Пассаж десять. Страньше и

Ему никогда не было так страшно. Само осознание безвыходности, того, что Зона наконец поймала его противными щупальцами, настигало с пугающей скоростью. В горле пересохло, пальцы похолодели. Мгновение, другое… Ещё нет. Искренний ужас от того, что он уже поставил ногу. Назад он не попадёт.

Ярый продолжил шаг и ощутил, как его полностью затянуло в аномалию. Несколько движений растянулись в вечность, небо над головой потемнело, облака прошли от горизонта до горизонта, мелькнула чёрная точка в зените, какие-то силуэты, вспыхнула и сразу погасла «жарка»…

Внезапно в лицо ударил свежий вечерний воздух. Ярый потряс головой, аномалия осталась позади. Сталкер огляделся.

Солнце садилось, лишь немного света ещё озаряло небосвод. В четырёх метрах – новая «жарка», на траве – изувеченные останки, будто бы только что вырытые из могил, а прямо на Ярого с неподдельным интересом вытаращился Кисель. Его комбез насквозь пропитан кровью, в руках напиток сжимал дробовик Ярого, который тот оставил, у ног валялся брошенный АК-154 и рядом несколько опустошённых магазинов.

– Что это было? – выпалил Ярый.

– Писец горелый, – ответил Кисель. – «Часы».

«Часы» – аномалия, замедляющая время или, как её называют сталкеры, «тик-так». Для попавшего в неё время мелькает, как в быстрой перемотке видеозаписи, а вот на самом деле проходит несколько часов.

Выяснилось, что пока Ярый погружался в лупер[2], «свободовцы» так и не появились. Зато пришли бандиты, с которыми Кисель разделался при помощи ручного пулемёта, а когда кончились патроны, прибежали зомби, семь штук. От них сталкер отбивался на пределе сил час кряду, пока, наконец, не перебил всех в результате длительного месилова. Потом ещё появились псевдособаки, от которых Кисель успел спрятаться на дереве. Сталкер таки был ранен в правый бок, но, к счастью, лишь по касательной.

– Прости, Киселёк, – извинился Ярый. – Не учуял аномалию. Идти сможешь?

Спустя сорок минут отдыха и банку энергетика, выпитую Киселём, выдвинулись.

А лесочек-то действительно тихий.

Ах, как тихо! Место запретное во всех смыслах, потому и тихое – только тишь да деревья вокруг. Поначалу кажется, что тишина напряжённая, потом перестаёт, свыкаешься. Аномалии попадались реже и реже, потом их не стало. Обычный сонный, забытый лес. Ни одного больше мута не встретилось. Барракуда и Люда всё же не забывали об осторожности.

Здесь можно было не бояться даже братьев по биовиду – никто из гопов или сталкеров в Чащу эту самостоятельно не доберётся. Лишь два входа сюда – через «телепорт» и с Севера, через Могильник. Люде не давал покою лишь один вопрос – как о Супермонстре узнало «долговское» руководство, коли попасть сюда могут лишь Избранные?

– Нева, проверь ту корягу, – попросил Барракуда.

«Фээсбэшница» проверила. Устроили привал, развели костёр, взялись за еду. В лесу этом всегда мрачновато, и отличить утро от вечера сможет разве что здешний егерь.

– Чур, ты первая дежуришь, – нашёлся «должник».

– Дежурю?

– Да. То есть держишь ухо востро и смотришь, чтобы пока я дрыхну, никто лагерь не атаковал, если что – сразу бей тревогу, но не баклуши. В час ночи меня будишь, сама ложишься.

– Гуд, поняла. Слышь, Барракуда, у меня друг один был, сталкер бывший. Три года назад пропал, наверное, в Зону опять попёрся, дурак. Ещё Walter всегда с собой таскал... Дак вот, он мне судачил, что есть в Зоне Поглотители. Некие образования, может быть, дома, может, города целые, что по Чёрной Были блуждают. И тех, кто ступит на ту землю, слизывает будто, испаряются они. Через миражи эти способен ходить только сталкер Шухов. Правда, что ли?

