Часть 1.

Толик сиял. Он сдал экзамен. Я, поборов зевок, поздравил его. Свой заслуженный «хор» с размашистой росписью немолодого преподавателя я получил самым первым, ещё часа три назад.

– Отметим?

– Давай, – пожимаю плечами.

Выпить холодного пивка в такую жару самое оно. Мы загружаемся в мою Хонду, не новую, но на ходу, и решаем двинуть на набережную. Толик – единственный, с кем я общаюсь в институте. Он сам немного того. Вечно где-то летает, иногда спит на ходу. И мышление у него такое… Не как у других. Он абсолютно лишён чувства юмора. И помешан на компьютерах.

– А ты на что сдал?

– Четыре, – вздыхаю я. Третий раз спрашивает.

– Молодец, – говорит он.

– Знаю.

Дальше едем молча. Толик копается в своем смартфоне.

На перекрёстке сворачиваем налево, сто метров и мы на набережной. Машин мало – всё-таки полдень, рабочий день. Еле двигаюсь, решая, где запарковаться. Мой взгляд привлекает толпа молодёжи, некоторых ребят узнаю. Останавливаюсь, меня так удачно прячет куст сирени. Разглядываю паренька в жёлтой футболке и джинсах. Всё настолько в обтяжку, что для парня просто неприлично. Хотя он и не скрывает, что пидор и у него немало поклонников. Век свободы, мать его. Лучше бы коммунизм был. Носили бы все галстуки. Этот бы галстук я засунул этому клоуну в рот, пока ебал бы его в туалете.

– Увидел кого? – Толик поднимает глаза и поправляет очки.

– Ага. Этого, как его, Мишку из пятой.

И чего я юлю? Прекрасно знаю, как его зовут. Пацан перевёлся к нам ещё зимой и неизменно привлекал моё внимание. А это опасно. Правда, он об этом не знал.

– Пошли или посидим? – Толик серьёзен.

Блять, он всерьез хочет посидеть в машине без кондёра в тридцатиградусную жару? Просто выхожу и иду к виднеющемуся на горизонте ларьку. Там мы покупаем пиво и прячемся под тенью раскидистого дерева.

Я откидываюсь назад и закрываю глаза, наслаждаясь редким ветерком. Толик вещает. Если он начинает что-то рассказывать – это надолго. Можно выйти покурить, забежать на кухню, глотнуть водички, вернуться и как раз начнётся самое интересное. Отрешаюсь и погружаюсь в свои мысли, думая о новой модели только появившейся в ряде Субару. Одни достоинства, самое забавное, что я могу себе её купить. Но тогда разрушу легенду – откуда у студента из детдома столько денег?

– Представляешь? – толчок под рёбра, и я киваю, глотаю пива. Вот сдам экзамены и поеду куда-нибудь далеко. Очень далеко.

– Пошли, прокатимся? – Толик указывает на одиноко стоящий прогулочный катер.

А что? Идея.

Выбрасываем бутылки в мусорное ведро (я за экологию) и покупаем билеты. Кроме нас желающих немного: парочка, явно не знающая чем занять день, мамаша с дитём, компания каких–то колхозных тёток. Так как этого количества пассажиров явно маловато, то ждём ещё идиотов, которым взбрело в голову покататься в самое пекло по реке на разваливающемся корыте. К сожалению, ждать долго не приходится. Я замечаю, как у кассы толкаются недавно увиденные нами студенты, среди которых Миша. Ну круто. Может, передумают? Нет. Ржут, как кони, пытаются столкнуть друг друга в воду. Мише жарко, он снимает футболку, и все могут насладиться его торсом. Его мышцы не такие развитые, как мои, спорт он явно не жалует, руки худые, рёбра выступают, стоит ему глубоко выдохнуть, но, сука, это выглядит так привлекательно, так беззащитно, что у меня что–то сжимается внутри. Моя слабость вот такие вот мальчики. На вид ему лет пятнадцать, ну семнадцать. Не был бы он в параллельном потоке – не догадался бы, что он мой ровесник. Светлые-светлые волосы, голубые глаза, невинные такие, васильковые. Кожа, не тронутая солнцем, россыпь веснушек по всему телу. А ещё у него маленькая и упругая задница, которую он демонстрирует всем желающим в этих своих пидорских джинсах.

