Примечание к части. спааааать. спааааать

спааааать.... спааааать... спаааааать...

^_________^

Глава 37.1.

Я едва успел взять ворох грязного белья, собранный по всей комнате, и унести его в ванную, к стиральной машинке, как услышал настойчивый звонок в дверь. Сердце тут же в предвкушении затрепыхалось внутри – чёрт, я не видел близнецов столько времени! Пока я боролся с запихиванием одежды внутрь, мама уже прошагала из кухни в коридор, чтобы открыть. Я снова чувствовал себя благодарным сыном – придя домой час назад, она тут же стала возиться со сладким пирогом, чтобы наша троица смогла попить чай и вкусно перекусить. Я просто не ощущал в себе достаточно запаса состояния «дохрена обидчивый и неблагодарный Фрэнки», чтобы не обращать внимания на подобные жесты. В итоге, я оказался в тёмной ванной, почти поборовший машинку в её нежелании принимать моё бельё, с колотящимся в предвкушении встречи сердцем и с наиглупейшей, размазанной по лицу улыбкой.

И только звучание жизнерадостного голоса Лалы и вежливое приветствие Эла вывели меня из ступора. Я с силой впихнул в барабан то, что сопротивлялось, и прикрыл получившуюся картину крышкой. Чёрт с ним, с бельём. Я должен быть не в ванной сейчас.

- Фрэнки! – прокричала девушка (о чёрт, за несколько месяцев, что я не видел этих двоих, Лала действительно стала походить на девушку), буквально запрыгивая мне на шею.

- Ребята, ох, - сбоку от неё своими ручищами нас стиснул Эл, и я едва мог вдохнуть, - как же я рад вас видеть, пф-ф… и как я хочу дышать, - добавил я сдавленным голосом, пользуясь последним воздухом из своих лёгких, на что эти двое весело расхохотались.

Мама смотрела на нас от кухни с широкой улыбкой на лице, а потом развернулась и уединилась со своим пирогом. Весь коридор уже пропах волшебным запахом сдобного теста и резаных яблок.

- Ты вырос, что ли? – польстила мне Лала, отстраняясь немного. Высокий широкоплечий Эл, по-моему, уже перерос Торо, и не факт, что собирался останавливаться. С его сестрой мы оказались до сих пор одного роста.

- Такая большая девочка, - улыбнулся я, - а врать так и не научилась, - щёки Лалы теплели румянцем, а её брат оглядывался вокруг, принюхиваясь к запахам почти готового к запеканию пирога. – Ты подстригся, - констатировал я, смотря на парня. Он только молчаливо кивнул, улыбнувшись.

- Надоели патлы. Вечно в глаза лезут и сохнут долго. Ну их…

- Как же у вас вкусно пахнет, м-м-м… - девушка беззастенчиво заглянула на кухню к моей маме. – Миссис Айеро, может, вам помочь?

- Нет, дорогуша, я уже ставлю пирог в духовку, - я услышал, как скрипнула дверца духового шкафа и заскрежетала по полозьям форма с тестом. – У вас есть целых полчаса, чтобы наговориться, потому что потом мы попьём чай, и я отправлю вас спать. Без разговоров. Ваши родители сказали, что вы должны быть в Нью-Йорке в двенадцать, а учитывая расписание электрички, выходить придётся в начале одиннадцатого.

Я закатил глаза, подмигивая Элу. Порой моя мама становилась до ужаса занудной и педантичной.

Лала хихикнула и, что-то ещё сказав, увязалась за нами – я с её братом как раз заходил в свою комнату.

- Так есть хочу, - честно признался Эл, разваливаясь на заправленной кровати и раскидывая руки.

Мне чертовски нравилось, что этим двоим не нужно было говорить: «Чувствуйте себя как дома», - а про себя думать: «Но не забывайте, что вы, мать вашу, всё-таки в гостях». Несмотря на эти месяцы практически без общения, между нами я чувствовал всё ту же общность и почти что возможность читать мысли друг друга. Прежде я не задумывался, насколько близнецы спокойно и гармонично вписывались в мою комнату и вообще жизнь, принимая нашу дружбу как нечто, само собой разумеющееся.