– Бред полный, – ответил «должник». – Действительно, похожие явления наблюдались, но последний раз года два тому назад. И выйти из миража может не только Шухов, добрая треть возвращается. Главное внутри ничего не касаться, и пройдёшь благополучно.

– Старая байка на новый лад, – хмыкнула Нева.

– Вот, послушай, чего я расскажу. Существо есть такое, излом. Знаешь, в тряпьё одет, сталкеров подманивает, раненым бродягой притворяясь, – говорить умеет, да ещё и думать. Подходит путник к нему поближе, и головы своей лишается. Клешня у излома острая, он её прячет в одежде, типа левая рука. А потом использует так быстро, что и сообразить не успеешь, что на том свете.

– Ну-ну, читала в «Энциклопедии Зоны».

– Так вот, был один «свободовец», Побратим Излома. Излом его группу уничтожил, когда те, олухи, на его уловку попались. А его не убил, только лишил левой руки и поцеловал. Когда отряд этот нашли, сначала подумали, что тело парня псевдособаки утащили. Но потом Побратим этот стал являться некоторым сталкерам перед самой смертью, и крестить своей клешнёй, выросшей на месте левой руки. Это примета хорошая, значит, загробная жизнь будет спокойной и гармоничной.

– И в чём смысл легенды?

– На твоё усмотрение, Нева. Не бери в голову.

– Давай-ка лучше анекдот трави сталкерский.

– Блин, вспомнить бы, – завис Барракуда, выскрёбывая ложкой остатки пищи из консервной банки. – Ага! Устроили как-то, значит, сталкеры пьянку, чтобы посмотреть, кто водки больше выпьет и кто рожу скорчит пострашнее. Больше всех водки выпил сталкер Петров, который начал пить водку первым, да и выпил её всю. А рожу самую страшную скорчил сталкер Семецкий, когда ему сказали, что он опоздал и водки больше нет.

– Да уж, анекдот – ну, прямо ухохочешься.

А вот Барракуда в очередной раз посмеялся над одной из бородатых шуток.

– Теперь ты расскажи, – потребовал «должник», отхлёбывая из фляги Ершова самогон.

– Так, анекдот, – начала Люда. – Про Зону не знаю, зато известен мне старый с Большой Земли. К психологу приходит мужчина и начинает жаловаться на жизнь – мол, всё надоело и стрёмно. Врач предлагает очевидное средство: «Вам бы развеяться. Великий клоун сегодня приезжает в город, сходите на его представление». В ответ мужчина заливается горькими слезами: «Но, доктор, я и есть тот клоун...»

– Грустный, – на этот раз Барракуда не улыбался.

– Есть ещё матерные про Вовочку, – добавила Люда. – Ладно, «долговец», давай спать, а то веки не разлепишь-то в час ночи. Хотя нет, постой, – а почему ты сталкер?

«Долговец» вперил в неё тяжёлый, как засахаренный мёд, взор.

– Слышала фразу: «Если долго смотреть в бездну – бездна начинает смотреть в тебя»?

– Да. Ницше сказал. – Барракуда будто бы озадачился темой, глубоко задумался, и кроме его стальных глаз для Люды сейчас всё как-то размылось. – Философ немецкий.

– Можно по-разному толковать интерпретации, но в целом прав был Ницше. Если человек пару раз попробует сильнодействующий наркотик, вряд ли он потом завяжет с привычкой, эти вещества его затянут, и не вырваться искушённому из объятий бездны. То же с дайверами – понимает он, что может кончиться воздух в баллонах, или течением от катера оттащить, декомпрессионную болезнь либо отёк лёгких – запросто. Но он будет нырять, ибо жить не может без погружений. Есть ещё примеры – курильщики или альпинисты. Так вот, в сталкерском кругу иногда звучит менее расхожее, но крайне мудрое высказывание: «Когда долго глядишь в Зону, Зона начинает глядеть в тебя». Ходки дарят тебе невообразимые ощущения, которые, как кажется тебе, гораздо приятнее опостылевшей жизни на Большой Земле. И ты вновь и вновь идёшь в Чёрный Край, будучи уверенным, что свалишь, как только соберёшь с продажи артов более-менее нормальную сумму бабла и насытишься приключениями вдоволь. Но ты не насытишься никогда, а потом просто подсядешь. И если и покинешь Зону, то в старости, коль повезёт до того момента не подохнуть. Но и за Периметром не лучше. Ведя однообразное существование и не вкушая нового, человек рано или поздно превратится в овощ, и бездна сожрёт его с потрохами, утирая губы бархатной салфеткой.

