Заводной апельсин

Проснулся я рано и почувствовал, что всё тело ужасно затекло. Ночь в кресле в позе эмбриона - не лучшая моя идея, но оставлять Фрэнка без присмотра не хотелось. Я со стоном вытянулся, уперевшись затылком в спинку кресла. Протерев глаза, я глянул на диван. Фрэнк ещё спал.

Сходив к себе и поторчав немного в ванной перед раковиной, я переоделся в простые синие джинсы и старую чёрно-белую футболку с мерчем The Rolling Stones. Пройдя на кухню и выпотрошив холодильник, я приступил к приготовлению лечебного бульона. Всегда, когда я болел, мама кормила меня куриным бульоном, в обязательном порядке. В данном случае всё, что было животного происхождения, я отмёл сразу. Искрошив все овощи, какие только смог найти у себя, я ссыпал их в кипящую воду. Пока всё это уютно побулькивало на плите, я проверял электронную почту. Работы всё не было. Вздохнув, я захлопнул крышку ноутбука.

Прикрыв кастрюльку с готовым бульоном крышкой, я понёс её в соседнюю квартиру. Кое-как открыв дверь носком кеда, я прошёл в кухню и водрузил её на плиту. После заглянул в гостиную. Фрэнк свернулся калачиком и сонно смотрел на меня. Я не смог сдержать улыбки. В этот момент он выглядел совсем как Бэмби, со своими растрепанными волосами и печальными глазами.

- Как самочувствие? – я прошёл к креслу и совсем как-то привычно устроился в нём.

- Лучше не бывает. Словно канцелярских кнопок поел, а потом прыгнул под каток, - голос его сипел, но он улыбался, - а ещё, мне нужно в туалет.

Он кое-как выпутался из одеяла и предстал передо мной в серых пижамных штанах. Сверху на нём была белая футболка с длинным рукавом, а на ней ещё одна футболка, чёрная с принтом на тему «Кошмар перед Рождеством». Он протянул руку и выудил откуда-то из-за дивана ещё и зелёную толстовку и закутался в неё. Теперь он был как капуста, из которой я только что сварил суп. Пошатываясь, он скрылся в недрах ванной.

Всё это было так естественно, словно мы уже лет пять подряд каждый день сидели на этой кухне и ели вегетарианские супчики.

- Очень вкусно, - Фрэнк съел всё до последней капли и теперь сонно жмурился на своём табурете.

- Спасибо, - я довольно зарделся. Словно мать многодетного семейства, ей-богу.

Разложив перед Фрэнком ворох блистеров с таблетками, налил стакан воды. Когда он запил всё, мы вернулись в гостиную. Фрэнк стянул с дивана простыню и одеяло, свернул их и засунул в небольшой комод, достал оттуда же большой синий плед. Подоткнув под спину подушку и укутавшись в плед по самые уши, он сел с правой стороны дивана.

- Если у тебя нет никаких дел, можешь посидеть со мной, - сказал этот капустообразный ворох, как-то умоляюще смотря на меня. Хотя, скорее всего мне показалось.

- Могу, - я присел с другого края, по привычке подбирая правую ногу под себя, - у меня сейчас нет задания на работе. Можно назвать это выходным.

- А мне нужно позвонить в университет и сказать, что не приду, - он хлюпнул носом, а потом чихнул в складки пледа, - подашь телефон? Он где-то возле телевизора. А кем ты работаешь?

- Иллюстратором. Всякие обложки к книгам и тому подобное рисую, - я подошёл к телевизору и стал шарить руками вокруг, заглядывая за тумбочку.

- Рисуешь? – он заинтересованно высунул нос из своего убежища, - а покажешь, как-нибудь, да?

Я слегка замешкался. Рисунки – это довольно интимное, словно твой личный дневник. Готов ли я кому-то их показывать? Те, рабочие рисунки для издательства совсем другое дело, в них я даже не старался вложить душу. Но показывать безжизненные рисунки совершенно не хотелось.

Достав, наконец, из-за телевизора мобильный, я вернулся к дивану.

- Да, покажу,- я протянул ему телефон, - если ты как-нибудь покажешь свои татуировки.

Он смущённо улыбнулся и кивнул. Я и сам засмущался, сел на своё место и начал изучать узор на ковре.

Ещё раз шмыгнув носом, Фрэнк набрал номер.

- Алло, Джеймс? Привет, передай там, что я не приду. Заболел, ага. Спасибо. Хорошо. Нет, не нужно. До встречи, - он захлопнул крышечку телефона и упрятал куда-то в своё гнездо из пледа, - вот я и свободен. Посмотрим телевизор, может?

Я нашарил пульт на полке книжного шкафа, и стал переключать каналы, на этом еле живом агрегате.

- Стой, верни-ка назад, - Фрэнк заёрзал, устраиваясь поудобнее, - в такую рань показывают «Заводной апельсин», это просто подарок. Похоже, он идёт минут пять от силы.

Я отложил пульт и, подтянув колени к подбородку, стал вникать в действо на экране. Фильм оказался совершенно необычным, порой пугающим и даже тяжелым. Тема насилия задела меня за больное место, и я сидел, прижав ноги к себе руками, и порой кусая губу. Я старался не обращать на это внимания.

- Если тебе не по душе, можешь переключить, - Фрэнк смотрел на меня из своего кокона обеспокоенным взглядом, - я… не подумал совсем, прости.

Я переключил на канал с безобидным фильмом про коал.

- Не нужно извиняться, Фрэнки, ты ни в чём не виноват.

- Джерард, я просто хочу, чтобы ты перестал страдать.

Я молча разглядывал, как коала медленно пережёвывает листик эвкалипта и не знал что ответить.

- Я тоже этого хочу, - я, наконец, тихо прошептал себе в колени.

BOOKWORM

Мы некоторое время сидели в тишине. Я разглядывал свои колени. Фрэнк сидел в своём пледе. Ведущий в телевизоре самозабвенно разглагольствовал о повадках сумчатых. Но из размышлений меня вырвал дождь, настойчиво забарабанивший в окна. Я перевёл глаза на нежно-зелёные шторки.

- Джи.

- Как ты меня назвал? – я уставился на Фрэнка. Он стянул свой плед до пояса и смотрел на меня каким-то умиротворяющим взглядом.

- Джи. Можно так тебя называть?

- Я не против, - я разулыбался. У него такие теплые глаза. Как две ириски.

- Я хотел сказать, ты не должен молчать, если тебя что-то тревожит. Нельзя всё держать в себе, понимаешь? – он подвинулся поближе и, шмыгнув носом, заглянул мне в лицо.

Я вновь вперился взглядом в голубой экран. Год назад психотерапевт говорил то же самое. Излить кому-то свою душу совсем непросто. Этому мистеру в белом халате с горем пополам удалось вытянуть из меня пару бессвязных предложений. Я не смог вывернуть свою боль наружу и глубоко закопал внутри. Она разлагалась там, как труп в гробу, снедаемый опарышами. Больно.