– Они будут кататься с нами, – выдаёт очередную реплику Толик.

– Угу, – отзываюсь я.

Компания замечает нас и решает подойти. Придурки, блять.

– Привет, – кто-то на вид знакомый. – Вы сдали, да?

– У меня пятёрка, – хвастается Толик.

– Сильно.

– Препод такая грымза, – возмущается кто-то.

– Да уж, я слышал, что она терпеть не может тех парней, кто не в костюме пришёл.

– Вот, блин, мне никто не сказал.

К разговору я не прислушиваюсь, пью своё пиво.

– А ты, – звонкий голосок, который я сразу узнаю, – на что сдал?

Делаю вид, что не слышу. Тонкая рука ложится на моё плечо, и я вздрагиваю. Поднять глаза всё-таки приходится. Щёки Миши чуть покраснели. То ли из-за выпитого, то ли из-за смущения.

– На четыре.

– А я на три, – он морщит свой маленький носик. – Так вот.

Миша, ты придурок, беги.

Но он садится рядом. Милая, забавная мышка сама не знает, что ползёт в ловушку.

Откуда-то появляется водка, пластиковые стаканчики, нехитрая закуска в виде чипсов. Я так же пью своё пиво, не поддаваясь на уговоры, а Толика уломали.

Катер отчаливает, врубают музыку. Я не отвожу глаз от Мишки, волосы которого задорно треплет ветер. Он близко, что-то рассказывает, задорно смеётся, неумело курит. Представляю, как возьму из его тонких, словно у девушки, пальцев тлеющую сигарету, как поднесу к его плечу, любовно приложу… Сначала он будет недоумённо таращиться, буквально мгновение, потом заорёт. Его глаза расширятся, быть может, на них выступят слёзы, которые я потом слижу языком.

– Макс? – он кладёт свою руку на мою и не убирает её. – О чём ты думаешь?

– Ни о чём.

Смотрю на него так выразительно, что его нежные щёки заливает пурпурный румянец.

– А ты… – он делает глоток из моей бутылки, намеренно даёт паре капель стечь по губам, ниже, по подбородку. Хитро щурится, облизывает эти самые губы, как шлюха. – Как проведёшь лето?

– Отдирая тебя по полной, – хочется ответить мне, но вместо этого я говорю:

– Ещё не знаю.

Минимум информации. Перевести разговор на самого субъекта. Люди обожают говорить о себе.

***

Мишка позвонил на следующий день. Конечно, мучился с похмелья, его голос был хриплым и слабым. Блять, засадил бы я ему сейчас. Да не время.

Я откладывал встречу раз пять. Зато сдал последний экзамен. В институте Миша со мной демонстративно не поздоровался. Типа его никто и никогда не динамит. Звезда, блеать.

Пораскинув мозгами, я всё-таки пришёл к выводу, что не стоит гадить в своём же курятнике. Миша, как нежная фиалка, не поймёт моих замашек. А всё-таки хотелось бы доучиться. Всего год остался.

Всё изменил Толик. Как-то вечером я забежал к нему, да остался до утра. Делать-то всё равно было нечего.

– Кстати, – он поднимает от компа глаза. – А Мишку того помнишь?

Как, блин, не помнить этого блядского мальчика.

– Ты прикинь, ему, оказывается, двадцать шесть лет.

– Чего?

– Ну, вот смотри, – Толик манит к себе рукой и указывает на экран.

Там два досье. Одно институтское, красивое, на фото Мишка лыбится во все тридцать два в белой рубашечке. Говорю же, нужен красный пионерский галстук.

