Триумф солнца 27 страница

– Что с тобой, дорогая? Ты нездорова? – озабоченно спросил он.

– Немного не по себе, папа, но я по-прежнему очень тебя люблю.

– Может, лучше пойти домой и лечь спать? Я дам тебе немного нюхательной соли, и все будет нормально.

– О нет, упаси Господи! – решительно отмахнулась Эмбер. – Только не это. Все нормально, папа. – Она выдавила скупую улыбку, и Дэвид, хотя и обеспокоенный, не стал настаивать. После некоторых колебаний он отправился танцевать с Саффрон, оставив дочь в покое.

Консул Ле Блан тоже обратил внимание на необычное поведение Эмбер. Не долго думая он подсел к ней, взял за руку и принялся рассказывать длинный и непонятный анекдот про немца, англичанина и ирландца. Добравшись до кульминации, консул громко захохотал, схватившись за живот и смахивая выступившие на глазах слезы. Эмбер вежливо засмеялась и, извинившись, подошла к Ребекке, танцевавшей с Райдером Кортни. Девочка прошептала на ухо старшей сестре пару слов, и та, оставив Райдера, повела ее в дом. Дэвид, увидев это, последовал за ними вместе с Саффрон. Когда они вошли в дом, Ребекка и Эмбер уже поднимались по лестнице.

– Куда вы? – спросил обеспокоенный Дэвид. – Что-нибудь случилось?

Ребекка повернулась, не выпуская руку сестры, но в этот момент Эмбер согнулась в три погибели и громко застонала. Не успели они опомниться, как на лестницу выплеснулось содержимое ее желудка, заливая ступени желтоватой массой. Ее рвало так сильно, что Дэвид мгновенно все понял.

– Холера! – воскликнул он, застыв на месте.

Услышав это страшное слово, Саффрон побледнела и громко вскрикнула, прикрыв рот ладонью.

– Прекратите! – строго приказала Ребекка, но голос неожиданно сорвался. Она пыталась поддержать Эмбер, но та продолжала содрогаться, извергая все новые и новые порции желтоватой густой жидкости, которая уже и без того запачкала великолепное вечернее платье Ребекки.

Райдер услышал сдавленный крик Саффрон и вбежал в дом с террасы. Увидев скорчившуюся от боли Эмбер, он тут же оценил ситуацию, бросился обратно, сорвал с одного из столов скатерть, скинув на землю все, что на нем находилось, включая серебряный канделябр, и быстро вернулся в дом.

Эмбер все еще билась в судорогах, изрыгая мутное содержимое своего желудка. Казалось невероятным, что такое маленькое тело могло вместить в себя столь большое количество жидкости. Желтая масса стекала по ступенькам, оставляя за собой зловонный след. Райдер завернул Эмбер в скатерть, подхватил на руки и быстро понес вверх по лестнице.

– Райдер, пожалуйста, поставьте меня на ноги! – умоляла его девочка. – Я запачкаю ваш замечательный новый костюм. Мне очень стыдно, но я ничего не могу с собой поделать.

– Ты смелая малышка, – успокаивал Кортни. – Не надо стыдиться болезни. Где у вас ванная комната? – спросил у Ребекки, спешившей следом.

– Сюда! – показала она и побежала вперед, чтобы открыть дверь.

Райдер осторожно положил Эмбер в ванну.

– Быстро снимите с нее грязную одежду и вымойте холодной водой! – приказал он. – У нее жар. А потом заставьте выпить большое количество слабого чая комнатной температуры. Чем больше, тем лучше. Она должна все время пить, чтобы максимально восстановить количество воды в организме. – Он посмотрел на Дэвида и Саффрон, застывших на пороге. – Позовите Назиру, она умеет обращаться с такими больными. Я сейчас принесу с «Ибиса» свою аптечку, а пока меня не будет, все время заставляйте ее пить.

Райдер помчался вниз, выбежал на улицу и с облегчением вспомнил, что Гордон отменил комендантский час, чтобы жители города могли спокойно отпраздновать победу.

