|
Читайте также: |
братьям его и друзьям его, и не предал тебя в руки Давида, а ты взыскиваешь
ныне на мне грех из-за женщины. То и то пусть сделает бог Авениру и еще
больше сделает ему. Как клялся господь Давиду, так и сделаю ему (в сей
день): отниму царство от дома Саулова и поставлю престол Давида над Израилем
и над иудою, от Дана до Вирсавии.
И не мог Иевосфей возразить Авениру, ибо боялся его. И послал Авенир от
себя послов к Давиду (в Хеврон, где он находился), сказать: чья эта
земля? И
еще сказать: заключи союз со мною, и рука моя будет с тобою, чтобы
обратить к тебе весь народ израильский. И сказал (Давид): хорошо, я
заключу
союз с тобою, только прошу тебя об одном, именно - ты не увидишь лица
моего, если не приведешь с собою Мелхолы, дочери Саула, когда придешь
увидеться со мною. И отправил Давид послов к Иевосфею, сыну Саулову,
сказать: отдай жену мою Мелхолу, которую я получил за сто краеобрезаний
филистимских. И послал Иевосфей и взял ее от мужа, от Фалтия, сына
Лаишева. Пошел с нею и муж ее и с плачем провожал ее до Бахурима; но
Авенир сказал ему: ступай назад. И он возвратился" (вторая книга царств
глава 3, стихи 7-16).
Вот каким образом Давид возвратил себе супругу номер один, которой он,
по-видимому, дорожил. Это, впрочем, не заставило его отречься от шести
остальных.
Что касается Авенира, то его измена Иевосфею не принесла ему счастья.
Когда он отправлялся в Хеврон, к сыну Иессея, его сопровождало 20 слуг.
Давид устроил пир в его честь, затем отпустил его с миром и отправил
его агитировать среди евреев, что он один является их законным царем. Узнав
об этом, Иоав вызвал своих молодцов, которые перехватили Авенира в пути и
привезли его в Хеврон под предлогом, что Давид имеет еще кое-что сообщить
ему. Там "Иоав отвел его внутрь ворот, как будто для того, чтобы поговорить
с ним тайно, и там поразил его в живот" (стих 27). Кровь Асаила была
отмщена.
Узнав об этом убийстве, Давид заявил, что он здесь ни при чем.
- Пусть кровь Авенира, - воскликнул он, - падет на голову Иоава.
Он устроил даже пышные похороны бывшему главнокомандующему армии его
противника (стихи 20-39).
Положение Иевосфея было невеселое; большинство сторонников покинули
его. Двое из его военачальников - Баана и Рихав пробрались однажды в жаркий
день, когда он отдыхал после обеда, к нему в комнату и задушили его. Гордые
этим сомнительным подвигом и рассчитывая на царскую награду, они принесли
Давиду голову Иевосфея. Давид в награду приказал сначала отрубить им руки и
ноги, а затем оба они были повешены на одной виселице на берегу Хевронского
пруда. Голову же Иевосфея погребли в Хевроне, в гробнице Авенира (глава 4).
Процарствовав семь с половиной лет в Хевроне, Давид царствовал еще 33
года в Иерусалиме, который принадлежал иевусеям и которым он овладел, когда
все двенадцать колен израильских объединились под его скипетром. Давид жил в
крепости, которую назвал городом Давидовым и обстроил кругом и внутри.
Хирам, царь тирский, прислал к нему плотников и каменщиков, "и они построили
дом Давиду" (глава 5, стихи 9-11).
