Нет, мы не сможем

Глава первая. Воспоминания из детства.

В разгаре лета

Найти и потерять

Нет, мы не сможем

Смеяться и кричать. (с)

После шестичасовой дороги плечи и шея болели. Неприятное надо сказать ощущение, такая тянущая боль, даже просто повернуть голову было больно. Массаж бы сейчас. Но просить бабушку размять плечи, было глупо. В ее руках уже давно нет той силы.

Том устало перевернулся со спины на живот и втянул запах постельного белья. Такой знакомый запах свежести, скошенной травы, солнца и как бы глупо не звучало свободы. У мамы постель пахнет ненастоящими запахами цветочных отдушин. Искусственный, удушающий запах. Неприятный. Простынь будто хрустела даже при незначительном движении. Том улыбнулся, вспоминая, как бабушка наотрез отказалась от стиральной машины-автомата.

- И что же мне делать тогда целыми днями? – возмущенно спросила она у дочери в тот день.

- У тебя и без стирки дел хватает – огород, эта корова с теленком, да еще и куры, вечно снующие под ногами. Я пытаюсь облегчить тебе жизнь, мама. Бабушка оценила искреннее участие дочери, но так и не приняла подарок.

Прохладный ветерок, дующий из приоткрытого окна, ублажал уставшее тело Тома. Давно он здесь не был. Пять лет. Это много или мало? Наверное, много. Ведь за это время изменился он сам. Городская жизнь наложила свой отпечаток на него. Город никогда не останавливается, не дает вдохнуть полной грудью, перевести дух. Право на ошибку он дает не каждому. Но этот ритм был близок ему. Молодость, энергия, бьющая ключом, безоговорочная вера, что все двери открыты перед ним. А если нет, то всегда можно приложить силу – выбить ногой эти самые двери и опять по новой: идти, не останавливаясь. Учеба, подработка, вечеринки, друзья, девушка. Всё это закружило Тома в карусель. Но ведь каждому человеку нужна передышка. И сейчас, наверное, было самое время вернуться назад. Месяц назад решение приехать в деревню даже звучало пугающе. Но оказавшись на пороге небольшого домика с красной черепицей на крыше, все сомнения и необъяснимые страхи исчезли. Теплые суховатые руки бабушки, пахнущие молоком, обняли с силой. Будто боялись отпустить. Том хотел рассмеяться, и сказать ей, что никуда не убежит.

- Мальчик мой, вернулся, - тихий голос и непривычно крепкое объятие заставило его улыбнуться. И становится так легко и хорошо на душе – его ждали. – Все наладится, вот увидишь, - шепчет куда-то в шею бабушка. Конечно же, Том понимает, о чем она говорит, но вспоминать сейчас не хочет. Не здесь и не сейчас. Потом как-нибудь. Может быть.

Бабушка ни на шаг не отставала от внука. Будто и взаправду боялась, что уставший с дороги Том, поздоровавшись, сразу уедет. Глупость какая.

- Ты садись – садись. Сейчас поешь настоящей деревенской еды. Это не ваши полуфабрикаты, у которых даже вкуса нет. Здесь все натуральное – молочко парное, сметана, яички, хлеб из печи, только сегодня с утра испекла. Бабушка торопливо выкладывала на столе еду и, улыбаясь, смотрела на Тома. - Совсем исхудал, мой мальчик. С чего бабушка решила, что он похудел, Том так и не понял, но перечить не стал. Льняная скатерть, на которой так шустро появлялись столовые приборы и еда, совсем не потеряла своей белизны. Такая же белоснежная, как и в детстве. Интересно сколько лет этой скатерти?

- Сейчас поешь, а после я затоплю тебе баньку, если захочешь, - наконец-то бабушка садится напротив Тома.

- Не, не надо, я так ополоснусь и всё. Устал, - Том намазывает хрустящую румяную корочку хлеба сметаной, и с удовольствием кусает. Правильно говорит бабушка: такого в городе нигде не найдешь.

