Как Романовы вытравляли в России русскую одежду и русские обычаи 2 страница

В 1869 году вышел второй том «Домашнего быта русского народа» И. Е. Забелина под названием «Домашний быт русских цариц в XVI – XVII столетиях».

Новый труд «пользовался у читателей не меньшим успехом, чем предшествующая книга Забелина. Она обратила на себя внимание и за рубежом. В обзоре "Современная Россия" итальянец Томмасо Карелетти писал: "Одна из самых значительных исторических публикаций… это "Домашний быт русских цариц в XVI – XVII столетиях" Забелина, известного также другими своими ценнейшими работами того же рода»…

Забелин дважды переиздал свой труд – в 1872 и 1901 годах, и получил за него две награды» [56], с. 678. Раздражение определённых кругов исследованиями И. Е. Забелина вылилось на этот раз в категорически отрицательную рецензию, написанную историком И. Д. Беляевым, которому Академия Наук направила книгу И. Е. Забелина на отзыв, рассматривая вопрос о её представлении на уваровскую премию. И. Д. Беляев, «историк славянофильского толка нашёл выводы работы (И. Е. Забелина – Авт.) не просто ошибочными, но даже вредными… Исходя из этого отзыва, книгу наградили лишь половиной уваровской премии… Археологическое общество оценило тот же труд выше, чем предыдущий, присудив ему не серебряную, а золотую медаль» [56], с. 678.

Вокруг И. Е. Забелина кипела не только публичная, но и скрытая борьба. «Выход монографин о домашнем быте допетровской России, потрясающие археологические открытия сделали возможным ходатайство о присуждении учёному степени доктора русской истории без защиты диссертации. Вопрос об этом был поднят НЕ В МОСКВЕ, А В КИЕВЕ… и 19 ноября 1871 года совет Университета святого Владимира присвоил ему докторскую степень» [56], с. 679. Киевские историки оказались более объективными, чем некоторые их московские коллеги.

Отдельные книги И. Е. Забелина обсуждались и в императорском дворе. «Его книгу рекомендовал для чтения наследнику престола будущему императору Александру III его воспитатель К. П. Победоносцев… 7 октября 1879 года он писал Е. В. Тютчевой: "Забелин сам о себе не просит, просить за него некому, А ВСЮ ЖИЗНЬ ЕГО ДЕРЖАЛИ В ЧЁРНОМ ТЕЛЕ, ХОТЯ ОН ДАРОВИТЕЙШИЙ И СЕРЬЁЗНЕЙШИЙ ИЗ УЧЁНЫХ… Он, можно сказать, открыл и разработал Архив Оружейной палаты и знает его лучше, чем кто– либо"» [56], с. 687.

Но вернёмся немного назад.

«В 1859 году в Петербурге было создано новое учреждение – Императорская археологическая комиссия. Возглавивший её граф Сергей Григорьевич Строганов предложил своему давнему знакомому Забелину войти в состав комиссии в качестве "младшего члена" и заняться раскопками курганов на юге России. Иван Егорович согласился…

Уже немолодой тридцатидевятилетний человек МЕНЯЛ СВОЮ ЖИЗНЬ КОРЕННЫМ ОБРАЗОМ» [56], с. 639.

И. Е. Забелин приступил к раскопкам, на которые потратил много лет. Надо сказать, что в его время археологи уже столкнулись с интересным эффектом. Будучи убеждёнными в правильности скалигеровско-миллеровской хронологии, и наталкиваясь на частое присутствие в курганах предметов якобы существенно разных эпох, археологи начали следующим образом объяснять себе и общественности обнаруживающиеся противоречия в привычной для них хронологии. Дескать, «часто в древний курган зарывали умерших ЧЕРЕЗ СОТНИ, А ТО И ТЫСЯЧИ ЛЕТ ПОСЛЕ ТОГО, КАК БЫЛО СОВЕРШЕНО ОСНОВНОЕ ЗАХОРОНЕНИЕ. Некоторые насыпи содержат ДЕСЯТКИ таких "впускных" могил, порою нарушающих друг друга» [56], с. 644. Как мы теперь начинаем понимать, никаких сотен и тысяч лет не было. А были лишь ошибки в искусственной хронологии, установленной в XVII – XVIII веках. Так что упомянутые «десятки могил» в одном кургане принадлежат, по-видимому, одной и той же эпохе, а вовсе не разнесены друг от друга на тысячелетия.