– Да, ну ты и загнул, – широко зевнула Люда.

«Фээсбэшница» преспокойно в полудрёме передала вахту напарнику, – ночью беспокойства не прибавилось. Ни звуков посторонних, ни монстров не было, поэтому Людмила Филипповна зарылась в спальный мешок и отрубилась. Ей было не до высоких смыслов Барракуды – внука бы спасти, да и самой не сплошать.

Проснувшись, она сперва не сориентировалась, где она и сколько времени. Потом обнаружила, что уже одиннадцать утра, костёр потух – только угольки тлеют, а Барракуда пропал. Нет его, просто пропал. Люда вдруг встрепенулась, подскочила и схватилась за АК, к которому остался всего-навсего один ничтожный рожок. Вокруг неё стелилась томная дымка. Погода была безветренная, листья и трава со странным оттенком синевы. Напрасно Люда озиралась и проверяла установленные вчера растяжки – никого. А Барракуда... Может, по нужде отошёл? Кстати, и самой бы пора, а то живот крутит... Странно ещё, что не было отторжения желудком всей этой «сталкерской вкуснятины», так как раньше консервами Люда как-то не баловала себя, да и алкоголь так часто не принимала. Сорок минут прошло. Нет, что-то случилось. Люда смело отправилась на поиски «должника», свернув вчерашний лагерь. Где же ты, Барракуда? Неужто сгинул?

Нева устала шариться по лесу. Нигде нету ни следов борьбы, ни трупов, ни каких-либо представителей зонной флоры. Люда стала сомневаться – а был ли Барракуда? Как она тут оказалась? Может, демон говорил с ней вчера у костра, а может, ей всё примерещилось?

Чёрт, обдолбанная Чёрная Быль. Зона-мать. Только бы крыша не съехала... Люда присела на бревно и попыталась осознать, что она ещё очень далеко от цели. И что она ОДНА. Одна в Тихой Роще, лесу как бы со входом и выходом, но как бы без...

И даже Барракуды больше нет.

Надеясь на авось, Люда залила сообщение в сталкерскую сеть, адресованное Барракуде. Не-а.

Влипла...

Даже не знаешь, чего бояться, а бояться нужно. Потому что в любой момент можешь также исчезнуть, будто Зона ненавязчиво смахнула тебя ластиком со своего чела...

Посреди зала, на процедурном столе лежал Авраам Вентонович Гугов, погружённый в глубокий сон. С разных сторон к туловищу и конечностям его прилеплены электроды, и трое учёных корпорации внимательно наблюдают за происходящим на многочисленных экранах. Кроме специальных ионных прожекторов и самих экранов, в помещении отсутствуют другие источники освещения. Экранами и неосенсорами покрыты все стены, потолок – зеркальный, придающий лаборатории особую атмосферу таинства, но спокойствия. Ну и полно компьютеров, как квантовых, так и оптических. Пристально смотрят учёные мужи корпорации на показания графиков, таблиц, томограмм и рецепторных детекторов; лица двоих из «толстолобиков», кандидатов наук, камены и монотонны, а вот новичок явно восхищён процессом и даже брови приподнял – он тут впервые.

– Вот! – воскликнул он. – Я нашёл...

Все взоры прикованы к нему и его участку исследуемой области головного мозга. Несколько недель потрачены впустую, но теперь...

Неужели?!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

СКАЧОК

Дата добавления: 2015-10-24