ГЛАВА 23. Не имея понятия о том, что белый плоский червь, не так давно подвергнутый диссекции в

Не имея понятия о том, что белый плоский червь, не так давно подвергнутый диссекции в морге внизу, носил его имя, Бруно Мессина сидел у себя в кабинете в огромном кожаном кресле с видом человека, доведенного до ручки.

– Значит, и тут пустышка? – спросил он голосом, наполовину злобным, наполовину довольным, поскольку мог сейчас бросить подчиненным упрек.

Косте пришлось толкнуть шефа в бок, чтобы тот ответил. А Лео смотрел в окно, в ночь, глубоко задумавшись, будто что-то вспоминая. Пока возвращались в квестуру, отдельные подробности старого дела Браманте то и дело всплывали в разговоре, как плавучий мусор, который выносит из мутных морских глубин, и они одна за другой возникали в потревоженной памяти Фальконе. Был даже момент, когда Коста подумал, не стоит ли начальнику вообще отказаться от участия в расследовании и уступить место более молодому, более физически крепкому человеку вроде Баветти. Но потом, едва машина успела припарковаться на спокойной площади позади квестуры, Фальконе позвонили парни из группы, занимавшейся отслеживанием передвижений Браманте по городу. И в течение всего одной минуты Лео провел такой интенсивный, похожий на пулеметную очередь опрос младшего офицера из этой группы, на какой не был способен ни один человек во всей квестуре. Прежний Лео Фальконе встал в строй, когда это понадобилось. Просто его на некоторое время отвлекли, сбили с толку, а почему – этого Ник так и не мог до конца понять.

Группа пробыла на месте убийства на берегу реки два часа. Когда они вернулись в квестуру, Мессина провел совещание с участием всех старших офицеров, занятых в деле, пригласив также Терезу Лупо и Сильвио ди Капуа. Совещание длилось уже девяносто минут. Шел девятый час – время заступления на дежурство новой смены.

– Более того, – продолжил Мессина, обращаясь к Фальконе. – Вы нарушили мой совершенно недвусмысленный приказ: уехали из квестуры.

– Я полагал, что должен тут сидеть как узник только ночью, – ответил Фальконе, не делая ни малейших попыток выкрутиться. – Прошу прощения, если что-то недопонял.

– Да я никогда…

Комиссар замолчал, бессильно разведя руками. Потом все же продолжил:

– И что нам теперь делать, Лео? Еще день прошел, и все, что у нас есть, – еще один труп.

– Это не совсем верно, комиссар, – вмешался Коста. – Мы теперь знаем, что Браманте пытался разыскать старые карты подземных тоннелей и раскопов.

– И это якобы сужает круг поисков, – съехидничал Мессина.

– И еще мы знаем, что Бру… – Перони сумел исправиться, – что червяк, которого мы обнаружили, вовсе не из этого района. Значит, Браманте держал последнюю жертву не там.

– Я уже сказал: это якобы сужает круг поисков.

– Но ведь и впрямь сужает! – протестующее воскликнул Коста. – Червяк, извлеченный Терезой изо рта Тони Ла Марки, отсутствует в какой бы то ни было базе данных. Это означает, что теперь нам известно, где Браманте точно не прятал его, перед тем как отвезти тело в Дом костей.

– Лучше расскажите мне, что вообще вам теперь известно!

– Конечно, – ответил Фальконе, перехватывая инициативу и бросая на Косту взгляд, который говорил: теперь я сам этим займусь. – Под землей имеется порядка ста пятидесяти официально зарегистрированных раскопов, по которым в Ла Сапьенца нет данных насчет обитающих там плоских червей. Археологический факультет университета насчитывает еще сорок три раскопа, официально не зарегистрированных, но Браманте посещал их в ходе своих раскопок. Это значит, что он мог использовать любой из них, но мог воспользоваться и каким угодно другим.

– Да потребуются годы, чтобы их обследовать!