Во времена И. Е. Забелина, «в те годы степная полоса была ещё слабо освоена людьми, в значительной мере оставалась нераспаханной. Её не прорезали, как сейчас, ни железные, ни шоссейные дороги. На курганах кое-где стояли "каменные бабы", поставленные половцами, А ОКРЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ ХОДИЛИ К ЭТИМ ИДОЛАМ НА ПОКЛОНЕНИЕ (в девятнадцатом веке! – Авт.), КЛАЛИ ПЕРЕД НИМИ ЖЕРТВЫ И НЕ ДАВАЛИ АРХЕОЛОГАМ СНИМАТЬ СТАТУИ С МОГИЛЬНЫХ НАСЫПЕЙ» [56], с. 645. В книге «Империя» и ХРОН5, гл. 3:6 мы показали, что весьма многочисленные «каменные бабы» были установлены казаками-ордынцами в эпоху великого «монгольского» завоевания XIV века, затем – последующего повторного османского=атаманского покорения земли обетованной XV века, а затем – освоения далёких территорий Великой Империи в период XV – XVI веков и даже, быть может, начала XVII века. Так что неудивительно, что местные жители XIX века ещё помнили кое-что из подлинной истории, сохраняли курганы, уважали каменные памятники и поклонялись им, как образам своих сравнительно недавних предков. Поэтому и протестовали против снятия статуй.

За годы раскопок И. Е. Забелин сделал много археологических открытий. Достаточно сказать, что в 1862 году, в Поднепровье, именно он раскопал знаменитый Чертомлыкский курган. Этот огромный курган высотой более двадцати метров и объёмом около 100 000 кубических метров, находился к северо-западу от Никополя [56], с. 647. Раскопки дали ценные результаты. Было обнаружено богатое царское скифское погребение (мужское и женское), склеп с несколькими ответвлениями, захоронения конюхов, воинские погребения. Оружие, золото, серебро, бронза и т.д. и т.п. Наиболее популярна серебряная ваза – «самое интересное из найденного в Чертомлыке» [56], с. 647. Сегодня её иногда именуют Никопольской скифской вазой и датируют IV веком до н.э. См. рис. 9.13.

9-013

Рис. 9.13. Никопольская скифская ваза, извлечённая из Чертомлыкского кургана во время его раскопок И. Е. Забелиным. Серебро. Высота 70 сантиметров. Взято из [60],.т. 1, с. 78.

Стоит отметить настораживающий факт. Сегодня нам известны, по-видимому, далеко не все предметы, извлечённые И. Е. Забелиным из кургана. Утверждается, будто ОДНУ ТРЕТЬ НАХОДОК «пришлось подарить» владелице земли, на которой находился курган – вдове генерал-майора Зейфарта [56], с. 648. Что стало с этой третью частью – не сообщается.

В 1876 году И. Е. Забелин оставил полевые раскопки. Тем самым, он трудился на данном поприще примерно шестнадцать лет. В этом он выгодно отличался от большинства историков, которые всю свою жизнь проводили в кабинетах, не выезжая на реальные раскопки.

Дальнейшие события показывают, что после археологического периода в своей жизни, в мировоззрении И. Е. Забелина произошли заметные изменения. Их усилили также и его многолетние исследования архивов и старых документов, по которым он написал свой известный труд «Домашний быт русских царей и цариц в XVI и XVII столетиях». Коротко говоря, он понял, что русскую историю на протяжении многих лет тенденциозно искажали. В частности, что в земле лежит совсем не то, о чём рассказывают историки. И тогда И. Е. Забелин попытался восстановить истину. Сразу скажем, что в полном объёме сделать это ему не удалось. Более того, скорее всего, он не осознал даже масштаба всей проблемы. Но понял многое. И решил поделиться своими открытиями с научной общественностью.

