадывался "в сердце израильтян" (стих
6). Сорок лет спустя Авессалом сказал Давиду: "пойду я и исполню обет мой,
который я дал господу, в Хевроне... Сказал ему царь: иди с миром... И
разослал Авессалом лазутчиков во все колена израилевы, сказав: когда вы
услышите звук трубы, то говорите: Авессалом воцарился в Хевроне. С
Авессаломом пошли из Иерусалима двести человек, которые были приглашены им,
и пошли по простоте своей, не зная, в чем дело" (стихи 7-
11).
Тогда Давид сказал своим слугам, бывшим с ним в Иерусалиме: "встаньте,
убежим, ибо не будет нам спасения от Авессалома; спешите, чтоб нам уйти,
чтобы он не застиг и не захватил нас, и не навел на нас беды, и не истребил
города мечом. И сказали слуги царские царю: во всем, что угодно господину
нашему, царю, мы - рабы твои. И вышел царь и весь дом его за ним пешком.
Оставил же царь десять жен, наложниц (своих), для хранения дома. И вышел
царь и весь народ пешие, и остановились у Беф-Мерхата. И все слуги его шли
по сторонам его, и все хелефеи и все фелефеи, и все гефяне до шестисот
человек, пришедшие вместе с ним из Гефа, шли впереди царя" (вторая книга
царств глава 15, стихи 14-18).
Лорд Болингброк рассказывает, что, когда духовник одного английского
генерала читал ему только что цитированное место Библии, генерал вырвал
книгу из его рук, бросил ее оземь и воскликнул:
- Тысячу молний! Что это за жалкий трус, ваш несчастный Давид, если он
удрал с целым полком солдат? Нет, уж я бы повернул обратно; я догнал бы
этого Авессалома и повесил бы его, как собаку, на первой осине! "Когда дошел
царь Давид до Бахурима... вышел оттуда человек из рода дома Саулова, по
имени Семей... и злословил, и бросал камнями на Давида и на всех рабов царя
Давида; все же люди и все храбрые были по правую и по левую сторону (царя).
Так говорил Семей, злословя его: уходи, уходи, убийца и беззаконник... И шел
Давид и люди его своим путем, а Семей шел по окраине горы, со стороны его,
шел и злословил, и бросал камнями на сторону его и пылью" (вторая книга
царств глава 16, стихи 5-7, 13).
Критики отмечают, что, если бы автор был обыкновенный писатель, он
привел бы какие-нибудь подробности мятежа Авессалома; он сказал бы, какими
силами тот располагал, почему Давид, этот прославленный воин, так постыдно
бежал из Иерусалима еще раньше, чем его мятежный сын показался у ворот
города. Мы знали бы, был ли Иерусалим укреплен или не был, знали бы, почему
народ не оказал никакого сопротивления Авессалому. Возможно ли, чтобы такой
жестокий тиран, как безжалостный Давид, который распиливал надвое своих
побежденных врагов, размалывал их на жерновах, сжигал их в печах, бежал бы
из своей столицы, как плаксивое дитя, не сделав ни малейшей попытки подавить
мятеж непокорного сына? А случай с этим Семеем, который безнаказанно осыпает
царя камнями и пылью, в то время когда царь окружен таким количеством
вооруженных, а также и всем населением Иерусалима, - не есть ли это одна из
самых невероятных выдумок "божественной утки"? Спрашиваешь себя иной раз, не
сон ли это, когда читаешь такую белиберду в религиозной книге, каждому слову
которой надо верить под страхом анафемы?
"Авессалом же и весь народ израильский пришли в Иерусалим, и Ахитофел с
ним... И сказал Ахитофел Авессалому: войди к наложницам отца твоего, которых
он оставил охранять дом свой; и услышат все израильтяне, что ты сделался
ненавистным для отца твоего, и укрепятся руки всех, которые с тобою. И
поставили для Авессалома палатку на кровле, и вошел Авессалом к наложницам
отца своего пред глазами всего Израиля" (вторая книга царств глава 16, стихи
15, 21-22).