- А эти…твои…ну на голове их, что расплести надо? - показывая пальцем на брейды, спрашивает она. Том рассмеялся, смотря на немного растерянную бабулю.

- Нет, не надо, - и она облегченно вздыхает.

Крепости чая Том не ощущает, потому что бабушка наливает в чашку больше половины молока. Это даже не чай. Но почему-то сказать ей, чтобы налила побольше заварки, Том стесняется. Этот вкус напоминает о беззаботном детстве, может оттого он так ничего и не скажет о сомнительной крепости этого чая.

Бабушка рассказывает о последних новостях, что произошли в деревне. Вроде милая беседа получается, но Том видит, что бабушка настороженно смотрит в его глаза. Немой вопрос так и останется не озвученным. За окном садится солнце, окрашивая горизонт ярко-оранжевым цветом. Уже слышен стрекот сверчков, и медленно зажигается свет в маленьких окошках соседей.

- Кстати, Том, внук фрау Каулитц должен на днях приехать. Забыла, как его зовут, - бабушка прикрыла глаза и потерла лоб, видимо пытаясь вспомнить имя.

- Билл, - напомнил Том. В памяти, словно фотография из старого альбома возник образ темноволосого мальчишки с вечно сбитыми коленками и улыбкой, не исчезающей с лица. – Это хорошо, по-крайней мере в детстве я с ним никогда не скучал.

- Да, хорошо. Он каждое лето приезжает в деревню, - в голосе бабушки слышен упрек, но она тут же улыбается, пытаясь скрыть невысказанную обиду. – Он изменился, - она легко меняет тему, и Том благодарен ей за это. – Марте не нравится его изменения, но она молчит. Боится, что если скажет, то Билл не захочет больше приезжать. А вообще правильно, что молчит. Зачем лезть к молодым, так ведь? – они уже закончили ужинать, и бабушка начинает убирать со стола. Том так и не смог допить молочный чай. – Ты сиди-сиди, я сама уберу, - она даже не дает встать ему из-за стола.

- А как ее зовут? – заметив трехцветную кошку, юркнувшую в приоткрытую дверь, спросил Том. Она сразу же начала ластиться, потираясь о ноги бабушки.

- Миша, проказница моя, - ласково погладила подставившуюся спинку бабушка. - Недавно окатилась, три котенка. Прячет в сарае их. – Бабушка налила сливок в маленькое блюдце и поставила на пол перед кошкой.

- Давай я помогу.

- Не надо, дорогой, ты лучше иди, помойся, а я постелю тебе постель, - забирая из рук чашки, ответила бабушка.

Прохладная вода расслабляла, и Том впервые ощутил, как устал после дороги. Шесть часов практически непрерывной езды за рулем кажется, отняли все силы. Но сейчас лежа в постели, спать почему-то не хочется. Хочется курить, но за неприкрытой дверью слышны шаги бабушки – она еще не легла спать. После милой беседы с ней на душе становится спокойнее. Возможно, эта поездка его шанс начать заново жить, ну как это принято, с понедельника. Упасть в воскресенье в постель уставшим, со сладко ноющей спиной и проснутся утром не новым, а именно другим. Только сегодня уже пятница, однако, это не имеет никакого значения.

Наконец-то звуки в доме стихают, свет гаснет. Том ждет еще минут десять, чтобы уже точно не разбудить бабушку. Он ступает носочками, едва касаясь скрипящих половиц. Проходя мимо кухни, замечает Мишу, которая смотрит на него подозрительно. А может ему только кажется, что подозрительно.

Будто откушенная луна светит ярко, небо завораживает своей темной глубокой синевой. И тысячи звезд разбросаны на ночном небесном покрывале. Мысли, ненужные воспоминания тут же заполняют голову. Ее смех и улыбка, неудавшиеся завтраки вспоминаются совсем не к месту. Оглушительно стрекочут сверчки, и десятки невзрачных ночных бабочек летают под тускло светящим фонарным столбом. Сигаретный дым быстро растворяется в воздухе.