Отметим, что летописи Тира ничего не говорят об этом посольстве и нигде
не упоминают имени Давида. Как бы там ни было, история оседлого еврейского
народа начинается, собственно говоря, со взятия Иерусалима. До тех пор евреи
были бродячими ордами. Они жили грабежами и странствовали от одной горы к
другой, из пещеры в пещеру, не умея устроиться по-человечески и укрепиться
на одном месте. Иерусалим был расположен на пути караванов, ведших торговлю
с финикиянами. Местоположение его было очень удобное. Почва, правду сказать,
там камениста и бесплодна, но зато три холма, на которых расположен
Иерусалим, значительно укрепляли его в военном отношении. По-видимому, у
Давида ничего не было для того, чтобы строить более или менее прочные дома,
раз тирский царь Хирам послал ему и лес, и каменщиков, и плотников. Не
понятно, однако, чем мог бы платить Давид Хираму и какие вообще
взаимоотношения могли быть у них. "Давид находился, - говорит Вольтер, - во
главе народа, который, после долголетнего рабства, должен был быть очень
беден. Добыча, которую он мог собрать во время своих набегов, не могла
особенно обогатить его, ибо и сам он не упоминает ни одного богатого
разграбленного им города. В конце концов еврейская история не дает никаких
подробностей относительно тогдашнего состояния Иудеи, и мы совершенно не
знаем, как взялся Давид за управление страной".
Как только Давид увидел себя хозяином Иерусалима и его окрестностей на
расстоянии 25-30 километров, он взял "еще наложниц и жен из
Иерусалима... И родились еще у Давида сыновья и дочери" (глава 5, стихи
13-14).
Закончив свои личные дела, Давид стал подумывать о приличной квартире и
для бога, вернее, для "ковчега завета".
"И собрал снова Давид всех отборных людей из Израиля, тридцать тысяч. И
встал и пошел Давид и весь народ, бывший с ним из Ваала иудина, чтобы
перенести оттуда ковчег божий, на котором нарицается имя господа Саваофа,
сидящего на херувимах. И поставили ковчег божий на новую колесницу, и
вывезли его из дома Аминадава, что на холме. Сыновья же Аминадава, Оза и
Ахио, вели новую колесницу" (вторая книга царств глава 6, стихи 1-3).
Но когда кортеж добрался до гумна Нахона, быки чуть было не опрокинули
"ковчег". Оэа схватил его руками. Тогда зажегся против Озы гнев божий за
дерзновение, и бог поразил его смертью там же, "у ковчега" (стихи 6-7). "И
устрашился Давид в тот день господа и сказал: как войти ко мне ковчегу
господню? И не захотел Давид везти ковчег господень к себе, в город Давидов,
а обратил его в дом Аведдара гефянина" (вторая книга царств глава 6, стихи
9-10).
Если автор данной части Библии и не Самуил, то он все-таки
священнослужитель, ибо из его повествования особенно явствует забота
воспретить непосвященным мирянам дотрагиваться до "ковчега". Мы уже видели
ужасное истребление 50070 любопытных вефсамитян, пораженных молниеносной
смертью, когда они только заглянули в "священный" ящик.
Чтобы внушить побольше страху, автор не постеснялся неправдоподобности
своего анекдота. В конце концов, служителям религии совсем неважно, что богу
придаются черты вопиющей несправедливости. Главное, бойся его!
Вот, например, "ковчег", который, несмотря на божественность, не должен
был занимать особенно много места, раз его взвалили на простую повозку. А
повозка эта должна была быть очень узкой, если она могла пройти через горные
ущелья от Газы до Иерусалима. Однако священники не сопровождают "святой"
сундук, что совершенно непонятно. Если принять во внимание, что не было
предпринято никаких мер предосторожности, чтобы оградить ношу от
случайностей пути, то этот добрый Оза, который удерживал "ковчег" в момент
падения, поступил хорошо, но был вознагражден за свое религиозное усердие
внезапной смертью. Нельзя не признать, что это все-таки жестоко. Скептики, с
лордом Болингброком во главе, подчеркивали оскорбительность этого
повествования для "милосердного" бога. Если кто-нибудь и был виновен, так
это левиты, оставившие "ковчег" на произвол судьбы, а не мирянин, который
поддержал его. Но дело в том, что именно при помощи такого рода россказней в
невежественном народе и поддерживается вера в "священные" привилегии, данные
богом жреческой касте.
Еще одно замечание: это жестокое начало царствования Давида лишний раз
показывает, что народ еврейский был в ту пору так же груб, как и беден, и
что в действительности у него не было даже ни одного приличного дома, где он
мог бы поместить предметы своего культа.