– Михаил Иванович Пустов – это он.

Да в курсе я, дебил. Пробегаю глазами по строчкам. По данным этой странички, ему двадцать два. Затем Толик открывает второе окошко. Тут наш Миша неожиданно в полицейской форме, без улыбки. Серьёзность дарит ему лет пять. Как и строчки ниже. Месяц и день те же, только год другой. Так и есть, ему двадцать шесть лет. Скоро двадцать семь. Но меня это мало заботит, после того, как я вижу полицейскую форму. Всё вдруг становится на свои места. И то, как он ко мне подкатывал, и то, что он так внезапно перевёлся, и шухер, который недавно поднялся в кругах.

Ах ты шваль ментовская… Хм. Лечь под меня вздумал? Поймать пытаешься? Как же на меня вышли?

Ладно… Как–то становится легче от того, что я могу позволить с ним себе всё. Позвоню завтра, отвезу на дачу. Место тихое. Нет. Нужно его на улице подловить. Чтобы он не успел никого предупредить.

– А где он живёт есть?

– Ага, – Толик зевает. Тыкает большим пальцем в экран. М-да, обычно указывают указательным пальцем. Для того он и указательный.

Я запоминаю адрес. Тут доходит.

– Толь, а откуда у тебя это?

– Да, скучно было, решил проверить всех знакомых…

Выдыхаю резко. Спрашиваю спокойно:

– А про меня?

– Про тебя ничего нет. Ты даже штрафы не платил.

Отлично. Не хотелось бы убивать Толика. С кем пиво пить тогда?

– А ты случаем не взломал базу полиции?

– Ага, они такие лохи.

– Следы замёл?

– Конечно, – он снова зевает. – Давай спать.

***

С утра мне подумалось, что я брежу. На фига менту меня соблазнять? Может, всё случайность? Но я сам в это не верил. Случайностей не бывает. Я выкурил три сигареты. Вообще-то, я бросил, а вот херня в том, что с ними лучше думается. Мишка, значит, мент. Не подумал бы. На это и расчёт. Сколько же он маячил у меня перед глазами. Наверное, для того, чтобы я привык. А после недавнего убийства, они решили, что хватит. Думают, что я голову потеряю от его тощей задницы? Да, классная работка. Фактически, торговать собой.

Эх, Миха, Миха, надеюсь, я ошибаюсь.

***

– Привет, – стараюсь придать тону ласковые нотки. Актёр из меня… Никакой.

Миха вздрагивает, оборачивается и его глаза тут же бегают.

– Как ты узнал, где я живу?

– У старосты узнал, – пиздёж, но прокатывает.

– Зачем?

– Хотел тебя увидеть, – прижимаю его тело к дереву, плюя на старушечье мясо на лавочке возле подъезда. Он тут толкает меня своими ручками в плечи:

– Полегче, Макс.

– Садись в машину, Миш, прокатимся, – он уже открывает рот, чтобы отказаться. Ляпнуть первую попавшуюся глупость – срочно нужно постирать носки или почистить зубной щёткой унитаз, но я тихо прибавляю: – Или очкуешь?

Его взгляд тут же становится уверенным. Он, виляя задницей, садится в машину. И, тварь, хлопает дверью. Блять, сломаю ему за это пальцы.

– Жарко, да? – я улыбаюсь несколько безумно, но уже можно. Птичка в клетке. Поднимаю стёкла на окнах, включаю кондиционер. Один щелчок, и двери откроет лишь потайная кнопочка.

Парень напрягается. Правильно, малыш. Я включаю радио, чтобы не заводить разговор. На дорогах пусто, мы быстро покидаем город и мчимся по трассе. Километров через сорок я притормаживаю и ныряю в лес. Миша не выдерживает: выключает радио и задаёт вопрос в лоб:

– Куда мы едем?

– На дачу, – спокойно, чтобы не нервировать его.

– Я вроде не соглашался ни на что.