Башит засунул ящик с медикаментами на его обычное место под скамейкой в главной каюте парохода. Райдер лихорадочно искал в нем нужные средства от диареи и острой нехватки в организме минеральных солей. Он очень спешил, зная, что холера быстро убивает человека. «Собачья смерть» – так обычно называли эту болезнь местные жители. Холера может за час погубить крепкого и здорового мужчину, не говоря уже о слабой маленькой девочке. Тем более что организм Эмбер сильно обезвожен. Очень скоро нехватка жидкости станет критической, ее согнет в три погибели, и девочка умрет в мучительной агонии.

Его охватил ужас при мысли, что драгоценные лекарства пропали, но он вспомнил, как убрал пакетики с сероватым порошком в специальный ящик на камбузе, чтобы их не похитили. В охваченном холерой городе эти снадобья были дороже бриллиантов. Порошок лежал в шерстяной сумочке, его количества хватило бы, чтобы вылечить пять-шесть человек. Он купил это средство по баснословной цене у одного аббата коптского монастыря, расположенного на берегу Голубого Нила. Аббат сообщил, что монахи готовят лекарство из некоего вещества, которое находят высоко в горах. Оно не только восстанавливает функции желудка и кишечника, но и восполняет недостающие минеральные вещества, имея сходную с ними структуру. Поначалу Райдер весьма скептически отнесся к чудодейственному средству, но изменил свое мнение, когда спас заболевшего холерой Башита, дав ему большую дозу порошка.

Положив все необходимое в пустой мешок из-под дурры, Райдер побежал к консульскому дворцу. Ворвавшись в ванную комнату, он увидел, что Назира и Ребекка моют обнаженную Эмбер мягкой мочалкой, а Саффрон поливает теплой водой из кувшина. Позади них метался напуганный до смерти Дэвид с большим чайником в руке, не зная, как подступиться к дочери. В доме стоял едкий запах рвоты, но Райдер не обратил на это никакого внимания.

– Ее рвет?

– Да, – ответил Дэвид, – но только этим чаем. Думаю, что ничего другого в желудке просто нет.

– Сколько жидкости она выпила? – поинтересовался Райдер, отнимая у Дэвида чайник, и, не дождавшись ответа, всыпал туда горсть серого порошка.

– Два с лишним чайника, – с наивной гордостью сообщил Дэвид.

– Этого недостаточно, – проворчал Райдер. – Слишком мало.

– Боюсь, что больше она просто не в состоянии…

– Выпьет! – решительно заявил Кортни. – А если откажется, я поставлю ей очистительную клизму. – Он направился к ванне с кувшином в руках. – Эмбер, ты меня слышишь? – Она молча кивнула. – Тебе не нравится клизма, не правда ли? – Девочка замотала головой, взметая золотистые кудри. – В таком случае пей до дна!

Райдер приподнял ее голову свободной рукой и поднес к губам большую чашку со снадобьем. Эмбер стала глотать жидкость, с трудом пересиливая себя, потом откинулась на край ванны и закрыла глаза. Райдер заметил, что за время его часового отсутствия она трагически переменилась. Маленькое хрупкое тело было истощено продолжительным голодом, а сейчас еще и обезвожено жуткой болезнью. Она походила на скелет, обтянутый почти прозрачной кожей, – ребра выпирали, ноги были тонкими, как прутья камыша, а на теле появились темные пятна.

Райдер налил еще одну чашку.

– Пей! – приказал он, и Эмбер послушно начала глотать, подавляя рвотные позывы.

– Я совершенно голая, Райдер, пожалуйста, не смотрите на меня, – попросила она, с трудом открывая глаза.

Он сорвал с плеч молескиновый пиджак и укрыл ее тощее тельце, потом налил из чайника еще одну чашку и поднес к посиневшим губам.

– Я не могу больше! – взмолилась Эмбер. – Умоляю, не заставляйте меня пить эту гадость.