Я уплыл куда-то в свои мысли. Со мной такое часто бывает. Ты просто утыкаешься взглядом в одну точку, но не видишь ничего перед собой, и глубоко погружаешься в раздумья, отключаясь от действительности.

В моем мозгу это самая популярная тема для размышлений. Старая боль. Но не устаревшая. Рана никак не хочет заживать и всё продолжает кровоточить день ото дня. Я каждый день говорю себе – это всё в прошлом, ты должен забыть это. Но мозг и тело упорно не замечают моих увещеваний. Каждый раз, когда я прохожу мимо той подворотни, мои ноги подкашиваются, а кровь буквально стынет в жилах. Молния не бьёт в одно место дважды, но это панический страх, он не лечится простыми словами «Всё будет хорошо, этот прохожий не набросится на тебя посреди улицы днём и не изн…». Нет-нет, даже мысленно я не произношу это слово.

Кажется, во мне живут два человека. Один говорит, что нужно взять себя в руки, ведь не все люди ужасны, не все готовы совершить зло. Есть и хорошие. Например, тот же Фрэнк. Второй человек во мне упорно хочет забиться в угол и не вылезать оттуда никогда. Раньше надо мной властвовал именно этот второй. А сейчас? Сейчас мне не хочется ни бежать, ни забиваться в угол. Мне просто хочется сидеть рядом с Фрэнком на диване.

Да, Фрэнк определённо хороший. Хоть я и знаю его буквально третий день, я в этом не сомневаюсь. Дружба с таким человеком… Не знаю как это назвать, со мной такое впервые. Мне это нравится, это точно.

Я сфокусировал взгляд на кресле. Я так задумался, надеюсь, у меня там слюни не потекли. Нет, всё нормально. Я перевёл взгляд на Френка. Он уткнулся лбом в колени. Он заснул, точно заснул, он так громко сопит. Нужно сходить в аптеку. Да и в магазин. Как он так может спать. Хотя я сам спал сидя в кресле. Я слез с дивана и тихо подошёл к нему, выудил подушку из-за его спины и устроил её около подлокотника. С пледом было сложнее, он так закутался в него, и я решил оставить всё так. Взял его за плечи и потянул, уложив головой на подушку. Он даже не пошевелился, так крепко заснул. Кажется, у таблеток есть такое побочное действие? Нет, ему нужно поспать.

У него рот открылся. Трудно дышать носом, он им так шмыгал. Вот у кого точно слюни потекут. Мне его одновременно жалко, и в то же время он так забавно выглядит. Волосы совсем взъерошились. Нет, ему нельзя сейчас мыть голову, пусть только попробует.

Я нашёл пульт на диване и выключил телевизор. Тут так тихо и уютно у него. Кажется, когда он въехал, то не привозил мебель с собой, а живёт с той, которая изначально была. Всё такое старое. Тот же телевизор. В углу подле комода, я только приметил, стоял чехол с гитарой. Он был относительно новый, но всё равно очень хорошо вписывался в интерьер. А книги и вправду занимали всю стену. Хоть стена была и маленькая, но как много книг и все жутко старые. Хотя попадались и новые томики. Я с интересом разглядывал корешки. Агата Кристи, Диккенс, Дюма, Сэлинджер … Роулинг. Да, кое-кто увлекается магией. От книжной пыли нос зачесался, я зажал его пальцами и затаил дыхание. Не буду чихать.

Ещё раз оглядев гостиную и задержавшись взглядом на Фрэнке, я тихо прошёл в прихожую. Нужно правда сходить до аптеки. У него на тумбочке такие перчатки интересные, к моей пижаме подойдут. Кончики пальцев срезаны, а на тыльной стороне белые косточки. Я напялил их на себя. У него ладони слегка меньше моих. И пахнут они им, как-то сразу его запах запомнился. А чем он пахнет? Чем-то… Сам не знаю, но приятно. Он наверно не будет против, если я их поношу, ему всё равно сейчас на улицу нельзя. Захватив дома куртку и деньги, и надев ботинки, я пошёл за покупками. Открыв дверь подъезда, я узрел полномасштабный потоп и ливень. Ветер ещё и очень холодно. Хотелось вернуться обратно в тёплую гостиную. Я вернулся назад, но только чтобы взять зонтик. Я утону, но я же не ради себя.

Ноги промокли сразу. Что и за ботинки такие. Аптека была прямо в двух шагах, я заскочил в неё, и тут же вокруг меня образовалась огромная лужа на белой плитке. У меня и нос замёрз. Не заболеть бы самому. Но я же в аптеке, сейчас скуплю у них всё. Спрей для носа. И может ещё вон те таблетки. А может сироп от кашля? Нет, он же не кашлял… Куплю, определённо.

Скупив целую гору ярких упаковочек, я вновь окунулся. То есть, вышел под дождь, который разошёлся ещё пуще. Как я проскакал эти пятьдесят метров до магазина, наверное, заляпал грязью даже куртку. А ну и пусть. Зачем только зонт брал, этот дождь просто везде.

В магазине я долго зависал у полок. Нет, я сразу набрал гору фруктов, куда без витаминов. Но вот что приготовить человеку, который не ест ни мясо, ни молоко? Снова суп из овощей? Я поставил корзинку в небольшую лужу у своих ног. Ну, с ног она и натекла. И залез в интернет с телефона. Как много сайтов. И как же много рецептов. Не думал, что это так популярно. Так, в этом рецепте есть яйца… Чем ему яйца не нравятся? А может, это из-за здоровья. Не все же веганят только из-за жалости к животным, верно? О, вот тут есть рецепт с грибами, это уже интересно. Набрав целый килограмм шампиньонов и ещё кое-каких овощей, я снова углубился в телефон. Тыквенный пирог… А это вкусно? Я вообще, хоть раз ел тыкву? Так, я помню, как вырезал тыкву на Хэллоуин. Точно, куплю тыкву и вырежу на ней жуткое лицо. Кое-кто обрадуется. Так, пирог, тыква…

Набрав полную корзину, я прошёл к кассе. Зонтик болтался на шнурке и бил меня по ноге. Мокрый какой. Да я весь очень мокрый. И перчатки все вымокли… Мне перчатки жальче, чем самого себя.

Идти с полными пакетами и пытаться при этом укрыться от потоков воды зонтиком, это… Лучше даже не пробуйте.

Я решил пока всё это отнести к себе. Еле стащив мокрую одежду, я залез в тёплый душ. Как же я продрог. Тёплая и сухая одежда, это просто восхитительно. Какая-то растянутая футболка с длинным рукавом, зато тёплая и чёрная. Ещё одна пара джинсов. Перчатки Фрэнка я аккуратно повесил сушиться на батарею.

