Свидетельство Апокалипсиса

Элевсинские мистерии учитывают духовную метаморфозу эпох. До их установления в XVI веке до Р.Х. посвящение в Средиземноморье носило экстатический характер, исполь­зуя прежде всего танец, и проходило обычно под знаком одной-единственной богини, которую мы вслед за Гомером зовем Афродитой, а более обобщенно — Астартой-Остарой. Элевсин сгладил формы, привнес в действо хладнокровие и на место одной богини поставил триединство — Афродиту, Геру и Афину. Случилось это, вероятно, непосредственно при установлении таинств или максимум через три сотни лет, как подсказывает мифический фон Гомеровой "Илиа­ды". Духовная перестройка была настолько серьезна и глу­бока, что спустя три с лишним тысячи лет нам трудно ска­зать, какие изменения стоило бы предпринять ныне.

За почти две тысячи лет существования Элевсиний не было никаких духовных изменений, которые можно было бы прочесть по звездам. Все это время исходили из того, что в день рождения Афродиты (24 апреля) над солнцем стоит созвездие Близнецов, как было в начале II тысячелетия, а в октябре все время искали над солнцем Стрельца, даже когда эта констелляция давным-давно сдвинулась на ноябрь. Ког­да в 396 году Элевсинии угасли, Близнецы и солнце соседст­вовали в конце мая, теперь же это имеет место в июле. Оставить подобные факты без внимания никак нельзя.

В эпоху, религиозную суть которой образует христианст­во, и в той части мира, где оно распространено, греческие мифы как ипостаси ступеней развития уже непонятны; ско­рее, осмысляется новое: родственные по характеру образы библейского Апокалипсиса. Там Вседержитель-Творец тоже является в окружении двадцати четырех старцев и "живот­ных" — льва, тельца, человека (Водолей) и орла (вместо Скорпиона), то есть в окружении древнего небесного Зо­диака. Первые шаги углубления, или таинства, опять-таки и здесь Ведут нас к Водолею — у древних греков это был Посейдон со своим юношеским отражением Хрисаором ("златомечем"). В Апокалипсисе они стали "Сыном Чело­веческим", голос которого был "как шум вод многих", а "из уст Его выходил острый с обеих сторон меч" (1:13—16).

На небосводе следуют (в обратном порядке) Козерог и Стрелец. Апокалипсис следом за посланиями ведет нас к "книге, запечатанной семью печатями", а тем самым снова к Стрельцу; снятие первых четырех печатей являет всадни­ков — новые формы греческих кентавров. Во II тысячелетии до Р.Х. Стрелец был быкочеловеком, в I тысячелетии он пре­вратился в конечеловека, а еще через полтора тысячелетия создатель Апокалипсиса превратил кентавров во всадников. Первый всадник имеет лук стрельца (6:2), второй — меч (6:4), третий — меру (весы) (6:5), четвертый всадник зо­вется "смерть"; таким образом мы через созвездие Весов попадаем к новому небесному местопребыванию смерти, то есть к месту посвящения под знаками Девы и Льва.

Следующая, пятая печать открывает под жертвенни­ком души убиенных (6:9); шестая омрачает солнце (6:12). Совершенно аналогично у Гомера бог Гелиос грозит в бу­дущем светить только для умерших. Со снятием седьмой печати перед жертвенником является Ангел с золотой ка­дильницей (8:3). Здесь брезжит золотой отсвет Элизия.

Затем звучат семь труб. Они повторяют и усиливают мировые страсти; повсюду пылает огонь (8:7 ел.): "И видел я и слышал одного Ангела <...> говорящего громким голосом: горе, горе, горе <...> увидел звезду, падшую с неба на землю, и был дан ей ключ от кладезя бездны" (8:13, 9:2). С седьмой же трубой "отверзся храм Божий на небе" (11:19). "И яви­лось на небе великое знамение — жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд. Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения" (12:1—2). Дитя ее звалось "лев от колена Иудина" (5:5), явилось же как принесенный в жертву агнец. Оно одновре­менно Христос и новый, духовный человек, который в Элев­синиях звался Иакхом. В Апокалипсисе мы видим полное посвящение по возвратному чину, но не под огненным зна­ком Стрельца, а, как у Геракла, под знаком Девы и Льва.

Сцены мистерий на элевсинской урне

Telesterion in Eleusis

Fragmentary columns on a worn stone pavement flank the propylea,

or entrance to the sanctuary, at the ruins of Eleusis, seen from above.

The fluted shaft and base of a fallen column lie among the ruins at Eleusis, Greece

Fragmentary columns on a worn stone pavement flank the propylea,

or entrance to the sacred area, at the ruins of Eleusis

Fragmentary columns on a worn stone pavement flank the propylea,

or entrance to the sacred area, at the ruins of Eleusis, Greece.

Grass and weeds grow among stone paving blocks at the ruins of Eleusis, Greece.

Evening shadows fall across the scattered stones and ruined buildings at Eleusis, Greece

Lesser Propylaea in Eleusis. Entablature Frieze with Bas-reliefs

Ancient Drain Hole in Eleusis

Дата добавления: 2015-10-24