- Хэээй, ты кто? – кто-то светит ярким белым светом фонарика прямо в лицо, и разглядеть кто это невозможно. С точностью можно было лишь сказать, что это девушка.

- Убери фонарик, тогда и узнаешь, - Том затушил сигарету и заинтересованно посмотрел на ту, что так бесцеремонно нарушила его одиночество. Увидев, что стоящая перед ним девушка совсем еще ребенок, Том усмехнулся. На вид не больше пятнадцати, невысокого роста, она едва дотягивала до забора. Темно-русые волосы собраны в небрежный пучок, глаза скрыты за стеклами очков, и кажется, у нее есть веснушки. Но утверждать Том не взялся бы – ночь на дворе, всякое может привидеться.

- А я тебя знаю! – даже не пытаясь говорить тише, победно протянула она. – Ты Том.

- Да, он самый, а ты кто? – и чего она гуляет ночью по деревне, подумал про себя он.

- Помнишь Саймона? – она не отвечает на вопрос. - Саймон Крамер, - подсказывает вновь услужливо.

- Нет, а кто это?

- Блин, брат мой! – искренне возмущается она. Но и это ее «брат мой» тоже не напомнило Тому о загадочном Саймоне.

- Он за вами всегда хвостиком ходил, когда вы были подростками. – Видимо девчушка решила, что память Тома отсутствует напрочь, а потому надо начинать с самого начала. – Мы живем на той стороне, - указывая куда-то в темноту, проговорила она, - там еще речка с обрывом.

- Да, знаю, - наконец-то на лице Тома появилось хоть какое-то понимание.

- Вы обзывали его «губастиком», - она надулась, видимо, выражая обиду за брата. Эта та самая информация о которой нельзя рассказывать. Но ведь по-другому он не может вспомнить.

- Ааааа, - догадливо протянул Том, - надо было сразу с этого начинать. Я никогда не забуду его губ, - он заливисто рассмеялся, совсем забыв о соблюдении тишины. – Ты его сестра, да?

- Совершенно точно. Но ты зря смеешься, знаешь, какой он сейчас красивый стал! – рьяно защищает брата девчушка.

- Верю, - Том улыбнулся. – Напомни, как тебя зовут?

- Николь, можно просто Ники.

- А не страшно ночью гулять одной, Ники? – Том вновь достал сигарету и прикурил.

- Нет, здесь все друг друга знают, - уверенно ответила она. – А ты надолго? Она даже не пыталась скрыть свое любопытство.

- До конца лета. На улице стало прохладнее, гусиная кожа стала тому подтверждением. Да и странно было бы в борцовке и шортах не замерзнуть. – Ты не замерзла? – поинтересовался Том.

- Нет, на мне же куртка, - она показательно кутается в джинсовую курточку и опускает рукава, и даже застегивает пуговицы на запястьях.

- А я замерз, пойду накину кофту и вернусь, о’кей? – Том поднимается со ступенек и, не дожидаясь ответа, исчезает в темном проеме двери. Дойти до комнаты тихо не получается, он задевает ногой маленький стульчик. Останавливается, прислушиваясь. Тихо, вроде бабушка не проснулась.

В своей комнате не включая свет, Том роется в не до конца разобранной сумке. Теплые вещи на самом дне, их совсем немного. Наверное, черный шерстяной свитер смотрится комично с шортами. Но Тому все равно. Он сам не понимает, почему не попрощался с Ники, пожелав спокойной ночи. Усталость не исчезла, и плечи все также ломило, и правильнее было бы наконец-то лечь спать, чтобы не чувствовать себя разбитым на завтра. Но с Ники было просто и легко. Настолько, что он даже забыл из-за чего сбежал из душного города, а вернее из-за кого.

Выйдя на улицу Том начал оглядываться. Ново-старой знакомой нигде не было.

«Убежала, наверное» - вздохнув, подумал Том.

- Иди сюда, - раздался тихий голос девчушки где-то за забором. Ее саму видно не было.