Всё начинаешь ценить, только когда лишаешься…

- Я бы тоже не отказалась от фирменного пирога твоей мамы, - Лала уже беззастенчиво шарила по моим полкам с книгами и дисками, доставая всё, что ей вздумается, оттуда и пробуя разве что не на зуб. Я не мог перестать улыбаться.

- Да я сам жрать хочу, если честно, - я развалился рядом с Элом, чувствуя его тепло под боком. Парень хмыкнул.

- Здорово, что у тебя за эти месяцы ничего не изменилось тут, - негромко проговорила девушка, ставя на место очередной альбом. – Это знаешь, вселяет уверенность…

- Что где-то на свете живёт лох, в комнате которого ничерта не меняется месяц от месяца? – я уложил руки под голову, чтобы было удобнее следить за перемещениями Лалы.

- Фу-фу-фу, Фрэнки, - она привычно погрозила мне пальцем, никак не реагируя на колкость. – Нет, я не об этом. Что есть такое место, куда ты можешь вернуться, спустя время, и погрузиться в воспоминания. Я до сих пор помню, как было весело в прошлый раз.

- С тех пор твоя кровать не стала больше, - добавил Эл, - так что история повторится.

Я улыбался, вдыхая тёплый, пряный по-весеннему воздух из приоткрытого окна над собой. За стеклом совсем стемнело, часы показывали почти десять, я дождался своих друзей детства и сейчас словно варился в благословенном собственном соку без добавления воды, сахара и прочей лишней херни. Это потрясающее чувство, когда тебе вдруг становится хорошо – просто так.

Несколько минут (по моим ощущениям, растянувшиеся на огромную комфортную, наполненную дыханием Эла под боком и шелестением Лалы вечность) мы просто молчали. Как вдруг я вспомнил самый главный вопрос, что хотел задать ребятам.

- Так что вы забыли в Нью-Йорке? – поинтересовался я, наблюдая, как тень от девушки благодаря приглушённому свету торшеров маячит сразу на нескольких стенах.

- А, - пожала плечами Лала, - всё то же. Нужно встретиться с одним профессором из университета, куда мы собираемся поступать через год.

- Оу, - протянул я уважительно. – Уже уверены в своём выборе и силах?

Эл хмыкнул, а Лала отвела взгляд от раскрытого на середине третьего тома «Властелина колец» и посмотрела на меня так, словно это был самый глупый вопрос десятилетия.

- Просто мы обязаны поступить, Фрэнки, - наконец с ноткой грусти сказала она, захлопывая книгу.

Я лишь постарался добавить в свой взгляд ещё больше вопросительности, но мои брови выше уже не поднимались. К счастью, Лала поняла и продолжила:

- Нам нужно сруливать из дома по окончанию. Я бы и в Лос-Анджелес уехала поступать, но вот этот, - она обвинительно ткнула в брата пальцем, - против.

- Почему такое желание уехать подальше? – не понял я.

Эл кашлянул, заворочавшись, Лала отчего-то смутилась и отвернулась обратно к стойке с коллекцией дисков.

- Потому что мы не хотим, чтобы на нас давили идиотские правила, - ответила она тихо, что я едва услышал. А потом Лала повернулась и серьёзно добавила: - Ты ведь чувствовал это? Чем дальше от дома и родителей, тем свободнее поводок из тех правил и догм, что нам наматывают на шею с раннего детства? Кого можно любить, а кого нет, что правильно делать, а что неправильно, словно мы до сих пор ползаем на коленях под стол и писаем в кроватки. Я устала от этого… - сдулась девушка, выговорившись.

