Но счастье не становится меньше

Тут можно было бы возразить, что развод и следующие за ним новые отношения доказывают, что первая связь расторжима. Однако новые отношения действуют иначе, чем первые. Второй муж и вторая жена чувствуют привязанность своего партнера к первой жене или первому мужу. Это проявляется в том, что второй муж и вторая жена не решаются принять партнера как своего мужа или жену в том полном смысле как первые, и не чувствуют себя вправе удерживать его как своего мужа или жену. Дело в том, что оба партнера воспринимают новые отношения как вину по отношению к предыдущим. Это относится и к тем случаям, когда первый партнер умер, поскольку по-настоящему с первым партнером нас разлучает лишь собственная смерть. Вторые отношения складываются удачно только в том случае, если признается и уважается привязанность к предыдущему партнеру и если новый партнер знает, что всегда будет стоять ниже, чем предыдущий, и что он всегда будет у него в долгу.

Вторым отношениям приходится развиваться «перед лицом» предыдущих. В них уже нет той глубины, что была в первых. Они не могут ею обладать, да она им и не нужна. Однако это не означает, что в них будет меньше любви и счастья. Вполне возможно, что во вторых отношениях будет любовь и больше, и глубже. Лишь связи в ее изначальном смысле, такой, как в первых отношениях, им не дано. Поэтому при разрыве вторых отношений вины и обязательств, как правило, меньше, чем при разрыве первых. Кроме того, в них скорее возможно расставание, с ним связано меньше вины и боли. Так что от отношений к отношениям связь становится все слабее. Глубину связи можно определить по тому, насколько велики вина и боль при расставании.

Ханнелоре: Сегодня я чувствую себя полной сил. Вчера я еще раз расспросила мужа о его первой жене, и это причинило мне довольно сильную боль. Но для меня это было полезно.

Б. X.: Недавно тут был один мужчина со своей подругой. Они собирались пожениться. Он уже был однажды женат, от этого брака у него есть ребенок. Мы расставили его нынешнюю систему: его первую жену, сына и подругу. Затем я спросил его: «Чего-то еще не хватает?» И он ответил: «Ах да, я ведь уже был до этого женат, но это был всего лишь студенческий брак». Я сказал: «Всего лишь?» Тогда мы ввели в расстановку его первую жену, и стало ясно, что она была здесь ключевым персонажем. Она не получила должного признания. Кроме того, расстановка со всей очевидностью показала, что вторая жена бросила его из солидарности с первой. Теперь у него была третья, она тоже присутствовала на курсе. Мы ввели ее в расстановку, и, стоя там, она ясно увидела, что она всего лишь третья, что ей нужно с уважением относиться к другим. На следующее утро она выглядела совершенно подавленной. У нее было такое ощущение, что, когда она думает о других женах, она не видит для себя ни малейшего шанса. Тогда я сказал ей: «Есть три жены, которые должны получить признание и уважение: первая, вторая и третья».

Биргит замужем за мужчиной, который уже был однажды женат, от первого брака у него есть дочь, которая живет с матерью. Встав вместо заместительницы на свое место в расстановке нынешней системы, она говорит: «Мне трудно решиться на такую близость (к мужу)».

Б. X.: Отодвинься немного, встань на таком расстоянии, которое тебе подходит. Это типичная и корректная позиция, которую занимает вторая жена. (Обращаясь к группе.) Она не решается принять мужа полностью как первая, поскольку он у нее за счет его первой жены и дочери. Такова, так сказать, цена. Это происходит в духе потребности в уравновешивании.

Людвиг: Это относится и к тем случаям, когда мужчина уже был разведен с первой женой?

Б. X.: Тут дело только в разнице между приобретением и потерей, мотивация и мораль никакой роли не играют. Первая жена потеряла мужа, и вторая жена понимает, что имеет мужа за ее счет. Но прежде всего дочь потеряла отца, это особенно весомо. Вторая жена встает на место первой и не осмеливается занять его полностью. Будет лучше, если она признает: «Ты у меня за счет твоей первой жены». Признать и отдать должное — это самая важная составляющая восстановления равновесия. Тогда они могут приблизиться друг к другу больше. Но обязательство по отношению к первой жене по-прежнему остается, второй брак не то же самое, что первый. Разумеется, это относится и к мужу, который «получил» жену за счет ее первого мужа. Лучше всего новые отношения складываются там, где новые партнеры признают свою вину и понимают, что обойтись без вины здесь невозможно. Тогда отношения приобретают иную глубину, а у партнеров меньше иллюзий.