Биографы И. Е. Забелина отмечают следующий факт. В это время одну из своих статей он отдал «не в какой-нибудь либеральный журнал, а в "Русский Архив". Этот орган был основан по инициативе славянофила А. С. Хомякова историком славянофильского направления Петром Ивановичем Бартеневым. Некогда Забелин резко критиковал его публикацию охотничьего дневника царя Алексея Михайловича. Славянофильских изданий до семидесятых годов он всегда сторонился. НО СИТУАЦИЯ ИЗМЕНИЛАСЬ» [56], с. 687. Что же произошло?

Вероятно, такая эволюция его взглядов началась в результате столкновения с реальным археологическим материалом, который он сам обнаруживал при полевых раскопках. Покинув кабинет и оказавшись лицом к лицу с подлинными старинными вещами, появлявшимися из-под земли и ещё не прошедшими тщательную цензуру историков, И. Е. Забелин мог, наконец, осознать, что привычная ему скалигеровско-романовская история противоречит реальным археологическим находкам. Было бы интересно познакомиться с дневниковыми полевыми записями И. Е. Забелина, где, по-видимому, сохранились какие-то следы его размышлений на эту тему. Но в наших книгах мы и без того привели достаточно много примеров противоречий между реальным археологическим материалом и скалигеровской письменной версией истории. Следовательно, есть все основания думать, что нечто подобное обнаружил и И. Е. Забелин. Во всяком случае, серьёзная смена его взглядов именно после полевых раскопок говорит сама за себя.

Итак, послушаем, что же стал утверждать И. Е. Забелин? Он натолкнулся на важное обстоятельство, что многие старинные документы многократно и недвусмысленно говорят о несомненном присутствии славян в «античном» мире. То есть он обнаружил серьёзные факты, на некоторые из которые настойчиво указывали вдумчивые авторы и до него. В том числе Орбини, Чертков, Воланский, Классен, Хомяков и другие. См. подробности в книге «Империя» и ХРОН5, гл. 9. Некоторых из этих учёных сегодня относят к славянофилам. Но будучи (как и они) скован по рукам и ногам верой в ошибочную скалигеровскую хронологию, И. Е. Забелин, как и его перечисленные предшественники, ошибочно стал искусственно растягивать письменную историю славян в далёкое прошлое, утверждая, что письменные свидетельства о славянах следует датировать ранними эпохами, предшествующими даже началу н.э. Ход его мыслей абсолютно ясен и естественен. Когда И. Е. Забелин обнаружил, что многие «античные» и средневековые первоисточники утверждают ОДНОВРЕМЕННОСТЬ существования славян и, например, «античных римлян», он отсюда сразу же сделал логический вывод, что и славяне жили в «классической античности» (что правильно), которая относится к далёким-далёким векам, в том числе и до н.э. (что уже неправильно). Дело в том, что именно туда, в «глубочайшее прошлое» скалигеровская хронология уже ошибочно отодвинула средневековые = «античные» Рим и Грецию XIV – XVI веков. И. Е. Забелин не понимал, что вместо удлинения письменной истории славян нужно, напротив, радикально сократить остальные, так называемые «античные хронологии». Однако если отбросить необоснованное растяжение письменной славянской истории, последовавшее вслед за растягиванием скалигеровской истории Рима, то в остальном И. Е. Забелин оказывается в общем-то прав, как показывают теперь результаты новой хронологии.

Некоторые свои выводы и гипотезы И. Е. Забелин собрал в интересной книге «История русской жизни». Писалась она с 1871 года, а первые два тома вышли в 1876 и 1879 годах. И. Е. Забелин утверждал, что «скифы, сарматы, аланы, гунны и т.д. – и есть славяне или их близкие родственники. Он писал о скифах, что они "если не настоящая родня русским, то всё-таки большие товарищи, от сожития с которыми, быть может, что-либо осталось на Руси до сих пор" Иначе говоря (комментирует А. А. Формозов – Авт.), он внушал читателям, что две с половиной тысячи лет назад где-то по соседству со скифами жили русские, такой же по сути дела народ, как сейчас» [56], с. 689. А. А. Формозов тут же поспешно добавляет: «а это, конечно, неверно».

Далее А. А. Формозов говорит: «МЕЖДУ ТЕМ В XVIII – XIX BEКАХ ТАК ДУМАЛИ МНОГИЕ. Забелин принял этот ошибочный тезис» [56], с. 689.