– А я и не предлагал ничего.

Он прикусывает губу. Начинает всё-таки нервничать. Хватается за сотовый, но это не поможет. Пока он находится в моей машине и в десяти метрах от неё – не работает никакая связь. Очень полезное изобретение, кстати.

Я скатываюсь с дороги на тропинку, нас трясёт, зато вряд ли кто-то найдёт. Ещё десять минут такого неприятного путешествия, и мы у цели. Небольшой домик о котором не знает ни одна живая душа. Останавливаюсь и открываю двери.

– Уже дрейфишь?

– Иди ты, – бросает он и выходит.

Скоро и пойду, но для начала нужно убедиться в том, что я прав. В домике прохладно и сыро. Я достаю из неработающего холодильника колу и открываю. Не предлагая гостю, выпиваю напиток сам и удовлетворённо сжимаю одной рукой банку, которая превращается через секунду в жестяной блинчик.

Мишка стоит у двери. Я бы сказал, несколько бледный.

– Я в туалет, – скрываюсь в уборной и от души отливаю.

Когда я выхожу, парень уже стоит с направленным на меня пистолетом. Очень, очень жаль, маленький, что ты всё-таки по мою душу. Думаешь, я такой идиот, что оставил пушку на видном месте? Там холостые, которые никак не отличить от настоящих.

– Положи игрушку, поранишься, – с насмешкой говорю я.

– Отойди к стене, руки, чтобы я видел.

И зачем он меня ещё больше злит? Перед глазами всё и так красное.

– Ты говоришь как мент, – снова провоцирую.

– Я и есть мент, – ухмыляется. Вот придурок-то.

– А я в чём провинился?

– Не придуривайся! – он повышает голос, чем бесит меня ещё больше. – Ты киллер! Я прекрасно знаю об этом.

Он начинает мне надоедать.

– Ладно, клади пистолет.

– Дурак, ты у меня на мушке.

– Конечно, – я киваю и делаю шаг к нему, потом ещё один и так до того, как дуло не уткнулось мне в грудь. – Чего замер? Стреляй?

В расширившихся глазах был страх. Это затуманило мой мозг окончательно. Быстрым движением выбиваю пистолет, перехватываю его руки, связываю верёвкой, которую прихватил из ванной. Но он сопротивляется. Кто бы мог подумать, что в таком тщедушненьком тельце столько силы. Лупит меня со всей дури по животу ногой, отталкиваясь от стены. Пару секунд я теряю, приходя в себя, он с криком впивается зубами в моё плечо. И чего хотел этим добиться? Наверное, просто паника. Ударяю его наотмашь ладонью, он изворачивается и пинает меня, вот только я уже готов, даю нанести удар, подныриваю и сам пару раз хлопаю по его почкам. Он охает и оседает. Отлично. Удар в солнечное сплетение, чтобы ты захлебнулся. Удар по ушам, чтобы у тебя зазвенело в ушах, и ты был дезориентирован. Ну вот и всё. Затягиваю сильней верёвки и тяну тебя к крюку в стене. Отлично. Так твоё бескровное лицо прямо перед моим. Впиваюсь в твои губы, они пряные, такие манящие. Дрожащими от возбуждения руками провожу по рёбрам, опускаюсь к бёдрам, стискиваю задницу. Ты ещё лучше, чем я думал. Весь такой упругий, как пружинка в часовом механизме, которые ещё идут. Достать бы из тебя эту пружинку. Этим и займёмся.

Нож в заднем кармане джинс. Ты уже достаточно пришёл в себя, чтобы принимать участие в происходящем.

– Одно твоё слово, и я отрежу тебе язык.

Предупреждаю.

– Да пошёл ты, уёбок!

Все они так. Не верят. Лезвие входит в кожу где-то на сантиметра два. Он оглушающе орёт. По телу сладкая истома. Запах крови щекочет ноздри.

