О медиумах и физических проявлениях

«Физическими проявлениями» называются такие проявления, которые могут быть восприняты нашими органами чувств; таковы разного рода звуки, движения и перемещение твёрдых тел. Одни стихийны, т.е. независимы ни от чьей воли; другие могуг быть вызваны. Мы прежде всего будем говорить лишь об этих последних.

Самое простое явление и одно из первых, которые наблюдались, заключается в круговом движении, сообщаемом столу. Это действие равно оказывается на все другие предметы; но стол является таким, на котором упражнялись больше всего, поскольку он удобнее всех других служит этой цели, и поэтому название «вертящиеся столы» преобладало для обозначения явлений этого рода.

Когда мы говорим, что это действие было одним из первых, которые наблюдались, то мы говорим лишь о недавнем времени, ибо вполне определённо то, что все виды проявлений были известны с самых отдалённых и незапамятных времён, и иначе оно и не может быть: поскольку это действия естественные, то они должны быть производиться во все эпохи. Так, Тертуллиан в самых недвусмысленных выражениях говорит о вращающихся и говорящих столах.

Это явление в течение некоторого времени питало любопытство великосветских салонов, но затем им пресытились, чтобы перейти к иным развлечениям, ибо это занятье бьло всего лишь предметом развлечения. Две причины способствовали утрате интереса к вертящимся столам: мода, которая у людей пустых приводит к тому, что они редко посвящают два сезона той же самой забаве, и которые – о, чудо для них! – посвятили этой целых три или четыре. Для людей же строгих и наблюдательных из этого явления выступило нечто серьёзное, которое возобладало; и если они пренебрегли вращающимися столами, то лишь потому, что занялись следствиями, поиному важными в своих результатах: они оставили азы ради самой науки, которая из них сложилась. Вот и весь секрет этой утраты интереса, о которой столько шумят насмешники.

Как бы то ни было, вертящиеся столы от этого не перестают быть исходной точкой спиритического учения, и в этом качестве мы и должны уделить им несколько строк, тем более что представление явлений в простейшем их виде облегчает изученье причин, и теория, раз установленная, даёт нам ключ к более сложным следствиям.

Для осуществления явления необходимо вмешательство одного или нескольких лиц, одарённых особой способностью и коих именуют медиумами. Число присутствующих не имеет значения, если только среди них не окажется несколько неизвестных медиумов. Что касается тех, чьи медиумские данные равны нулю, то их присутствие не имеет никакого значения, и даже более вредно, чем полезно из-за того скептичного расположения духа, которое они могут с собой привнести.

В этом отношении медиумы обладают силой более или менее большой, и следовательно, производят явления более или менее ярко выраженные; зачастую один сильный медиум сделает больше, чем двадцать других вместе взятых; ст о ит ему только положить руки на стол – и тот тут же сдвигается с места, поднимается, переворачивается, начинает делать скачки или с неистовством вращаться.

Нет никаких признаков, по которым можно было бы узнать о наличии медианимической способности; один лишь опыт может помочь опознать её. Когда на собрании хотят попробовать, нужно просто сесть вокруг стола и положить руки ладонями на его поверхность, без давления и мускульного напряжения. Поначалу, когда не знали причин этого явления, указывали множество предосторожностей, признанных впоследствии совершенно бесполезными, как-то: чередованье пола участников сеанса, контакт мизинцами для создания замкнутой цепи. Эта последняя предосторожность казалась необходимою, когда верили в действие некоего вида электрического тока; с тех пор опыт доказал её бесполезность. Единственное предписание, которое остаётся неукоснительно обязательным, это – сосредоточенность, полное молчание и в особенности терпение, если явление заставляет себя ждать. Может случиться, что оно произойдёт через несколько минут, как может быть и то, что оно задержится на полчаса или час; это зависит от медианимической силы участников.

Скажем ещё, что форма стола, материал, из которого он сделан, наличие металлов, шёлка в одежде присутствующих, дни месяца или недели, время суток, темнота или свет и т.д. столь же безразличны, как дождь или ясная погода. Один только размер стола может иметь при этом некоторое значение, но только в том случае, когда медианимическая сила оказывается недостаточной, чтоб преодолеть сопротивление; если же она достаточна, то и один человек, даже ребёнок, может заставить приподняться стол в сто килограммов, тогда как в условиях менее благоприятных и двенадцать человек не смогли бы сдвинуть самую маленькую табуретку.