В «Империи» и ХРОН5 мы привели достаточно свидетельств того что ТАК ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ДУМАЛИ МНОГИЕ. Но потом романовская идеология и историческая школа постарались в корне задушить подобные мысли и воспоминания.

Вернёмся к И. Е. Забелину. Он, как пишет В. А. Формозов, начал «СОВЕРШЕННО ПО-НОВОМУ ПРЕДСТАВЛЯТЬ НАЧАЛО ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ. Киевская Русь существовала, якобы, уже в IV веке, а то и раньше, поскольку геродотовских скифов-пахарей Забелин отождествлял с летописными полянами. Название города Ростов Великий возводилось к эпохе роксолан. В скифское время в лесной полосе будто бы ПРОЦВЕТАЛА ПРОМЫШЛЕННОСТЬ и уже возникли такие центры, как Ростов, Суздаль и Рязань.

В РЕЗУЛЬТАТЕ ЯВЛЕНИЯ ИСТОРИИ, ОТДЕЛЁННЫЕ ДРУГ ОТ ДРУГА СТОЛЕТИЯМИ, А ТО И ТЫСЯЧЕЛЕТИЯМИ (как ошибочно убеждён А. А. Формозов, воспитанный на скалигеровской истории – Авт.), ОКАЗЫВАЛИСЬ СОВМЕЩЁННЫМИ ВО ВРЕМЕНИ. РЯДОМ СО СКИФАМИ ДЕЙСТВОВАЛИ ГУННЫ И ДАЖЕ КАЛМЫКИ. Киевского князя Святослава Забелин именовал "тавроскифом", жителей античного города Танаиса в низовьях Дона – "КАЗАКАМИ" и "БРОДНИКАМИ". РАЗНИЦА МЕЖДУ ПЛЕМЕНАМИ, ЖИВШИМИ РОДОВЫМ СТРОЕМ, НЕ ЗНАВШИМ ГОСУДАРСТВА, И РАЗВИТЫМ КЛАССОВЫМ ОБЩЕСТВОМ СТИРАЛАСЬ. СКИФЫ ПРИРАВНИВАЛИСЬ К КАЗАКАМ, ЗАПОРОЖЦАМ, ПИР АТТИЛЫ – К ПРИЁМУ В КРЕМЛЁВСКОМ ДВОРЦЕ XVI ВЕКА. Киев X столетия – к Москве XVII и т. д.

Не лучше обстояло дело (рассуждает А. А. Формозов – Авт.) со вторым вопросом, занявшим в книге очень большое место. Это тот самый варяжский вопрос, который Иван Егорович считал раньше непомерно раздутым в нашей литературе. ТЕПЕРЬ ОН САМ РЕШИЛ В НЁМ РАЗОБРАТЬСЯ… Он хотел доказать, что ВАРЯГИ ВОВСЕ НЕ НОРМАННЫ, СКАНДИНАВЫ, А ТЕ ЖЕ СЛАВЯНЕ, ТОЛЬКО НЕ КИЕВСКИЕ, А ПРИБАЛТИЙСКИЕ. Эту мысль до него уже высказывали в XVIII веке» [56], с. 690 – 691.

Практически все перечисленные выше отождествления И. Е. Забелина подтверждаются результатами новой хронологии. Например, отождествление «античных» скифов с казаками и «античных» амазонок с казачками см. в ХРОН4, гл. 3, ХРОН4, гл. 4:6, ХРОН5, гл. 6:1.2, ХРОН5, гл. 14:14.3. ХРОН5. гл. 16:13, ХРОН5, гл. 17:1, ХРОН5, гл. 18, ХРОН7, гл. 18:18.

Отождествление «античного» Аттилы с ордынским правителем или полководцем эпохи «Грозного» в XVI веке или, быть может, даже с самим царём-ханом Иваном V, указано нами в книге «Новая хронология Руси», а также ХРОН4. Так что пир Аттилы действительно мог происходить в Кремле XVI века, как и утверждал И. Е. Забелин.

Кто такой варяг Рюрик, мы уже многократно говорили. Это – царь-хан Георгий (Юрий, Гюрги, Гюргий) Данилович Московский (1319 – 1325). Он же Чингиз-Хан, см. ХРОН4. Так что и здесь И. Е. Забелин был прав, утверждая, что варяжско-норманнская династия была ордынской, славянско-тюркской.