Фальконе рассмеялся.

– Да нет. Парадней максимум. Можем начать прямо сейчас; правда, в темноте… наш убийца смоется, как только что-то услышит. Где бы разыскиваемый ни сидел, он знает это место, а мы – нет. И если пошлем людей внутрь, нужно будет поставить охрану у всех выходов. А кроме этого, у нас есть и другие дела.

Бруно тяжко вздохнул:

– Почти двести точек…

– Это общее количество, – перебил Коста. – И оно все время сокращается. Мы можем сразу исключить некоторые, где нет рядом проточных вод, так что маловероятно, что там имеется колония плоских червей. Помимо этого следует иметь в виду, что археолог находится где-то в разумной близости от Авентино. Этот район он знает лучше всего. Убийца перевез тело Тони Ла Марки в Дом костей, пользуясь угнанной машиной. Мы ее сегодня после обеда нашли возле Большого цирка. В багажнике обнаружена кровь Ла Марки. Тут Браманте пошел на большой риск. А умный человек всегда старается свести риск к минимуму. Нет, он где-то недалеко. Завтра, начиная с семи утра, организуем поиски, расходясь кругами от Дома костей.

Мессина едва не взорвался.

– Да это же чушь! И сколько тоннелей вы сможете обследовать за один день?! Десять? Пятнадцать? Можно послать туда людей прямо сейчас.

– Я уже говорил вам, – покачал головой Фальконе, – что в темноте это будет контрпродуктивно. Кроме того, в списке Браманте уже никого не осталось, один только я. А мне и самому хочется побыстрее со всем этим разделаться. Но если взглянуть надело реалистически, спешить нам совершенно ни к чему. Если не поймаю его до истечения отпущенного мне времени, передам все Баветти. Пусть ему и вся слава достанется, мне это безразлично. И еще одно. – Тут Лео сделал паузу, чтобы подчеркнуть мысль, которая представлялась ему важной. – Нам не следует совершать обычную в таких случаях ошибку, когда мы сперва действуем, а потом уже начинаем думать. Такое слишком часто бывало в случаях с Джорджио Браманте. Складывается даже впечатление, что он ждет от нас именно этого.

– Если это камень в огород моего отца…

– Да нет же, вовсе нет!

Инспектор выглядел неудовлетворенным и недовольным, прежде всего самим собой. Когда Ник сравнил его с Перони, ему было трудно поверить, что эти двое – почти ровесники. Джанни за последние полтора года кое-чем разжился. Обрел новую жизнь, у них с Терезой расцвела поздняя, на закате жизни любовь, и это встряхнуло здоровяка, оживило грубые деревенские черты, вновь сделало походку упругой, пружинистой. А Фальконе был серьезно ранен при исполнении служебных обязанностей, получил сильный шок и стресс, от которых еще полностью не оправился, как физически, так и морально.

У Косты в голове мелькнула мысль: а что, если он так никогда и не вернется в прежнюю форму? Сможет ли тогда инспектор, склонный к беспристрастной и безжалостной самооценке, взглянуть прямо в лицо этому факту?

– Ваш отец тут ни при чем, – повторил мысль руководитель группы. – Да и я тоже. И все остальные. Все дело в Джорджио Браманте и его сынишке. И более всего – именно в сынишке. Сейчас положение точно такое, как четырнадцать лет назад. Если мы сумеем выяснить, что тогда с ним произошло, все будет кончено. Если бы это оказался Алессио – там, внизу, в этой проклятой дыре у реки, – Браманте нынче же вечером пришел в квестуру и сдался. Я в этом абсолютно уверен.

– И дело было бы закрыто. – Мессина кивнул, соглашаясь с услышанным. – Наверное, вы правы.