– Нет, ты можешь! Ты обещала!

Она смиренно выпила весь чайник, потом еще один, и комнату заполнил резкий аммиачный запах, а по ванне потекла тонкая струя желтоватой мочи.

– Вы заставили меня обмочиться, как маленького ребенка, – тихо заплакала Эмбер от смущения и стыда.

– Хорошая девочка, – сказал Райдер. – Это значит, что твой организм сохраняет больше жидкости, чем теряет. Я горжусь тобой! – Он понимал, что переступил невидимую грань ее природной скромности, и сказал, поднимаясь на ноги: – Сейчас я выйду, а Ребекка и Саффрон присмотрят за тобой. И не забывай о своем обещании. Ты должна пить как можно больше. Я подожду за дверью.

На пороге Райдер прошептал Ребекке:

– Полагаю, самое страшное уже позади. Сейчас ее жизнь вне опасности, но скоро начнутся судороги. Позови меня при первых же признаках. Придется растирать ее мышцы, иначе боль станет просто невыносимой. – Он развязал мешок, который принес с парохода, и достал бутылку с кокосовым маслом. – Скажи Назире, чтобы отнесла это на кухню и подогрела до комнатной температуры. Я буду поблизости.

Гости давно покинули дворец, и вокруг дома стояла мертвая тишина. Райдер и Дэвид уселись на верхней ступеньке лестницы, обсуждая насущные проблемы. Прежде всего их волновало время прибытия экспедиционного корпуса, и они долго спорили, когда сюда доберутся первые пароходы. Дэвид согласился с оценками Китайца Гордона, но Райдер высказал сомнения на этот счет:

– Как только доходит до дела, Гордон демонстрирует крайнюю консервативность. Он всегда говорит то, что соответствует его целям в данный момент. Лично я поверю в спасительные пароходы, только когда они причалят в нашем порту. А тем временем буду держать под парами свой «Ибис».

Где-то в ночи скорбно ухнула сова, потом еще раз и еще. Дэвид насторожился, подошел к окну и посмотрел на покрытую мраком реку.

Когда в полночь сова трижды прокричит,

На одном дыхании, без перерыва,

Значит, она извещает о смерти.

– Чушь несусветная, – хмыкнул Райдер. – Тем более что это не соответствует действительности.

– Возможно, вы правы, – согласился Дэвид. – Когда мне было пять лет, моя няня часто повторяла эти слова, но она была мудрой ведьмой и любила пугать детей. – Он вгляделся в сторону реки. – Там какая-то лодка, недалеко от берега.

– Где? – подошел к окну Райдер.

– Вон там! Нет, уже исчезла. Клянусь, там была лодка или небольшая шлюпка.

– Вероятно, какой-то рыбак забрасывал сеть.

В этот момент из ванной донесся душераздирающий крик Эмбер, и они помчались наверх. Она лежала, свернувшись калачиком, и стонала от боли, дергая сведенными судорогой ногами и руками. Они подняли ее из ванны и положили на расстеленную на полу простыню.

Райдер закатал рукава и склонился над девочкой. Назира налила ему в ладони кокосовое масло, и он стал энергично массировать правую ногу Эмбер.

– Ребекка, растирай другую ногу, а Назира и Саффи – руки! – распорядился он. – Делайте как я.

Пока они разминали конечности, Райдер влил ей в рот еще чашку чая с порошком. Ребекка следила за его сильными и ловкими пальцами, под которыми тело Эмбер постепенно успокаивалось.

– Это еще не все, – предупредил их Кортни. – Будет много таких приступов. Мы должны быть готовы прийти к ней на помощь в любую минуту.

Ребекка подумала, что в этом человеке таится невероятная глубина. Он будто слеплен из противоречий. Иногда кажется суровым и равнодушным, а порой демонстрирует безграничное сострадание, сочувствие и необыкновенную душевную щедрость. Не совершает ли она глупость, отталкивая его?