И так далее. Таким образом, мы видим, что И. Е. Забелин был на правильном пути в своей попытке реконструировать подлинную русскую, а заодно и всемирную, историю. Он не смог далеко продвинуться, поскольку, как и вообще славянофилы того времени, не понимал ошибочности скалигеровской хронологии. Она постоянно сбивала его и их с толку и невероятно запутывала. Но глубокое знание русской истории, научная смелость и редкая интуиция позволили И. Е. Забелину указать верные отождествления некоторых блоков «античной» и средневековой истории. Фактически он совершенно самостоятельно, не зная, скорее всего, о хронологических сомнениях И. Ньютона и других критиков скалигеровской хронологии (во всяком случае он нигде на них не ссылается), сделал первые шаги по её исправлению.

А. А. Формозов на каждом шагу открещивается от указанных выводов и гипотез И. Е. Забелина. Он пишет: «Забелин сбился на тот зыбкий путь догадок и предположений, на котором не раз терпели крах при работе над этим сложным клубком вопросов и историки, и археологи, и лингвисты. Исходные установки Забелина были разумны, но, отталкиваясь от них, он впадал в увлечения, а нередко и в жестокие заблуждения» [56], с. 688 – 689.

Пытаясь скомпрометировать указанные исследования И. Е. Забелина, ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ ПО СУЩЕСТВУ, сегодня нас хотят уверить, будто он опирался исключительно на лингвистические соображения. Мол, играл словами, а потому ошибался. Стараются не замечать того непреложного факта, что труды И. Е. Забелина опираются в первую очередь на его знание архивов Москвы и Московского Кремля, в частности, на его археологические открытия, сделанные им при раскопках. Конечно, И. Е. Забелин не проходил мимо и явных лингвистических отождествлений, но, как мы теперь понимаем, они не играли решающей роли в его анализе. Тот факт, что предложенные И. Е. Забелиным хронологические смещения и отождествления некоторых скалигеровских эпох полностью подтвердились результатами наших статистических и математических исследований, доказывает, что он правильно нащупал глубинную структуру огромного исторического и археологического материала, накопленного им за свою научную жизнь. Не располагая математическими методами, он не смог воссоздать картину в целом, но двинулся в верном направлении.

А. А. Формозов настойчиво внушает нам: «Славянское происхождение людей, заселявших в древности Юг России… Забелин пытался доказать, сопоставляя дошедшие до нас благодаря античным и средневековым текстам собственные имена, названия племён и местностей, приуроченные к Северному Причерноморью, со словами своего родного языка. Этим методом постоянно пользовались в XVIII веке (осуждающе добавляет А. А. Формозов – Авт.). Тогда полагали например, что сарматское племя роксоланы – не что иное, как "россияне", и потому углубляли историю России на несколько столетий. Подобные рассуждения, основанные на простом созвучии слов, часто весьма отдалённом, а не на серьёзном анализе их фонетики были простительны для учёных XVIII столетия. К середине XIX века лингвисты разработали подлинно научные принципы сравнений. Построения типа "роксоланы = россияне" в это время выглядели уже анахронизмом» [56], с. 689.

А. А. Формозов уверенно продолжает: «Забелин… сделал большую ошибку, продолжив наметившуюся на сто лет раньше линию этимологических сопоставлений. Он утверждал, что древнегреческое "Геры" – это русское "горы", а "Элессия" – "Олешье", что народность "савиры" – это "северяне" наших летописей…» [56], с. 689.

Лингвистические соображения, безусловно, весьма зыбки. В этом А. А. Формозов прав. Однако наиболее успешные критики скалигеровской хронологии использовали и используют естественно-научные соображения. Мы в наших исследованиях опираемся в первую очередь на астрономические методы и на математическую статистику. Но после того, как нам удалось впервые практически полностью восстановить новую, более короткую, хронологию, неожиданно выяснилось, что, например, указывавшееся ранее отождествление РОКСОЛАНЫ = РОССИЯНЕ оказалось справедливым, см. «Империю» и ХРОН5. Так что напрасно некоторые комментаторы стараются убедить нас, что учёные XVIII века были неправы и будто бы они опирались лишь исключительно на лингвистику. Как мы уже говорили, некоторые учёные XVIII века исходили, скорее, из ещё жившей в их время ордынской традиции, сохранявшей память о правильной истории.