Я молчал, несколько ошарашенный. Медленно шестерёнки в моей голове начинали вертеться и разгоняться, приводя к некоторым умозаключениям.

- Нью-Йорк огромный город, - мягким голосом, который как нельзя лучше вписывался в приглушённое вечернее освещение комнаты, проговорил Эл. – Там до нас никому не будет дела. А мы сможем почувствовать себя немного свободнее. Да и комнату попробуем выбить в общежитии одну на двоих, но побольше.

- Это… круто, - сказал наконец я, но вышло как-то жалко. Поэтому я приподнялся на локтях и ободряюще улыбнулся этим двоим: - Нет, ребята, это серьёзно круто! Такой шаг… - я не стал уточнять, подумав, что не совсем хорошо лезть в эту тему дальше. Я сам не до конца усвоил некоторые мысли, чтобы говорить о них. – А какой факультет?

- Юридический, - Лала снова ожила и, подойдя к кровати, присела возле меня на краешек. – Когда ты убегаешь от правил и законов, следует знать врага в лицо, - улыбнулась она, и я совершенно естественным жестом взял её за руку, чтобы сжать тонкую прохладную ладонь.

- Мы написали и отправили ректору пару работ, и он ими заинтересовался, - продолжил своим баюкающим голосом Эл. Его раздвинутые, бесконечно длинные колени чуть ходили из стороны в сторону, словно маятники. – Назначил встречу завтра, а мы, не будь дураками, согласились приехать. Родители считают, что мы просто слишком инициативные и чересчур умные…

- А мы на самом деле просто мечтаем сбежать из дому, - хихикнула Лала.

Я снова улыбался. Феномен близнецов. Такие похожие лица, родные души, совершенная самодостаточность вдвоём. Как я вообще затесался в их компанию? Тепло бока Эла и бедра Лалы, посередине которого очутился я, словно стремилось друг к другу, становясь обжигающим.

- У вас всё получится, - сказал я. – Просто обязано получиться. Моим мозгам до подобных авантюр ещё расти и расти.

Девушка слева ухмыльнулась.

- Наверное, твоё время сбегать просто ещё не пришло, Фрэнки, - и она подмигнула мне.

В это время в дверь тихо стукнули, а затем она открылась ровно настолько, чтобы впустить половину моей мамы.

- Пирог готов, детки. Моем руки и за стол, - она обворожительно улыбнулась и, оставив дверь открытой, снова исчезла.

- Еда-а… - просипел Эл, мгновенно оживая и поднимаясь.

Они с сестрой, хихикая и почти сбивая друг друга на ходу, кинулись в сторону ванной. Я, уже примирившись с видом глупо улыбающегося придурка, на мгновение завис на кровати, а затем, применив достоинства своего мозга, ушёл мыть руки на кухню. Эй, там тоже есть вода, раковина и мыло!

А ещё там чертовски аппетитно пахнет яблочным пирогом, ох…

Пить чай в компании повеселевших после первой пары кусков пирога близнецов оказалось одним удовольствием. Они (ну хорошо, заводилой в основном выступала Лала, но иногда спокойно-уравновешенные добавления Эла к её историям оказывали действие взорвавшейся смеховой бомбы) травили байки обо всём – от ситуаций в школе до собственных промахов, и в какой-то момент я понял, что просто не могу с уверенностью сказать, что из рассказанного близнецами правда, а что – совершенно наглый вымысел. Я просто слушал звучание их голосов, жевал мягкий сдобный пирог с горячими, такими нежными кусочками яблок внутри, запивал всё это чаем и блаженно молчал – рот-то был занят.

Почуяв, что так я слопаю всё один, близнецы стали задавать вопросы, освобождая свои рты для пирога. Мама вскоре попрощалась до утра, взяв с нас слово улечься не позже двенадцати, и поднялась наверх.

А мне, подловленному на нечестной игре, пришлось рассказывать обо всём хотя бы кратко:

...Про зиму и первый свой концерт, когда я выступал сольно перед школьной аудиторией со своей песней...