Критики не находят, что публичные сношения со всеми наложницами царя
были бы верным шагом к снисканию популярности в народе. Они также
отказываются верить, чтобы Авессалом, как бы молод он ни был, мог повторить
раз за разом на глазах у всего иерусалимского населения подобные попытки
снискать народную любовь, ложась по очереди со всеми десятью наложницами
отца. Но что яснее всего, это то, что "священный" автор, составляя основную
книгу христианской религии, любит копаться в грязных и порнографических
историях. После кровосмесительства Амнона нам подносят десять
кровосмесительств Авессалома. Час от часу не легче! С этой "святой" Библией
мы выходим из гадости только для того, чтобы попасть в гнусность.
Ахитофел дал еще и другой совет Авессалому, а именно - набрать 12000
человек и немедленно пуститься преследовать Давида. Но некто Хусий
посоветовал ему прежде всего обратиться с воззванием ко всему Израилю, от
Дана до Вирсавии. Этот последний совет больше понравился Авессалому.
Ахитофел, раздосадованный тем, что его не послушали, покончил с собой. В
конце концов мятежники потерпели поражение в Ефраимском лесу, где 20000
солдат Авессалома были убиты войсками царя под командой Иоава. Во время
бегства сын Давида, сидевший верхом на муле, запутался волосами между
ветвями дуба и так и повис, а мул убежал. Иоав пронзил Авессалома тремя
мечами. Этот эпизод, кажется, притянут-таки за волосы, не правда ли? Что
касается Давида, то, когда он узнал о смерти прекрасного молодого человека,
он пролил обильные слезы и повторял: "Сын мой, Авессалом! Авессалом, сын
мой!" Других надгробных речей на этот раз не последовало. Итак, Давид
возвратился в свою столицу. На радостях он простил Семея, закидывавшего его
камнями. Затем было еще одно возмущение, вызванное Савеем; оно было
преодолено, и люди, у которых он скрывался, отрубили ему голову. Наконец,
был некий "капитан" Амессай, которого Авессалом возвел в "генеральский" чин.
Иоав сблизился с ним, притворяясь благожелательным, и во время беседы "взял
Иоав правою рукою Амессая за бороду, чтобы поцеловать его. Амессай же не
остерегся меча, бывшего в руке Иоава, и тот поразил его им в живот, так что
выпали внутренности его на землю, и не повторил ему удара, и он умер"
(вторая книга царств глава 20, стихи 9-10). Все это вновь и вновь напоминает
о величайшем нравственно-воспитательном содержании и значении
иудео-христианского "священного писания", которое не могут-де понять
безбожники!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВпРТАЯ.
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ И ПРИСНОБЛАЖЕННАЯ КОНЧИНА СВЯТОГО ЦАРЯ ДАВИДА.
Был голод на земле во дни Давида три года, год за годом. И вопросил
Давид господа. И сказал господь: это ради Саула и кровожадного дома его, за
то, что он умертвил гаваонитян. Тогда царь призвал гаваонитян и говорил с
ними. Гаваонитяне были не из сынов израилевых, но из остатков аморреев;
израильтяне же дали им клятву, но Саул хотел истребить их по ревности своей
о потомках Израиля и Иуды.
И сказал Давид гаваонитянам: что мне сделать для вас, и чем примирить
вас, чтобы вы благословили наследие господне? И сказали ему гаваонитяне: не
нужно нам ни серебра, ни золота от Саула, или от дома его, и не нужно нам,
чтоб умертвили кого в израиле. Он сказал: чего же вы хотите? Я сделаю для
вас. И сказали они царю: того человека, который губил нас и хотел истребить
нас, чтобы не было нас ни в одном из пределов израилевых, - из его потомков
выдай нам семь человек, и мы повесим их (на солнце) пред господом в Гиве
Саула, избранного господом. И сказал царь: я выдам.
Но пощадил царь Мемфивосфея, сына Ионафана, сына Саулова, ради клятвы
именем господним, которая была между ними, между Давидом и Ионафаном, сыном
Сауловым. И взял царь двух сыновей Рицпы, дочери Айя, которая родила Саулу
Армона и Мемфивосфея, и пять сыновей Мелхолы, дочери Сауловой, которых она
родила Адриэлу, сыну Верзеллия, из Мехолы, и отдал их в руки гаваонитян, и
они повесили их (на солнце) на горе пред господом. И погибли все семь
вместе; они умерщвлены в первые дни жатвы, в начале жатвы ячменя" (вторая
книга царств глава 21, стихи 1-9).