Господин Аведдар, назначенный хранителем "ковчега", всячески
остерегался дотронуться до него: "и благословил господь Аведдара и весь дом
его" (стих
11). Через три месяца Давид потребовал "ковчег" у Аведдара. "Ковчег"
был перенесен в Иерусалим. Церемония перенесения была очень торжественна, и
царь высказал по этому поводу большую радость. "Давид скакал из всей силы
пред господом; одет же был Давид в льняной ефод" (стих 14). В своем веселье
он, вероятно, позволил себе поднять ногу немного выше, чем полагается, и
обнаружил... то, что обнаруживать не следовало. Мелхола, его супруга номер
один, не скрыла от него своих мыслей по этому поводу, после того как
"священная" коробка была наконец водворена на приготовленное для нее место.
"Когда Давид возвратился, чтобы благословить дом свой, то Мелхола, дочь
Саула, вышла к нему навстречу, (и приветствовала его) и сказала: как
отличился сегодня царь израилев, обнажившись сегодня пред глазами рабынь,
рабов своих, как обнажается какой-нибудь пустой человек!" (вторая книга
царств глава 6, стих 20). Что касается бога, то он, наоборот, был весьма
удовлетворен резвостью Давида. Он даже наказал Мелхолу за то, что она в этот
день была невнимательна к своему мужу. В наказание "у Мелхолы, дочери
Сауловой, не было детей до дня смерти ее" (стих 23).
Давид хотел построить храм в честь Яхве, но бог евреев воспротивился
этому, ибо приберегал эту честь для Соломона (глава 7).
Глава 8 посвящена победам Давида. "После сего Давид поразил филистимлян
и смирил их, и взял Давид Мефег-Гаамма из рук филистимлян. И поразил
моавитян и смерил их веревкою, положив их на землю; и отмерил две веревки на
умерщвление, а одну веревку на оставление в живых. И сделались моавитяне у
Давида рабами, платящими дань. И поразил Давид Адраазара, сына Реховова,
царя сувского, когда тот шел, чтоб восстановить свое владычество при реке
(Евфрате); и взял Давид у него тысячу семьсот всадников и двадцать тысяч
человек пеших, и подрезал Давид жилы у всех коней колесничных, оставив
(себе) из них для ста колесниц.
И пришли сирийцы дамасские на помощь к Адраазару, царю сувскому; но
Давид поразил двадцать две тысячи человек сирийцев. И поставил Давид
охранные войска в Сирии дамасской, и стали сирийцы у Давида рабами,
платящими дань. И хранил господь Давида везде, куда он ни ходил. И взял
Давид золотые щиты, которые были у рабов Адраазара, и принес их в Иерусалим"
(вторая книга царств глава 8, стихи 1-7).
Давид заключил впоследствии союз с некиим Фоем, царем Имафа, столь же
неизвестным в истории, как и царь, войско которого Давид разбил. Давид
покорил "сирийцев, и моавитян, и аммонитян, и филистимлян, и амаликитян...
Ни один историк нигде не отмечает таких побед Давида в Сирии и до Евфрата.
Никому не известен и царь Адраазар. Если бы Давид распространил свои
владения до берегов Евфрата, он был бы одним из самых могущественных
властелинов в ту эпоху. Эти мнимые победы вождя маленького народца, "царя",
владевшего едва одним, да и то еще недостроенным городом, есть хвастливое,
беззастенчивое вранье.
Давид воевал также с аммонитянами (глава 10). Война вспыхнула в
результате скверной шутки аммонитского царя Аннона. Несколько евреев
путешествовали по его земле. "И взял Аннон слуг давидовых, и обрил каждому
из них половину бороды, и обрезал одежды их наполовину, до чресл, и
отпустил" (стих 4). Всякому понятно, что аммонитяне были за это как следует
наказаны.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.
РОМАНИЧЕСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ СВЯТОГО ДАВИДА. ПРОРОКА И ЦАРЯ ИУДЕЙСКОГО.