Кстати сказать, переиздание труда И. Е. Забелина с биографической статьёй о нём выполнено в 2000 – 2001 годах издательством «Языки русской культуры» под патронажем А. Кошелева [55], [56]. А. Кошелев давно специализируется также на публикации некоторых статей и книг, категорически осуждающих наши исследования по новой хронологии и призывающих к их запрету и санкциям против авторов, см. подробности в [РЕК] и ХРОН7, Приложение 4. Не исключено, что такая негативная позиция издателей оказала определённое влияние и на освещение А. А. Формозовым некоторых деталей научной биографии И. Е. Забелина.

Особенно в тех её разделах, которые касались попыток пересмотра И. Е. Забелиным ХРОНОЛОГИИ русской истории.

Повторим, что звучащие иногда в адрес И. Е. Забелина обвинения, будто он опирался в своих хронологических выводах лишь на «неправильную лингвистику», не отвечают действительности. Предлагая изменения в хронологии, он исходил из документов. В частности, «широко использовал Иван Егорович в своей книге материалы СОБСТВЕННОГО СОБРАНИЯ РУКОПИСЕЙ, например, он впервые опубликовал здесь отрывки из "Травников" XVII – XVIII веков» 156], с. 692.

Выход в свет указанного труда И. Е. Забелина вызвал множество откликов. При этом заметная часть общественности, причём не только научной, реагировала крайне негативно. На И. Е. Забелина стали навешивать ярлыки. С ходу обвинили в сумасшествии Например, историк Б. Н. Чичерин авторитетно объявил: «Забелин несколько свихнулся». Цит. по [56]) с. 693.

А. А. Формозов сообщает: «Книга не имела успеха у читателей, а оценка её специалистами была сугубо отрицательной. Вышло около десяти рецензий. Н. И. Костомаров… характеризовал в "Русской старине" его новый труд как "блуждание в тёмной непроходимой чаще"… Видный славяновед профессор Варшавского университета Иосиф Иосифович Первольт в "Журнале Министерства народного просвещения" деликатно, но недвусмысленно писал, что Забелин в своей работе выбрал "путь не вперёд". Несостоятельность лингвистических сопоставлений Забелина показал в "Киевских университетских известиях" выдающийся языковед Александр Александрович Котляревский… Язвительный отзыв поместил в "Отечественных записках" один из лидеров народничества Николай Константинович Михайловский. Прохладным был и отзыв обычно мягкого А. Н. Пыпина в "Вестнике Европы"…

Отход Забелина от его прежних западнических симпатий и сближение со славянофильским направлением стали заметны окружающим…

Б. Н. Чичерин: "…B нём (Забелине – Авт.) разыгрался узкий париотизм, НЕ СДЕРЖАННЫЙ ПРОСВЕЩЕНИЕМ, и он заразился взглядами, приближающимися к славянофильству… В доказательство славянского происхождения тех или других названий стал приводить такие словопроизводства, которые приводили в ужас истинных филологов…

Василий Осипович Ключевский – ученик Соловьёва, вскоре сменивший его на кафедре русской истории в Московском университете, столь же отрицательно оценивал публикации Забелина о начале Руси…

Известно также, как воспринял появление "Истории русской жизни" Н. Г. Чернышевский… В письме от 9 декабря 1883 года говорится: "Эта книга – сплошная ахинея и кроме нестерпимой белиберды нет в ней ничего. Жаль, что человек почтенный взялся за дело, к которому не подготовлен. Он в этом даже оказался невеждою и сумасбродным галлюцинатором. Уважая его прежние дельные труды по мелочным, но не совершенно ничтожным частичкам бытовой истории Михаила и Алексея, мы просим его, чтоб он не бесславил себя продолжением этой вздорной и не совсем честной чепухи"» [56], с. 692-694. Поскольку литературный критик Н. Г. Чернышевский был, естественно, весьма далёк от научных проблем русской истории, то, скорее всего, он по каким-то групповым соображениям счёл нужным поддержать здесь западников-историков. Кстати сказать, высказался довольно грубо, см. выше.