Сделав кофе, я прошёл в гостиную, сел за стол и включил ноутбук. Новое письмо, из издательства. У меня появилась работа - обложка к детективу. Мне всегда присылают что-то наподобие краткой инструкции, аннотацию к книге, и то, что бы им хотелось увидеть на обложке. А я просто воплощаю их пожелания. Всегда я сначала рисую на бумаге, а после переношу в компьютер и обрабатываю в графической программе. Так, сроки. Целых три дня, можно сильно не торопиться.

Сперва допив кофе, я достал плотный лист бумаги и карандаш потвёрже. Так, сначала набросаем эту женщину-детектива. Нет, не милую старушку мисс Марпл, а знойную брюнетку с большим бюстом. Сейчас людям куда важнее облик главного героя, нежели сюжет.

Эта женщина-детектив, хоть и в строгом костюме, но похожа на проститутку, честное слово. Слегка прикусила губу, возле груди, которая готова вырваться из тесного пиджака, держит магнум. Волосы развеваются на ветру. Нет, она получилась очень красивой, даже слишком. Но мне всё равно не нравятся девушки. Нисколько. Когда я это понял? Я и сам не помню, это знание словно всегда было со мной.

Закончив с красоткой, взял новый лист, чтобы отдельно нарисовать фон. Что же нарисовать?

Не до конца понимая, что рисую, я проводил линию за линией, иногда прищуривая глаз и проверяя перспективу. Но тут начало прорисовываться что-то знакомое. Эти кирпичные стены… И этот большой мусорный контейнер… Это всё идеально подходило на фон к обложке. Но это была МОЯ подворотня. У меня всё внутри потекло, словно холодная вода прорвалась из затылка и поструилась вниз. Оно меня преследует. Каждый день. Это невыносимо.

Я перевернул лист вниз рисунком, карандаш упал куда-то на пол. Мне нужно… Что мне нужно?

Я вышел на лестничную площадку и вдохнул слегка холодный воздух. Посмотрел на дверь напротив. Интересно, Фрэнк ещё спит?

Я зашёл в его квартиру и заглянул в гостиную. Он перевернулся на другой бок, пока меня не было, из пледа выглядывала лишь макушка. Вроде спит.

Я сел на ковёр около дивана, напротив его этого тёмного вихрастого затылка. Мне стало легче. Такое спокойствие, словно и не было этой подворотни.

Мне захотелось потрогать его волосы. Не знаю, просто они такие мягкие на вид, хоть помыть их надо. Это не важно. Я всё смотрел и смотрел на его голову, даже сложил руки на край дивана и положил подбородок сверху. Это даже интересней телевизора. Он опять сопит. И спит, вроде всё так же крепко.

Я протянул правую руку и пощупал одну из выбившихся прядей. Не мягкие и не жёсткие, самые обычные волосы. Я потрогал пальцем его затылок, совсем слегка. Это вправду интересней телепередач. Сопит всё. Я осмелел и пропустил все пять пальцев сквозь его эти обычные волосы. Он спит спокойно, а я его голову уже всей пятерней мучаю. Нехорошо. Но это так приятно. Не припомню, чтобы раньше я трогал чью-нибудь голову. А это тепло и мягко на самом деле. Я даже глаза закрыл и уложил свою голову на свободную руку, ту, что лежала на диване.

Кажется, я задремал. Не кажется. Я выпал на время из реальности, но по-настоящему не заснул. Под моей правой рукой зашевелилось. Я отдернул её, и поднял голову, стараясь сфокусировать взгляд. Этот сопящий Фрэнк повернулся на другой бок и смотрел на меня своими сонными глазами. Улыбается.

- Который час?

Я глянул на часы, те, что приметил на полке книжного шкафа.

- Полдень сейчас.

- Ты всё это время был здесь? - опять у него голос хрипит.

- Нет, я сходил в магазин и аптеку, а ещё у меня работа появилась. А ты любишь тыкву?

Чего он смеётся? Смех у него такой… Я и сам рассмеялся.

- Что такое?

- Да, ага, люблю, - снова хихикает.

- Я тыкву купил. Она, правда, маленькая.

Его лицо так близко, а мне не хочется отпрянуть. Ресницы у него длинные такие. А брови тонкие, так необычно. Но ему идет. Нос покраснел.

- Я сейчас, - я поднялся с пола и пошёл обратно к себе. Пакетик из аптеки. С едой потом разберусь.

- Я купил спрей для носа, держи, - я положил пакет около дивана и протянул ему маленький белый бутылёк.

- Спасибо, - что он смотрит так на меня, словно я ему не лекарство дал, а пончик. А нет, он же их не ест. Тыквенный пирог тогда.

- Фрэнк, можно я порисую у тебя? Мне нужно делать работу, а дома я не могу. Эм… мне страшно.

Он же говорил, чтобы я перестал молчать и говорил о том, что меня волнует. Это меня волнует. А с ним так спокойно.

- Конечно, - он прыснул, наконец, в нос этим спреем и наморщился, - фу, гадость какая горькая.

Я быстро сбегал домой за листами и карандашом, подумав, захватил и ноутбук. Разложил всё это у него на полу. Он внимательно наблюдал за моими манипуляциями из пледа. Капуста он.

Я сел прямо на пол и перевернул лист с фоном для обложки. Подворотня. Не боюсь я тебя. Ты просто рисунок. Да я сам тебя нарисовал. Я глянул на Фрэнка. Он изучал рисунок, свесившись с дивана.

- Красиво, только мрачновато.

- Это обложка к мрачному детективу.

- А какая мрачная у вас там дама нарисована, - он снова захихикал, голос вроде не такой уж и хриплый. Потом он выпутался из своего убежища и протопал в сторону ванной. Помятый такой, но от этого уютный. Что там с обедом, нужно грибы притащить.

Вернулся он быстро и присел рядом, сложив ноги по-турецки.

- Есть хочешь?

- Нет пока. Ты рисуй, я посмотрю.

Я снова принялся рисовать эту проклятую подворотню. Я вложил в неё всю боль, она получилась такая реалистичная, но мне стало словно легче. Я отложил законченный рисунок и посмотрел на Фрэнка. Он так задумчиво разглядывал лист бумаги, словно там был сокрыт смысл Вселенной.

- Фрэнк, ты ещё тут?

Он моргнул и перевёл взгляд на меня. Каким-то он серьёзным стал, только вот хихикал над тыквами. А нет, улыбнулся.

- А ты всё ещё хочешь посмотреть на тату? - он как-то хитро прищурился. Конечно хочу, я итак всё время, что мы здесь сидим, боковым зрением пытался разглядеть то, что не скрыто под этим ворохом одежды.