В "священном писании" были только что перечислены сыновья,
рождавшиеся у Давида в Иерусалиме (вторая книга царств глава 5, стихи
15-
16). Среди них указан Соломон. Обстоятельства рождения этого сына
Давидова составляют предмет описания главы 11. Однажды во время
прогулки царь издали заметил прелестную купальщицу. Несмотря на свою
святость, он тотчас же почувствовал потребность рассмотреть ее вблизи. "И
послал Давид разведать, кто эта женщина? И сказали ему: это Вирсавия, дочь
Елиама. жена Урии хеттеянина. Давид послал слуг взять ее; и она пришла к
нему, и он спал с нею. Когда же она очистилась от нечистоты своей,
возвратилась в дом свой. Женщина эта сделалась беременною и послала
известить Давида, говоря: я беременна. И послал Давид сказать Иоаву: пришли
ко мне Урию хеттеянина. И послал Иоав Урию к Давиду. И пришел к нему Урия, и
расспросил его Давид о положении Иоава и о положении народа, и о ходе войны.
И сказал Давид Урии: иди домой и омой ноги свои. И вышел Урия из дома
царского, а вслед за ним понесли и царское кушанье. Но Урия спал у ворот
царского дома со всеми слугами своего господина, и не пошел в свой дом. И
донесли Давиду, говоря: не пошел Урия в дом свой. И сказал Давид Урии: вот,
ты пришел с дороги; отчего же не пошел ты в дом свой? И сказал Урия Давиду:
ковчег (божий), и израиль, и иуда находятся в шатрах, и господин мой Иоав и
рабы господина моего пребывают в поле, а я вошел бы в дом свой есть и пить и
спать со своею женою! Клянусь твоею жизнью и жизнью души твоей, этого я не
сделаю.
И сказал Давид Урии: останься здесь и на этот день, а завтра я отпущу
тебя. И остался Урия в Иерусалиме на этот день до завтра. И пригласил его
Давид, и ел Урия пред ним, и пил, и напоил его Давид. Но вечером Урия пошел
спать на постель свою с рабами господина своего, а в свой дом не пошел.
Поутру Давид написал письмо к Иоаву и послал его с Уриею. В письме он
написал так: поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение, и
отступите от него, чтоб он был поражен и умер. Посему, когда Иоав осаждал
город, то поставил он Урию на таком месте, о котором знал, что там храбрые
люди.
И вышли люди из города и сразились с Иоавом, и пало несколько из
народа, из слуг Давидовых; был убит также и Урия хеттеянин. И послал Иоав
донести Давиду обо всем ходе сражения.
И приказал посланному, говоря: когда ты расскажешь царю обо всем ходе
сражения и увидишь, что царь разгневается, и скажет тебе: "зачем вы так
близко подходили к городу сражаться? разве вы не знали, что со стены будут
бросать на вас? Кто убил Авимелеха, сына Иероваалова? не женщина ли бросила
на него со стены обломок жернова (и поразила его), и он умер в Тевеце? Зачем
же вы близко подходили к стене?" тогда ты скажи: и раб твой Урия хеттеянин
также (поражен и) умер" (вторая книга царств глава 11, стихи 3-21).
Посланный выполнил поручение. "Тогда сказал Давид посланному: так скажи
Иоаву: "пусть не смущает тебя это дело, ибо меч поядает иногда того, иногда
сего; усиль войну твою против города, и разрушь его". Так ободри его. И
услышала жена Урии, что умер Урия, муж ее, и плакала по муже своем. Когда
кончилось время плача, Давид послал, и взял ее в дом свой, и она сделалась
его женою и родила ему сына. И было это дело, которое сделал Давид, зло в
очах господа" (вторая книга царств глава 11, стихи 25-27).
Бог прислал к царю пророка Нафана, который рассказал ему следующую
историю: некий крупный богач, владелец многочисленных стад, приютил однажды
путника и, чтобы угостить его, дал ему поесть мяса овцы, которую он украл у
бедняка, вместо того чтобы взять ее из своих обильных стад. Давид возмутился
по поводу этого подлого поступка богача, а Нафан перебил его: "Ты - тот
человек, (который сделал это). Так говорит господь, бог израилев: я помазал
тебя в царя над Израилем, и я избавил тебя от руки Саула, и дал тебе дом
господина твоего и жен господина твоего на лоно твое, и дал тебе дом
израилев и иудин, и, если этого (для тебя) мало, прибавил бы тебе еще
больше; зачем же ты пренебрег слово господа, сделав злое пред очами его?.. И
сказал Давид Нафану: согрешил я пред господом. И сказал Нафан Давиду: и
господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь; но как ты этим делом подал
повод врагам господа хулить его, то умрет родившийся у тебя сын" (вторая
книга царств глава 12, стихи 7-9,13-14).
