Глава 1. Внешний облик императора и отличительные черты его характера.

Начинать раскрывать образ совершенного царя, будь он идеальным образом или реальным правителем, необходимо, как мне кажется, с описания внешнего облика. Каким он должен был быть по представлениям тех далёких времён, и каким был на самом деле василевс.

Для начала необходимо раскрыть суть термина.

Василевс [греч. βασιλεύς], титул монархов, византийских императоров. Слово неясного происхождения, встречается уже в микенскую эпоху (pa-si-re-u) как обозначение регионального правителя, облеченного военной, судебной и жреческой властью.

В классической Греции термин «Василевс» приобретает широкое значение - от «архонта-басилея» в Афинах с узкокультовыми функциями до титула «великий басилевс» (μέγας βασιλεύς), применявшегося к персидским монархам из династии Ахеменидов. В греческих текстах Василевсом именовались правители стран Древнего Востока. Русское соответствие - царь; латинское- rex.

В Византии наименование монарха (василевс) воспринималось как обозначение должности верховного правителя[25]. Как титул василевс, так и титул царь соответствует не только латинскому титулу imperator, но также и титулу rex. Если речь идёт о светском и или социальном аспекте монаршей власти, титул василес и царь, должны переводиться как imperator, а если религиозный аспект, то оба как rex[26]. Титул imperator всегда переводится как василевс, но не нарборот[27].

Во II-VI вв. слово «Василевс» использовалось греческими писателями для обозначения римских императоров (наряду с официальными терминами - αὐτοκράτωρ и αὔγουστος). В дипломатической переписке титул Василевс применялся только к персидскому шаханшаху. Появление в Европе варварских королевств, правители которых именовались лат. словом «rex» (греч. ῥήξ), привело к оформлению статусного различия между ними и императором Византии. После победы над державой Сасанидов (628) император Ираклий (610-641) ввел термин «Василевс» в официальную императорскую титулатуру (эдикт 629 года). В дальнейшем появляются развернутые титулы: «от Бога василевса ромеев (римлян)» (ἐκ Θεοῦ βασιλεὺς ῾Ρωμαίων - печати Константа II (641-668), подпись Константина IV (668-685) под актами VI Вселенского Собора в К-поле, 680); «верный василевс» (πιστὸς βασιλεύς - на серебряных монетах при Льве III (717-741), на золотых при Константине VI (780-797)), «во Христе верный василевс ромеев» (πιστὸς ἐν Χριστῷ βασιλεὺς ῾Ρωμαίων - с IX в.). На монетах титул «βασιλεὺς ῾Ρωμαίων» появляется позже, в правление имп. Михаила I (811-813); возможно, это было реакцией на имп. коронацию Карла Великого (800; в 812 признан в Византии как «василевс франков»). С IX в. титул «василевс ромеев» становится основным во всех официальных императорских документах вплоть до 1453 года.

Василевс был сакральной фигурой, его дворец, одежда были священны. Золото и особенно пурпур служили символами величия императора; он сидел на пурпурных подушках, подписывался пурпурными чернилами, и только он один мог надевать пурпурные сапожки.

Несмотря на такой величественный образ, император, облачённый в шёлковый плащ с жемчужными нитями, держал в руках не только «державу» - символ земной власти, но и Акакию, мешочек с пылью, напоминавший о бренности всего сущего[28].

Обращаясь к образу идеального правителя, покажем характеристику, которую Синезий Киренский дал в своём обращении к императору Аркадию.

Во-первых, Синезий пишет об идеальном правителе как монархе-философе. Он пишет, что «в своей суровой свободе, чужая в царском дворце, она (философия – Д.О.) не входит сюда, чтобы расточать неудачу и по всякому поводу похвалы императору и императорскому двору. Это для неё не нужно. Она хочет не только несколько взволновать умы, но поразить их с силой и, поражая, исправлять»[29].

Говоря об отношении правителя к народу, Синезий пишет, что императора и народ должна связывать дружба[30]. В тоже время император должен быть бдительным, «должен использовать все средства, имеющиеся во дворцах, для того, чтобы оградить себя от низкой лести, принимающей личину дружбы»[31].

Ещё одной важной для правителя чертой, по мнению Синезия, является его доступность для народа[32].

Обращая внимание на отношения императора к военному делу, автор говорит, что когда император занимается физическими упражнениями, живет на открытом воздухе, учится владеть оружием, то весь народ на это смотрит. К тому же привычка солдат часто видет государя возбуждает в их душах преданность к нему, которая имеет огромную силу и значение[33].

Немалое дело, по мнению Синезия, также иметь возможнось во время сражения называть по имени военноначальника, его помощника, или начальника конного отряда, или тагмы, или знаменосца, или кого-либо из ветеранов и воодушевить их, всех тех, которые занимают первые места в каждом конном и пешем соединении[34].