Приступы повторялись еще несколько раз в течение ночи. И они вновь и вновь бросались ей на помощь, разминая сведенные мышцы. И только перед рассветом Эмбер немного успокоилась и уснула, повернувшись на правый бок.

– Она пошла на поправку, – прошептал Райдер. – Но мы должны внимательно следить за ее самочувствием. Как только она проснется, дайте ей чашку чая с этим снадобьем. Кроме того, ее надо хорошенько накормить. Думаю, сойдет каша из дурры и зеленые лепешки. Конечно, было бы неплохо дать ей что-нибудь более питательное, куриный бульон, например, но сейчас это невозможно. В течение нескольких дней, а может, и недель она будет слабой, как новорожденный ребенок, но самое страшное уже позади. Очень надеюсь, что поразившие ее болезнетворные микробы, как нежно называет этих тварей Джозеф Листер, вышли из нее вместе с содержимым желудка. – Он подобрал с пола свой перепачканный пиджак. – Ты знаешь, где меня найти, Ребекка. Я приду по первому зову.

– Я провожу тебя до двери… – У выхода она взяла его за руку. – Ты настоящий волшебник, Райдер. Совершил чудо. Не знаю, как мы можем отблагодарить тебя.

– Не надо меня благодарить, лучше помолитесь за здравие старого аббата Майкла, который ограбил меня на пятьдесят талеров Марии Терезии, вручив взамен этот чудесный порошок.

Она потянулась и поцеловала его, но тут же отпрянула, почувствовав его возбуждение.

– Ты не только маг и волшебник, но еще и развратник, – слабо улыбнулась Ребекка. – Но сейчас не время. Мы займемся этим при первом же удобном случае. Возможно, уже завтра, если в город войдут наши спасители и мы наконец-то избавимся от страха перед этими ужасными дервишами.

– Я буду держать себя на коротком поводке, – пообещал Райдер, – но все-таки скажи мне, дорогая, ты подумала над моим предложением?

– Ты же понимаешь, что сейчас я могу думать только о здоровье Эмбер и благополучии моей семьи. Но, уверяю, мои симпатии к тебе растут с каждым днем. Как только закончится весь этот кошмар, мы обязательно найдем то ценное, что сможем хранить всю оставшуюся жизнь.

– Значит, я буду жить этой надеждой.

Для штурма Хартума Осман отобрал две тысячи самых сильных и храбрых воинов и вывел их из Омдурмана, даже не скрывая своих намерений. Гордон-паша видел их со своего наблюдательного пункта в форте Мукран и счел еще одним доказательством того, что войска Махди спешно покидают город, уводя свои силы в Эль-Обейд. А Осман Аталан тем временем укрыл своих воинов за холмами Керрери, где они оказались вне досягаемости подзорной трубы Гордона, разделил их на пять батальонов по четыреста человек в каждом, и повернул к Хартуму.

Большое скопление лодок и судов возле Омдурмана обязательно вызвало бы подозрение Гордона-паши. Если бы Осман направил их к Хартуму, это тоже обрекло бы штурм на очередное поражение. Его воины, сбившись в кучу на небольшом пространстве, стали бы легкой мишенью для пулеметчиков. Поэтому Осман Аталан пошел на хитрость, решив переправлять воинов двадцатью лодками, в каждой из которых можно было укрыть по двадцать человек. Высадив на берег четыреста воинов, посудины возвращались и загружались новой партией. А высадившиеся быстро скрывались в темноте, освобождая место для следующего десанта. Осман подсчитал, что таким образом его войско переправится на другой берег в течение часа.

Он так хорошо знал своих людей, что отдавал только самые важные приказы, предоставляя максимальную свободу шейхам, возглавлявшим отдельные отряды. Это позволило избежать неразберихи, всегда сопровождающей подобные операции.

Многочисленные шпионы дервишей составили весьма подробную карту города и линию оборонительных укреплений Гордона-паши, указав расположение пулеметных точек. Осман не мог забыть ужасные потери, нанесенные пулеметами, и на сей раз постарался избежать подобной участи. Первый отряд должен был вырваться вперед и уничтожить пулеметчиков.

