Звонко и смело

Мы так не похожи

С тем,

Кто я есть

На самом деле.

Я — тихий забившийся в угол

Зверь,

Он — разбитной Емеля,

Мне страшно спросить,

Всколыхнуть атмосферу

Даже голосом тихим,

А он

Всё время готов шутить

И ворожить

Хоть

Лиху.

Мне бывает тревожно

За ним наблюдать —

А вдруг сорвется,

Обнаружит своё иное нутро,

Но он всё смеётся

И говорит:

«Примирись уж с собой,

Кому до нас дело?

Расслабься.

И просто возьми и живи.

Звонко

И смело».

22.У врачей здесь чутье будьте-нате!

Тут Ирине Геннадьевне Борисовой с диабетом на инсулине заплохело, снизился сахар. Она решила маленькое пирожное съесть из заначки, что здесь не поощряется. Хотя о самостийном питании диабетиков надо заметить отдельно. Славные люди делились со мной карамелью с повидлом, арбузами и вареньем. Там технология «обмани лабораторию» развита виртуозно. Кроме того, все эти анализы — филькина грамота. Только личный глюкометр может правду рассказать, так туда не глядит никто, к счастью.

Ну да ладно. Не успела Ирина Геннадьевна откусить кусочек, как откуда ни возьмись нарисовался Александр Иванович, всевидящее око, с возгласом: «Вот я вас и спалил!» Он буквально изо рта у неё вынул остатки и начал излияния на тему: пирожное — яд, ну-ка ешь салат.

Ладно, смирились.

Тут меня хандра загрызла, жрать надоело спасу нет. Все на обед пошли, а я осмотрела окрестности — пусто, и легла на кровать носом вниз. «Отдохну, — думаю, — от еды и от жизни. Достало всё!» Не успела Валентина Александровна отключиться, как слышит, кто-то по палате рассекает, к ней подошел и давай трясти за плечо. «Вы гипуете или спите?» Ба! Олег Саныч возник, как гриб после дождя. Я говорю: «Отдыхаю». Он: «А обедать?!» Отвечаю: «Устала я обедать… Т. е. со мной и так всё в порядке». Он посмеялся (ну, конечно, раздолье для веселья, повод для анекдота): «Устали обедать? Ну ладно. Завтра МРТ будем делать. Недолго вам у нас осталось». Объяснил про МРТ.

Потом еще часов в 8 вечера заходил. А домой отправился в 22.30. Великий человек!

Сохрани, Господи, врачей наших!

P. S. Утро следующего дня. 8.10. Олег Саныч уже здесь. Похоже, я буду это внукам рассказывать в назидание.

23.Вехи жизни — не места, которые мы посещаем, а люди, с которыми Господь нас сводит. У них учишься, перед ними смиряешься, ими восторгаешься и, благодаря этому, обновляешься. Раскрываешь глаза еще на один жизненный паззл.

24. У меня отношение с болезнью, как у Джо Гидеона («Весь этот джаз») со смертью: ярость, депрессия, торг, отрицание, смирение. Меньше всего торгов и ярости, больше депрессии и смирения. От отрицания после УЗИ натощак и 4 «гип» подряд в течение суток я вылечилась.

Не буду описывать, как опять сопли на кулак пришлось мотать. Лучше напишу фразу, которой Олег Саныч вселился в мое сердце. Пока я там, как на ромашке, гадала, найдут мне инсулиному или не найдут, а если не найдут, каким образом будут операцию делать. Олег Саныч, что твой пророк, сказал: «Богу ведомо, болтать не велено».

Мы молчали полвечера. В раздумьях.

Белая ворона

Белой вороной

Прибилась к кресту

Красному.

Что ж так ненастно?

Что ж так неясно

Всё?

Рваное сердце,

Надломленный голос,

Испуг в глазах.

Белой вороной

Вспорхну

На облако

В небесах.

Красный крест,

Как сказка,

Как гиря, —

Второе я.

Он, как крест

Мишени

В подлунном мире,

Где целью —

Я.

Что же мне делать?

Небо закрыто,

Спят облака.

Белой вороной

Поживу

На кресте.

Пока…

25. Ангелы-хранители

Женя. Он мне дядя, но какой-то дальний по родству. Тем не менее, относится ко мне, как к дочери родной. Постоянно приезжает, продукты привозит и всячески участвует в судьбе. И главное, у него хорошее чувство юмора. У нас там такие диалоги были, редко с кем подобные вести можно. А всё просто. Он не боится быть таким, какой он есть.

Карпова. Как я её в детстве почитала эталоном нравственных качеств, так и остаюсь при своем мнении. Тоже постоянно ко мне приезжает, передачи таскает. Верный друг forever!

Все-таки есть в болезни свои «плюсы» — людьми любуешься. На это есть время, и сердце истончается, становится более чувствительным.

26. Тут всё собиралась описать «прикол», как я шла на МРТ, а попала в реанимацию. На «экскурсию». И не могу. Даже думать не могу.

27. Пошли тут с Галиной Степановной Финогеновой в буфет. Под эгидой её очередной мудрости «Хватит жить, как попало, будем жить, как придется». В это время, естественно, в палату заявляется Александр Иванович и спрашивает Дашу, где, мол, пациентка. Она отвечает, растерявшись (как бы не сдать подругу): «Да они в буфет пошли… За водой! Наверное…» «Ага-ага!» — кивает тот и показывает на 5-литровую канистру воды у Галины Ивановны под стулом. Упс!