- Ох, Фрэнки, ты просто обязан сыграть нам её! – тут же вскинулась Лала, тыкая в меня кусочком обкусанного по краям пирога. Почему-то она всегда начинала есть его с запечённой корочки, неторопливо устремляясь к мягкой середине.

- Уже поздно, - попытался отказаться я, как-то неожиданно вспомнив, чему (точнее, кому) посвящена эта песня. Я был совершенно уверен, что эта бестия со стула напротив прочитает меня по песне, словно распотрошённую книгу.

- Да ладно, - неожиданно присоединился к сестре прожевавший Эл. – Ты просто наиграй и напой тихонько, потерпят ваши соседи разок. Или ты тут постоянно после одиннадцати зажигаешь? – прищурился он с ухмылкой.

- Нет, куда там, - вздохнул я, понимая, что битва проиграна. – В этом таунхаусе с правилами проживания серьёзно.

Я потянулся к одному из оставшихся сиротливо лежать на блюде кусочков, чтобы хоть как-то задобрить себя за поражение.

- На самом деле, мне правда очень интересно послушать тебя, Фрэнк, - Эл мягко улыбался, иногда поглядывая на меня, запивая пирог чаем. – Я часто вспоминаю наши с тобой гаражные посиделки за гитарами. Знаешь, сейчас я играю так редко… Потому что в одного совсем не то. Понимаешь?

Я кивнул ему, мысленно извиняясь перед соседями. Теперь я намеревался сыграть не одну песню, а ещё – собирался спустить с чердака запасную акустику. Мы должны были снова поиграть вместе, хотя бы недолго.

Я очень хорошо понимал Эла. Чертовски хорошо!

И хотя мне никогда не надоедало ковырять гитару наедине с самим собой в пустой комнате, играть музыку вместе с кем-то – совсем другая история. Это небо и земля, это монохромия и цвет, это то, что в принципе нельзя сравнивать. Общность сознания и волшебное чувство в груди, когда несколько людей создают музыку из тишины, в последнее время для меня были тем самым наркотиком, с которого я не собирался слезать.

А сидел я, как оказалось, чертовски прочно.

После мне пришлось кратко рассказать о наших с Уэями и Торо совместных выходках и репетициях, о чумовом недавнем выступлении на Весеннем фестивале, о том, что завтра я, проводив ребят на электричку, направлюсь на остановку рейсового автобуса, чтобы провести выходные с новыми друзьями в Ашбери и отметить там день рождения…

- Неплохие планы, - улыбнулась Лала, облизывая крошки с пальцев. Пирога не осталось – я очень долго говорил. – День рождения будет у Джерарда?

Я кивнул, совершенно по-идиотски смущаясь. А ведь не хотел вообще касаться даже его имени в этом разговоре – боялся разбудить в себе странное настроение, оставленное им вечером.

- Сколько ему исполнится? – поинтересовался Эл.

- Девятнадцать, - быстро ответил я, для себя по-новому осмысливая эту цифру. Чёрт, Джерарду стукнет целых девятнадцать…

- Большой мальчик, - улыбнулся Эл.

- Только не проговоритесь маме про Ашбери, - спохватился я, вспоминая, что так и не признался о месте поездки, намереваясь обойтись вечерним звонком по телефону.

- Оу, - удивлённо округлила глаза Лала. – У Фрэнки секреты от мамы? Впервые слышу о подобном, - она хитро подмигнула мне.

- Чёрт… - я вздохнул, закрывая лицо руками и понимая, что со всеми моими друзьями врагов не надо. – Не в этом дело. Всё завязано на переводных тестах, я так задолбался, что уговаривать маму отпустить меня в Ашбери уже просто нет сил.

