Голос рассудка

У Лиз, борющейся с «карательным» шантажом своего мужа Майкла, мягкий голос, как у ведущей полуночных радиопе­редач, и безмятежные, спокойные манеры, по которым труд­но догадаться, что она огорчена. Когда я заговорила об этом, Лиз рассмеялась.

О, это всего лишь маскировка. Когда я была ребенком, то, наблюдая за своими братьями и сестрами, заметила, что того, кто кричит в ответ на рассерженные замечания ма­тери, бьют или наказывают, а того, кто молчит, не заме­чают. Тогда, наверное, я и поняла, что людей можно успока­ивать, как успокаиваешь животных, когда гладишь их и раз­говариваешь с ними мягким голосом, никогда не показывая раздражения. В моих характеристиках с работы говорится: «невозмутимая» и «прекрасно переносит стресс», и я чув­ствую себя так, словно у меня талант разряжать обста­новку. Мне это нравится. Благодаря этому качеству я со­всем не боюсь гнева, потому что знаю, что могу с ним спра­виться и держать его под контролем.

Когда Лиз так себя описала, она утвердилась в мысли: «спокойствие», «невозмутимость» и «прекрасное перенесение стресса» стали частью ее самооценки. Казалось, она излучает эти качества. Однако ее ситуацию с Майклом нельзя было на­звать спокойной.

Думаю, мы с Майклом полюбили друг друга, потому что были совершенно разными людьми. Он открытый, энергичный и прямой, в нем много огня. А я мягкая, больше люблю нахо­диться в тени. Наверное, я всегда догадывалась, что у него могут быть приступы гнева, но очень долго их не происходи­ло, и, как я уже говорила, я умею успокаивать гнев. Звучит смешно, правда? Я замужем за рассвирепевшим маньяком, который мне угрожает, до смерти его боюсь и говорю, что умею успокаивать гнев. Ну, думала, что могла. А потом все вышло из-под контроля. Что бы я ни делала — ласки, угово­ры, извинения, — все еще больше разжигало его гнев. Нахо­жусь в растерянности. Что происходит?

Большую часть жизни Лиз провела, оттачивая свой стиль отношения к людям, который, как ей казалось, приносит ре­зультаты. В нашем капризном обществе уважают людей, ко­торые способны укрощать гнев. Ее мягкий голос и спокойное поведение действовали настолько успешно, что она ошибоч­но стала принимать себя за человека, который совсем не бо­ится гнева и может его нейтрализовать. Она долго верила в то, что если сумеет поддерживать мир в семье, Майкл будет вести себя хорошо и ей удастся его образумить. Лиз говорила себе: нет причин для огорчения. Даже когда Майкл показал свой гнев, она решила прибегнуть к проверенному временем инструменту — убеждению.

Когда ее многократно опробованные методы не сработа­ли, Лиз почувствовала себя беззащитной и разочарованной. Сопротивление все более возрастающему давлению и угрозам затронуло оставшуюся с детства болевую точку, полную гнева и конфликтов. Будучи ребенком, она рассуждала так: «Не нуж­но еще больше сердить рассерженного человека. Его нужно успокоить, иначе он тебя обидит или, что хуже, оставит одну. Не нужно его огорчать». Это решение значительно сузило ее возможность в выборе, она так и не научилась соответствую­щим образом выражать свой гнев. Когда ее методы воздей­ствия оказались неэффективными, Лиз дала волю собствен­ным запасам гнева и разочарования, и кризис стал быстро нарастать.

Пока Лиз не исследует свой страх гнева и не найдет новых способов реакции на него, она всегда будет уязвима для шан­тажистов типа Майкла и подвержена неожиданным взрывам собственных сдерживаемых эмоций.

Дата добавления: 2015-10-24