- Ага, - я даже дыхание затаил. Он расстегнул толстовку и отложил на диван, потом взялся за края футболки, подумал о чём-то пару секунд. Потом стянул все футболки разом - и верхнюю, и ту, что с длинным рукавом. Как же их много. Тату. Больше всего на руках. Сколько ему лет, когда он успел столько их сделать? Я подсел поближе, а он положил руки к себе на колени, чтобы мне удобней было смотреть. И я смотрел, вглядывался в каждую деталь. Вот эта такая большая и яркая, на левой руке до локтя. А на пальцах буквы. Halloween. Идея с тыквенной головой ещё в силе. А тут что написано? BOWROKOM. А нет, не так. BOOKWORM. Это словно ребус. Руки как пазл. Глаза разбегаются. Я не смогу за раз всё рассмотреть. Я сам не заметил, как протянул руку и вот вовсю уже глажу пальцем его эту Деву на руке. Я как-то застыл на месте и скосил глаза на его лицо. Сидит спокойно, улыбается, смотрит куда-то перед собой. Ну раз начал, чего уже отступать. Я потрогал бензопилу на его предплечье. Интересно, почему именно эти тату? Можно ли будет спросить? Или это личное? Он тёплый. А, у него же температура. Он болеет, и он разделся. Он замёрз? Мурашки, точно, у него мурашки на руках.

- Всё, можешь одеться. Ты замёрз.

- Не замёрз, - однако, он послушно встал и зарылся в свой комод. У него на спине просто здоровенная тыква, под шеей. Он достал из комода полосатую красно-синюю рубашку поло, покрутил её в руках. Потом натянул на себя. Снова погрузился в дебри комода. Это что, кардиган? Он надел и его. Кардиган с пижамными штанами. Он словно прочитал мои мысли и добыл из комода джинсы и быстро в них переоделся. Не то чтобы я пялился, но я заметил, что на нём чёрные трусы. Мне стало неловко. Словно не я минуту назад наглаживал его руку. Нет, рука это совсем другое. И вообще, он мой друг или кто?

Он собрал все свои футболки-толстовки-штаны и отнёс их в ванную. Наверное, засунул в корзину с бельём.

Я собрал свои вещи в кучку, а сам сел на диван. Он пристроился рядом. Опять мы молчим. Фрэнк потеребил нижнюю пуговицу на кофте, а потом посмотрел на меня.

- Ты ведь больше меня не боишься?

Не боюсь, это точно. Я его пальцем тыкал. И в руку и в голову. Интересно, он заметил тогда, что с моей рукой в голове проснулся?

- Не боюсь, - я протянул ему руку ладонью вверх. Он в ответ осторожно взял её. И ладони у него горячие. Что же ты, я не развалюсь. Я сжал руку посильнее, он снова хихикает. Он перевернул руки и стал разглядывать тыльную сторону моей. Что он там увидел? Словно бы у меня там тоже тату. Гадает, может? Взял и потыкал пальцем выступающие вены. А это тоже приятно. Может даже приятнее, чем трогать его волосы.

- Я хочу тебя откормить.

- Чего? – я вылупился на него, словно он объявил, что иногда наряжается Мэрилин Монро.

- Ну, ты болезненно худой такой. Буду кормить тебя пончиками.

Я и не против. В школе я был тем ещё пончиком. Но это было давно. Не будем об этом.

- Я тебя тыквой накормлю.

А он всё тыкает меня в руку. И смотрит так исподлобья, проверяет, не убегу ли от него. У меня уже мурашки побежали. Не привычно так, но мне нравится, пусть тыкает.

- Кофе хочешь? Я там грибов купил, - у меня рука вспотела вся.

- Да, есть хочу, - он напоследок обхватил мне запястье двумя пальцами, а потом сложил руки к себе на колени. Улыбается, словно на именинах. Дождь кончился, я не заметил когда. Специально шёл, когда мне нужно было на улицу.

Я опять пошёл к себе в квартиру. Перенёс неразобранные пакеты с продуктами к Фрэнку на кухню. Пока я возился с грибами, он включил там музыку. А нет, стоп, он там на гитаре играет. Красиво так, я даже застыл с грибом в руках над раковиной. Даже напевает что-то. У меня улыбка до ушей от этого всего. И от грибов, и от музыки.

Грибы так быстро готовятся. Я разлил суп по тарелкам, а сам пошёл в гостиную. Фрэнк сидел на диване и наигрывал что-то совсем мне незнакомое на блестящей чёрной акустической гитаре. И головой покачивал в такт, глаза прикрыл. Пальцы так по грифу скачут, я даже уследить не могу. Даже отвлекать его не хочется. Но он сам как-то чихнул и сбился. Вздохнув отложил гитару и поднял глаза.

- Есть будешь? – что за тупой вопрос, будет конечно. Он кивнул и пошёл за мной.

Что-то я говорил про поедание веганских супчиков…Утром ещё.

- А тебе сколько лет? – я вылавливал из тарелки кусочки грибов, оставляя бульон.

- Будет девятнадцать в конце месяца. А тебе?

- Двадцать три, - последний кусочек грибов был съеден, теперь я стал поглощать бульон.

Мы снова замолчали. С ним так хорошо молчать. Он младше меня, я и не замечал.

Я смотрел в свою пустую тарелку и опять поплыл. То есть, унесло меня в мысли. Фрэнк. Он мне так нравится. Вдруг он начнёт мне нравиться слишком сильно? В том самом плане. Я слишком влюбчивый. Слишком. Я могу всё испортить. Только если… Если Фрэнку не нравятся парни. А если и нравятся? Куда-то не туда меня понесли размышления. А почему нет? А почему да.

Тут из раздумий меня вырвал звонок в дверь. Фрэнк аж подпрыгнул и поскакал к двери. Спрашивать кто там не нужно, да? Он распахнул дверь, и на него накинулось что-то с тёмными волосами.

- Фрэнки, я так соскучилась! Я еле нашла этот твой дом.

- Джам, привет! Ты ведь должна была приехать только в воскресение, - он крепко обнял эту девушку в ответ.

- Меня освободили раньше, я с утра успела заехать на новую квартиру, - она поцеловала его в губы, а я сидел на табурете как дурак и пялился.

Фрэнк наконец оторвался от неё, и притащил её на кухню, обнимая за талию.

- Джам, это Джерард. Джерард - это Джамия, моя девушка.

- Привет, Джерард, - она так улыбалась, словно и вправду рада меня видеть. Она протянула мне руку, и я уставился на её ладошку. Она конечно бесконечно милая, но мне не хочется к ней прикасаться. Она ничуть не расстроилась, а только больше заулыбалась, устроив эту руку Фрэнку на плече.

- Привет. Я, наверное, пойду, не буду вам мешать, - я прополз мимо них в гостиную, собрал своё барахло и пошёл обратно в коридор.

- Джи, приходи к нам вечером, хорошо? – Фрэнк положил Джамии голову на плечо и посмотрел своим этим щенячьим взглядом.

- Ага, - я уже открыл дверь, - не забудь про таблетки.

Я скинул всё добро на стол и упал на диван лицом вниз. Ты такой тупой, Джерард. «А вдруг ему нравятся парни?» Что ты опять себе навыдумывал только. Может это и к лучшему, ведь я никогда не найду друга лучше, верно? Вот только в груди неприятно. Ревность. Чёрт, я влюбился в него от того, что у него есть девушка. Прощай, логика.