Второй муж Биргит — в первую очередь, отец своей дочери. Пусть он больше не муж своей первой жены, но он остается отцом их дочери. Отношения с дочерью предшествуют отношениям со второй женой и иерархически стоят выше. Если бы Биргит стала конкурировать с дочерью и сказала: «Я жена, я важнее, чем дочь», это привело бы к разладу. Ей нужно признать, что для ее мужа дочь важнее, что для него она на первом месте; тогда отношения упорядочиваются. Если бы у них были общие дети, они заняли бы третье место. Это соответствует изначальному порядку, который здесь был хорошо виден.

Ютта: Меня успокаивает фраза, которую ты сказал по поводу вторых отношений. Но меня по-прежнему волнует вопрос «второго сорта». Я вторая жена у мужа и вторая дочь у отца.

Б. X.: К дочерям это не относится.

Ютта: Он уже был раньше женат, у него была там дочь, но об этом никто никогда не говорил.

Б. X.: Второй выбор — это твоя мама.

Ютта: Но я тоже себя так чувствовала.

Б. X.: Ну понятно, такова традиция. Это заданная модель, которой ты можешь следовать с чистой совестью.

Ютта: Это меня тоже смущает.

Б. X.: Ах, посмотри на свою мать и скажи: «Смотри, мы обе с тобой».

Ютта: Нет, я не могу.

Б. X.: Да, тогда это идентификация. Сопротивление проявляется именно там, где человек идентифицирован. Я отвергаю то, что я есть, или то, что я делаю. Или то, что я в себе отвергаю, тем я и являюсь. То, что я в себе люблю, меня освобождает.

(Ютта отбивается каким-то невнятным замечанием.)

Б. X.: Я расскажу тебе одну печальную историю. Речь в ней об одной из самых впечатляющих семейных ситуаций, какую мне случалось наблюдать.

Участник группы хотел расставить свою нынешнюю систему, а я велел ему расставить родительскую. На что он ответил: «У меня ее нет». Я спросил: «А что случилось?» И он рассказал следующее: «Чтобы я остался жив, родители сразу же после рождения отдали меня на усыновление. Они были евреи, жили в Голландии. Вскоре после этого родителей забрали, и они погибли в концлагере». Затем его «контрабандой» вывезли за границу, где он вырос у приемных родителей. Я попросил его расставить свою семью. С одной стороны стояли приемные родители, с другой — он. Своим заместителем он выбрал еврея (причем он не знал, что этот человек по национальности еврей). И совсем в другом углу, отвернувшись, стояли его родные родители. Я их развернул, поставил отца справа от матери, после чего его заместитель разрыдался. Тогда я поменял заместителя на клиента, поставил на это место его самого, а потом очень медленно подвел к родителям. Они приняли его в свои объятья. Это было очень трогательное обретение себя, невероятно трогательная сцена. Так он смог принять своих родителей. Год спустя я встретил того еврея (он мой друг), который в расстановке был его заместителем, и спросил, не встречал ли он потом этого мужчину. Он ответил, да, пару недель назад он ему звонил, по телефону тот был очень зол и даже слышать ничего не хотел о том курсе. Следовать за родителями в их тяжелой судьбе было для него важнее, чем хорошее решение (продолжительное молчание).

(Обращаясь к Ютте.) Ты поняла эту историю?

Ютта: Мне не кажется, что я сознательно подражаю. Я же говорю себе, что я этого не хочу.

Б. X.: Звучит немного упрямо.

Ютта: Да, упрямство тут тоже есть.

Б. X.: Согласно системной динамике, большинству людей гораздо важнее, а еще и намного легче страдать, чем решать. Это происходит по одной очень простой причине: когда человек страдает, когда ему плохо, он чувствует себя невиновным и связанным со своими родителями на уровне магической идентификации. Если же ему хорошо, он испытывает чувство вины. Если он осуществляет хорошее решение, даже если оно заключается в признании своих родителей, он воспринимает это как нечто, ему не подобающее. Нужно всегда учитывать возможность такой динамики. Итак, Ютта, тебе на всякий случай хорошо тогда, когда тебе плохо. Что-нибудь еще?

Ютта: Так, я чувствую, что меня провоцируют.

Б. X.: Ну и?

Ютта: Почему ты так говоришь? Это оскорбительно. (Открыто смотрит на него.)

Б. X.: Да, теперь лучше. Дело в том, что, пока это помогает, я использую все грязные трюки. (Когда кто-то пытается поддержать Ютту.) Нет, нет, только не надо подливать масла в огонь.

Дата добавления: 2015-10-24