В некоторых общественных кругах романовской России была создана атмосфера активного, даже агрессивного, пренебрежения русской историей. «"Я за русские древности не дам ни гроша, – писал поэт К. Н. Батюшков – То ли дело Греция, то ли дело Италия!» А выдающийся музыковед, прозаик, философ В. Ф. Одоевский, перелистав "Историю русской словесности" С. П. Шевырёва, велел передать автору, что "никогда не верил в существование наших древностей, а, прочитав его книгу, стал ещё менее верить к них"» [56], с. 749.

«Книга (Забелина – Авт.) была выдвинута на уваровскую премию, но не получила даже второй награды. Дашков, вначале восторгавшийся Забелиным и называвший его "новым Нестором", отказался субсидировать следующие тома "Истории" (означает ли это, что дальнейшие исследования И. Е. Забелина на эту тему не были опубликованы? – Авт.).

Понял ли Иван Егорович, что критики правы?.. Судя по всему, нет. Уже в начале XX века он вернулся к "Истории русской жизни" и в своём завещании просил друзей непременно выпустить её второе издание… Е. В. Барсов вспоминал, что в семидесятых годах Забелин "чувствовал себя одиноким, угнетённым и подавленным"» [56], с. 694.

По-видимому, определённый вклад в шумную и местами надрывную волну критики дало то обстоятельство, что сначала И. Е. Забелин был западником. А поскольку именно западники длительное время контролировали историческую науку в романовской России, первоначально И. Е. Забелина рассматривали как своего. Может быть именно поэтому его, считая надёжным союзником, и допустили, например, к уцелевшим остаткам архивов Московского Кремля. Ведь заведомых славянофилов к ним и близко не подпускали. Вероятно, ожидали от И. Е. Забелина понимания, что он будет писать как надо, не обнародует опасные для романовской истории факты, а тактично закроет на них глаза. Просчитались. Оказалось, что И. Е. Забелин, как настоящий учёный, не смог промолчать. И заговорил. Вот тогда-то с ним и поступили как с «предателем», размашисто и публично объявив сумасшедшим и не очень честным (см. выше).

Известен также следующий многозначительный факт. «Можно было взяться за вторую часть "Домашнего быта русских царей", но едва Иван Егорович об этом подумал, как обнаружились новые неприятные обстоятельства. ИСТОРИКА ПЕРЕСТАЛИ ПУСКАТЬ В ДВОРЦОВЫЙ АРХИВ, ССЫЛАЯСЬ ТО НА ПРИВЕДЕНИЕ ДЕЛ В ПОРЯДОК, ТО НА СОСТАВЛЕНИЕ ОПИСЕЙ…

В 1880-х годах для Забелина были открыты все архивы, но интересы его переключились… и только в начале XX века он решил подготовить к печати продолжение своего старого труда… На девятом десятке лет для дальнейших занятий в архивах сил у автора уже не стало. Было от чего впасть в растерянность и уныние» [56], с. 695.

И тем не менее, были общественные силы, которые всё-таки поддерживали И. Е. Забелина. Может быть, не всегда публично, но иногда вполне недвусмысленно. «12 марта 1884 года Забелин был удостоен звания почётного доктора истории Московского университета. 28 сентября того же года его избрали членом-корреспондентом Академии Наук, а 28 января 1885 года – почётным доктором истории Петербургского университета. К этому моменту Иван Егорович возглавлял кроме Общества и Российский исторический музей. На него смотрели уже не как на одарённого самоучку, а как на одну из центральных фигур в официальной науке России» [56], с. 697.

В 1887 году художник И. Е. Репин написал портрет И. Е. Забелина по заказу П. М. Третьякова для его галереи. Как отмечает А. А. Формозов, «сейчас он редко входит в её экспозицию» [56], с. 710. Почему, спрашивается? Кому-то из ответственных лиц не нравится И. Е. Забелин?

«С 1887 года до конца дней единственным местом работы Забелина стал Российский исторический музей» [56], с. 698.

«29 декабря 1884 года Алексей Сергеевич Уваров скончался, и Забелину предложили занять его пост. Он… был назначен товарищем председателя музея… Председателем с 1881 года числился брат Александра III великий князь Сергей Александрович. Это означало, что фактическое руководство музеем полностью доверялось Забелину… Иван Егорович переселился… в столь понравившееся ему здание музея и обосновался в нём уже навсегда, до конца дней» [56], с. 703.