Морфин

Опять заснул днём и голова разболелась. Сколько я спал? Я сполз на пол с дивана и нашарил на столе мобильный. Четыре часа, не так уж и долго я спал. Это вам не две трети суток проспать. Но ощущения всё равно не очень приятные. Кофе, кофе, где мой кофе. Какую из этих пяти баночек выбрать? Закрыл глаза и взял наугад, поставил чайник. Нужно сходить умыть своё мятое лицо. Я похож на зомби-вампира, зомпира. Может, стоит расчесать волосы? Не, ну до Рождества ещё так долго, потерплю и так. Я потянулся за полотенцем и увидел на батарее перчатки и меня просто шарахнуло. Я спросонья вообще ничего не соображаю. Френки, да?

Я стою в ванной, с лица и рук вода капает, а я таращусь на перчатки. Просто после дневного сна ты словно выпадаешь в другую реальность, всё видится какими-то другими глазами и воспринимается по-другому. Наваждение.

Я прислушался к себе. Что там внутри? Хочется кофе. Хм, и в туалет немного. И ещё пончиков.

У меня как-то отлегло даже. И ничего я не влюбился, всё отлично. Я схватил полотенце и вытерся, наконец. Снова посмотрел в зеркало на чёрное гнездо на голове. Может подстричься, наконец? Ох, ну нет, меня будут трогать за голову непонятно кто. Так, этот второй внутри меня опять бунтует. Может Фрэнка попросить меня подстричь? Ну нет, это уж как-то странно. Или нет? Друзья могут друг друга подстригать? Я девственник даже в плане дружбы. Мой школьный друг… Мы с ним сидели за одной партой и ходили вместе в столовую. Пару раз я был у него дома. Дружили мы с ним с девятого класса и всего полгода. Это скорее не дружба, а приятельство. Фрэнка я знаю пару дней, а уже буквально спал у него дома. И кормил супом. Двухдневная дружба оказалась круче полугодовой. А во времени ли дело? Думаю, нет. Тут ещё играют роль симпатии, да? Если человек тебе нравится, и ты нравишься ему, то и времени может потребоваться немного, чтобы понять это. Наверное. Симпатии… Тут уже попахивает зависимостью, как от морфина. Доза Фрэнка. Стоит мне побыть рядом с ним и меня отпускает. Нет, я сказал. Не влюбился я, он просто мне нужен.

Чайник уже выкипел весь. Спалю как-нибудь квартиру. А перчатки я опять надел. Они не перестали Фрэнком пахнуть, даже после того как побывали под дождем.

Джамия милая, наверняка. Фрэнк такой хороший, как у него не может быть девушки? Я просто об этом не задумывался раньше. Ничего в этом удивительного нет.

Я слишком сильно стал мешать кофе, он даже слегка пролился на стол. Нервы шалят. Уже вроде вечер, могу я к ним сходить? Я допил кофе и отправился в подъезд. Подошёл к двери и стал топтаться на месте. Как-то нехорошо врываться к людям, вдруг они заняты. Чем именно они могут быть заняты, я старался не думать. Да-да, они там смотрят Дискавери по ящику. Так, успокойся, у капусты той вообще насморк. Хорошо, что никто не может прочитать мои мысли.

Я прислушался. Потом вовсе приник ухом к щёлочке между косяком и дверью. Молодец, Джерард, врываться к людям плохо, а подслушивать очень хорошо. Было тихо. Потом послышался шорох.

- Ты так и не сказал, откуда ты знаешь этого Джерарда? – я не мог сказать точно, но, кажется, они сидели на кухне. И они говорят обо мне. С чего бы это.

- Сначала я его встретил в магазине, но тогда мы ещё не познакомились. Потом на улице. Да это было вчера. Он же живет в соседней квартире, я не говорил?

- Ты с ним вчера познакомился?

- Ага. Он хороший, вы с ним тоже подружитесь, я уверен. Только он не любит прикосновения, ну и резкие движения, наверное. Я же знаю, как ты любишь накидываться на людей и обнимать их до хруста, Джам.

Они засмеялись, только Фрэнк под конец закашлял. Не зря я купил тот сироп.

- А что с ним такое? Это болезнь или что? – я услышал бряканье ложки, они может тоже кофе пьют.

- Я не знаю, можно ли сказать без его согласия, это всё-таки личное…

- Я всё равно рано или поздно узнаю.

Табурет скрипнул по полу.

- Но это очень личное.

- Ну ладно. Я могу у него спросить?

- Не надо. Нет, лучше я тебе сам скажу, но ты не говори ему, ладно?

Фрэнк как-то рвано вздохнул. У меня даже под ложечкой засосало. Он сейчас всё ей расскажет. Но я сказал всего одно предложение. Или два. Я даже до конца не знаю, понял ли он меня тогда.

- Его изнасиловали. Я даже не знаю, когда это произошло, я удивлён даже тому, что он мне рассказал хоть это.

Ничего я ему не рассказывал, но он всё-таки меня понял. У меня комок в горле, противный такой. Со стороны это так странно слышать, словно заново осознать всё это. Чёрт.

- Но он же парень, как это может быть?

- Джам, ты уже такая взрослая, и не знаешь, как это бывает, ну, у мужчин.

Я даже сквозь дверь почувствовал, что он покраснел.

- Оу, - она видимо крепко задумалась, всё затихло, и даже ложка больше не брякает. У меня у самого лицо пылает. Откуда во мне столько крови. Кто меня только заставил всё это слушать. Ах, да. Это был я, собственной персоной. Я отлип от двери и пошёл к себе. Снова умылся, перед этим пришлось стащить перчатки. Потом я их вновь натянул. С ними спокойнее. Как-то неловко теперь будет общаться с ней. Или нет? Я пошёл обратно и громко постучал в их дверь. Ох, Фрэнк носится, словно стадо бизонов. А ведь он болеет, какой он, когда здоровый? Он распахнул дверь, и меня чуть не снесло потоком воздуха.

- Привет, - я зачем-то помахал ему рукой.

- Это мои перчатки? – он так улыбается, я сразу успокоился. Доза.

- Ага.

- Входи, мы кофе пьём. Правда, у меня только два табурета. Давайте в гостиной посидим.

- А я только попил.

- Может молока? Оно, правда, соевое. Вроде у меня оставалось немного, - он вернулся на кухню.

- Да, молоко, отлично, - я чувствовал себя неловко, словно впервые его вижу. А может это из-за Джамии, которая выглядывала из кухни и улыбалась мне.

Я молча прошёл сразу в гостиную и уселся с привычной стороны дивана. Фрэнк сел, устроив между нами миску, полную печенья в виде зверей и протянул мне стакан с молоком. Джамия устроилась рядом с ним. Она отпивала из кружки и блуждала взглядом по комнате, Фрэнк просто грыз печенье. Я отпил из стакана. Неплохо, пить можно, а с печеньем вкусно очень.