Вслед за этим пророк величественно удалился. Следует молитва и пост
Давида; а через семь дней - смерть новорожденного.
"И молился Давид богу о младенце, и постился Давид, и, уединившись,
провел ночь, лежа на земле. И вошли к нему старейшины дома его, чтобы
поднять его с земли; но он не хотел, и не ел с ними хлеба. На седьмой день
дитя умерло...
И утешил Давид Вирсавию, жену свою, и вошел к ней и спал с нею; и она
(зачала и) родила сына, и нарекла ему имя: Соломон. И господь возлюбил его;
и послал пророка Нафана, и он нарек ему имя: Иедидиа (возлюбленный богом),
по слову господа" (вторая книга царств глава 12, стихи 16-18, 24-
25).
Вот один из несомненно наиболее поучительных эпизодов. Вольтер заметил,
что женщина, совершавшая прелюбодеяние, не могла бы выйти замуж за своего
любовника, убийцу законного мужа, разве только если "непогрешимый" - римский
папа дал бы ей специальное благословение.
Папы имеют такую власть. Но совершенно несомненно, что ни у одного
цивилизованного народа убийце не разрешается жениться на вдове своей жертвы.
Здесь кроется еще одна трудность: если считать незаконным брак Давида и
Вирсавии, то нельзя утверждать, следовательно, что Иисус Христос есть
законный потомок Давида, как представляет его евангельская родословная. Если
же, наоборот, считать его законным потомком, то это значит попрать ногами
законы общечеловеческие, а заодно и религиозные. Если брак Давида с
Вирсавией есть преступление, значит, Христос происходит из самого нечистого
источника, ибо Новый завет производит его от Соломона.
Для разрешения столь трудной дилеммы богословы указывают на раскаяние
Давида, которым он искупил свой "грех". Но его "раскаяние" было очень
непродолжительно, да он так и оставил у себя жену своей жертвы.
Следовательно, он еще более отягчил свое преступление. Это новая трудность,
которую богословы не могут обойти, и здесь они опять прибегают, как всегда в
трудных случаях, к необходимости слепой веры в "неисповедимую волю божию".
В случае, который мы рассматриваем, очень трудно, правду говоря, толком
распознать эту самую "волю божию". Бог, который убил старого Навала, чтобы
облегчить первое прелюбодеяние Давида, вдруг рассердился, когда его любимый
"помазанник" провинился, умертвив Урию. Нам кажется,
Давиду надлежало и здесь попросить бога самому заняться убийством и
дать ему Вирсавию так же просто и без труда с его стороны, как он некогда
дал ему Авигею. Тогда бог совсем бы и не рассердился.
Затем, бог обнаруживает здесь гнев довольно странный. По-видимому, он
сердился, если посылал пророка Нафана обрушить на голову Давида угрозы
жестоких наказаний. Однако это не мешает ему благосклонно взирать на брак
Давида с женой его жертвы, ибо он тотчас же обнаруживает свое расположение к
Соломону, родившемуся у Давида от этой вдовы. Он просто переносит наказание
за грех убийцы на новорожденного младенца, умерщвляя его.
Таким образом, благодаря этой странной, но, конечно, божественной
комбинации Давид выходит сухим из воды. Впрочем, это не совсем так. Он
прощен, ибо ребенок умер; но он не прощен, ибо угроза, что его жены и
наложницы будут спать с другими на глазах всего Израиля, - эта угроза
осталась и, как мы еще увидим, будет частично приведена в исполнение.
В это время Иоав воевал против Раввы аммонитской и взял эту столицу.