Потом приходит Олег Саныч и радостно сообщает, что я еще неделю буду в эндокринологии, а также мне надо будет сделать ФГДС натощак. То-то рада я была, как сова полудню.

ПОЧЕМУ У БОЛЬНЫХ С ИНСУЛИНОМОЙ ПОЧТИ ВСЕ ИССЛЕДОВАНИЯ НАТОЩАК?! Гамлетовский вопрос, поэтому ответа не требует.

28. 26 ноября — 20 лет крещения. Заходили в храм во имя Преображения Господня на улице Орбели накануне этого святого дня. Смотрела в глаза прп. Серафима Саровского и просила одного — дать мне терпения и возможности смиренно принять волю Божию, какая бы она ни была. Хочется внутренней тишины и сосредоточенности, а получается балаган, к сожалению. Заговорили во мне артистические гены всех предыдущих поколений, веселю народ и прикалываюсь всю дорогу.

Отменили ФГДС. Слава Богу! Главное, что мне его делали в Петрозаводске. На радостях попросила Олега Саныча отменить ночные сахара, давя на лучшие чувства. Он, как братское сердце, покивал, повоспитывал, но… Валя хотела спать. Вроде сговорились.

Вечером, конечно, сахара мои стояли за номером один. Я попыталась уточнить вопрос у доброго человека Григория Николаевича. Ответ его прозвучал, словно колокол у врат вечности: «Калачева! Ночные сахара у вас будут всегда!» Я пофыркала про волшебное слово «пожалуйста», вспомнила про себя пословицу, которую узнала в неврологии — «Два раза хорошо не бывает», и удалилась в обломе, понимая при этом, что вот я бы на месте Олега Саныча поступила бы точно также.

Ночь открыла мне глаза на правду. Где-то в 4 утра, меня прихватило так, что если б там не вездесущий Григорий Николаевич, посетивший меня не раз с кипятком, то мне бы пели отходную. И я пришла к выводу, что воля ко сну у меня сильнее, чем воля к жизни. Т. е. при той степени желания спать, которая у меня есть, вставать ночью я вряд ли буду. Значит, проснусь в жизни вечной, а не у себя на кровати.

Я попросила Олега Саныча не трогать мои ночные сахара. Он поинтересовался, чего это вдруг. Я описала ситуацию. Он пронзил душу взглядом хирурга, а не эндокринолога и воскликнул: «Во-о-от! А я предупрежда-а-ал!»

Ну что поделать? Дура я. И ученая степень не спасает.

Каюсь.

29. Галина Степановна не первый день придирчиво наблюдала, как я поедаю авокадо вместо яблок (Даша сразу сказала «Свят! Свят! Свят!»), потом она доставала Александра Ивановича, сколько в том авокадо хлебных единиц, и решила приобщиться к трапезе. А за день до этого на неё навесили систему постоянного мониторирования глюкозы (CGMS). Когда Олег Саныч объяснял ей правила функционирования этой коробочки, я лежала и думала: «Что ж это за придурок придумал все эти условные обозначения? Неужели нельзя было на банальном английском языке всё написать, чтоб пролетариям мозги не пудрить?» Но оказалось, что Олег Саныч читал по-английскиJ Предела совершенству нет.

Ну и порешили мы пойти в поход за авокадо. Олег Саныч стращал меня катетерами, без которых он меня не выпустит, делал страшные глаза, но смирился. Я сказала, что пойду с верным другом карамелькой. Взяла с собой сахара, щедро так в два кармана насыпала. И двинулись мы в магазин.

Как живыми пришли — чудо.

Значит, посреди магазина Галина Степановна стала белеть, как снег, и в ускоренном темпе встречать гипогликемию при отсутствии средств реанимации. Я её там среди полок нашла, сахара в рот закинула, она в себя пришла. «Сейчас, — говорит, — пирожок куплю, съем».

А дальше начинается маловообразимое. Съесть-то она пирожок, конечно, съела, а потом надо данные в приборчик вводить. Стоим мы, Галина Степановна в одежках своих роется, находит коробушечку, которая еще попискивает и начинает её программировать. Как же я рада была, что продавцы и охрана были киргизами, которым всё было до лампочки! Попался бы нам ветеран чеченской кампании, мы бы носом в пол были уложены — к гадалке не ходи. Со стороны — две тетки с поясом шахида, не иначе.

По возвращении застали картину маслом. Сидит тихая Даша, тычет шариковой ручкой в свой мобильник и матерится, как сапожник. Причем вид у неё такой, как будто она хочет телефон зарезать. «Чё ты делаешь-то?» — интересуюсь. Даша как завопит: «Слава Богу! А то у меня единица в телефоне заела, а у тебя в номере две единицы, всё позвонить хочу, а никак! Тут врач приходил три раза, Галину Степановну искал!».

«Нет повести печальнее на свете…»

30. До «алмазовского» медцентра у меня были ежедневные эпизоды в биографии, когда я сгибалась вдвое и выла: «Господи! Забери меня! Мне плохо! Не могу больше!». А в больнице как-то полегчало.

Я никому об этом не говорила, но инсулинома — вещь тяжелая. Чувствуешь себя, как выжатый лимон, голова болит, тошнит, трясет, и жить не хочется вовсе. Тошно от самой себя. Основные усилия затрачиваются на то, чтобы держаться на плаву и не выдавать себя. К сожалению.

Живешь только силой Божией. Абсолютно.

Дата добавления: 2015-10-24