- Так ты художник, верно?- Джамия смотрела на меня. А это она у меня спросила. Я проглотил печенье и чуть не закашлялся.

- Да, ага, - я улыбнулся ей. Я мог умереть от печенья. Оно ещё такой странной формы было, непонятно, лошадь или вообще пума какая-то. Он ей всё обо мне рассказал. Зачем?

- Здорово, - она снова отпила из кружки.

А что мне ответить на это. Я опять набил рот печеньем. Тут Джамия подскочила на ноги, я чуть молоком не облился.

- Давайте поиграем, как-то тухленько у нас. Фрэнк, у тебя есть стикеры?

Она развила бурную деятельность, отрыла где-то чёрный маркер и стикеры, не без помощи Фрэнка, который сначала сходил на кухню и отнёс туда кружки-стаканы.

- Каждый задумывает персонажа, можно и выдуманного, пишет на стикере. Потом наклеим их друг другу на лоб и будем отгадывать. Вопросы задаём такие, чтобы можно было ответить «да» или «нет».

Она так загорелась. Как много в ней позитива, раза в три больше чем во Фрэнке. Про себя я вообще молчу.

Мы сели в кружок на полу. Они уже исписали свои бумажки, а я всё не мог придумать и крутил маркер в руках. Столько всего сразу в голове, не знаешь, за что зацепиться. Я скосил глаза на Фрэнка. Вспомнил его эту утреннюю футболку. Как звали того монстра Франкенштейна в женском обличии? Салли, точно. Я прикрыл листочек ладонью и вывел это имя. Потом пришлёпнул стикер на лоб этому кашляющему человеку. Он задумался о чём-то и совсем не ожидал, глаза выпучил, а потом засмеялся. От его смеха жить хочется.

Джамия потянулась ко мне, намереваясь приклеить стикер. Наверное, не надо было от неё так отскакивать. Она сначала сделала недоумевающее лицо, а потом выражение сменилось на такое, словно она сейчас хлопнет себя по лбу, крикнув «Ах, точно, я и забыла». Она улыбнулась и протянула листочек мне, следя, чтобы я не увидел надпись. Я покорно приклеил его на лоб и ободряющее ей улыбнулся. Я в норме, не смотрите на меня так. Фрэнк протянул руку и потрогал мою ладонь в перчатках. Откуда он знал, что я от этого успокоюсь?

- Кто первый спрашивает? – Джамия потёрла ладошки. Кажется она большой мастак в этой игре. Мне уже страшно.

- Джи, спрашивай ты, - Фрэнк убрал руки за спину и облокотился на них. Так внимательно смотрит. А нет, это он на стикер на моём лбу. Он же сейчас засмеётся, что она мне там написала?

- Ну… Я мужского пола?

- Да. Теперь я. У меня тот же вопрос, - Джамия крутила в руках маркер. Я присмотрелся. У неё на стикере было написано «Гермиона». Фрэнк, она же мигом тебя раскусит.

- Нет. А я живой? – Фрэнк читает мои мысли. Как он узнал? А Салли, она живая? Или не очень.

- Скорее нет, чем да.

- Я зомби?

-Мистер, сейчас не ваша очередь, - Джамия ткнула Фрэнка маркером в плечо, словно рапирой. У него там какая-то кнопка с надписью «Хихиканье», видимо, - Джерард?

- Я выдуманный персонаж? – я посмотрел вверх, скосив глаза, силясь увидеть что-нибудь.

- Да. А я?

- Ага. Так я зомби или как? – Фрэнк уже весь извёлся, ожидая своей очереди. Нет у человека терпения.

- Нет. Дайте подумать… Я герой книги?

- Да, и не только, - посмотрите на эту девушку, она сейчас будет ржать. А это весело, в самом деле, - Фрэнк?

- А?

- Скажи, я опять Гермиона, да?

- Ну, как тебе сказать. Я не могу этого отрицать, - последнее слово он еле смог произнести, Джамия начала его нещадно щекотать. У него сейчас стикер со лба отвалится. Он так ржёт. Отвалился. А как же интрига? Я схватил листочек и запрятал в карман джинсов.

- Хва… хватить, я сейчас… описаюсь, не надо, - Фрэнк сейчас задохнётся, что вы делаете, мисс. Это конечно весело, но вот чувствую я себя третьим лишним. Джамия прекратила, наконец, экзекуцию, чмокнула его в лоб и уселась довольная на диван. Фрэнк лежал на полу и шумно дышал. Какие-то хрипы опять. Может ему к врачу сходить? Я подсел поближе и заглянул ему в лицо. Он глаза закрыл. Заснул что-ли?

- Эй, Джи, ты Эдвард из Сумерек, - он приоткрыл правый глаз, а потом сразу закрыл. И улыбка до ушей. До меня как-то не сразу дошло, что он об игре, - а я кто?

- Девочка-монстр.

- Какая ещё девочка, а? – чего он сонный такой. Чёлка влажная опять.

- Помнишь, из «Кошмара перед Рождеством», Салли. Монстр Франкенштейна.

- Он не Франкенштейн, он Финкельштейн.

Какие познания. У него уже дыхание успокоилось. Джамия печеньем хрустит. Снова идиллия. Мне хочется его обнять, так чтобы покрепче. Это желание прямо зудит между лопаток. Почему нет? Друзья обнимаются, да? Он такой сонный сейчас. Интересно, ему как с пирсингом в носу и с насморком, удобно вообще? Я отклеил, наконец, бумажку ото лба. Джамия даже клыки пририсовала под именем. А она весёлая и милая. И уже всё обо мне знает. Да, я вампир. Только мне больше Дракула нравится. Я прилёг на ковёр возле Фрэнка. Ну обниму я его, ничего не случится. Я придвинулся поближе и положил ему руку на плечо. Да, мне страшно. Хочется и колется. Нет, Фрэнк не колючий. Он мягкий. А он пил таблетки?

Он открыл глаза и повернул голову в мою сторону.

- Джи, ты чего хочешь?

- Можно я тебя обниму? – я чего-то зашептал, и вопрос, словно детский сад. А мне и так можно.

- Джи, - Фрэнк такой счастливый, он правда рад за меня. Он сел и распростёр руки. Мне нужна инструкция по применению. Я тоже сел. Джамия даже перестала лопать печенье. Сам попросил и сижу, жду чего-то. Фрэнк вообще встал и протянул мне руки. Я взялся, и он потянул меня вверх и тут же крепко обнял. Я не ожидал такого рвения, и жутко разволновался. Он так близко, просто запредельно. Мне хочется вырваться. Я просто замер на месте, руки по швам и зажмурился, а он не отпускает. Ждёт.

Это ведь Фрэнк. Я сам его хотел обнять. Я вдыхал его запах, мне стало легче, и я расслабился весь. Это Фрэнк. Я издал какой-то непонятный вздох, поднял, наконец, руки и обнял его в ответ.