Как только пулеметы будут захвачены, начнется штурм укреплений по всему побережью и разгром египетских войск в казармах и арсенале. После этого он сможет отдать город в руки своих воинов.

Предыдущей ночью первый пророк Аллаха Мухаммед великодушно навестил своего верного наследника Мухаммеда Махди и принес весточку от самого Аллаха. Было решено надлежащим образом вознаградить усилия наиболее преданных ансаров. Они принесут Махди голову Гордона-паши и получат на разграбление Хартум, став полновластными хозяевами города на десять дней и делая там все, что пожелают. После этого Хартум должен быть сожжен, а все крупные здания, включая церкви, миссии и консульства, – полностью разрушены. Короче говоря, земля Судана должна быть очищена от каких бы то ни было следов пребывания неверных.

С наступлением ночи отряд Османа тайно вернулся в Омдурман. Там они сели на небольшие суда и отправились через реку к Хартуму. В эту ночь фейерверки в честь победы были не столь громкими, но защитники города все еще пребывали в уверенности, что скоро им на помощь прибудут пароходы с неверными. Военный оркестр молчал, а когда над рекой взлетала осветительная ракета, дервиши замирали, стараясь не издать ни единого звука. Флотилия Османа состояла из разнообразных лодок, шлюпок и даже небольших торговых судов. Над рекой стоял такой густой туман, что высадка головного десанта прошла незамеченной. Первым на берег ступил Осман, за ним последовали верные аггагиры.

Внезапность нападения была абсолютной. Египетские постовые безмятежно спали, надеясь, очевидно, с первыми лучами солнца увидеть причаливающие к берегу пароходы с британскими войсками. Все они были убиты без единого выстрела, без единого крика, после чего аггагиры Османа ворвались в первую траншею. Их широкие мечи работали без устали, поражая спящих египетских солдат. В течение нескольких минут в траншее не осталось ни одного живого. Покончив с защитниками первой линии обороны, Осман повел своих воинов к арсеналу, а в это время к берегу уже причаливала вторая группа дервишей.

Тишину ночи разрезал звук выстрела, потом второй. Послышались крики и громкие голоса командиров, сливаясь в невообразимый шум. Захваченные врасплох египетские солдаты и офицеры метались по темным улочкам, становясь легкой добычей воинов Османа. Они кричали, палили в воздух из винтовок и спасались паническим бегством. На берегу призывно завыла омбейя и загрохотали военные барабаны, призывая высадившихся дервишей к штурму города.

– Нет Бога, кроме Аллаха, а Мухаммед Махди – его пророк! – Этот боевой клич раздавался по всему городу, узкие улочки которого мгновенно заполнились темными фигурами вооруженных людей. Истерические крики о помощи и предсмертные вопли раненых сливались в жуткий вой, напоминавший об ужасах ада.

– Пощадите ради Аллаха!

– Не убивайте нас!

– Дервиши в городе!

– Бегите или умрете!

Знаменитые редуты и форты генерала Гордона находились на берегу и были захвачены дервишами в первую очередь. Аггагиры Османа вырезали почти всех защитников, и лишь немногим удалось спастись бегством, но их преследовали по всему городу, как зайцев.

Дэвид сидел за рабочим столом и писал дневник. Он делал это все долгие десять месяцев осады, понимая, что этот бесценный документ свидетельствует о самом трудном периоде его политической карьеры. Если экспедиционный корпус действительно прибудет со дня на день, то через несколько недель он вместе с девочками благополучно вернется в Англию. Трудно сказать, что ждет его в будущем, но первым делом он сядет за обработку дневника, превратив его в полноценные воспоминания. Интерес досужей публики к приключениям на Черном континенте поистине ненасытен. Бэйкер, Бертон и Стэнли заработали по несколько тысяч фунтов на своих публикациях. А Сэм Бэйкер даже удостоился рыцарского звания из рук королевы за литературные труды. Нет никаких сомнений, что личные воспоминания Дэвида – непосредственного защитника осажденного города от дервишей – удовлетворят самого взыскательного читателя, а рассказы о героическом поведении дочерей, несомненно, вызовут слезы у женской аудитории. Он прикинул, что сможет подготовить книгу к публикации в течение месяца после возвращения в Англию. Дэвид макнул перо в серебряную чернильницу, аккуратно стряхнул лишние чернила и уставился на слабый огонек масляной лампы, тускло мерцавший на краю письменного стола.

