Глава 40. Селёдки и булки ешь — не хочу!

Он взял пять хлебов и две рыбы, воззрев на небо, благословил и преломил хлебы, и дал ученикам своим, чтобы они роздали им; и две рыбы разделил на всех. И ели все, и насытились. И набрали кусков хлеба и остатков от рыб двенадцать полных коробов. Было же евших хлебы около пяти тысяч мужей. Марк, 6:41-44

Вернёмся, однако, к нашим апостолам, которых миропомазанный разослал попарно с особыми поручениями во все концы Иудеи. Они узнали о печальной участи Иоанна Крестителя одними из первых и, не ожидая дальнейших указаний, поспешили вернуться к Иисусу.

— Господи боже мой! Учитель! Нам рассказали такую страшную историю, что у нас волосы зашевелились!

— Что ещё за история?

— Дело плохо. Похоже, твоего кузена Крестителя отправили к праотцам. Говорят, ему отрубили голову.

— Я это знаю. Да свершится воля господня!

— При чем здесь господь? Свершилась воля не господа, а мадам Иродиады, если мы что-нибудь понимаем!

— Возможно. Но, поскольку ничто не свершается помимо предварительного соизволения божьего, мой кузен Иоанн был обезглавлен только потому, что так решил мой отец на небесах.

— Твой небесный родитель не слишком любезен по отношению к своему племяннику. Чего это он на него взъелся?

— Пути господни неисповедимы.

Такое объяснение, конечно, не могло успокоить апостолов. Они спросили, не благоразумнее ли им куда-нибудь укрыться на время.

— Погодите, — ответил Иисус, — Я должен взглянуть на часы моей судьбы.

Затем, немного помолчав, изрёк;

— Нет, мой час ещё не пришёл. Надо сматываться!

Святая братия поспешила к ближайшему порту, а оттуда переправилась на северный берег Тивериадского моря-озера.

Наши путешественники высадились близ Вифсаиды, уже прославленной чудом с рекордным уловом. Эта деревня находилась на территории, которой управлял Филипп. Год тому назад она стала называться городом и даже была по указу тетрарха переименована. Чтобы сделать приятное дочери императора Августа, Филипп повелел отныне именовать Вифсаиду Юлией.

Вокруг молодого города простирались пустынные равнины, ограниченные с востока холмами, такими же унылыми и голыми, как в наши дни. Именно здесь сын голубя рассчитывал найти укромное место и отсидеться в тиши.

Увы, расчёты его не оправдались. Несмотря на то, что великий исцелитель ретировался елико возможно скромнее, несколько рыбаков заметили удаляющийся парус его лодки и предупредили народ.

Верующие толпой поспешили за ним вдоль берега, стараясь не выпускать парус из виду. Барка плыла медленно, разумеется, из-за неблагоприятного ветра, толпа обогнала её, и, когда Иисус со своими апостолами сошёл на берег, его тотчас окружило такое множество людей, какого он не видывал ни в Капернауме, ни в Наиме.

Происходило это накануне праздника пасхи, паломники стекались отовсюду. Издалека прибывали целые караваны любопытных. Папаша Зеведей, прослышав о скором прибытии своих сыновей с Иисусом и компанией, буквально разрывался на части, подогревая энтузиазм земляков.

— Вы его сами увидите, этого Иисуса! — уверял он всех встречных и поперечных. — Ох, и силён же он, я вам доложу! Как-то раз погода была ну совсем не для рыбной ловли — уж я-то, старый волк, в этом кое-что смыслю, — а он с моими сыновьями наловил за утро два полных баркаса! Ей-богу, это было похоже на чудо. Да вы его только попросите, он вам сотворит чудес сколько пожелаете, хоть сотню, хоть тысячу?

Благодаря такой подготовке жители Вифсаиды—Юлии оказали Иисусу самый радушный приём.

— Равви! Учитель! Наставник! — взывала толпа на все голоса. — Сотвори нам чудо! Чудо!

— Только не теперь, — ответил миропомазанный. — Чудесами не следует злоупотреблять. Как-нибудь в другой раз.

— Пожалуйста! Будь добр! Чудо! Чудо!

— Помилосердствуйте, я очень устал...

— Ты от чудес не утомляешься! Чудо! Даёшь чудо!