- Только вот ты меня не щекочи, - он тихий и тёплый. Говорят, от объятий в мозгу вырабатываются эндорфины. Эндорфины - классная вещь, так приятно. Фрэнк поглаживает меня по спине, успокаивает, наверное. Я глаза так и не открывал, уткнулся ему куда-то в его волосы. Они мне нос щекочут.

Я прижался потеснее, и вцепился пальцами в этот его кардиган, а потом взял и потёрся щекой о его ухо. Так, что-то не так. А нет, всё верно, я всё испортил. Это не дружеские объятия. Я дурак.

Шипучка

Симпатия, влюблённость, зависимость, желание – где грань между всем этим, как понять, на границе чего ты стоишь? Что я испытываю прямо сейчас? Может я просто изголодался по хоть каким-нибудь отношениям и готов поверить, что влюблён, потому что мне хорошо с ним, с Фрэнком. Да, мне хочется кого-нибудь любить, хочется почувствовать это тепло в груди. Пару дней назад в этой самой груди было очень холодно, ну как у пингвинов в Антарктиде. Я был один и я мёрз. Фрэнк же согрел меня за пару дней.

Я почти ничего о нём не знаю, но разве это проблема, со временем можно узнать о человеке всё, а пока достаточно того, что он тебе безумно нравится. Может зря я нагоняю?

Так, а сейчас нужно как-то выпутаться из объятий. Нет-нет, мне хотелось бы стоять так пока ноги не откажут, но это так затянулось, что мне кажется, я сейчас выкину какой-нибудь фортель. На то, что я потёрся об него, Фрэнк никак не среагировал. Хочу заглянуть к нему в голову, что он там думает сейчас? И почему не отпускает? Терапия с помощью объятий. Лечит меня. Доктор Фрэнк, у меня передозировка, я сейчас вас съем. Схрумкать эту капусту. Он весь горячий, я, кажется, расплавлюсь сейчас. У меня как-то ногу даже свело. Так тихо, Джамии и не слышно. Я понял, кажется Фрэнк ждёт, когда я наобнимаюсь и сам его отпущу. Так, медленно разжать пальцы. Опустить руки. Готово. Фрэнк медленно отпустил меня, отступил на шаг. Улыбается, только глаза очень сонные. Может он задремал, пока меня обнимал, и поэтому не заметил моих гейских выкидонов. Хорошо, если так. А в кишках происходит что-то нехорошее, кто-то налил туда шипучки, она прожжёт мой живот, но это так приятно.

- Ты таблетки пил? – я всё стоял посреди гостиной и не знал, куда деть руки. Они так привыкли сжимать его кофту, что теперь чувствовали себя неуютно. Фрэнк присел рядом с Джамией на диван и залез рукой в полупустую миску с печеньем. Засунув сразу двоих неопознанных зверей в рот, он покачал головой из стороны в сторону и ехидно так улыбнулся. Ну что за дитя малое. У него там температура уже не пойми сколько, а он не лечится. Я молча прошёл на кухню, налил воды из чайника, сгрёб все таблетки, которые ещё с обеда лежали на столе. Сейчас все разом в него запихаю. Он покорно запил таблетки и откинул голову на спинку дивана. Прямо так и заснёт, ему ведь не сложно, он в любой позе заснуть сможет, наверное. Джамия тоже, кажется, устала. Сидит и молчит, но улыбается. Она ведь говорила, что утром на новую квартиру переехала, это сильно утомляет. Я достал стикер из кармана джинсов и стал его разглядывать. Салли. А Фрэнку идёт. Ну, в том смысле, что он тоже словно состоит из разных кусочков. И я не только о тату, но и про то, что внутри. Хотя, наверное, все люди такие. Кусочки. Кусочки Фрэнка. Я не о том думаю.

Я так задумчиво смотрел в листочек, что даже подпрыгнул, когда Джамия подала голос. Так, глаза, не надо так выпучиваться, здесь же дама.

- Ребят, я пойду, у меня завтра пары тяжёлые. Фрэнк, слушай Джерарда и ешь таблетки, - она поднялась с дивана и посмотрела на Фрэнка. А он заснул. Ну точно, сидит, рот нараспашку, глаза закрыл. Джамия тихо захихикала и пошла в коридор.

- Я тебя провожу, - я засунул листочек обратно в карман и прошёл за ней. Ткнул в выключатель. Не работает, может лампочка перегорела? Здесь полумрак, но света, который попадает из гостиной, вполне хватает. Джамия натянула куртку и ботинки, потом обернулась ко мне. Как она тепло улыбается. Знала бы она, ЧТО я сейчас про Фрэнка думаю, не стала бы так радоваться.

- Джерард, было приятно с тобой познакомиться, - она помахала рукой и открыла дверь, - пока.

- Пока.

Она аккуратно прикрыла дверь, видимо, чтобы не разбудить Фрэнка. А я остался стоять в прихожей. Не знаю, сколько я там стоял, разглядывая перчатки. Вот так взяла и ушла, а мне теперь Фрэнка как-то спать укладывать. Или пусть так спит, сидя. С печеньками в обнимку.

Как же сложно со всеми этими «влюбился - не влюбился». Мозг уже так часто стал крутить эту мысль, что перегрелся, уже в висках ломит. Остановимся на том, что мне с ним хорошо. Мне и этого достаточно.

Я вернулся в гостиную. Отнёс миску с печеньем на кухню и запихал в первый попавшийся шкафчик. Снова пошёл обратно. Присел рядом с Фрэнком и стал его разглядывать. У него скорпион на шее, мне нравится. На улице уже совсем темно, хотя всего шесть вечера. Я опять встал и, взяв Фрэнка за шею, очень горячую шею, и за плечо, опустил на подушку, которая всё лежала у подлокотника. Потом затащил его ноги на диван. Как же он крепко спит, мне бы так. Есть очень хочется. Печенье с молоком только раззадорило аппетит.

Я пробрался на кухню и принялся за приготовление пирога. Я старался всё делать тихо, но всё равно то и дело брякал посудой, или шуршал пакетом. Но Фрэнка и из пушки не разбудишь, он даже не пошевелился с тех пор, как я его уложил. Он живой вообще? Я как-то даже дернулся и обсыпал себе кофту мукой и пошёл посмотреть на него поближе. Я нагнулся к нему и прислушался. А нет, сопит, всё как обычно. Я паникёр. Это глупо, на первый взгляд. Но люди, на самом деле, очень хрупкие создания. Могут и от печенья умереть.

Всего один маленький пирог, а как много от него грязной посуды. Я засунул в духовку форму с будущим творением своих рук. Раньше верхом моих умений были оладушки с кленовым сиропом. Но готовить мне нравится, это тоже своего рода искусство. Да, Пикассо обзавидовался бы моим оладушкам. Я присел на табурет у окна и выглянул за белые занавески. Окно выходило прямо на дорогу.