Это место Библии всегда затрудняло богословов. Дело в том, что нигде в
истории Саула не сказано, чтобы Саул причинил хотя бы самый малый ущерб
гаваонитянам. Напротив, Самуил постоянно осыпал его упреками за великодушие
и милосердие, которые он неоднократно проявлял к окружающим народам. Мы не
забыли еще, что "пророк" объявил Саула низложенным именно за то, что он не
уничтожил дотла несколько племен, живших в этой стране: амаликитян,
аморреев, идумеян и др. Кроме того, Саул сам был родом из Гивы и, вполне
естественно, щадил своих соотечественников; если бы он истребил гаваонитян,
не державшихся еврейской веры. Библия, несомненно, отметила бы этот
благочестивый подвиг в книгах, посвященных Саулу.
Эта расправа, учиненная столь неожиданно, производит такое впечатление,
будто Давид искал какого-нибудь вымышленного повода для того, чтобы
отделаться от последних потомков своего предшественника на троне. Но зато
этот эпизод так мало правдоподобен, что даже сам автор запутался: Саул выдал
за Адриэла из Мехолы свою старшую дочь - Мерову. а не Мелхолу (первая книга
царств глава 18, стих 19); что касается Мелхолы, то, когда Давид изменил ей
и женился на Авигее и Ахиноаме, Саул выдал ее за Фалтия, сына Лаиша (глава
25, стих 44). Впоследствии Давид забрал ее от Фалтия обратно (вторая книга
царств глава 3, стихи 14-16). Возможно, что "священный" автор имел здесь в
виду Мелхолу и сыновей, которых она могла родить не от Давида, а от другого
мужа. Но трудно допустить, чтобы писатель, вдохновляемый богом, потерял
память и смешал Фалтия с Адриэлом из Мехолы, мужем Меровы.
Что касается голода, который изнурял страну три года при Давиде, то
нужно сразу же заявить, что в тех местах не было явления более обычного, чем
неурожай. "Священные" книги говорят о голоде в Палестине очень часто. Мы еще
неоднократно увидим периоды голода в этой печальной стране, где всегда было
гораздо больше бесплодного булыжника, чем питательной растительности.
С еще большим изумлением мы узнаем, что сам бог сказал Давиду, будто бы
этот голод он послал из-за того, что Саул так много времени тому назад имел
дурные намерения по отношению к народу, не бывшему "народом божьим".
Надо признать вместе со всеми критиками, что из многочисленных
преступлений Давида это преступление просто отвратительно. В его оправдание
нельзя привести ни малейшего порыва страсти, ни даже заблуждения. Это просто
подлость - приказать повесить без видимых причин двух незаконных сыновей
Саула, которые не претендовали и не могли претендовать ни на что. И раз он
сам вернулся к брошенной им Мелхоле, то было отвратительной жестокостью
выдать гаваонитянам на пытку ее детей. К гнусности этого преступления
присоединяется нелепость: Давид выдает семерых невинных людей маленькому
народцу, которого ему совсем нечего было бояться, ему- грозному победителю
всех врагов.
В этом поступке, говорят критики (лорд Болингброк, Гюэ, Фрере,
Вольтер), есть не только варварство, которое возмутило бы даже дикаря, но и
подлость, на которую не был бы способен самый гнусный человек. Но к своей
подлости и жестокости Давид присоединяет еще клятвопреступление, ибо он
клялся Саулу никогда не лишать жизни никого из его потомков (первая книга
царств глава 24, стихи 22-23). Оправдывая это клятвопреступление, богословы
отмечают, что Давид не собственноручно повесил сыновей
Рицпы и Мелхолы, а передал их гаваонитянам. Но это оправдание так же
подло, как и само поведение Давида, и только еще более усиливает его
жестокость и гнусное лицемерие богословов - ревнителей Библии. Куда ни
повернись, во всей этой благочестивой истории "святого помазанника божьего"
не найти ничего, кроме нагромождения преступлений, вероломства и гнусности.
Глава 22 содержит одну из песен Давида. В следующей главе еще песни.
