Глава двадцатая. - Быстро за ними, - приказал Лингстрем, когда Приватный Алекс и его

- Быстро за ними, - приказал Лингстрем, когда Приватный Алекс и его

приятели выскочили из спортивной машины. Только что они встретили арабскую

вспомогательную банду с Портнифом во главе, а метис Альду привел автомобиль

Маэстро.

- Вы с фургоном поедете за нами, - распорядился Маэстро. - Поедете к

назначенному месту, где мы натянем сеть и пересечем им дорогу.

- И дальше?

- Часов за шесть-семь мы обогнем Абудир и двинемся без остановок на

Ифирис.

Будьте внимательны: левая от высохшего русла тропа ведет во французскую

область, и вы рискуете угодить прямо к Абе Падану.

Из фургона быстро и ловко вытащили стальную сеть и скинули занавеску с

клетки Гафироне. Гонщик сидел на корточках, втянув голову в плечи, и

действительно напоминал огромного беркута или скорее сову, ослепленную

неожиданным светом. Он испуганно щурился и часто моргал: его розовые ногти

побелели - так судорожно вцепился он в прутья клетки.

- Месье Гафироне, приготовьтесь, скоро вам придется сесть за руль.

Учтите, на заднем сиденье нас будет трое, и каждый с револьвером.

- Но я протестую! Зачем вы впутываете меня в свои дела?

- Будете повиноваться без разговоров, иначе получите пулю в лоб...

Фургон направится к мертвому городу. К полудню туда прибудут и они с

автомобилем.

Маэстро, Лингстрем, Портниф, Альду и арабы поспешно удалились.

Занимался рассвет.

Рыбец стартовал, и огромный грузовой фургон с расшатанными рессорами

тяжело двинулся на массивных шинах через пески пустыни.

- Прикрыть господина беркута? - спросил молчаливый Другич.

- Нет, умоляю, не надо! - завопил Гафироне. Однако после моментального

курса лечения холодной водой он без возражений погрузился во тьму

египетскую. Горчев же, напротив, сбросил одеяло и весело вскочил, хотя в

принципе ему было не очень-то весело.

- Когда мы приедем на место?

- Около полудня.

Фургон трясся и подпрыгивал, и льва Аладара Вендринера одолевала икота.

Горчев успокоительно почесал ему голову, чем доставил старому артисту

несказанное удовольствие.

Что делать? Горчев лихорадочно искал решения: он чувствовал, что самой

судьбой ему предназначено спасти миссию Лабу...

Но ничего разумного в голову не приходило. Он снова лег и закрыл глаза.

Рука его свешивалась в клетку господина Вендринера. Измученный царь зверей

начал лизать руку так мягко и ритмично, что это действовало убаюкивающе.

Горчев уснул... Сон его был тревожен. Один и тот же кошмар, и все про

господина Ванека. Оя с Аннет и их дети-старшеклассники посещают оранскую

крепость, а на странице путеводителя красуется следующий текст:

"Коридор султанши.

Зловещее подземелье, где мавританский владыка Маснир прятал свою

рабыню.

Несколько лет скудно одетый иностранный господин кого-то ожидает эдесг

и за умеренное вознаграждение позволяет себя лицезреть. Подлинность

двухметровой седой бороды удостоверена!"

Он внезапно проснулся. Фургон стоял, никого вокруг не было. Он подошел

к прикрытой клетке Гафироие:

- Эй, господин беркут!

- Чего вам еще?

- Они ушли?

- Да. С полчаса. И теперь я знаю, что вас зовут Черголец.

"Ну чем не господин Ванек?" - подумал Горчев.

Он вытащил из клетки жареного поросенка и отдал половину льву.

Господину Вендринеру досталась и голова с кусочком лимона. Престарелый

хищник без всякого удовольствия попробовал мяса и почти ничего не съел. Зато

долго мусолил лимон...

Старый циркач. У него явно пониженная кислотность. Неужели этот живой

коврик для постели некогда был царем зверей?