«ЗА ЗАСЛУГИ В СТРОИТЕЛЬСТВЕ МУЗЕЯ Забелин был награждён орденом Станислава первой степени, а 1 января 1901 года произведён в тайные советники (чин третьего класса, соответствующий генерал-лейтенанту)» [56], с. 704. Кстати, бытовой штрих: «В своём кабинете в Историческом музее он часто сидел в валенках» [56], с. 721.

Это здание Исторического Музея, детище И. Е. Забелина, стоит до сих пор на Красной Площади в Москве. По ходу дела отметим характерную деталь: «В 1920-х годах великий архитектор Ш. ле Корбюзье… советовал сохранить все древние памятники, но обязательно убрать с главной площади столицы здание Исторического музея» [56], с. 701. Отчего бы это?

Накапливая фонды Исторического Музея, И. Е. Забелин столкнулся со следующим любопытным обстоятельством. А. А. Формозов так кратко характеризует ситуацию: «В земле при раскопках удаётся обнаружить древности каменного, бронзового, начала железного века. А ВОТ ПРЕДМЕТЫ XIV, XV, XVI, XVII СТОЛЕТИЙ ОТЫСКАТЬ ЗНАЧИТЕЛЬНО ТРУДНЕЕ. Что-то осело в царской сокровищнице – Оружейной палате, что-то хранилось в церквах, что-то исчезло бесследно. Забелин был специалистом именно по этому периоду русской истории… О пополнении этой части коллекции он в первую очередь и думал» [56], с. 705.

Здесь нам приоткрылся многозначительный факт – странный провал в археологических данных из истории Руси эпохи XIV – XVII веков. Как мы теперь понимаем, дело, скорее всего, в том, что большинство материальных следов Великой = «Монгольской» Империи долго и целенаправленно уничтожалось в эпоху Романовых, чтобы вытереть из памяти даже сам факт существования Империи. А то, что уничтожить не успели или не смогли, искусственно отодвинули в глубокую древность. В итоге возник зияющий археологический провал как раз «на месте Империи». Но благодаря самоотверженной деятельности И. Е. Забелина на посту руководителя Исторического музея, многое из остатков материальной истории Руси-Орды всё-таки удалось спасти от забвения и разрушения. А. А. Формозов сообщает: «Итоги собирательской работы музея за те годы, когда им руководил Забелин, поразительны. В 1886 году там было всего 1500 единиц хранения, в 1908 – уже сотни тысяч» [56], с.708.

В последний период своей жизни И. Е. Забелин много работал над историей Москвы. «Отныне Забелину были открыты все архивы. Оберпрокурор Святейшего синода К. П. Победоносцев… дал ему в 1882 году своего рода мандат, разрешение копировать и публиковать любые документы из архивов духовного ведомства Москвы. Всем настоятелям монастырей и приходских церквей города предписывалось помогать учёному» [56], с. 724. В это время И. Е. Забелин стал печататься значительно реже, как бы замкнулся в себе. Может быть, какой-то отпечаток наложили волны осуждений и издевательств, прокатившиеся по нему после публикации «Истории русской жизни».

Обнаруживаемые им архивные материалы оседали в его записях и фондах Исторического Музея. Трудно сказать, что именно он «раскопал» в эти годы. Но, уже представляя его мировоззрение и научную дотошность, можно смело предполагать, что архивы И. Е. Забелина, если они вообще уцелели, хранят (хранили?) много интересного для истории Руси. Во всяком случае доподлинно известно, что богатый архив Донского монастыря «с актами от 1562 до 1783 года перешёл в личное собрание Забелина, а уже оттуда, после его смерти, – в Исторический музей… Обследовал И. Е. Забелин и архивы различных гражданских ведомств: Главного магистрата, Московской сенатской конторы, Полицмейстерской канцелярии, Камерколлегии, Каменного приказа, Губернской канцелярии, Канцелярии конфискаций. В 1891 году он спас предназначенный к сожжению архив Московской управы благочиния (полицейского управления), достаточно важный для истории города» [56], с. 724 – 725.

Дата добавления: 2015-10-24