Здесь мы находим несколько благородных черт друзей царя: "Ванея, сын Иодая,
мужа храброго, великий по делам, из Кавцеила; он поразил двух сыновей Ариила
моавитского; он же сошел и убил льва во рве в снежное время; он же убил
одного египтянина, человека видного; в руке египтянина было копье, а он
пошел к нему с палкою и отнял копье из руки египтянина, и убил его
собственным его копьем: вот что сделал Ванея, сын Иодаев, и он был в славе"
(вторая книга царств глава 23, стихи 20-22).
Очень жаль, что автор забыл сказать, в каком месте произошло это
поистине замечательное приключение со львом, убитым в снегу; снег так редко
встречается в странах, где живут львы, что Ванея хорошо сделал, не захотев
терять времени и немедленно прикончив зверя: он сильно рисковал, что снег
быстро растает... под лучами критики.
Желая знать число своих подданных, Давид, по внушению божьему, задумал
сделать перепись Израиля и иуды. Это занятие, столь же долгое, сколь и
скучное, было закончено в течение девяти месяцев и двадцати дней (глава 24,
стихи 1-8).
"И подал Иоав список народной переписи царю; и оказалось, что
израильтян было восемьсот тысяч мужей сильных, способных к войне, а иудеян
пятьсот тысяч" (стих 9). Но едва лишь была закончена перепись, как Давид
понял, что она представляла большой его грех. Библия не говорит, почему
именно этот подсчет должен был навлечь на царя гнев бога, тем не менее она
указывает, что старик был страшно раздражен.
"Было слово господа к Гаду пророку, прозорливцу Давида: пойди и скажи
Давиду: так говорит господь: три наказания предлагаю я тебе; выбери
себе одно из них, которое совершилось бы над тобою. И пришел Гад к Давиду, и
возвестил ему, и сказал ему: избирай себе, быть ли голоду в стране твоей
семь лет, или чтобы ты три месяца бегал от неприятелей твоих, и они
преследовали тебя, или чтобы в продолжение трех дней была моровая язва в
стране твоей? теперь рассуди и реши, что мне отвечать пославшему меня"
(вторая книга царств глава 24, стихи 11-13).
Здесь напрашивается несколько важных замечаний. Во-первых, сам текст
ясно говорит, что "гнев господень возгорелся на израильтян и возбудил он
Давида сказать: пойди, исчисли Израиля и иуду". Однако впоследствии бог
раздражается еще больше и находит, что настало время нагнать какую-нибудь
казнь на народ за исполнение того, что он сам же заставил Давида сделать.
Вот, следовательно, бог еще раз представлен "священным писанием" как враг
человеческого рода, занимающийся тем, что расставляет людям западни и
ловушки.
Во-вторых, в "Пятикнижии" бог сам трижды приказывал произвести
перепись. В-третьих, нет ничего более полезного и разумного, хотя и
трудного, чем произвести точный учет населения: это распоряжение Давида было
не только предусмотрительным и благоразумным, но еще и священным, ибо оно
было внушено свыше.
В-четвертых, все критики отмечают смешную неправдоподобность
утверждения, что у Давида было 1300000 солдат в его маленькой стране: если
считать солдатами даже одну пятую часть населения, то и это составило бы
шесть с половиной миллионов жителей в Палестине. А помимо евреев там жили
ханаанеяне и филистимляне.
В-пятых, Первая книга Паралипоменон, которая также составляет не менее
каноническую часть Библии, чем все остальные книги, и которая очень часто
противоречит другим произведениям "божественного вдохновения", насчитывает
1570000 солдат (глава 21, стих 5), что увеличивает численность еврейского
населения до еще большего неправдоподобия.
В-шестых, критики думают, что посылать "пророка" Гада к "пророку"
Давиду для того, чтобы предоставить ему на выбор несколько наказаний, есть
ребяческое и нелепое занятие, совершенно недостойное божьего величия.
Критики находят в этой божественной жестокости насмешку и какой-то привкус
арабской сказки, которой не место в книге, где на каждой странице выступает
такой почтенный ее "вдохновитель", как бог.
Теперь посмотрим, каков был выбор царя.