Давид приехал туда, чтобы вступить во владение "городом". "И взял Давид
венец царя их с головы его, - а в нем было золота талант и драгоценный
камень, - и возложил его Давид на свою голову, и добычи из города вынес
очень много" (вторая книга царств глава 12. стих 30). Талант-это 36
килограммов золота, Невозможно допустить, чтобы человек носил такую корону:
она раздавила бы и библейского Голиафа.
Победив аммонитян, царь израильский и иудейский подверг своих пленных
самым немыслимым пыткам. Это были те же самые жители Раввы, которые избавили
Давида от нежеланного Урии. Давид был наполовину прощен богом, но бог избрал
Давида, чтобы сделать его божественным мстителем против его собственных
нечаянных пособников, которые были совершенно неповинны, ибо находились в
состоянии законной обороны. Уж если кто-нибудь должен был бы поплатиться,
так это Иоав, роль которого была в этом деле не из почтенных.
"А народ, бывший в нем, он вывел, и положил их под пилы, под железные
молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он
поступил со всеми городами аммонитскими. И возвратился после того Давид и
весь народ в Иерусалим" (вторая книга царств глава 12, стих 31).
Было бы очень желательно, чтобы все эти непостижимые варварства
оказались бы таким же вздорным вымыслом, как и корона в 36 килограммов.
История не знает примеров столь громадной и обдуманной жестокости: о ней
рассказывает и ее восхваляет только "священная" книга-Библия! Католический
сверхученый богослов бенедиктинец Кальмет говорит: "Надо предполагать, что
Давид следовал обычным в его время законам войны, ибо священное писание во
всем этом не упрекает Давида и даже во всем считает его поведение, кроме
случая с Урией, правильным и безупречным". "Это извинение было бы хорошо в
истории тигров и пантер, - отвечает ему Гюэ. - Какой человек сможет найти
подобающее извинение для подобной жестокости? А между тем этот
человек-любимец бога. Верна ли эта история или представляет собою вымысел,
но такого рода религиозное наставление нужно только порицать. А что думать о
тех, которые взяли на себя миссию внушать народу, что такого рода
бесчеловечная дикость является поступком славным и достойным?"
В "истории" Давидовой уходишь от одного ужаса только для того, чтобы
сразу же узнать о другом.
"И было после того: у Авессалома, сына Давидова, была сестра красивая,
по имени Фамарь, и полюбил ее Амнон, сын Давида. И скорбел Амнон до того,
что заболел из-за Фамари, сестры своей; ибо она была девица, и Амнону
казалось трудным что-нибудь сделать с нею. Но у Амнона был друг, по имени
Ионадав, сын Самая, брата Давидова; и Ионадав был человек очень хитрый. И он
сказал ему: отчего ты так худеешь с каждым днем, сын царев, -не откроешь ли
мне? И сказал ему Амнон: Фамарь, сестру Авессалома, брата моего, люблю я.
И сказал ему Ионадав: ложись в постель твою, и притворись больным; и
когда отец твой придет навестить тебя, скажи ему: пусть придет Фамарь,
сестра моя, и подкрепит меня пищею, приготовив кушанье при моих глазах, чтоб
я видел, и ел из рук ее" (вторая книга царств глава 13, стихи 1-5). История
знает несколько кровосмесительств, сходных с кровосмесительством
Амнона. Во всяком случае, нельзя предположить, чтобы они были
скопированы одно с другого; эти явления были довольно распространены у всех
древних народов. Но вот что особенно странно здесь: Амнон поведал о своей
преступной страсти своему двоюродному брату Ионадаву. Надо было бы, чтобы
семья Давида была довольно развращена, если один из сыновей, который мог
иметь сколько угодно наложниц, пожелал бы непременно обладать своей
собственной сестрой и чтобы его двоюродный брат ему в этом содействовал.
Амнон последовал совету Ионадава, и все произошло, как тот предсказал.
Царь, придя к сыну, выслушал его просьбу, принял ее за безобидную фантазию
больного, в которой нельзя отказать, и отправил дочь приготовить ему любимое
блюдо.