Когда всё готово, то признаком начала проявления чаще всего бывает слабое потрескивание внутри стола, ощущается лёгкое дрожание, которое есть предвестник движения; кажется, будто стол делает усилия, чтоб сдвинуться с места, затем начинается вращательное движение; оно убыстряется до такой степени, что от присутствующих требуется напряжение всего их внимания для того, чтобы уследить за ним. После того как движение началось, можно даже отойти от стола, который продолжает бесконтактно вращаться или двигаться в разных направлениях.

Иногда стол приподнимается и встаёт с одной ножки на другую, затем плавно возвращается в своё естественное положение. Иной раз он покачивается из стороны в сторону, подражая кораблю в бортовой или килевой качке. Наконец в другой раз – но для этого нужна значительная медианимическая сила – он полностью отделяется от пола и уравновешенно удерживается в воздухе без точки опоры, поднимаясь иногда даже до самого потолка, так что под ним можно пройти; затем он медленно опускается, покачиваясь, наподобие листа бумаги, либо же стремительно падает вниз и разбивается в щепки, и это самым убедительным образом доказывает, что вы не являетесь жертвой оптической иллюзии.

Другое явление, наблюдавшееся довольно часто в зависимости от природы медиума, заключается в постукиваниях, раздающихся внутри этого стола, без всякого его движения; эти постукивания, порою очень слабые, иной раз достаточно сильные, равно дают услышать себя и во всей другой мебели квартиры, в дверях, в стенах и в потолке. Когда постукивания эти происходят в столе, то они производят в нём вибрацию, дрожание, весьма ощутимое пальцами, и особенно отчётливое, если приложить к нему ухо.

В том, что мы только что рассмотрели, ничто определённо не обнаруживает вмешательства некой оккультной силы, и эти явления вполне могли бы быть объяснены действием некоторого магнитного или электрического тока, либо же какого иного флюида. Таково в действительности и было первое объяснение, данное этим явлениям, и которое с полным основанием могло показаться вполне логичным. И оно, без сомненья, превозобладало бы, если б другие факты не явились показать его недостаточность; эти факты дали доказательства своей разумности; а поскольку всякое разумное следствие должно иметь некую разумную причину, то оставалось несомненным – допуская даже, что электричество или любой иной флюид играл там свою роль, – то обстоятельство, что туда вмешивалась какая-то иная причина. Какова она была? Каков был этот разум? Узнать это позволило продолжение наблюдений.

Для того чтобы некоторое проявление было разумным, нет необходимости в том, чтоб оно было красноречивым, остроумным или учёным; достаточно, чтобы оно доказывало свободу и добровольность действия, выражающего некоторое намеренье или отвечающего на какую-то мысль. Конечно, когда мы видим, как флюгер вертится на ветру, мы вполне уверены, что он подчиняется всего лишь механическому воздействию; но если бы мы заметили в движениях флюгера намеренные знаки, если он по команде поворачивается вправо или влево, поворачивается быстро или медленно, то мы были бы вынуждены допустить не то что флюгер обладает рассудком, но то, что он подчиняется некоему рассудку. Именно это и случилось со столами.

Мы видели, как стол, под влиянием одного или нескольких медиумов, движется, поднимается, издаёт из себя постукивания. Первое разумное действие, которое мы отметили, это то, что мы видели, как эти движения подчиняются команде; так, не двигаясь с места, стол поочерёдно приподнимался на указанной ножке; затем, опускаясь, отстукивал заданное число ударов, отвечая на какой-то вопрос. Другой раз, без контакта с кем-либо из присутствующих, стол сам перемещался по комнате, двигаясь вправо или влево, вперёд или назад, выполняя самые различные движения по приказанию присутствующих. Вполне естественно, что мы отдаляем всякое предположенье об обмане; что мы допускаем совершенную порядочность присутствующих, удостоверенную их достоинством, уважением, коим они пользуются, и их полнейшим бескорыстием. Позднее мы скажем о подлогах и мошенничествах, в отношении которых всегда благоразумно держаться начеку.