"И сказал Давид Гаду: тяжело мне очень; но пусть впаду я в руки
господа, ибо велико милосердие его; только бы в руки человеческие не впасть
мне. (И избрал себе Давид моровую язву во время жатвы пшеницы.) И послал
господь язву на израильтян от утра до назначенного времени; (и началась язва
в народе) и умерло из народа, от Дана до Вирсавии, семьдесят тысяч человек.
И простер ангел (божий) руку свою на Иерусалим, чтобы опустошить его; но
господь пожалел о бедствии и сказал ангелу, поражавшему народ: довольно,
теперь опусти руку твою. Ангел же господень был тогда у гумна Орны
иевусеянина. И сказал Давид господу, когда увидел ангела, поражавшего народ,
говоря: вот, я согрешил, я (пастырь) поступил беззаконно; а эти овцы, что
сделали они? пусть же рука твоя обратится на меня и на дом отца моего. И
пришел в тот день Гад к Давиду и сказал: иди, поставь жертвенник господу на
гумне Орны иевусеянина" (вторая книга царств глава 24, стихи 14-18). Давид
повиновался. Орна предоставил все необходимое для жертвоприношения, "и
соорудил там Давид жертвенник господу и принес всесожжения и мирные
жертвы... И умилостивился господь над страною, и прекратилось поражение
израильтян" (стих 25).
Возвратимся к замечаниям комментаторов-скептиков. Чума, которая в
течение трех дней истребляет 70000 человек, представляется совершенно
непостижимым божьим наказанием по отношению к любимому народу, с которым бог
запросто сносится каждый день. Это наказание кажется еще менее оправданным,
если вспомнить, что оно обрушилось на народ за проступок одного только
Давида, а проступок этот заключался в разумном государственном мероприятии,
к тому же еще и внушенном свыше. Этой чумой кончается Вторая книга царств.
Третья книга царств начинается с описания последних дней Давида и
прерывается на времени пленения евреев в Вавилоне. Талмудистское предание
приписывает составление этого труда пророку Иеремии. Мнение это, принятое
большинством раввинов и древнехристианских богословов, нашло себе защиту и в
позднейшие времена. Другие богословы считают автором книги ученика Иеремии -
Варуха. Но для евреев, равно как и для христиан, автором книги по-прежнему
является, конечно, бог. Именно на этой точке зрения будем стоять и мы. Мы
постараемся раскрыть подносимые и в этой книге божественные орешки и соберем
плодотворные семена, которые выпадут из орехов под ударами здравого смысла.
"Когда царь Давид состарился, вошел в преклонные лета, то покрывали его
одеждами, но не мог он согреться. И сказали ему слуги его: пусть поищут для
господина нашего царя молодую девицу, чтоб она предстояла царю и ходила за
ним и лежала с ним, - и будет тепло господину нашему, царю.
И искали красивой девицы во всех пределах израильских, и нашли Ависагу
сунамитянку, и привели ее к царю. Девица была очень красива, и ходила она за
царем, и прислуживала ему; но царь не познал ее" (третья книга царств глава
1, стихи 1-4).
Эта девственная перина есть поистине находка, делающая честь
воображению "голубя-утки". Бенедиктинец Кальмет, который слепо верил всем
мистификациям Библии, отметил, что красивая молодая девушка весьма способна
воодушевить семидесятилетнего человека (таков был тогда возраст Давида). В
подтверждение священного повествования ученый монах говорит, что один
еврейский врач посоветовал императору Фридриху Барбароссе спать с молодыми
мальчиками и класть их себе на грудь. Но целую ночь на груди мальчика не
удержишь. Поэтому, прибавляет Кальмет, для тех же целей были удачно
применены небольшие собачки.
Библейского утверждения, что Давид только грелся возле прекрасной
сунамитянки, даже сын его Соломон не разделял: мы увидим впоследствии, что
он приказал убить своего старшего брата Адонию, провинившегося в том, что он
просил руки Ависаги, на что Соломон посмотрел как на желание вступить в брак
со вдовой или наложницей своего отца.
Адония был сыном Аггифы, на которой Давид женился до Вирсавии, матери
Соломона. Со времени смерти Авессалома - длинноволосого Адония был старшим
из царских детей и считал, что корона по праву должна принадлежать ему. Но
придворные интриганы прочили на трон Соломона. Не ожидая смерти отца, оба
принца, мало стесняясь, публично оспаривали трон друг у друга.