Книга может принести ему как минимум пятьдесят тысяч. Эта мысль согревала душу, хотя и порождала некоторые сомнения. Мог ли он рассчитывать на такую крупную сумму? Вряд ли. Слишком много для начинающего писателя. На самом деле Дэвид был бы рад и десяти тысячам. Этих денег вполне хватит, чтобы восстановить пошатнувшееся здоровье и обеспечить семью хотя бы на первое время. Господи, как хорошо снова оказаться дома!

Приятные размышления неожиданно прервали ружейные выстрелы. Они прозвучали совсем рядом, на краю площади. Дэвид дернулся от неожиданности, разлив на бумаге огромное чернильное пятно, и подбежал к окну. На улице раздавались все новые выстрелы, перерастая в грохочущие залпы.

– Боже мой! Что там стряслось? – Он распахнул окно и выглянул наружу. Где-то неподалеку раздался громкий крик «К оружию!», вслед за которым воздух сотряс боевой клич дервишей «Ла илаха иллаллах! Нет Бога, кроме Аллаха!». На мгновение ноги Дэвида приросли к полу, а горло перехватило дурное предчувствие. – Они ворвались в город, – выдохнул он. – Дервиши прорвали оборону!

Консул подбежал к письменному столу, схватил свой дневник, но тот показался ему слишком тяжелым, и он сунул его в сейф, спрятанный за панелью задней стены кабинета. Захлопнув тяжелую стальную дверцу, Дэвид набрал код и посмотрел на свою парадную саблю, висевшую на стене позади его кресла. Конечно, это не боевое оружие и он не умеет с ней обращаться, но все же нацепил ее на ремень. Потом бросился к столу, вынул из ящика револьвер «уэбли», сунул его в карман и огляделся. Ничего ценного здесь больше не было. Дэвид выбежал из кабинета и поднялся наверх, где находились спальные комнаты.

Ребекка еще вчера перенесла Эмбер к себе в спальню, чтобы присматривать за сестрой ночью, а Назира спала в углу на кушетке. Обе женщины уже проснулись от выстрелов и растерянно стояли посреди комнаты.

– Немедленно одевайтесь! – приказал он. – И оденьте Эмбер! Живее! Не теряйте ни минуты.

– Что происходит, папа? – испуганно спросила Ребекка.

– Похоже, дервиши прорвали оборону и захватывают город. Следует как можно быстрее добраться до штаб-квартиры Гордона, там мы будем в безопасности.

– Но Эмбер не может двигаться! Любое перемещение убьет ее!

– Если дервиши найдут ее здесь, будет еще хуже, – мрачно заметил Дэвид. – Я отнесу ее к Гордону. – Он повернулся к Назире. – Беги в спальню Саффрон, одень ее потеплее и приведи сюда. Нужно немедленно покинуть дворец.

Через несколько минут все были готовы. Дэвид взял Эмбер на руки, остальные послушно следовали за ним по лестнице. Однако не успели они подойти к входной двери, как послышались громкие крики, звон разбитого стекла и удары.

– Ищите женщин!

– Убейте всех неверных!

– Сюда! – шепнул Дэвид, поворачивая к черному ходу. Но не успели они до него добраться, как сзади послышался треск сорванной с петель двери и топот ворвавшихся в дом дервишей. – Держитесь ближе ко мне! – тихо скомандовал Дэвид, уводя их на задний двор. Штаб-квартира Гордона располагалась на другом конце улицы. Он открыл засов и осторожно выглянул наружу. – Берег свободен. Во всяком случае, пока.