- А… почему ты так уверен, что она не отпустила бы тебя? – спросила вдруг девушка, всё ещё легко улыбаясь. – Это же недалеко. И повод достойный. К тому же, бабушка…

На несколько долгих мгновений меня замкнуло. На самом деле, почему я был так уверен, что мама не отпустит меня туда? Я ведь всю неделю прилежно занимался, и с понедельника продолжил бы с новыми силами… Я сидел и молчал, непонимающе глядя в пространство между близнецами, словно в разрыв, где виднелся параллельный мир.

Разве не потому я так боялся признаться маме про Ашбери, потому что был совершенно уверен, что собираюсь заниматься там очень… и очень непристойными вещами? Чёрт… подсознательно я понимал, что никакой маме подобное не понравится…

- Фрэнки улетел, - хихикнула Лала, поднимаясь со стула и собирая посуду со стола. Я ещё не видел этого, но уши слышали, как включилась вода – подруга по хозяйски начала мыть чашки.

- Думаю, вы хорошенько повеселитесь там, - многозначительная фраза Эла вывела меня, наконец, из мысленной комы. Я лишь кашлянул. – В Ашбери красиво. Как-то были там проездом, купались.

- Жалко, что сейчас ещё рано для пляжного сезона, - заметила от раковины девушка. – Океан холодный.

- Зато песочек уже может быть тёплым, - улыбнулся Эл, тоже поднимаясь из-за стола. – Было очень вкусно. Надо бы не забыть поблагодарить завтра твою маму ещё раз. Ну что, сыграешь нам, Фрэнки?

- Я почти домыла, - Лала кивнула нам, протирая столешницу от крошек. Как здорово быть дома и ничерта не делать…

Пока мы друг за другом шли в комнату, я всё прокручивал в голове последнюю фразу Эла: «А песочек уже может быть тёплым»… Я не знал, отчего она так въелась, но почему-то мне становилось очень хорошо, когда я думал об этом. Странная у меня голова, правда…

Пока ребята умывались и застилали мою «не изменившую размеры» кровать чистым бельём, я тихонько пробрался на чердак за второй акустической гитарой. Немножко позже, устроившись с Элом, щеголявшим в одних боксерах, на своём зелёном диване, мы, как какие-то древние старики, принялись ностальгировать по нашим гаражным посиделкам, играя в две гитары всякую ерунду. Через полчаса и после уверенного стука со стороны соседской стены, Лала, уже забравшаяся под одеяло, вспомнила, что я обещал им свою песню.

Наигравшийся и довольный, словно налакавшийся сливок кот, Эл оставил гитару на диване и поспешил занять зрительское место рядом с сестрой, усевшись поверх белья и сцепив ноги по-турецки.

Я – рок звезда со стажем в семейных трусах и растянутой футболке, - остался под абажуром в гордом одиночестве, примериваясь к аккордам «той самой» песни. Сердце сладко бухало, потому что невольно в памяти всплывали самые нежные и теплые моменты, что успели случиться у нас с Джерардом. Прикосновения пальцев и рук… Поцелуи. Робкие и наоборот – отдающие дикостью – объятия. Взгляды, прожигавшие грудную клетку насквозь. И даже слова, что не всегда ранили…

Я запел, потому что был готов. Про дружбу. Про друзей. Про то странное, что завелось у меня внутри после нашей встречи. Про всё. И про Джерарда…

Я старался петь и играть тихо, почти закрыв глаза. Пару раз мой голос срывался – в горле немного першило. Мне было всё равно. Суть происходящего была не в этом.

Я мог бы говорить с близнецами долго… Рассказывать, пытаться объяснить. Мог бы использовать множество слов, жестов, эмоций на своём лице. Я бы болтал с ними до утра, посадив голос и выдохнувшись до изнеможения, но не передал бы и части того, что сейчас получалось объяснить песней.

Наверное, мне было страшно. Страшно и ещё – неловко. Выворачивать себя наизнанку даже перед теми, кто близок – всегда неловко, я знал это. Но я начал, а значит – должен был закончить.