Посредством стуков внутри стола, о которых мы только что говорили, мы добиваемся следствий ещё более разумных, как, например, подражанье разным ритмам барабанного боя, раскатам канонады; затем скрежету пилы, ударам молотка, ритмам различных мелодий и т.д. Это было, как вы понимаете, широкое поле, открытое исследованию. Мы сказали себе, что поскольку в этом было проявленье оккультного разума, то он должен был мочь ответить на заданные ему вопросы, и он действительно ответил через «да» или «нет», посредством условленного числа ударов. Эти ответы были крайне незначительны, вот почему возникла идея обозначить буквы алфавита и образовывать таким образом слова и фразы.

Эти факты, подтверждённые в избытке тысячами людей и во всех странах, не могли оставить сомнения в разумной природе необыкновенных проявлений. Тогда-то и возникла новая теория, согласно которой разум этот есть не чей иной, как разум медиума, либо разум задающего вопросы, или даже коллективный разум всех присутствующих. Но тут трудность состояла в том, чтоб объяснить, как этот разум мог отражаться в столе и выражаться через стук; как только было доказано, что эти удары не проводились медиумом, то это должно было означать, что они, стало быть, вызывались мыслью; но мысль, производящая стук, – это было феноменом ещё более близким к чуду, чем все те явления, которых мы были свидетелями. Опыт не замедлил показать недопустимость этого мнения. В самом деле, получаемые ответы слишком часто находились в формальном несогласии с мыслями присутствующих, за пределами интеллектуальной досягаемости медиума, и даже на языках, не известных ему, а также, помимо того, сообщалось о фактах, никому неизвестных. Примеры столь многочисленны, что почти невозможно, чтобы тот, кто хоть сколько-нибудь занимался спиритическими сообщениями, не был бесчисленное число раз тому свидетелем. Мы приведём из них только один, который был сообщён нам очевидцем.

На одном корабле французского имперского флота, находящегося на стоянке в морях Китая, весь экипаж, от матросов до офицеров, занимался тем, что «заставлял говорить столы». У кого-то возникла идея вызвать дух лейтенанта этого самого корабля, умершего два года назад. Он пришёл и, после различных сообщений, которые всех поразили, посредством стука сказал следующее: «Я настоятельно прошу вас уплатить из моих средств капитану сумму в... (он указывал цифру), которую я ему должен, и передать ему, что я сожалею, что не смог вернуть ему свой долг перед смертью». Никто не знал об этом факте; сам капитан забыл об этом долге, впрочем, довольно незначительном; но, поискав в своих счетах, он нашёл там упоминанье о долге лейтенанта, цифра которого была духом его указана совершенно точно. И мы спрашиваем, отраженьем чьей мысли могло бы быть это указание?

Уменье сообщаться посредством азбучных стуков было усовершенствовано, но способ этот всё равно оставался неудобным из-за его громоздкости; однако этим способом удалось получить интересные более или менее длинные сообщения о мире духов. Сами духи указали нам иные способы, и им обязаны мы способом письменных сообщений.

Первые сообщения этого рода были получены путём присоединенья карандаша к ножке небольшого стола, поставленной на лист бумаги. Стол, приведённый в движение влиянием медиума, начинал выписывать буквы, затем слова и фразы. Этот способ постепенно упростили, пользуясь маленькими столиками, величиною с руку, нарочно изготовленными для этой цели, затем корзинами, картонными коробками, и наконец просто дощечками. Письмо шло с такой же беглостью, быстротой и лёгкостью, как и при письме рукой, но позднее было установлено, что все эти предметы были в конечном счёте лишь придатками, «простыми карандашедержателями», без которых можно было с успехом обойтись, самому держа карандаш в руке; рука, увлекаемая невольным движением, писала под побуждением, сообщаемым духом, и без содействия воли или мысли медиума. С той поры потусторонние сообщения осуществлялись с той же лёгкостью, что и обычная переписка между живущими. Мы ещё вернёмся к различным способам и средствам, которые мы объясним подробно*; сейчас мы сделали лишь их беглые наброски, чтобы обрисовать последовательность фактов, кои привели к признанию в этих явлениях вмешательства оккультных умов, иначе говоря, духов.

* См. «Книгу Медиумов» Аллана Кардека. (Й.Р.)

Дата добавления: 2015-10-02