– Как там Эмбер? – озабоченно спросила Ребекка.

– Нормально, – ответил Дэвид, думая, что тело ее стало легким, как у раненой птички. Девочка неподвижно лежала у него на руках и, казалось, даже не дышала, но он чувствовал слабое биение ее сердца.

Штаб-квартира Гордона находилась в ста шагах от их дома, но ворота были заперты на крепкий засов. С внешней стороны здания виднелась каменная лестница, ведущая на второй этаж, где находились жилые комнаты генерала. Стояла тишина, и не было даже признаков охраны, которую обычно составляли египетские солдаты.

– Где же Гордон? – Дэвид недоуменно смотрел на темные окна и думал, что надежного убежища нет даже в доме генерала Гордона.

Его грустные мысли прервали громкие крики и скрежет металлических ворот под напором вооруженных дервишей. Пока консул напряженно соображал, что делать дальше, из дома выскочили три сонных египетских солдата и побежали к главным воротам.

– Слава Богу, наконец-то они проснулись! – облегченно выдохнул Дэвид и хотел было повести семью к воротам, но вдруг заметил, что солдаты спешно открывают засов и впускают дервишей. – Эти сволочи сдаются дервишам!

– Мы храним верность Божественному Махди! – кричали солдаты. – Нет бога, кроме Аллаха, а Мухаммед Махди – его пророк! – Входите, правоверные, и не убивайте нас, мы ваши братья по вере!

Ворота распахнулись, и во двор ворвалась толпа дервишей в цветастых джиббах. Безжалостно порубив египетских предателей, огромная толпа, топча их мертвые тела, заполонила внутренний двор. Многие держали в руках горящие факелы, тускло освещавшие эту ужасную сцену. Дэвид хотел было запереть дверь на засов, но в этот момент на верхней ступеньке каменной лестницы появилась величественная фигура Гордона в мундире со всеми регалиями.

Генерал Чарлз Гордон, по всей вероятности, собирался произвести должное впечатление на ворвавшихся дикарей и варваров. Он явно потратил немало времени, чтобы облачиться в парадную форму и нацепить свои ордена, в то время как улицы города были уже в руках дервишей. Правда, при нем не было оружия, одна лишь легкая трость. Видимо, он все еще надеялся покорить непрошеных гостей своим видом.

Окинув толпу дьявольским блеском голубых глаз, он поднял руку, гася невероятный шум. Дэвиду этот жест показался театральным и в высшей степени бесполезным, но, к его удивлению, стало тихо. Какое-то время Гордон стоял с поднятыми руками, словно дирижер перед огромным симфоническим оркестром, потом заговорил по-арабски с сильным акцентом, но спокойно и твердо:

– Я хочу поговорить с вашим господином Махди.

Толпа дервишей заколыхалась, как стебли созревшей дурры под сильным ветром, но ответить никто не посмел.

– Кто у вас командир? – грозно вопросил Гордон, не оставляя сомнений, кто здесь истинный хозяин положения. – Пусть он выйдет вперед!

От толпы дервишей отделился высокий и поразительно красивый мужчина в зеленом тюрбане на голове.

– Я Осман Аталан, эмир племени беджа, а это мои аггагиры.

– Я слышал о тебе, – высокомерно заявил Гордон. – Подойди ближе.

– Гордон-паша, ты больше не будешь отдавать приказы сынам ислама, поскольку это последний день в твоей жизни.

– Не угрожай мне, эмир Аталан. Я не боюсь смерти.

– В таком случае спустись вниз и прими ее, как и подобает мужчине, а не трусливой собаке неверных.

Несколько секунд генерал Гордон с презрением смотрел на Османа с вершины лестницы, а укрывшийся за дверью Дэвид с ужасом думал, что сейчас творится в голове этого безрассудного человека. Неужели даже в этот момент он не испытывал страха или хотя бы сомнений? На лице Гордона действительно не было никаких эмоций. Он медленно спускался вниз, будто шествуя на торжественном параде. Остановившись на ступеньку выше Османа Аталана, он вперился в него голубыми глазами.