Такова общая внешняя и внутренняя характеристика монарха по идеальным представлениям Синезия Киренского. Так как Синезий говорит в своей речи только об идеальных чертах, то в качестве реальности мне кажется необходимым привести краткую биографию императора Аркадия, к которому и обращается автор речи «О царстве».

Аркадий — византийский император в 383-408 годах, старший сын императора Феодосия I. Родился в 376 году, умер в 408 году.

Он стал первым константинопольским императором после окончательного разделения Римской империи на Восточную Римскую империю (Византию) и Западную Римскую империю. В шестилетнем возрасте, 16 января 383 года, был объявлен августом и соправителем своего отца Феодосия I. Получил образование у знаменитого в то время греческого ритора Фемистия, а религиозное воспитание — у дьякона Арсения, который впоследствии был причислен к лику святых. Сухощавый и слабосильный, вялый и болезненный, Аркадий был смугл лицом и мал ростом. В 17 лет стал формально самостоятельным императором, но полностью находился под влиянием своих придворных фаворитов, сменяющих друг друга: префекта претория Руфина, препозита царской опочивальни Евтропия, комита Иоанна. Весной 408 года Аркадий заболел и 1 мая умер, оставив регентом малолетнему сыну Феодосию II префекта претория Анфимия [35].

Далее мы перейдём к описанию императора Юстиниана I. Прокопий Кесарийский в своём памфлете «Тайная история» описывает его как человека, который был не велик и не слишком мал, но среднего роста, не худой, но слегка полноватый; лицо у него было округлое и не лишенное красоты; он был похож на Домициана, который отличался зланравием[36].

Прокопий также пишет, что «в нём не было ничего от царского достоинства, да он и не считал нужным блюсти его, но и языком, и внешним видом, и образом мыслей он был подобен варвару»[37].

Внутренний мир императора рисует он довольно мрачно. «Был он одновременно и коварным, и падким на обман, из тех кто называют злыми глупцами. Сам он никогда не бывал правдив с теми, с кем имел дело, но все его слова и поступки постоянно были исполнены лжи, и в тоже время он легко поддавался тем, кто хотел его обмануть. Было в нем какое-то необычное смешение неразумности и испорченности нрава. Был этот василевс исполнен хитрости, коварства, отличался неискренностью, обладал способностью скрывать свой гнев, был двуличен, опасен, являлся превосходным актером, когда надо было скрывать свои мысли, и умел проливать слезы не от радости или горя, но искусственно вызыая их в нужное времяпо мере необзодимости. Он постоянно лгал, и не при случае, но скрепив соглашение грамотой и самыми страшными клятвами, в том числе и по отношению к своим полданым. И тут же он отступал от обещаний и зароков, подобно самым низким рабам, которыхстрах перед грозящими пытками побуждает к признанию вопреки данным клятвам. Неверный друг, неумолимый враг, страстно жаждущий убийств и грабеда, склонный к распрям, большой любитель нововведений и ппреворотов, легко податливый на зло, никакими советаи не склоняемый к добру, скорый на замысел и исполнение дурного, о хорошем даже слушать почитающий за нериятное занятие. Он был удивитель проворен в том, чтобы без долгих слов присвоить чужое богатство»[38].

Также автор пишет о том, что ему ничего не стоило погубить огромное количество людей[39].

К положительным качествам, подтверждавшим его доступность для народа, о которой мы уже говорили в характеристике Синезия Киренского, можно отнести способность Юстиниана мало есть и спать[40].

Положительное описание как внешнее, так и внутреннее встречаем мы у Анны Комнины, которая, описывая своего отца Алексея I Комнина, говорит о нём, что он был не слишком высок, и размах его плеч вполне соответствовал росту. Стоя, он не производил потрясающего впечатления на окружающих, но когда он, грозно сверкая глазами, сидел на императорском троне, то был подобен молнии: такое всепобеждающее сияние исходило от его лица и от всего тела. Дугой изгибались две чёрные брови, из-под которых глаза глядели грозно и вместе с тем кротко. Блеск его глаз, сияние лица, благородная линия щёк, на которые набегал румянец, одновременно пугали и ободряли людей. Широкие плечи, крепкие руки, выпуклая грудь – весь его героический облик вселял в большинство людей восторг и изумление. В этом муже сочетались красота, изящество, достоинство и непревзойдённое величие. Если же он вступал в беседу, то казалось, что его устами говорит пламенный оратор Демосфен. Потоком доводов он увлекал слух и душу, был великолепен и необорим в речах, так же как и в бою, одинаково умел метать копьё и очаровывать слушателей[41].

Любовь к философии можно отметить также и у Алексея. Анна пишет о своём отце как о человеке, «который почитал как философов, так и самое философию»[42].

Дата добавления: 2015-10-24