Г) Значение абортов и их последствия

Теперь я хотел бы сказать несколько слов о влиянии абортов и том значении, которое они имеют в системе. Как свидетельствует мой предыдущий опыт (позже могут появиться другие наблюдения), для детей абортированные дети не принадлежат к системе семьи. Для родителей абортированные дети в систему входят. Выкидыши к системе семьи относятся очень редко, мертворожденные дети — всегда, как для родителей, так и для детей. В других культурах ситуация может выглядеть иначе. В нашей культуре аборт (причем в разных семьях все опять же может быть очень по-разному) затрагивает самую глубину души, и повлиять на эту внутреннюю инстанцию при помощи аргументов невозможно. Она действует совершенно независимо и к тому же неосознанно.

В случае аборта проблема заключается в том, что он во многом связан с иллюзией, что что-то можно сделать непроизошедшим, однако это не так. По моим наблюдениям, аборт чреват намного более тяжелыми последствиями, чем согласие с появлением ребенка. То бремя, которое берут на себя те, кто делает аборт, намного тяжелее, чем то, что они взяли бы на себя, родись у них ребенок.

Бывают ситуации, когда аборт может оказаться решением. Но все же это решение, которое всегда связано с виной. Я могу представить себе ситуации, где я готов склониться перед тем, кто был в такой ситуации и принял такое решение. Но тогда)то знающее решение, человек не преуменьшает его последствия, но соглашается с ними.

Одним из серьезных последствий аборта является то, что отношения на этом, как правило, заканчиваются. Если аборт был сделан в браке, часто прекращаются сексуальные отношения. Так не обязательно происходит всегда, тут есть и решения. Но если аборт вытесняется, если о нем стараются забыть, то часто бывает именно так. В случае аборта проблема заключается в том, что с ребенком обращаются как с вещью, которой можно распоряжаться по своему усмотрению. На него не смотрят как на своего визави. Если решение об аборте принимают, видя перед собой ребенка, со всей болью, виной и обращенным к ребенку требованием, тогда это глубокий болезненный опыт, тогда это обладает иным качеством. Если был сделан аборт, это сказывается долго.

В случае аборта часто бывает так, что мужчина уклоняется от ответственности, перекладывая ее на женщину. Однако вся ответственность лежит здесь на обоих родителях. Никто из них не может переложить ее на другого. Женщина не может сделать этого никогда, так как последнее слово остается за ней. Мужчина свободен только в том случае, если он полностью отвечал за женщину и был готов отвечать за ребенка (и если этому можно верить).

Клара: А если он ничего об этом не знал?

Б. X.: Значит, ему не пришлось принимать решения, но тем не менее, он включен в ситуацию. Если бы он об этом узнал, ему пришлось бы еще раз принять на себя ответственность за произошедшее. Аборт — это крайний случай «давать» и «брать». Ребенок отдает все, а родители все берут. Отец, который об этом не знает, тоже взял все. Сказать ему об этом — долг перед ним.

Некоторые люди после аборта приговаривают себя к смерти, и это нужно уважать. Приведение этого приговора в исполнение — вершина того, что требуют от ребенка. Тогда он снова оказывается включен, но в страшный для него контекст. Когда абортированного ребенка вводят в расстановку, это оказывает совершенно особое воздействие. Клаус, как ты себя чувствовал? (Речь идет о расстановке, где Клаус занимал позицию абортированного ребенка.)

Клаус: В самом начале я был абсолютно один и без ощущения жизни.

Б. X.: Таков результат, ребенок чувствует себя совершенно одиноким, брошенным на произвол судьбы и вытолкнутым.

Такова ситуация, а повлиять на нее можно тем, что, если один из родителей или оба родителя повернутся к ребенку (это происходит символически через прикосновение), то ребенок оказывается принят в семейный союз, тогда он может согласиться со своей судьбой. Но это получается лишь в том случае, если родители могут испытывать боль. Боль чтит ребенка, она примиряет его с родителями. По своему основному настрою дети готовы отдать за своих родителей даже жизнь. Ребенок не держится за жизнь любой ценой, потому что смерть является частью жизни. Мы не в состоянии оценить, что тут приобретение, а что потеря. Если родителям удается увидеть ребенка как визави, признать, что он отдал жизнь, и принять это как подарок, то в конце приходит покой. Прекрасным упражнением в этой ситуации является следующее: родители в течение какого-то времени носят ребенка с собой или берут его за руку и где-то в течение года или двух показывают ему мир. Тогда он действительно сможет быть мертвым, и это сможет остаться позади. Но делать это можно очень редко и с очень большой сдержанностью и уважением. Тогда через страдание вновь приходит полнота, которая часто невозможна на поверхностном уровне веселья и радости. Это вознаграждение. В память можно сделать что-то хорошее, что иначе не было бы сделано, но не обязательно что-то великое.

Когда на подобных курсах возникает тема абортов, я стараюсь по мере сил ее избежать, потому что это очень тяжело, но нужно принимать этот вызов. Вот несколько отправных точек, но у всех все опять же по-своему. Таков мой опыт на сегодняшний день. Я просто им делюсь. Дальше я это обсуждать не хочу, для меня это слишком тяжело. Я просто хотел, чтобы это было сказано. (Продолжительное молчание.)