Эмир долго не отводил взгляда, потом тихо сказал:

– Да, Гордон-паша, я вижу, что ты действительно храбрый человек. – Он сделал резкий выпад и вонзил свой меч в живот Гордона на всю его длину. Голубые глаза генерала померкли, словно потухшая от сильного ветра свеча, а черты исказились от внезапной боли, расплываясь подобно воску. Он всеми силами старался удержаться на ногах, но жизнь уже покидала обреченное тело. Осман выдернул меч и, сжимая рукоятку обеими руками, ждал когда противник опустится на колени. Гордон зашатался и стал медленно оседать. Эмир размахнулся и ловко полоснул по шее Гордона, уже склонившего седую голову в предсмертной судороге. Острый клинок мелькнул в воздухе, и в следующее мгновение голова генерала слетела, как перезревший плод с кокосового дерева. Она гулко стукнулась о каменную ступеньку и покатилась вниз, разбрызгивая кровь. Осман спустился следом, схватил ее за волосы и высоко поднял над головой, демонстрируя своим аггагирам.

– Это наш главный подарок Божественному Махди! Его пророчество исполнено! Воля и слово Аллаха будут править всеми живущими на земле!

Ночное небо разрезал громкий рев дервишей:

– Аллах акбар!

В последовавшей за этим тишине Осман продолжил свою речь:

– Вы сделали хороший подарок Мухаммеду Махди, а он в ответ дарит вам этот город на десять дней со всеми его богатствами и жителями.

Дэвид не мог больше слышать этого и, пока внимание дервишей было всецело приковано к своему эмиру, осторожно закрыл дверь, запер ее на засов, позвал детей и направился по темным коридорам через винный погреб в дальний конец здания. Придерживая голову Эмбер на своем плече, он подошел к низкой двери, ведущей в жилые комнаты прислуги. Позади слышался звон разбитых стекол и треск мебели. Женщины испуганно прислушивались к топоту ног над головами, пытаясь определить, куда направляются разбушевавшиеся дервиши. Через минуту они с трудом открыли еще одну дверь и вышли наружу.

Едкий запах свидетельствовал, что это задний двор, где обычно стояли бочки с экскрементами. Нечистоты не убирали уже много месяцев, и в воздухе висела невыносимая вонь. Утешало только то, что ни один мусульманин не рискнет подойти сюда. Они остановились, соображая, что делать дальше. На близлежащей улице послышались выстрелы и душераздирающие крики. Через минуту они донеслись и до того крыла здания, которое они только что покинули.

– Как нам теперь быть, папа? – спросила Ребекка.

– Не знаю, – честно признался Дэвид и погладил по голове Эмбер. – Они здесь повсюду. Такое впечатление, что в городе нам негде спрятаться.

– Пароход Райдера Кортни должен сейчас находиться в канале. Но нужно поторопиться, иначе он уплывет один.

– Как можно добраться туда самым коротким путем? – тихо спросил Дэвид.

– Нужно держаться подальше от берега – дервиши уже грабят дома богатых жителей на побережье.

– Да, ты права.

– Думаю, лучше пройти по бедным улицам.

– Хорошо, показывай дорогу!

Ребекка с Назирой взяли Саффрон за руки и побежали по темной улочке между бочками с нечистотами. В конце ее Ребекка остановилась, проверяя, свободен ли путь. Они свернули в другой переулок и на перекрестке вновь осторожно выглянули из-за угла. Дважды Ребекка замечала неподалеку дервишей и сворачивала в сторону, избегая нежелательной встречи. На задворках бельгийского консульства они чуть было не нарвались на толпу дервишей, взламывавших парадную дверь. Через некоторое время им это удалось, и грабители вломились в темный дом.

Дата добавления: 2015-10-24