— Но мне нужно хотя бы проветриться и побыть в одиночестве!

— Тебе сотворить чудо — раз плюнуть! Чудо! Чудо!

Иисус действительно плюнул с досады и, обходя орущую толпу, направился вместе с апостолами к ближайшим холмам. Однако упорные жители Вифсаиды и не менее упорные паломники потащились за ним. Иисус взошёл на один холм, на другой, на третий — они следовали за ним по пятам, не отставая ни на шаг.

Тогда вместо чуда он угостил их длиннейшей речью собственного сочинения. Он был так красноречив, что его слушатели совершенно забыли о том, ради чего они забрели так далеко в пустыню. К тому же речь его длилась бесконечно. Он говорил весь день, но никто и не подумал сбегать домой пообедать.

Когда же ходячее Слово, наконец, закончило своё словоизлияние, ни разу даже не промочив горла стаканом подслащённой воды, — как видно, божественная глотка от проповедей не сохнет, — был уже вечер и солнце склонялось к горизонту.

Только тогда ученики Христовы забеспокоились о здоровье многочисленных слушателей, и, прежде всего, об их желудках.

— Хороши же мы! — переговаривались апостолы. — Кругом куда ни глянь — пустыня, эти добрые люди покинули свои очаги, чтобы послушать слово божье, а мы даже не знаем, чем их накормить.

— Это не проблема! — заметил миропомазанный, — Купите хлеба и раздайте толпе.

— Купить? Где, скажи на милость? И на какие шиши? В карманах у нас пусто, и вокруг ни одной булочной. Булочники почему-то не селятся в пустыне!

— Пусть так. Однако мало вероятно, чтобы у всех этих паломников не нашлось в котомках хоть чего-нибудь съестного!

Андрей вскарабкался на обломок скалы и обратился к толпе:

— Уважаемые слушатели! Может быть, у кого-нибудь из вас найдется хоть корка хлеба?

Ему ответил, выступив вперед, один маленький мальчик:

— У меня есть пять булочек и две рыбки.

— О, нам здорово повезло! — воскликнул Иисус. Затем Иисус приказал усадить всех собравшихся на землю группами по пятьдесят человек, что и было тотчас исполнено.

После этого он взял пять маленьких хлебцев, переломил их и начал отдавать апостолам, которые в свою очередь передавали куски толпе. Точно так же он поступил и с двумя рыбами, очевидно копчёными селёдками.

И представьте, в руках великого исцелителя эти булочки и селёдки умножались до бесконечности! Когда уже ничего не оставалось, что-то ещё всё-таки оставалось. Так он продолжал делить ничего и раздавать что-то, пока все собравшиеся не наелись до отвала и не начали кричать:

— Довольно! Хватит! Достаточно!

Тем не менее, желая доказать, что, несмотря на свой чудодейственный дар, он всё-таки человек экономный, Иисус этим не удовлетворился и приказал собрать всё, что осталось от булочек и копчёных селедок.

Его пожелание было исполнено. По окончании импровизированного пикника все объедки собрали; вышла целая дюжина здоровенных корзин, наполненных до самого верха.

Затем паломники и жители Вифсаиды—Юлии отправились восвояси и к ночи добрались до города, к великому облегчению остальных его обитателей, которых уже не на шутку встревожила столь внезапная эмиграция.

Разговоры об этом чуде долго ещё не утихали по всей Галилее. Слов нет, чудо было высшего сорта! Собственно говоря, это было даже не одно чудо, а несколько, чего евангелисты, к сожалению, не заметили.

Во-первых, уже то, что население целого города покидает свои очаги и отправляется послушать проповедь бог знает в какую даль, в пустыню, не позаботившись даже захватить с собой по бутерброду, — это само по себе чудесно!

А во-вторых, представьте себе всех этих людей, которые не считают нужным запастись едой, но, тем не менее, волокут на себе двенадцать штук здоровенных корзин, — это ли не чудо?

Такова в общих чертах история с умножением булочек и копчёных селёдок.

Как видите, на самом деле она даже чудеснее, чем полагают христиане (смотри евангелия от Матфея, 14:13-21; от Марка, 6:30-44; от Луки, 9:10-17; от Иоанна, 6:1-15).

Дата добавления: 2015-10-24