– Я же предупредил, – шепчу ему на ухо, всё ещё удерживая за рукоять нож, который до сих пор у него в ноге. – Теперь ты понял?

Кивает. Мягко улыбаюсь. Снова целую, обсасываю его нижнюю губу, проталкиваю язык в рот, как можно глубже. Его передёргивает. Хм, может он ещё и не гей? Только вот по сути, всё равно. Выдёргиваю нож и ловлю стон. Кровь пропитывает джинсы. Сердце трепещет в груди. Рву его футболку и вычерчиваю что-то ножом, оставляющим за собой кровавые полосы, которые я потом повторяю языком. Сладкий, хороший мальчик. Лапаю его задницу, сжимаю, массирую. Он закрывает глаза. Что, так быстро смирился? Проталкиваю руку в его узкие джинсы, глажу сжатую дырочку. Представляю, как тонкое лезвие мягко входит туда, как он обезумевает от боли, как я буду трахать его ножом, пока он не сдохнет. Чёртова тварь, хотела сдать меня. Не получится, мразь, не получится. Теперь я буду мучить тебя очень долго. Перехватываю в нахлынувшей ярости его горло и сжимаю. Хрипит, дёргается. Все люди жалкие в этот момент. Лицо красное, глаза выпученные. Отпускаю. Жадно глотает воздух, захлёбывается. Сейчас жизнь имеет большую ценность, чем час назад, да? Пока он приходит в себя, снимаю с него джинсы и трусы. Член у него небольшой, в светлом пушке. Хватаю и оттягиваю его. Вскрик. Мелодия для меня. А вот и яички. Такие подтянутые, красивые. Сжимаю. Закрываю рот поцелуем. По его телу пробегает дрожь от боли. Я знаю, как это. Подожди, Миш, ещё кулак в тебя не засовывал, вот это действительно больно.

Вспоминаю о своём желании. Где-то тут были сигареты… Они на полочке. Закуриваю, выпускаю дым ему в лицо, наблюдаю за ним. Грудь вздымается, перетянутые кисти покраснели. Он едва касается кончиками пальцев пола. А Мишка красив. Такой тонкий, нежный, словно эльфёнок. Касаюсь его кожи и пытаюсь прочертить по телу узор, следуя рисунку венок. Тихий выдох будто бы смирение. Бесит. Не сдавайся, урод! Красный огонёк на конце сигареты впивается в гладкую кожу на груди. Хриплый крик. Он уже сорвал горло? Неженка. Чувствую, что как-то неинтересно становится. Раздеваюсь, не хватало ещё свою одежду испачкать его кровью. Мой член налит кровью. У меня такой стояк, что кажется я сейчас табун перетрахать смогу.

Когда я оборачиваюсь, он в ужасе смотрит на меня, потом на член. Булькает что-то. Плюю на руку, исключительно чтобы не делать больно себе. Подхватываю его под бёдра и наслаждаюсь видом крошечной дырочки. Плотно сжатой, напряжённой. Один мокрый палец с таким трудом туда входит, что я едва не кончаю. Блять, это будет охуенно. Красная головка моего члена больше дырочки в несколько раз. Да, детка, давай, сжимайся сильней. Он шепчет что-то. Конечно, какую-нибудь пургу типа: «Не надо, пожалуйста» и прочие бла-бла. Я не понимаю ни слова. Перед глазами пелена. Проникаю медленно сначала и рывок под конец. Именно так, чтобы услышать этот ласковый крик. Он резко откидывает голову назад, забывая, что там стена и бьётся о неё макушкой. Вот дурак. Как же в нём хорошо, как же чудесно… Он очень узкий, такой узкий, что больно и мне, но это лишь добавляет кайфа. Двигаться неудобно, похож на юнца, тыкающегося в первую попавшую дырку, но это Миша, мой сладкий мальчик, не нужно так. Я целую его, и вдруг меня кусают. Ах ты, сучка! Я бью его. По лицу, по животу. Затем снова вхожу, разрывая. Сам виноват. Пара грубых толчков, до упора, до самого конца. Мог бы, достал бы до гланд. Жалко не могу… Кончаю бурно, наверное, выгляжу долбоёбом, но мне по фигу.