"И пошла она в дом брата своего Амнона; а он лежит. И взяла она муки и
замесила, и изготовила пред глазами его и испекла лепешки, и взяла
сковороду и выложила пред ним; но он не хотел есть. И сказал Амнон:
пусть
все выйдут от меня. И вышли от него все люди, и сказал Амнон Фамари:
отнеси кушанье во внутреннюю комнату, и я поем из рук твоих. И взяла
Фамарь лепешки, которые приготовила, и отнесла Амнону, брату своему, во
внутреннюю комнату.
И когда она поставила перед ним, чтоб он ел, то он схватил ее, и сказал
ей: иди, ложись со мною, сестра моя. Но она сказала: нет, брат мой, не
бесчести меня, ибо не делается так в Израиле; не делай этого безумия. И я,
куда пойду я с моим бесчестием? И ты, ты будешь одним из безумных в израиле.
Ты поговори с царем; он не откажет отдать меня тебе. Но он не хотел слушать
слов ее, и преодолел ее, и изнасиловал ее, и лежал с нею. Потом возненавидел
ее Амнон величайшей ненавистью, так что ненависть, какою он возненавидел ее,
была сильнее любви, какую имел к ней; и сказал ей Амнон: встань, уйди.
И (Фамарь) сказала ему: нет, (брат); прогнать меня- это зло больше
первого, которое ты сделал со мною. Но он не хотел слушать ее. И позвал
отрока своего, который служил ему, и сказал: прогони эту от меня вон и запри
дверь за нею" (вторая книга царств глава 13, стихи 8-17).
Как вы находите, читатель? Не правда ли, это очень удачный анекдот для
"священной" книги, продиктованной самим богом?
"И посыпала Фамарь пеплом голову свою, и разодрала разноцветную одежду,
которую имела на себе, и положила руки свои на голову свою, и так шла и
вопила" (стих 19).
Авессалом, который, подобно ей, был рожден от Маахи, четвертой жены
Давида, оставил по себе "длинноволосую" славу. Это еще один из
библейских персонажей, знаменитых благодаря своей гриве: длиной волос он
превосходил Самсона и Самуила. Узнав об изнасиловании Фамари, Авессалом
пытался сначала утешить ее. Мы цитируем: "Не Амнон ли, брат твой, был с
тобою? - но теперь молчи, сестра моя; он - брат твой; не сокрушайся сердцем
твоим об этом деле" (стих 20).
Несмотря на эти добрые слова, Фамарь оставалась безутешной. Что
касается Давида, то, когда он узнал, что подразумевал Амнон под вкусным
блюдом Фамари. он впал в большой гнев, но гнев его быстро утих: ведь Давид и
сам за собой знавал подобные грешки.
"Авессалом же не говорил с Амноном ни худого, ни хорошего; ибо
возненавидел Авессалом Амнона" (стих 22). Авессалом скрывал ненависть
свою целых два года (стих 23). По истечении этого времени у него в Ваал
- Гацоре была стрижка овец, и по этому поводу он устроил большое пиршество,
на которое пригласил и своих братьев, в том числе и Амнона.
Кровосмеситель-насильник перепился и в пьяном виде был убит (стихи 24-
29).
"Это ужасное бесчестие - спать со своей сестрой, - говорит Вольтер. -
Ужасно грубо прогнать ее после такого оскорбления. Но предательски убить
своего брата, пригласив его к себе на пирушку, - это, несомненно, не меньшее
преступление".
Все братья Авессалома, свидетели этого братоубийства, быстро встали
из-за стола и обратились в бегство на своих мулах, как будто каждый из них
боялся разделить участь Амнона.
Здесь впервые в еврейской истории встречаются мулы. Один богослов,
страдавший манией придавать необычайность даже тем событиям, которые были
совершенно лишены ее, - все тот же наш старый знакомец, неистощимый Кальмет,
-в своем комментарии к Библии указывает, что "в Палестине мулы не являются
результатом скрещивания ослов с кобылицами, но рождаются от самцов и самок
Дата добавления: 2015-10-24; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Лео Таксиль. Забавная Библия 21 страница | | | Лео Таксиль. Забавная Библия 23 страница |