Горчеву ничего не оставалось, как печально сидеть на полу. Вероятно,

Лабу и его спутники уже поймались в стальную сеть. Время шло ужасающе

медленно, мозг не отдыхал ни секунды. Вендринер рядом с ним посасывал лимон;

может, дело вовсе не в пониженной кислотности, просто лев стал гурманом, как

все старики. Давно перевалило за полдень. Горчев впервые в жизни

почувствовал, что нервничает. Он ходил взад и вперед - его беспокойство

передалось льву. Тот озабоченно смотрел на своего нового негаданного друга.

Гафироне в своей клетке деловито работал ножничками, и казалось, будто

тикают карманные часы.

- Послушайте, господин Вендринер, я решил отпустить вас на волю, -

заявил Горчев. - Вы пока что мой единственный друг, которому я могу помочь.

Идите, погуляйте на своих неверных ногах по теплому песку, потешьте

натруженные глаза лиловыми сумерками Са-хары. Потянитесь, поизгибайтесь,

похрустите старыми костями. Погуляйте еще хоть раз по своей родине.

Он подкатил клетку к двери и открыл. Однако господин Вендринер не

шевельнулся.

Он просто не верил своим глазам. Горчев слегка подтолкнул его в бок, и

он вышел, несколько пошатываясь, - бедный звериный король Лир, измученный

многолетними скитаниями, - вышел в закат разбитой своей жизни.

Он недоверчиво посмотрел на пустыню, сощурил, словно кот, свои большие

глаза и, грустно опустив голову, осторожно ступил на песок. Постоял,

обернулся на Горчева и чуть живее пошел дальше, не поднимая головы, словно

стыдился самого себя из непонятных соображений.

Решение было принято. Наш герой быстро вернулся к фургону, распахнул

дверь.

- Ну, Гафироне, ваш час пробил!

Что за час пробил?

Участникам авантюры довелось это скоро узнать. Они возвратились к

вечеру.

- Едем! - скомандовал Приватный Алекс. - Рыбед в кабину! Гафироне, вы

поедете с Портнифом.

Гафироне послушно вылез из клетки и пошел. Остальные попрыгали в

фургон.

Горбатый Рыбед направился было в кабину, но кто-то схватил его и резко

отправил в фургон. Дверь захлопнулась, ее заложили снаружи здоровенным

железным брусом, дабы хищники не разбежались. Тут же затарахтел мотор.

- Эй, да вы что? Алло! - заорали в фургоне и принялись колотить в

стенки.

Бесполезно!

Портниф и Гафироне еще не успели проехать и полпути, как их настиг

огромный грузовой фургон Гагенбека: из кабины показалась рука, вооруженная

гаечным ключом, опустилась на голову Портнифа, и он свалился без чувств.

Фургон остановился.

- Так! А теперь, как договорились, садитесь рядом со мной и - вперед!

Бандиты ритмично били кулаками в стенку. Горчев посвистывал, а Гафироне

скрючился возле него наподобие беркута Германа Вендринера, правда, с более

жалким видом. Впереди уже виднелся "альфа-ромео". Темный, мрачный вечер.

Радиатор специального фургона Гагенбека прямо клокотал, массивные шины

тяжело перемалывали песок. Грузовик затормозил и остановился.

Руководители экспедиции уже устали ждать.

- Пойди и взгляни, куда там девался Гафироне, - приказал Маэстро Альду.

Бандит вышел и пропал. Минуты тянулись. Маэстро и Лингетрем потеряли

терпение.

- Куда, к черту, он провалился?

- Теперь, когда мы у цели, парни совсем развинтились.

- Обидно, - раздался голос в темноте. - И впрямь некстати. - Тут

Маэстро получил такой удар, что согнулся чуть не пополам. - Лингетрем, ни с

места, иначе стреляю. Я - Горчев.

- Что?! Что вам здесь надо?

- Немедленно отправляемся в ближайшее офицерское казино.

Пять беспощадных пальцев сжали горло Лингстрема. Четырнадпатикаратовое

авто снова досталось Горчеву.

- Месье, благодарю вас, - Гафироне совершенно обессилел от пережитых

злоключений.