Я боюсь ночи и одновременно её люблю. Раньше я просто её любил. Ночью спокойно и уютно. В городе почти не видно звезд, но и от фонарей так и прёт романтикой. В этой части города фонари очень старые. И дома старые и потрёпанные. Тут бедно и грязно, но мне нравится. Есть в этом что-то, что притягивает, возбуждает воображение. Так всё по-простому, без всей этой мишуры, глянца. Раньше я мечтал о красивом большом доме, но со временем понял, что не в доме дело, не в месте, где ты находишься. Дело в тебе, как ты всё это воспринимаешь, чем наполняешь, какой смысл придаёшь той или иной вещи. Вот сейчас я в крохотной и бедной квартирке, с телевизором старше меня, но мне здесь хорошо. Счастье, оно такое непостоянное, оно слишком разное, для каждого своё, это факт. Вот ты ищешь его, но заглядываешь не в те двери. Интересно, на это раз я зашёл в нужную? Можно ли быть счастливым рядом с человеком, который тебе нравится, но не иметь возможности по-настоящему быть с ним? Или стоит закончить всё, не начав. Если прокараулить момент, потом будет очень больно. Что мне делать?

Я тяжко вздохнул и проверил пирог. От него уже по всей кухне, или даже по всей квартире, расползся аромат. Слюнки текут. Только я достал пирог и поставил на большую синюю прихватку посреди стола, на кухню вползло сонное и лохматое. Просто сонное и лохматое.

- Джи-и, так вкусно пахнет, - он плюхнулся на табурет и чуть не ли не уткнулся в пирог носом. Поморщившись от горячего пара, он сел ровнее.

- Я тебя разбудил? – я сел напротив и подпёр подбородок руками. Он отрицательно помотал головой.

- А где Джамия?

- Ушла домой. Сейчас остынет, поедим.

- Мне с кофе. Я вообще не помню, как заснул, - он зевнул себе в ладонь, смешно наморщив нос, а потом уставился перед собой, - у тебя там мука на кофте.

Я опустил глаза и стал разглядывать свой живот. Я отряхивал эту муку, но она никак не хотела покидать мою кофту. А у меня улыбка до ушей. Всё сижу, на муку любуюсь, а так хорошо внутри. Мне так хорошо было… Ну не помню даже когда. Я потрогал пальцем белое пятнышко, а потом перевёл глаза на Фрэнка. Он снова стал задумчивым и серьёзным на вид. Потом он встал и поставил чайник. Сев на место, он подпёр подбородок руками и всё-таки улыбнулся.

- Джи, я всё хотел спросить. А зачем ты сегодня пришёл ко мне ночью?

- Мне приснился кошмар, в первый раз. Я сам не заметил, как к тебе ворвался, - я смутился, опять. Как-то глупо бояться чудища под кроватью, когда ты уже встретил своего личного монстра, далеко не мифического. Я начал резать пирог, просто сверля его взглядом. Словно это пирожок Суини Тодда. Сейчас оттуда выпадет палец.

- Ты боишься спать один? – чайник начал шуметь. Фрэнк потёр глаза рукой, а потом занялся кружками. Я же всё кромсал пирог. Сегодня днём я спал один. Ключевое слово «днём». Я и не знаю, смогу ли лечь спать в темноте. Немного поразмыслив, я отложил нож.

- Кажется, теперь боюсь, - я посмотрел на него, а он опять серьёзности напустил. О чём-то думает. Крутит в руках баночку с кофе, смотрит куда-то перед собой.

- Знаешь, кажется, этот диван раскладывается. Если ты не против, то можешь лечь спать у меня, - он выплыл из раздумий и глянул на меня.

Он понимает, что это значит для меня, хоть и не во всех подробностях. С одной стороны мне будет с ним спокойно и хорошо. С другой – я не до конца к нему равнодушен. Ну а с третьей, я не совсем готов к ТАКОЙ близости с человеком, пожалуй, одних объятий мало, чтобы полностью перестать бояться прикосновений и прочего тесного взаимодействия. Были ли у меня варианты? Пойти домой и спать со светом? И не факт что спать, а не сидеть, пялясь в телевизор, боясь любого шороха. Нет.

Так, Джерард, соберись. Ничего страшного в этом нет, ну поспишь ты с ним на одном диване, не съест же он тебя. Чайник закипел, Фрэнк наполнил кружки и поставил на стол. Он мешал свой кофе и терпеливо ждал ответа.

- Не, я не против, - я притянул свою кружку к себе, и всё боялся посмотреть на Фрэнка. Словно он мои мысли прочтёт. Он и так их, кажется, читает всё время.

- Хорошо, - он последний раз брякнул ложкой о кружку. Я скосился на него. Улыбается.

Пирог и вправду вкусный. Мы вдвоем съели половину и спрятали остатки в холодильник. Времени всего около семи вечера, но Фрэнк такой сонный.

- Может, уже спать пойдём? – я сидел на табурете, Фрэнк напротив. Просто на кухне здесь так хорошо сидеть, всё ещё пирогом и кофе пахнет.

- Угум, - он, кажется, прямо здесь заснёт. Он потёр лицо и убрал волосы со лба, - я пока пойду с диваном разберусь.

- А я к себе тогда схожу, - я поднялся, а он кивнул.

Ох чёрт, я буду спать с кем-то. Слишком много нового за пару дней. Я так разволновался, что чуть не выбил зуб зубной щёткой. Спокойствие, ты уже спал в его кресле, это почти то же самое, только чуть поближе и тело потом ломить не будет. И он не будет прикасаться, пока сам не попросишь. Я не встречал раньше таких деликатных людей. Обычно людям глубоко наплевать на то, что ты чувствуешь. А Фрэнк, даже когда ещё не знал моего имени, взялся опекать меня. Интересно, зачем это ему?

Когда я вернулся одетый в свою пижаму и со своей подушкой в руках, Фрэнк сидел на уже разобранном диване. На этот раз он надел чёрную футболку и шорты чуть выше колен, они такого непонятного цвета, словно болотная жижа.

- Этот диван просто бестия, я чуть руку не вывихнул, - он как-то довольно разулыбался и почесал затылок, - где ляжешь – у стенки или с краю?

- С краю, - он залез на диван с ногами, а потом утроился вплотную к стенке и в ожидании глянул на меня. Я выключил свет, плюхнул свою подушку и тоже лёг. Фрэнк укрыл нас одеялом. А диван довольно просторный, между нами ещё кто-нибудь мог поместиться.

- Джи?

- М?

- Спокойной ночи, - он перевернулся на бок, лицом к стене.

- Спокойной.

Я ещё некоторое время лежал и слушал, как он сопит. Он, наверное, тут же заснул. Он лежал довольно далеко, и я совсем успокоился. Мысли роились в голове, и я никак не мог уцепиться за одну из них. Очень медленно я погрузился в сон.

Дата добавления: 2015-10-24