– Будьте любезны, не употребляйте при мне это избитое клише, – бросил Фальконе; Мессина тут же покраснел. – Я, конечно, не отец, но, несомненно, понимаю одно: когда теряешь ребенка, ни о каком закрытии дела речи идти не может. Это миф, удобное изобретение, фантазия средств массовой информации, которое мы с готовностью принимаем, чтобы спокойно спать по ночам. Потом вы все равно потребуете, чтобы я «двигался вперед»…

– Вполне могу и потребовать, – резко бросил комиссар. – Между прочим, Баветти уже наступает вам на пятки, Лео.

– Вот и отлично. Мне нравится конкуренция. Если найдем ребенка, выясним, что с ним произошло, Джорджио Браманте сдастся полиции, поскольку утратит мотив, который им движет. Его ярость, по-видимому, направлена теперь исключительно против меня, хотя я так и не понял почему. Если выясним судьбу его сына, у него больше не будет занозы в заднице, ярость испарится, а вместо нее появится то, что должно было возникнуть в его душе прежде всего, но по какой-то причине так и не возникло: естественная реакция отца. Горе. Скорбь. Печаль. Своего рода мрачное и горькое приятие случившегося. Мы такому не раз были свидетелями.

Мессина фыркнул:

– А я и не знал, что вы так здорово разбираетесь в психологии.

– Я этого тоже до последнего времени не знал, – ответил Фальконе. – И очень жаль, что не додумался раньше. Но теперь знаю. Итак, – он откинулся на спинку стула, вытянул вперед длинные ноги и прикрыл глаза, – утром вы сказали, что у меня есть еще сорок восемь часов.

– Нынче утром вы приставили мне пистолет к виску! – заявил Мессина, явно обиженный.

– Сожалею, комиссар. Совершенно искренне сожалею. У нас с вами с самого начала взаимоотношения не заладились, не так ли? Полагаю, в данных обстоятельствах это было неизбежно. Вы вините меня в том, что произошло четырнадцать лет назад. Джорджио Браманте тоже меня в этом винит, коли на то пошло.

– Ладно, хватит с меня сюрпризов, – с нажимом произнес Мессина, свирепея от этой мысли. – Все, больше из квестуры ни шагу! Хватит гоняться за призраками!

Фальконе поднял руки, протестуя:

– Но я же сказал, что просто вас недопонял!

Бруно в ответ судорожно вздохнул.

– Ладно, все, – подвел он итог. – Ни один из вас больше никуда не выходит. Ни один. Пока не станет светло. Если до четверга не будет никаких подвижек, дело переходит к Баветти. А теперь все трое можете убираться с глаз моих куда подальше. И почему все идет гладко и без помех, когда вас нет рядом? А? Почему?

Лео с трудом поднялся на ноги, опираясь при этом на стол, оттолкнулся от него и выпрямился. Коста с трудом удержался, чтобы не броситься ему на помощь. Все было сказано. Инспектор высоко поднял голову, гладкую как бильярдный шар, и ярко блестевшие глаза пронзили каждого по очереди. Руководитель группы выглядел очень усталым. Но точно так же, видимо, выглядели все остальные. А в нем проглядывало нечто от прежнего Фальконе. Лучшее, что было.

– Вероятно, вы не слишком внимательно смотрели.

Мессина бросил на подчиненного разъяренный взгляд.

– Не стоит испытывать судьбу, – недвусмысленно пригрозил он. – Вам и так не очень везет пока что, не так ли?

– Один день, – еще раз напомнил инспектор. – Это все, что я прошу. И я приведу к вам Джорджио Браманте. – Он щелкнул пальцами, кивнул Косте и Перони и указал на дверь. – Обещаю вам это.

Остановились втроем у окна в коридоре, подальше от кабинета Мессины, довольные, что наконец освободились от гнета начальства.

– И каким же образом ты его приведешь? – спросил Перони.

Ответа он не получил. Фальконе уже топал дальше по коридору, неуклюже раскачиваясь и не оглядываясь.

Дата добавления: 2015-10-02