Она сидела на корточках с выключенным фонариком и была почти незаметна в темноте.

- Ты чего? – также тихо спросил Том.

- Я пряталась, - она встала на ноги и снова включила свой вездесущий фонарик, светя на землю.

- Зачем?

- Ты что не слышал? Здесь такая свора собак пробежала, я испугалась. «Честная» - думает про себя Том, а вслух произносит:

- Слышал, но не обратил внимания. Надо было к нам зайти.

- Классный, - она легко меняет тему и тычет пальцем в лицо Тому. – Кстати и у Саймона тоже есть пирсинг в губе, только посередине.

- Решил подчеркнуть красоту своих губ? – с сарказмом спрашивает Том. Наверное, это смотрится комично.

- А даже если и так, то что? – похоже, эта девчонка за своего брата горой будет стоять. Хотя должно быть наоборот.

- Ничего, - Том поднимает голову и смотрит на тысячи ярких звезд. В городе такого не увидишь, там они тусклые и почти незаметные. Он никогда не интересовался этой недостижимой далью, в отличие от Билла. Воспоминание о нем, заставляет губы тронуть улыбкой. Когда они были подростками, ночью часто сидели недалеко от дома, и Билл искренне восхищался звездным небом. Том бы тоже может, восхищался, если бы его думы не были заняты вопросом: получит он сегодня нагоняй от матери за то, что вновь потерял счет времени, или же бабушка снова станет на его защиту? Обычно проносило, но иногда бывало, получал такую затрещину, что мама не горюй. И Билла тоже часто наказывали, но он в отличие от Тома никогда не грузился насчет этого. Получи л и получил, значит было за что.

- О чем задумался? – спрашивает Ники, кутаясь в курточку. И, кажется, Том только сейчас замечает, что она в тонком летнем платье, что едва доходит до колен.

- Пошли, я провожу тебя, - оказывается, от прямо заданного вопроса легко уходить.

- Зачем? Еще ведь рано, - упрямо тянет девчушка.

- Уже почти два ночи, а ты говоришь рано, - видимо то, как серьезно и по-отечески это произносит Том, возымело действие. И не говоря не слова, она берет его под руку и медленно идет в сторону реки. Почти везде темно, разве что в паре домов сиротливо горит свет. Они идут не разговаривая. Слова не нужны. Один вспоминает свое беззаботное детство, друзей – мальчишек, купание в речке и споры на слабо, первую любовь из параллельного класса, кажется, ее звали Лена, а может быть и не Лена. Том уже не помнит, он ведь был тогда второклашкой. Но в память навсегда врезалось серьезное лицо девочки с ровно подстриженной челкой и двумя тоненькими косичками.

А вторая восхищается своей смелостью. Она даже не предполагала, что сможет так легко заговорить со взрослым парнем. Она молодец, ведь даже невооруженным глазом видно, что Тому с ней интересно. Вот девчонки-то обзавидуются! Но скорее всего не поверят. Но это ничего, ведь теперь они друзья и она запросто сможет с ним общаться. Ведь, сможет же? Счастливую улыбку она прячет, склонив голову ниже. Пока еще совсем рано думать об этом, но, кажется она влюбилась. И трепетно бьющееся девичье сердце тому подтверждение. Воздушное счастье.

Они прощаются простым «пока». И каждый из них уверен, что все обязательно будет хорошо. Теперь уж точно.

Со стороны речки слышится плеск волн и ощущается холод, идущий от воды. Хочется пойти туда и продолжить вечер, а точнее, ночь воспоминаний. Но Том благоразумно решил - успеется. Как-никак два месяца впереди.

Едва голова касается подушки, Том засыпает. Безмятежный почти без сновидений сон прерывается лишь под утро и то всего на минуту, когда он слышит, как бабушка ходит по кухне. Ему бы встать и предложить помощь, но глаза предательски закрываются, и буквально через мгновение Том вновь засыпает.

Дата добавления: 2015-10-24