- Вы отвезете бандитов в первый же оазис. Там вам нечего бояться, вас

защитят. К тому же дверь фургона закрыта снаружи наглухо - ни один тигр не

выскочит.

Слышите?

В ночи раздавался глухой грохот.

- Итак?

- Мы немного отдохнем, а потом вы поведете фургон.

- И...

- И получите вознаграждение.

Какое-то время они сидели спокойно. Взошла луна. И вдруг в серебристом

сиянии им представилось причудливое видение: положив передние лапы на

подножку кабины, стоял грустный лев и обнюхивал дверцу.

- Господин Вендринер!

Гафироне в ужасе запрыгнул в кабину, а лев поплелся к пораженному

Горчеву.

Бедняга! У него дрожали лапы, он тяжело дышал и умоляюще смотрел на

своего друга. Тот погладил проплешины на его когда-то роскошной гривастой

голове.

- Вернулись, господин Вендринер? Не беда... Пойдемте, старина.

И поскольку Гафироне ни за какие посулы нельзя было выманить из кабины,

Горчев сам пошел в сторону оазиса, чтобы лично и устно информировать

владельца "альфа-ромео" о случившемся.

Господин Вендринер больше не отходил от него.

Ранним утром в оазисе Абудир разразилась сенсация. Там стоял грузовой

фургон, откуда слышалось непрерывное "бум-бум". Возле фургона трясся

Гафироне.

Оказывается, Горчев жив. Жив! Аннет не могла говорить, она комкала

носовой платок, бледная и дрожащая. Лабу лежал с закрытыми глазами. Должно

быть, он молился в душе.

- Как вас зовут? - спросил генерал у Гафироне.

- Вендрин... то есть, Бер... Я автогонщик, месье. Нервы его

окончательно сдали, и он разрыдался. И поскольку Аннет тоже плакала, он

бросился ей на шею, но сейчас на это никто не обращал внимания. Лабу лежал с

закрытыми глазами, и трудно было сказать, что он думал или ощущал.

Трогательная сцена показалась генералу слишком продолжительной. Он

хотел узнать еще что-нибудь кроме радостного известия о Горчеве.

- Не соблаговолите ли, месье автогонщик, рассказать нам все.

- Я ничего... не знаю... Горчев написал... вот... письмо...

- Ну наконец-то! Давайте его сюда! И генерал прочел:

"Мой генерал! Почтительно докладываю, что нахожусь в бегах из высших

военных интересов и сейчас, вдали от своей роты, веду "альфа-ромсо" к "Туфле

Пророка".

Не забуду передать его величеству императору Баба Паладала ваш поцелуй.

В Оране, в форте св. Терезы, никто, разумеется, не узнает причины моего

отсутствия, смею заверить, господин генерал.

Обоих главных виновников я передам принцу, хотя с другими мошенниками,

если будет на то ваша милость, прошу поступить наоборот, то есть выпустить

их на свободу из "прилагаемого фургона" за проявленную ко мне доброту, а

также и потому, что без их помощи "альфа-ромео" давно был бы в лапах

португальской конкуренции.

В надежде, что благодаря вашему доброму вмешательству мое отсутствие в

форте св.

Терезы не приведет к слишком строгому наказанию, заключаю сии строки с

чрезвычайным уважением.

Иван Горчев, рядовой номер 27".

Теперь генералу все стало ясно. По крайней мере, он так думал. Из

Марселя его заверили по телефону, что там одновременно находилось два

рекрута с фамилией Горчев. Номер 27 отбыл в Оран, в форт св. Терезы, а

оттуда пришло известие, что Иван Горчев уже две недели как дезертировал.

- Теперь я все понимаю! - воскликнул просветленный генерал. -

Немедленно пишу военному министру.

- Я тоже напишу, - воскликнул почти выздоровевший Лабу. - В конце

концов, речь идет о моем зяте!

Аннет освободилась из объятий рыдающего автогонщика и продолжала

плакать на отцовском плече.

Гафироне попытался кинуться на шею Андре, но камердинер весьма холодно

уклонился.

Дата добавления: 2015-09-04