Крови немного. Наверное, не порвал, всего лишь трещина. Хорошо. Будет в следующий раз самое оно. Класс, уже думаю о следующем разе. Убить же его хотел. С сожалением смотрю на его мордашку. Он закрыл глаза, но веки трепещут. Стоооп. Эта херь рыдать вздумала? Точно убью. Тряпки у меня уже есть, ещё одна не нужна.

– Эй, сучка, жив ещё?

Он поднимает свои голубые глаза, горящие яростью. Осыпает меня проклятьями, матами. Вау, сколько новых слов. Когда его прекрасный ротик их произносит, то можно запросто обкончаться. Кстати, а губки у него нежные-нежные, кожа гладкая, на ней так красиво выделяются вспухшие порезы. Сказка, а не мальчик. Ну, трахнуть его ещё разок. А потом убить.

Я иду в ванную, принимаю душ. Глубокое удовлетворение, спокойствие. Малыш был тем, что нужно. Привожу себя в порядок, расчёсываю волосы, чищу зубы. Затем достаю из шкафчика маленькую ампулу, небольшой шприц. Когда Миша видит меня с этим, то не выдерживает:

– Что это?

– Как здорово, что ты спросил, – демонстрируя ему, набираю в шприц содержимое ампулы. – Это Малиновые сны.

– Что?

– Наркотик. Привыкание с третьего раза.

– Ты с ума сошёл?

– Блять, только заметил?

– Не нужно…

Он, кстати, хоть и слабо говорит, но вполне осознанно.

– Ну, ты, кстати, можешь мне поклясться, что никому не скажешь и убивать тебя мне не нужно. Бесполезно.

С силой загоняю в него иглу. Он крепко закрывает глаза, но не издаёт ни звука. Пользуясь моментом, осматриваю его. Ну, я так и не особо его поранил. Ну, да, нога, ну ничего. Грудь в крови, наверное, и стоять не сможет. Желая проверить предположение, рублю по верёвкам и он падает. Нормально, жить будет. Молодой ещё. Наркотик действует, он в беспамятстве. На всякий приковываю его наручниками к батарее в ванной комнате, а сам собираюсь на рыбалку. Тут прекрасное место для охоты, но мне так жаль убивать зверюшек.

***

Возвращаюсь затемно. Тело всё ещё видит свои сны. Ввожу вторую дозу. По идее, у него должно быть жуткое обезвоживание. Хм. Напоить его? Блеванёт. Пусть валяется.

***

Утром просыпаюсь и сладко потягиваюсь. Настроение отличное. Пнув крупно дрожащее тело, я чищу зубы. Живой. Ещё под кайфом. Позавтракав бутербродом, решаю всё-таки его напоить, у меня же планы как бы на него. Ладно, вылью воды на него – не проснётся, ну и хрен с ним. Но он просыпается. Огромные чёрные глаза. Осознаёт, но не кажется страшным всё это.

– Пить, – шепчет он белыми губами.

Протягиваю молча литровую бутылку. Он присасывается к ней, так жадно, словно новорождённый котёнок к матери. Затем его рвёт. Я успеваю схватить его за волосы и засунуть его голову в унитаз. Затем он в изнеможении прислоняется к стене и смотрит на меня:

– Я ведь сам хотел это дело.

Бля… Ну только наркотического бреда мне не хватало. Пора бы ему ещё ампулку. Передоз возможен, но похуй.

– Не думал, что ты больной такой… И что будет так… Вот лучше я сдохну. Вчера мечтал сдохнуть. А… я сдох?

Достаю наркотик и шприц.

– Слушай, Макс – твоё настоящее имя?

– Нет, – бросаю я, перед тем, как сделать укол.

Дата добавления: 2015-10-02