Одних другими

Взаимное уничтожение живых существ есть один из законов Природы, который при первом взгляде кажется наименее согласным с благостию Божиею. Рождается вопрос, почему Бог поставил их в необходимость уничтожать друг друга, чтобы питаться одним за счёт других?

Это, конечно, кажется несовершенством в творении Божьем тому, кто видит только материю и одну настоящую жизнь. Вообще, люди судят о совершенстве Божьем со своей точки зрения и ставят собственное суждение мерилом Его премудрости; им кажется, что Бог не мог бы сделать лучше, чем бы они сами сделали. Их ограниченность не позволяет им судить о всеобщности, и они не понимают, что действительное благо может произойти из кажущегося зла. Знание духовного начала в истинной его сущности и великого закона единства одно только может дать человеку ключ к этой тайне и указать ему премудрость Провидения и гармонию именно в том, в чём он видел одну только аномалию и противоречие.

Истинная жизнь животного так же, как и человека, не в телесной оболочке и не в одежде: она заключается в разумном начале, предсуществующем телу и переживающем его. Этому началу тело нужно для того, чтобы развиваться посредством работы, которую оно должно производить над грубой материей; тело изнашивается в этой работе, но дух не теряет сил; напротив, он с каждым разом выходит из него более сильным, ясным и способным. Что же значит для него более или менее часто переменить оболочку? Он останется всё тем же духом; это совершенно так, как было бы с человеком, по сто раз в год меняющим свою одежду и остающимся при том всё тем же человеком.

Показывая человеку постоянное уничтожение, Бог научает его, какую ничтожную цену он должен придавать телесной оболочке, и возбуждает в нём мысль о духовной жизни, заставляя его желать последней, как вознаграждения.

Но, скажут нам, разве Бог не мог достичь того же другими средствами, не принуждая живых существ к взаимному уничтожению? Если всё премудро в Его творении, то мы должны предположить, что и в этом случае Его премудрость не изменяет себе; если же мы этого не понимаем, то должны приписывать своё недоумение нашему малому развитию. Однако мы можем попробовать поискать объяснения, приняв в виде компаса следующее правило:

Бог должен быть безгранично справедлив и мудр.

Итак, будем во всём искать Его правосудия и мудрости и преклонимся перед тем, что превосходит наше разумение.

Первая польза, вытекающая из уничтожения, польза, впрочем, чисто матерьяльная, такова: органические тела поддерживаются только посредством органических веществ, потому что одни эти вещества заключают в себе питательные материалы, необходимые для их преобразования. Тела, служащие орудиями духовного начала, должны непрерывно быть возобновляемы, и Провидение заставляет их служить взаимной поддержкой. Потому они и питаются друг другом, т.е. тела их питаются телами, но души не уничтожаются и не повреждаются, а теряют только свою оболочку.

Но существуют и нравственные соображения более высокого порядка.

Борьба нужна для развития духа; в ней упражняются его способности. Тот, кто ради своего пропитания вынужден нападать, и тот, кто защищается для сохранения жизни, состязаются в хитрости и сообразительности и тем самым развивают свои умственные силы.

Один из двух погибает; но что, собственно, сильнейший и более ловкий отнял у слабейшего? Его телесную оболочку, и ничего больше; дух же, не погибший в борьбе, со временем приобретёт новую.

В творениях низшего порядка, не имеющих ещё нравственного чувства и у которых инстинкт не заменён разумом, борьба не может иметь другой побудительной причины, кроме удовлетворения матерьяльных потребностей.

Одна же из самых настоятельных потребностей есть потребность питания; следовательно, они борются исключительно для того, чтобы жить, т.е. для того, чтобы получить или защитить добычу; более же высокие стимулы ещё недоступны для них. В этом-то первоначальном периоде и вырабатывается душа и делает первые попытки жить.

И у человека бывает переходный период, во время которого он едва отличается от животного; в первые века в нём преобладает животный инстинкт и только необходимость удовлетворения физических потребностей побуждает его к борьбе. Позднее животный инстинкт и нравственное чувство уравновешиваются; тогда человек борется уже для того, чтобы удовлетворить своё честолюбие, свою гордость или властолюбие. Ради этого ему опять приходится разрушать. Но по мере того, как берёт верх нравственное чувство, развивается чувствительность и потребность разрушения уменьшается. Кончается тем, что она совсем исчезает и кровопролитие делается ненавистным.

Однако борьба всё-таки остаётся необходимой для развития духа, так как и дойдя до пункта, который нам кажется кульминационным, он ещё далёк от совершенства. Только ценою труда и упорной деятельности он приобретает познания и опытность и освобождается от последних следов животности. С этой минуты ведётся уже борьба не грубая и кровавая, а чисто интеллектуальная. Человек борется уже с препятствиями, а не с себе подобными.*

* Не предрешая ничего, что может быть выведено из этих положений, мы хотели только доказать посредством наших объяснений, что взаимное уничтожение существ не противоречит мудрости Божьей и что в законах Природы всё находится в общей связи. Связь эта порывается, когда игнорируют духовное начало. Вот почему столько вопросов остаются неразрешимыми, когда рассматривают одну материю.

Матерьялистические учения в самих себе носят зачатки своего уничтожения. Они имеют против себя не только противоречие их со стремлениями большинства людей и нравственные выводы, которые со временем заставят отвергнуть их как разрушительные для общества начала; но также испытываемую большинством потребность объяснения всего, что вытекает из прогресса. Умственное развитие приводит человека к изысканию причин и, как только он начинает мыслить, то замечает неспособность матерьялизма дать объяснение всему.

Как могут одержать верх доктрины, не удовлетворяющие ни сердца, ни ума и оставляющие без разрешения самые жизненные вопросы? Прогресс идей убьёт матерьялизм, как уже убил фанатизм. (А.К.)

Дата добавления: 2015-10-02