Сейчас я прочитаю вам одну медитативную историю.

Гость

Где-то очень далеко отсюда, там, где когда-то был Дикий Запад, по широкой безлюдной стране путешествует человек с рюкзаком за плечами. После многочасового перехода — а солнце уже высоко, и путник начинает испытывать жажду — он видит на горизонте ферму. «Слава Богу, — думает он, — наконец-то снова человек в этой пустыне. Зайду к нему, попрошу попить, а потом мы, может быть, сядем на веранде и побеседуем, прежде чем я отправлюсь дальше». И в его воображении возникают картины того, как это будет прекрасно.

Но, подойдя ближе, он видит, что фермер работает в саду перед домом, и у него возникают первые сомнения. «Возможно, он очень занят, — думает путник. — Если я скажу, чего хочу, то буду ему в тягость; он может подумать, что я нахал». И приблизившись к воротам в сад, он лишь кивает фермеру головой и проходит мимо.

Фермер тоже заметил его еще издали и очень обрадовался. «Слава Богу, — подумал он, — наконец-то снова человек в этой пустыне. Надеюсь, он ко мне зайдет. Мы вместе чего-нибудь выпьем, а потом, может быть, посидим на веранде и побеседуем, прежде чем он снова отправится в путь». И пошел в дом, чтобы охладить напитки.

Но, увидев, что незнакомец приближается, засомневался и он: «Он наверняка торопится. Если я скажу ему, чего хочу, то буду ему в тягость; он может подумать, что я ему навязываюсь. Но, может быть, он хочет пить и сам захочет зайти. Пойду-ка я лучше в сад и сделаю вид, что работаю. Там он наверняка меня увидит, и коли он действительно хочет зайти, то он об этом скажет». И когда другой лишь кивнул ему головой и пошел своей дорогой, он сказал себе: «Как жаль!»

А незнакомец идет тем временем дальше. Солнце поднимается еще выше, его жажда становится еще сильнее. Проходит не один час, прежде чем он снова видит на горизонте ферму. Он говорит себе: «На этот раз я зайду к фермеру, даже если буду ему в тягость. Я измучен жаждой, мне просто необходимо попить».

Фермер тоже заметил его еще издали и подумал: «Надеюсь, он ко мне не зайдет. Этого мне еще не хватало. У меня слишком много работы, чтобы еще и другими заниматься». И продолжал работать, не поднимая головы.

Но незнакомец увидел его в поле, подошел и сказал: «Я измучен жаждой. Пожалуйста, дай мне попить». Фермер подумал: «Я не могу ему отказать, я же человек, в конце концов». Он привел его к дому и вынес попить. Незнакомец сказал: «Я любовался твоим садом. Сразу видно, здесь поработал человек, любящий растения и знающий, что им нужно». Фермер ответил: «Вижу, и ты кое-что в этом смыслишь». Они уселись и еще долго беседовали. Наконец, незнакомец встал и сказал:«Теперь мне пора». Но фермер стал возражать: «Солнце уже садится. Переночуй у меня, тогда мы еще посидим на веранде и поговорим, а завтра ты снова отправишься в путь». И незнакомец согласился.

Вечером они сидели на веранде, и огромная страна лежала перед ними, словно преображенная поздним светом. Когда совсем стемнело, незнакомец стал рассказывать, как изменился для него мир с тех пор, как он заметил, что его на каждом шагу сопровождает некто другой. Сначала он не поверил, что рядом с ним постоянно шел кто-то другой, что, когда останавливался он, стоял и другой, а когда он отправлялся в путь, вместе с ним поднимался другой. Прошло время, прежде чем он понял, кто он, этот его спутник. «Мой постоянный спутник, — сказал он, — это моя смерть. Я так к ней привык, что больше без нее не могу. Она — мой самый верный, самый лучший друг. Если я не знаю, что правильно и что делать дальше, я ненадолго замираю и прошу ее дать мне ответ. Я предаюсь ей целиком, я как бы открываюсь ей весь; я знаю, она там, а я здесь. И не привязываясь ни к каким желаниям, я жду, что от нее придет указание. Если я собран, если я смело смотрю ей в лицо, то через какое-то время мне приходит от нее слово, будто молния озаряет то, что находилось в темноте, и мне становится ясно».

Фермеру были чужды эти речи, и он долго молча смотрел в ночь. Потом и он увидел того, кто всегда шел рядом с ним — свою смерть, — и склонился перед ней. И ему показалось, будто все, что еще оставалось ему от жизни, преобразилось, став драгоценным, как любовь, которая знает о прощании, и, как любовь, до краев полным.

На следующее утро за завтраком фермер сказал: «Пусть ты уходишь, но у меня остается друг». Затем они вышли из дома и подали друг другу руки. Незнакомец пошел своей дорогой, а фермер отправился на свое поле.

Дата добавления: 2015-10-24