Когда гитара замолчала, и успокоилась последняя дрожащая струна, в комнате осталась только тишина и трое человек, непонятно как и чем соединённых вместе. Я открыл глаза, немного пугаясь реакции. Мне отчаянно захотелось, чтобы они перевели это всё в шутку, чтобы сгладить моё смущение от этой идиотской музыкальной откровенности.

- А наш Фрэнки влюбился, - мечтательно протянула Лала, привставая и прижимаясь щекой к руке Эла. – Ты представляешь?

- Это должно было рано или поздно случиться, - с тёплой улыбкой ответил ей брат. – Это было… здорово, чувак. Очень. И музыка, и слова.

- И то, что мы поняли тебя, - Лала тоже улыбнулась, в то время, как я совершенно точно ощущал красноту, расползающуюся по моим щекам и ушам. Я не знал, куда деть свои глаза.

- Иди уже к нам, балбес, - девушка снова откинулась, оказавшись по центру моей кровати. Эл начал забираться под одеяло с краю, а мне оставили место сбоку, ближе к окну.

Я торопливо снял ремень и отставил гитару, уперев её грифом на диван. Не сшиб бы кто ночью, если припрёт в туалет… Судорожно нащупал выключатель и погрузил комнату в темноту.

- Фрэнки?

Тихий голос Лалы почти щекотал ухо.

- М-м?

- А он… чувствует что-нибудь к тебе?

Я молча лежал, разглядывая тени на потолке. Говорить, откровенно, не хотелось. Да и что сказать? От её простого вопроса вдруг стало безумно жарко и страшно, я даже раскрылся чуть больше, скидывая одеяло.

- Зачем ты пристаёшь к человеку с такими неудобными вопросами?

Это раздалось сонное бурчание Эла с другой стороны кровати. Оно заставило меня ухмыльнуться. На самом деле любой вопрос о Джерарде был неудобным. И дело тут не в его содержании, а в том, что… нельзя было с совершенной уверенностью понять, что у того на уме.

- Я не знаю, Ла. Надеюсь, что да. Иногда он… даёт это понять.

О чёрт… Я смог выговорить хоть что-то, отдалённо напоминающее правду. Честно, гордился сам собой в этот момент.

- М-м… Это значит, что тебе нравятся мальчики?

Это было обычное любопытство. Да-да, то самое, когда к тебе приезжают старые друзья, знающие тебя с детства, и начинают задавать этакие «неудобные» вопросы. А что тут такого? Интересно же!

Я снова хмыкнул. Мне не было обидно и я не чувствовал, что на меня нападают, выкручивают жилы, чтобы добиться правды. Я был уверен, что близнецам все равно, кто мне нравится. Не в плохом смысле, а в самом хорошем. Ведь у этих двоих своих тараканов более чем хватало. Я знал, что они точно поймут и примут меня любым.

- Не думаю…

Я сказал, как есть, снова запустив над нами, засыпающими, цикл тишины.

- Мне нравится только он.

Я помолчал, переведя взгляд за окно, на игру бликов от ночных фонарей, прорезающих светом сплетение веток деревьев.

- И это, мне кажется, намного страшнее…

Лала коротко выдохнула, и я понял, что это была усмешка. А затем сказала мне почти на ухо:

- Нет, Фрэнки, страшнее – только монстр в твоей ванной. Он даже сожрал твои грязные носки больше, чем наполовину, хотя лично я не рискнула бы к ним и на метр ближе подойти, - она невесомо поцеловала меня в щёку. - Спи уже…

И пока я ошарашенно размышлял над сказанным, не сразу поняв, что Лала говорила о стиральной машинке и носках, видимо, торчащих из неё, ребята уже уснули.

Басовитое сопение Эла и очень тихое – Лалы - убаюкивали меня, снова заставляя улыбаться. Наверное, эта спокойная от мыслей ночь была лучшим, что я мог пожелать перед грядущими бешеными выходными…

Дата добавления: 2015-10-24