"Адония, сын Аггифы, возгордившись говорил: я буду царем. И завел себе
колесницы и всадников и пятьдесят человек скороходов. Отец же никогда не
стеснял его вопросом: для чего ты это делаешь? Он же был очень красив и
родился ему после Авессалома. И советовался он с Иоавом, сыном
Саруиным, и с Авиафаром священником, и они помогали Адонии. Но
священник Садок и Ванея, сын Иодаев, и пророк Нафан, и Семей, и Рисий,
и сильные Давидовы не были на стороне Адонии.
И заколол Адония овец и волов и тельцов у камня Зохелет, что у
источника Рогель, и пригласил всех братьев своих, сыновей царя, со всеми
иудеянами, служившими у царя. Пророка же Нафана и Ванею, и тех сильных, и
Соломона, брата своего, не пригласил. Тогда Нафан сказал Вирсавии, матери
Соломона, говоря: слышала ли ты, что Адония, сын Аггифин, сделался царем, а
господин наш Давид не знает о том? Теперь, вот, я советую тебе: спасай жизнь
твою и жизнь сына твоего Соломона. Иди и войди к царю Давиду и скажи ему: не
клялся ли ты, господин мой царь, рабе твоей, говоря: "сын твой Соломон будет
царем после меня и он сядет на престоле моем?" Почему же воцарился Адония? И
вот, когда ты еще будешь говорить там с царем, войду и я вслед за тобою и
дополню слова твои" (третья книга царств глава 1, стихи 5-14). Если
вспомнить, что Адония не провозглашал себя царем, а только притязал на
будущее и имел сторонников, как и Соломон имел своих, то можно сказать, что
пророк Нафан был гнусный лжец и интриган: он организует совместно с
Вирсавией, бесстыдной вдовой убитого Урии, какое-то хитросплетение, имеющее
целью похитить корону у прямого наследника, и употребляет клевету - он,
святой человек! - для того, чтобы достигнуть своей цели.
Порядок престолонаследия, быть может, еще не был твердо установлен у
евреев. Но вполне естественно, что Адония, как старший, должен был
наследовать своему отцу, тем более что он родился не от наложницы и не от
чужой жены, как Соломон. Его право было признано двумя первыми лицами в
государстве - главным военачальником и верховным жрецом.
Следовательно, если старый царь действительно и намечал в цари
Соломона, то, вероятно, из желания сделать приятное своей жене. Давид
поверил клеветническим доносам Вирсавии и Нафана.
"И сказал царь Давид: позовите ко мне священника Садока и пророка
Нафана и Ванею, сына Иодаева. И вошли они к царю. И сказал им царь: возьмите
с собою слуг господина вашего и посадите Соломона, сына моего, на мула
моего, и сведите его к Гиону, и да помажет его там Садок священник и Нафан
пророк в царя над Израилем, и затрубите трубою и возгласите: да живет царь
Соломон" (третья книга царств глава 1, стихи 32-34).
Наконец, пришел час смерти Давида. Вот что говорит этот царь перед
смертью сыну Вирсавии, которого он приказал торжественно помазать еще при
своей жизни: "Ты знаешь, что сделал мне Иоав, сын Саруин... как... пролил
кровь бранную во время мира, обагрив кровью бранною пояс на чреслах своих и
обувь на ногах своих: поступи по мудрости твоей, чтобы не отпустить седины
его мирно в преисподнюю" (третья книга царств глава 2, стихи 5-6).
"Вот еще у тебя Семей, сын Геры, вениамитянина из Бахурима; он
злословил меня тяжким злословием, когда я шел в Маханаим; но он вышел
навстречу мне у Иордана, и я поклялся ему господом, говоря: "я не умерщвлю
тебя мечом". Ты же не оставь его безнаказанным; ибо ты человек мудрый и
знаешь, что тебе сделать с ним, чтобы низвести седину его в крови в
преисподнюю.
И почил Давид с отцами своими и погребен был в городе Давидовом.
Дата добавления: 2015-10-24; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Лео Таксиль. Забавная Библия 22 страница | | | Лео Таксиль. Забавная Библия 24 страница |